ВОЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ
Вернувшись на Землю после долгого отсутствия и переболев несколькими книгами, не доставившими мне удовольствия, я отправился в расположение бывшей своей воинской части, хотя и предполагал, что от старых построек не осталось даже фундамента. Каково же было мое удивление, когда, подлетев на крыле со стороны Нового Тель-Авива, я обнаружил все те же старые ворота, ту же подъездную аллею и прежнюю стоянку для наземного транспорта, где я в свое время держал машину, на которой добирался до базы. Мне даже показалось, что я вижу свою древнюю «субару», стоящую посреди новеньких двукрылых «миндо». Конечно, это был обман зрения, и часовой у входа встретил меня окриком: — Эй, ты куда? А билет? Военный билет я, помнится, сдал в комиссариат, когда ушел служить в Зман-патруль. Впрочем, в прежние времена для входа на базу достаточно было пропуска, подписанного полковником Охайоном. — Какой еще пропуск? — повел носом часовой. — Билет нужно купить. Касса там, у стоянки. И действительно, я только теперь увидел небольшой домик, на котором было написано «Касса». В некотором недоумении я подошел к открытому окошку. — Мое имя Иона Шекет, — сообщил я молодому человеку, игравшему в компьютерное лото. — На этой базе я служил семьдесят лет назад и хотел бы… Кассир поднял на меня взгляд и сказал с иронией, которую даже не пытался скрыть: — На вид вам девяноста не дашь. Неплохо сохранились, дедушка. Кстати, для пенсионеров мы не делаем скидок. Билет стоит двести тридцать шекелей. — Ну, — сказал я, — если говорить о локальном биологическом возрасте, то мне пятьдесят два. Сорок один год нужно добавить, учитывая мои многочисленные странствия в окрестностях черных дыр, где время весьма причудливо изгибается. Да и служба в Зман-патруле возраста, как вы понимаете, не уменьшает. — Послушайте, — молодой человек пришел в такое возбуждение, что даже высунулся по пояс из своего окошка, — вы что, действительно ТОТ САМЫЙ Иона Шекет? — Хм, - скромно признался я. — Тогда о каком билете вы говорите? Пойдемте, я провожу вас! Подумать только — сам Шекет! Как я вас сразу не узнал? — Так ведь я служил здесь семьдесят лет назад, — сказал я, — и с тех пор немного изменился. До меня не сразу дошло, что я сморозил глупость: семьдесят лет назад этого молодого человека не было даже в проекте! — Как вас зовут, молодой человек? — спросил я своего гида-кассира, когда мы с ним прошли на территорию базы через служебный вход. — Иона, — сказал кассир и тут же поправился: — Ой, что я говорю? Моти, конечно! — Почему «конечно»? — не понял я. — Э… не знаю, — смутился молодой человек. — У нас в семье все были Моти — и я, и мои пять братьев, и отец… — Как же вы отличаете друг друга? — пораженно спросил я. — Но это же очень просто, — улыбнулся Моти. — По биометке, конечно. — Должно быть, я слишком долго не был на Земле, — пробормотал я. — Никогда не слышал о таких метках. — О! — воскликнул Моти, обрадованный тем, что может самому Шекету сообщить нечто ему не известное. — Биометки — это идентификационные телепатические сигналы. Ну… как бы это… Передавать свои мысли человек не может, во всяком случае, — обычный человек, как я и мои братья. Но лет сорок еще назад обнаружили, что каждое разумное существо излучает биологический сигнал, свойственный только ему одному. Вроде как личный код. Сначала это открытие использовали в полиции для идентификации преступников. А потом вообще… Теперь этому в детских садах обучают: посмотришь на человека и уже знаешь, как его зовут. — Тогда почему никто на базе не узнал меня сразу? — с подозрением спросил я. — Если достаточно было посмотреть… — Так ведь вы давно не были на Земле! Когда вы ходили в детский сад, идентификационное излучение еще не было открыто. — Понятно, — пробормотал я. — Но все равно — для чего же называть всех братьев одним именем? — Для удобства, как вы не понимаете? Сигналы разные, а имя одно, значит братья. — Так есть же фамилия… — А фамилия — для жены и мужа. — Ну хорошо, — вздохнул я. — Насколько я понял, здесь, на бывшей базе, теперь музей? — Почему? — удивился Моти. — Здесь действующая база! — Но… Вы продаете билеты… — Конечно! Иначе от желающих служить в армии отбоя бы не было. А так гражданин сто раз подумает, прежде чем предложить свои услуги. Кстати, цена билета довольно велика — не каждому по карману, и потому в армии служат, в основном, богатые люди. — И билет годен на все время службы? — полюбопытствовал я. — Кстати, сколько времени сейчас служат? Два года или три? — О чем вы говорите, господин Шекет? Стандартный срок службы — одни сутки. Приобретаете билет, получаете личное оружие, проходите курс бойца, это занимает минут пять-десять в зависимости от рода войск, и отправляетесь в свою часть. У нас, кстати, пехотная дивизия… — Как и раньше, — кивнул я, и тут до меня дошло. — Послушайте, — воскликнул я, — так давайте я тоже куплю билет и попробую, что значит служить в современной израильской армии. Деньги у меня есть. — Вы уже служите, господин Шекет, — уважительно произнес Моти. — Вы почетный солдат нашей дивизии, об этом написано во-о-н на той стеле, что стоит у входа в командный пункт. Можете служить, когда и сколько вам угодно. — За какие заслуги? — удивился я. — Вы еще спрашиваете! Сам Шекет, бывший агент Зман-патруля, известнейший звездопроходец, человек, имеющий власть над духовными сущностями, гениальный изобретатель… — Ну уж увольте, — прервал я, — я вообще ничего не изобрел, а только занимался экспертизой… И к тому же, откуда вы все это знаете? — Из ваших мемуаров, конечно! — Как? И только на основании моих мемуаров мне были оказаны почести… — Естественно. Разве этого недостаточно? — искренне удивился Моти. Гм… В мое время, помню, мемуары были самым ненадежным источником информации об авторе. Я-то, конечно, иное дело, я никогда не лгал и даже почти не преувеличивал свои заслуги, но все-таки… — В чем же будет заключаться моя служба? — спросил я. — Понятия не имею, — признался Моти. — Это зависит от компьютера, он ведь должен ввести в ваше подсознание курс обучения. Через несколько минут я сидел в удобном кресле под направленным мне в левый глаз синим лучом обучающего лазера. Луч убаюкивал, и я начал было засыпать, но голос Моти вывел меня из наполовину сомнамбулического состояния. — Все, господин Шекет. Можете служить. Луч погас, и я понял, в чем состоят мои обязанности перед народом и правительством Израиля. — Сержант Моти! — сказал я. — Экипировку! Мне всегда нравились подземные десанты, я с детства мечтал искать, находить и уничтожать врага в карстовых полостях и даже в земной мантии, не говоря о ядре. Получив на складе обмундирование, я с гордостью посмотрел на себя в голографическом зеркале: прямая посадка головы в шлеме-проницателе, корпус литой, стандарт восемнадцать, высший сорт! Боец что надо. И тут же поступила вводная: курляки с Эпсилон Дракона-II, захватившие ядро Земли еще в 2067 году (подумать только, каковы негояи!), начали продвигаться по вертикали, пытаясь изменить момент вращения планеты и тем самым внести хаос в жизнь человечества. Попытку нужно было пресечь, и на помощь мне пришла вся пехотная дивизия, дислоцированная на базе. Восемнадцать человек, купивших билеты в действующую армию по полной цене. Я издал боевой клич и головой вперед нырнул в бетонное покрытие плаца. Испарители породы работали прекрасно, и на глубину ста километров я погрузился так быстро, что даже не заметил движения. Пришлось остановиться, чтобы пройти декомпрессию, ведь порода давила все сильнее, и к этому нужно было приспособиться. Я чувствовал, что восемнадцать боевых товарищей находятся неподалеку максимум в тысяче километров по горизонтали. Пройдя декомпрессию, я ринулся дальше вниз, теперь было проще, порода размягчилась, и тело входило в нее, как нож в масло. Я вглядывался вперед, передо мной были сотни километров раскаленной магмы, и первого курляка увидел именно я, а не мои боевые товарищи. Курляк выскочил из ядра Земли и быстрыми движениями начал грести к западу, тормозя вращение планеты. Размер курляка не превышал трехсот километров небольшой экземпляр, но, должно быть, опытный. Я направил в его сторону пучковый излучатель, проверил, нет ли на пути луча кого-нибудь из моей дивизии, и сделал первый выстрел. Пучок быстрых частиц пронзил породу, и курляка скрутило, будто он попал под нож мясорубки. — Ах-ха! — воскликнул я, и восемнадцать воплей были мне ответом. Восемнадцать моих боевых товарищей произвели свои залпы, и от курляка не осталось ничего, кроме чуть более раскаленного, чем обычно, вещества, выдавленного из ядра планеты. Второго курляка мы расстреляли, едва он только высунул из ядра свою поганую голову. Третьего настигли в тот момент, когда он, перепугавшись насмерть, пытался удрать на Эпсилон Дракона-II сквозь прорытый между нашими планетами нуль-канал. Больше курляков мы в ядре не обнаружили и занялись межпланетным ходом. Это было добротное фортификационное сооружение по всем правилам военного искусства, пришлось залить его магмой и обработать квантовыми резаками. Жаль было уничтожать столь совершенное произведение технического гения, но что поделаешь — мы были солдатами, а не экспертами по гениальным изобретениям. Операция завершилась, и мы походным строем направились вверх, к поверхности, гордые от сознания того, что в очередной раз избавили Землю от нашествия варваров. Я знал, конечно, что завтра курляки сделают новую попытку, и тем солдатам, кто купит билет на службу, придется вновь отбивать атаку. — Ну как? — спросил Моти-кассир, когда я предстал перед ним без экипировки, ощущая себя совершенно голым в моем костюме-тройке от Хаима Белота. — Мы их разнесли! — воскликнул я и добавил: — А что, у Израиля нет теперь других врагов, кроме курляков? — Откуда ж им взяться? — пожал плечами Моти. — Будете продолжать службу, господин Шекет, или с вас хватит? Я посмотрел на часы: с момента, когда я переступил границу базы, прошло всего два часа. — Буду продолжать! — воскликнул я. — В таком случае я вас оставлю, — сказал Моти. — Мне нужно в кассу, возможно, сегодня кто-нибудь еще захочет служить, касса открыта до полудня. А вы идите прямо к майору Фрумкину, он даст вам следующую вводную.
АРМИЯ НА ОДИН ДЕНЬ
В дни моей юности служба в армии была добровольной обязанностью, и если вам непонятно, что означает это словосочетание, могу объяснить: служба была добровольной, но каждый израильтянин считал себя обязанным отдать воинский долг. К счастью, на Ближнем Востоке в первой половине века не случалось таких кровопролитных войн, как сто лет назад, а после возникновения Соединенных Штатов Израиля о войнах с соседними странами и говорить было нечего. Разве что в Сирийской провинции время от времени вспыхивали беспорядки, но солдат в Дамаск не посылали, порядок наводила пограничная служба, действовавшая вместе с народными милициями. Иногда, помню, доставляло беспокойство так называемое государство Палестина со столицей в Иерусалиме. На самом деле столица этого образования располагалась в небольшой деревне под названием Рамалла, но название государства было принято на заседании Палестинского национального совета, и менять его никто не собирался. Из-за этого то и дело возникали недоразумения. Какой-нибудь турист из Норвегии или Замбии, плохо учивший географию в школе, приезжал в Палестину, поселялся в отеле «Арафат», выходил рано утром на балкон, смотрел вдаль и удивленно спрашивал гида: — А где крепостная стена? Где мечеть Омара? Разве это Иерусалим, обещанный в туристическом агентстве? И бедняга-гид по десять раз на дню объяснял, что перечисленные объекты остались в другом Иерусалиме, который находится в руках у евреев, а наш Иерусалим — это бывшая Рамалла, недавно переименованная в соответствии с конституцией Палестинского государства. Помню, что когда я уже служил в зман-патруле, в бывшей Рамалле дотошные археологи обнаружили тот самый камень, на котором стоял Магомет перед вознесением. Камень из мечети Омара был объявлен фальшивкой, и таким образом многовековая проблема была блестяще решена. Обошлось без войны, и именно тогда срок службы в израильской армии сократили до одного года. Но согласитесь, что год и день — далеко не одно и тоже. И что еще за фантазия — покупать билет, чтобы отслужить в армии всего лишь сутки? Этот вопрос я задал майору Фрумкину, когда вошел к нему в кабинет, чтобы получить новое боевое задание. — Рядовой Иона Шекет, — сурово сказал Фрумкин. — Это там, на гражданке, вы личность известная и уважаемая, а здесь вы солдат, поскольку купили билет. А солдат должен слушать приказы и не задавать ненужных вопросов. — Впрочем, — продолжал Фрумкин, — я могу и ответить, если вы, в свою очередь, обещаете выступить в солдатском клубе и рассказать о своих удивительных приключениях. — Хорошо, — покорно согласился я. — Видите ли, — начал объяснения майор, — войны как средство разрешения конфликтов исчезли на Земле еще в середине нашего ХХI века. Однако государства не спешили расставаться с армиями. Служба стала добровольной, но желающих поносить оружие оказалось слишком много. Где еще, кроме армии, молодой человек мог покрасоваться с лазерным карабином через плечо? Поэтому сначала в Соединенных Штатах Израиля, а потом в Америке и других странах была введена так называемая платная служба. Хочешь служить плати! Как в университете — десять тысяч в год. — Но тогда, — продолжал майор, — возникла другая проблема. Во-первых, у молодых людей часто не было таких денег. А во-вторых, целый год вдали от дома… Служить, конечно, хотелось, но не такой ценой! И тогда срок службы сократили до одного месяца, а вскоре — до недели. Соответственно уменьшили и входную плату. Вскоре оказалось, однако, что и неделя — слишком большой срок. Скажем, у молодого человека в пятницу свидание, а он записался на неделю в армию и уже заплатил деньги. Как отнесется невеста к тому, что ей придется одной зажигать субботние свечи? Короче говоря, срок службы сократили до двадцати четырех часов, а оплату привели в соответствие с ценами на посещение музеев. Все оказались довольны — и генералы, и рядовые. — А что, — насторожился я, — генералы тоже служат один день? — Нет, конечно, — возмутился майор. — Генералы вообще не служат! — А как… — Но это же очевидно! Высший офицер проходит курс телепатического обучения, получает диплом и отдает приказы, сидя на своем рабочем месте где-нибудь, скажем, в компании Интель. Разве для того, чтобы командовать, нужно непременно сидеть в том кресле, где сижу я? — Кстати, о вас, — ухватился я за очевидное противоречие. — Хорошо, солдат платит деньги и служит один день. Генерал работает программистом в Интеле и командует солдатами в свободное от основной работы время. Но вы-то, майор! — А что я? — не понял Фрумкин. — Меня вообще не существует! — Что вы хотите этим сказать? — Протяните руку, Шекет, и убедитесь сами. Я протянул и убедился. Сержант оказался всего лишь голографическим изображением, сработанным на базовом компьютере. Что-то вроде моей бывшей начальницы госпожи Брументаль, которой, как я понял уже потом, покинув зман-патруль, никогда не существовало в реальности. — Ну-ну, — пробормотал я. — Удивляюсь, как такая армия может одерживать победы. И кстати, какие победы в вашем личном послужном списке? Если это, конечно, не военная тайна. — Какая тайна? — махнул майор своей голографической рукой. — На прошлой неделе наша дивизия одержала победу над бурульцами, а сегодня утром вы же сами, Шекет, участвовали в разгроме курляков! — Э… - вынужден был согласиться я. — А что, майор, армия несет в этих сражениях потери? Согласитесь, что если человек покупает билет, он вряд ли предполагает при этом, что может не вернуться домой! — К сожалению, войны невозможны без людских потерь, — скорбно наклонил голову Фрумкин. — Вот вы, например. Как ни прискорбно, но ваше тело, Шекет, было час назад похоронено на военном кладбище — ведь в вас попал прямой разряд из курлякского банкомета. — О чем вы гово… — начал я, но вынужден был прервать фразу, поскольку честный взгляд майора убедил меня в том, что он говорит правду. К тому же, я прекрасно знал, что компьютерные голографические программы просто не способны лгать! Я вскочил на ноги и быстрыми движениями ощупал себя с ног до кончика носа. Потом подошел к зеркалу и всмотрелся в собственное изображение. Пусть мне говорят все, что угодно, но это был я — Иона Шекет, живой, невредимый и полный недоумения. — Пойдемте, — пригласил меня майор и направился к двери. Я промчался сквозь него и первым вышел из помещения под палящее солнце Иудеи. Через минуту мы подошли к ряду могил — это оказалось военное кладбище базы. На крайнем справа камне я прочитал: «Иона Шекет, рядовой, погиб при исполнении воинского долга». И две даты. Каждый, кто когда-нибудь стоял перед собственной могилой, поймет мои ощущения. — Значит, меня убили курляки, — тупо произнес я. — А кто тогда я? То есть, если меня убили, то откуда я взялся? То есть, я хочу сказать… — Я понимаю, что вы хотите сказать, Шекет, — улыбнулся Фрумкин. — Видимо, вы действительно давно не были на Земле. В армии разрешено клонирование, и мы им пользуемся, когда посылаем солдат на ответственное и опасное задание. Если кто-нибудь погибает, то жить продолжает клон. Какая вам, собственно, разница? — Жить продолжает клон… — повторил я. — А как же душа? — Душа? — не понял майор. Видимо, понятие о душе человеческой в армии считали излишним. — Да, душа, — сказал я. — После смерти тела душа переходит в иное измерение. Не забудьте, у меня ведь диплом Оккультного университета на Камбикорне, я общался с душами много раз. — Ах, это, — успокоился майор. — Никаких проблем! Душа рядового Шекета вознеслась в иные сферы, и ваша душа тоже вознесется, но пока вы, к счастью, живы и можете исполнить приказ, который я вам сейчас дам. Или вы хотите аннулировать свой билет? — Нет-нет, — пробормотал я. Нехватало еще, чтобы об Ионе Шекете подумали, что он трус и не желает погибать вторично. — Просто я представил, как в свое время две моих души встретятся и будут разбираться, кто из них главный. Я же себя знаю… Так какой приказ вы хотите мне дать, майор? — Через минуту вам в составе диверсионной группы предстоит сложная операция на планете Иухрос-II. Разведка донесла только что, что аборигены намерены аннексировать пустыню Сахара, которая входит в состав нашего Алжирского штата. Нужно принять превентивные меры. Вы назначаетесь командиром группы и временно, до окончания операции, получаете звание ефрейтора. — Но мне ничего не известно ни о каком Иухросе! И я не знаком с… — Вводную получите во втором боксе, — отрезал майор и подтолкнул меня к одной из стоявших особняком кабинок, похожих на общественные туалеты индивидуального пользования. Я сделал шаг, оказался в полной темноте, что-то кольнуло меня в затылок, после чего загорелся свет, и я вышел из кабины под светлые очи Фрумкина. — Готовы к выступлению? — спросил майор. — Готов! — отрапортовал я и только в тот момент понял, что таки да, действительно готов, как это ни странно. Я прекрасно знал теперь, что планету Иухрос-II открыл доблестный астронавт Абрахам Пичхадзе в 2068 году. Живут на пленете твари, похожие на винные бутылки, и отличаются они от обычных бутылок тем, что способны к телепортации. Но поскольку разумом аборигены почти не обладают, то способность их очень ограничена. Телепортироваться они могут лишь на Бегуль-XIV и на Землю. А на Земле только в пустыню Сахара, которую жители Иухроса считают своей собственностью, поскольку даже не понимают, что эта гора песка находится не на их родной планете, а совсем в другой части Галактики. Вот армии и приходится время от времени прогонять бедолаг. Обороняются иухросцы очень умело и за десять лет боевых действий уложили по меньше мере семь наших солдат. Так что предстоящая операция — далеко не безопасное приключение. — А как моя группа попадет на Иухрос-II, чтобы нанести превентивный удар? — спросил я майора и тут же понял, что мог вопроса не задавать, поскольку прекрасно знал ответ. Разумеется, мы пройдем по тому самому нуль-каналу, по которому сами иухросцы попадают на Землю. Нужно только поймать момент, когда канал возникнет, и прежде чем иухросцы придут в себя… Между прочим, допустимый зазор во времени составлял всего три миллионных доли секунды. И за этот, прямо скажем, небольшой срок я должен был провести своих людей через нуль-канал, напасть на ничего не подозревающих аборигенов, нанести им поражение и еще успеть вернуться обратно на базу, поскольку мертвый иухросец, ясное дело, не способен поддерживать нуль-канал в рабочем состоянии.