Бесоев перестал улыбаться и, взяв со стола лист бумаги и карандаш, протянул их мне.
— Дмитрий Иванович, давайте для начала запишем, что вам следует взять под контроль и на что обратить особое внимание.
Я с благодарностью посмотрел на своего наставника и приготовился записывать то, что он мне будет диктовать.
— Во-первых, господин комендант, — начал Бесоев, — необходимо прекратить в городе грабежи, убийства и насилие. Причем надо это сделать как можно быстрее и как можно решительнее. Тут без помощи греков нам не обойтись. Вы, кстати, хорошо знаете Константинополь? — поинтересовался Бесоев.
Получив мой утвердительный ответ, он продолжил:
— Надо для начала прикрыть патрулями христианские кварталы и район, где расположены иностранные посольства. Негоже будет, если их разграбят. Именно туда и направьте усиленный наряд морских пехотинцев, а оцепление района организуйте силами греков-ополченцев.
— Район посольств — это Пера и частично Галата, — ответил я, — кроме того, именно там расположены европейские банки и конторы иностранных купеческих компаний. Если бандиты и начнут грабежи, то в первую очередь с тех районов.
Бесоев достал из своей полевой сумки карту Константинополя, нашел там упомянутые мной районы и карандашом обвел их. Потом он взял в руки свою рацию, вызвал неизвестного мне прапорщика Егорова и приказал ему срочно отправить в Перу и Галату усиленный патруль с двумя пулеметами.
— И патронов возьмите с собой побольше, — приказал старший лейтенант прапорщику. — Всех попавшихся вам на месте преступления грабителей и мародеров — расстреливать беспощадно, невзирая на национальность и вероисповедание. Через пару часов я направлю вам подкрепление — местных греков, — Бесоев вопросительно посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул, и старший лейтенант продолжил: — А к концу дня разгрузится «Колхида», и я подошлю к вам еще одно отделение на «Тиграх». Думаю, что самое интересное произойдет ночью.
Отдав распоряжения, Бесоев положил на стол свою неразлучную рацию, посмотрел на меня, улыбнулся, и сказал:
— Лиха беда начало, поручик. Давайте, продолжим.
Два часа спустя, район Галаты, патруль морской пехоты Северного флота.
Командир отделения сержант контрактной службы Игорь Андреевич Кукушкин.
Да, угораздило нас. Шли мы в XXI веке в Сирию, а попали прямиком в XIX век в Турцию. Рассказал бы кто-нибудь мне такое раньше — ни за что бы не поверил. Только вот факт налицо: на дворе 1877 год, Россия воюет с турками, впереди у нее вроде как Плевна и Шипка. Да еще и Баязет — помню, показывали по телевизору такой фильм. Там еще наши сидели в осаде, без воды. Ну прямо как в Брестской крепости.
Командир наш рассказал вчера вечером, что мы будем высаживаться с вертушек в Стамбуле, или, как его христиане называют, Константинополе. «Спецы» из ГРУ должны захватить дворец султана с самим султаном в придачу, а мы вроде как идем для их поддержки. Ну что ж, нужна будет поддержка — поддержим.
Все прошло гладко, даже стрелять особо не пришлось. «Спецы» сработали на пятерку. Кого надо — почикали, кого надо — повязали. Самого султана тоже взяли. Видел я, как его, упакованного и увязанного, грузили в вертолет. А нам поставили задачу — охранять периметр дворца и не допускать к нему разных там мародеров и прочих беспредельщиков.
Охраняли мы дворец до утра. В общем-то, ничего такого не случилось. Только раз вылезли из темноты какие-то обормоты с ружьями кремневыми, ножами и прочим дрекольем. Попробовали на нас буром переть, только с морской пехотой Северного флота шутки плохи. Завалили мы с десяток самых борзых и непонятливых, а остальные и сами разбежались.
А уже утром, когда стало совсем светло, наш взводный дал нам приказ — выдвигаться с отделением в район, где расположены посольства и богатые офисы здешних буржуев, и взять их под охрану. Пообещал он, что пришлет нам подкрепление из греков местных. Они тут от турок натерпелись, и наших встречали на Лемносе с вином и песнями. Дали нам пароли на случай встречи наших людей, грека-проводника по имени Георгиос — и вперед!
Идем мы по улицам Стамбула, который, как говорил Семен Семеныч Горбунков в бессмертной «Бриллиантовой руке», город контрастов. А он и в самом деле — город контрастов. Тут и турецкие дома с глухими заборами, и европейские дома, совсем как в какой-нибудь Финляндии или Швеции — ездил туда еще до армии на экскурсию. Только вот на улицах, несмотря на то что уже скоро полдень — ни одной живой души. Стремно как-то!
Георгиос по-русски говорит неплохо. С акцентом, конечно, но мы все понимаем. Он нам сказал, что здешняя турецкая «братва» наверняка начнет грабить богатые дома европейцев. А если их побольше соберется, то и на посольство могут напасть.
Идем, озираемся по сторонам, оружие держим наготове. Вдруг слышим, как впереди, метрах в двухстах от нас, зазвенело стекло и послышались истошные крики.
Я скомандовал своим ребятам: «К бою», — и мы тихонечко, прикрывая друг друга, пошли к тому месту, где, как мне казалось, происходило что-то нехорошее.
Я не ошибся. Шайка местных гангстеров разбила окна первого этажа богатого европейского дома и забралась внутрь. Там налетчики занялись своим привычным делом — грабежом и разбоем. Из распахнутого окна на улицу кто-то из этих уродов выбросил мертвое тело пожилого мужчины-европейца. А из дома раздались крики женщины, судя по голосу — молодой. Георгиос вытащил из-за пояса здоровенный пистоль и шепнул мне, что это турецкая банда. Он разобрал несколько слов, сказанных одним из громил.
Я посмотрел на своих бойцов.
— Так, парни! Идем внутрь и делаем их, как учили. В плен никого не брать — невелики птицы эти душегубы стамбульские. Патроны экономить, один выстрел — один труп. Ну, понеслась!
Парни кивнули мне, и мы, отодвинув назад Георгиоса, типа — дядя, стой тут, смотри и не мельтеши — перебежками направились к дому. Мой приятель, Петро из Рязани, подсадил меня, и я, подтянувшись, через открытое окно ввалился в комнату.
Четверо бандитов были заняты делом — паковали награбленное в мешки. Они удивленно уставились на меня своими небритыми рожами. Но долго удивляться им не пришлось — один за другим хлопнули четыре выстрела, и они уже были вне игры. Кстати, последнего свалил Колян из Питера, появившийся в соседнем окне. Все было сделано быстро — ни один из них даже не успел ни дернуться, ни рта раскрыть.
На шум из боковой комнаты выскочил еще один налетчик. Его ловко поймал на штык-нож Петро, который предпочитал в ближнем бою пользоваться холодным оружием.
— Мля! Петро! — вполголоса прошипел я. — Нам какой приказ был? Не рисковать! Два наряда вне очереди, мля!
Ну а мы тем временем стал осматривать квартиру, которая, судя по богатой обстановке, принадлежала состоятельному владельцу. Из одной комнаты, держа наизготовку здоровенный револьвер, осторожно вылез усатый турок в разорванной рубахе и с расцарапанной до крови мордой. Увидев меня, он то ли удивился, то ли испугался. Это понятно, здешний люд поначалу шарахается от нас — уж больно мы странно для них одеты и экипированы. А если вспомнить про рожи, размалеванные устрашающим боевым гримом, то понятно, почему публика от нашего вида постоянно впадает в ступор, а иногда и обделывается.
Пока турок пялил на меня свои зенки, раскрывая рот, я выстрелил ему прямо в харю. Рот с усами на месте, а мозги — брызгами по стене. Ну и хрен с ним — одним бандюгой меньше!
Потом я осторожно заглянул в комнату, откуда выполз этот гад с револьвером. Похоже, что это была спальня. На широкой кровати в куче мягких подушек безутешно рыдала молоденькая девица в разорванной в клочья блузке и в обрывках юбки вокруг пояса. Для меня все было ясно — тот подонок, который только что раскинул мозгами в коридоре, попытался снасильничать девицу. Собаке — собачья смерть! Не жалко.
Увидев меня, она вся сжалась в комочек и, как дикая кошка, приготовилась к защите.
— Да успокойся, дурочка, — сказал я ей, — не беспредельщик я какой-то, а тебе помочь хочу…
Услышав русскую речь, девица с удивлением посмотрела на меня, а потом спросила:
— Руссо?
Я опять вспомнил бессмертное творение Гайдая и засмеялся:
— Си, сеньора, руссо туристо, облико морале!
Прибежавший на мой выстрел Колян тоже жизнерадостно заржал:
— Ну ты даешь, Игореха, — туристо… Мимо проезжали, верхом на боевых медведях, — он похлопал по своему «калашу», — и с балалайками!
Услышав наш смех, девица робко улыбнулась, а потом, заметив, что от ее одежды остались одни лохмотья, покраснела как спелый помидор. Я деликатно отвернулся, дожидаясь, пока спасенная мною незнакомка оденется.
Минут через пять я услышал за спиной деликатное покашливание и обернулся. Боже мой, какая она красавица! Черные волосы, смуглая кожа, карие глаза — настоящая Кармен! Я тоже решил не ударить в грязь лицом и представиться ей по всей форме. Приняв воинственную позу, бодрым голосом, как на строевом смотре, отрапортовал:
— Сержант Кукушкин, Игорь Андреевич, морская пехота Северного флота.
Ага, натуральный Кинг-Конг получился, осталось только кулаками в грудь постучать и вопль издать посексуальней.
Девица, внимательно смотревшая и слушавшая, улыбнулась, а потом, маленьким тонким пальчиком указав на себя, произнесла:
— Мерседес Диас.
«Во дела! — подумал я, — у красотки-то имя, как у иномарки. Может, я тут еще Вольво какую-нибудь встречу, или вообще — Фольксваген!»
Я жестом пригласил девицу следовать за мной. Она послушно пошла, доверчиво глядя прямо мне в глаза. От этого взгляда у меня почему-то гулко забилось сердце. Ох и красавица! А как она головку-то держит гордо, словно королева какая.
У входа в спальню валялся труп незадачливого насильника. Вокруг него уже натекла большая лужа крови. Брезгливо переступив через убитого, Мерседес вошла в большую комнату, где уже находились мои ребята и Георгиос. Они с удивлением посмотрели на мою спутницу, а та, с испугом и удивлением — на них.
— Игорек, ты где такую кралю нашел? — завистливым голосом спросил у меня Петро. — Прямо королева Кастильская.
Услышав последнюю фразу, Мерседес с изумлением посмотрела на Петро и закивала своей головкой:
— Си, си, сеньор, Эспаньола… — Ну вот, и выяснили мы наконец, кто она и откуда…
А потом бедняжка Мерседес горько рыдала над трупом мужчины, которого турецкие бандиты выбросили из окна. Это был ее отец. А я стоял, сжав от злости кулаки, и думал, что никогда, ни за что на свете не дам больше в обиду Мерседес. А тех сволочей, которые грабят и убивают людей, хоть в Стамбуле, хоть в любом другом месте, я буду уничтожать, как бешеных собак.
Мерседес, как и несколько других обнаруженных нами беженцев, потерявших в эту ночь все свое имущество и лишь чудом сохранивших жизнь, мы направили под охраной к дворцу Долмабахче. Там уже развертывается лагерь МЧС, где их примут и обогреют. И теперь в этом, ранее чужом для меня мире появилось родное и любимое мною существо… По крайней мере, мне очень хочется в это верить.
День Д+2, 7 июня 1877 года, Константинополь, дворцовый комплекс Долмабахче, мобильный госпиталь МЧС.
Полполковник медицинской службы Игорь Петрович Сергачев (записки военно-полевого хирурга).
Да, влип я под старость-то лет. Сколько читал книжек про всякого рода путешественников в прошлое и будущее, а тут вот раз — и самому пришлось оказаться во временах Пастера, Пирогова, Мечникова и Склифосовского. Да-с, дела-с, как говорят местные.
Но наш командующий эскадрой контр-адмирал Ларионов сумел быстро сориентироваться на месте. Ему и XIX век не помеха. Выкинуло нас рядом с турецкой эскадрой, и когда джигиты под красным флагом с белым полумесяцем решили пойти на нас войной, он не стал с ними цацкаться и страдать интеллигентской рефлексией. Дал команду, и от турецких кораблей остались только круги на воде. Вот тогда-то у нас и появилась первая работа.
Десятка полтора турок, подраненных во время скоротечного боя и выловленных из воды, морпехи закинули к нам на «Енисей». Тяжелых среди них было всего двое. Остальные — так себе, непроникающие ранения, ожоги и контузии. Но повозились с ними изрядно. Бедняги, увидев наших медиков в халатах и хирургический инструмент в их руках, до смерти перепугались, подумав, что мы собираемся их мучить и пытать перед смертью.
Об этом мне рассказал реаниматолог «Енисея» Николай Богданович Коваль. Он несколько лет проработал в сирийском госпитале, и неплохо владел арабским языком. А выловленные из воды турки оказались не турками, а египтянами. Султан Абдул-Гамид послал их на войну с неверными, которые, по словам английских офицеров-инструкторов, дерзнули взбунтоваться против власти султана.
Лейтенант, доставивший на плавучий госпиталь этих пациентов, сказал, что будь его воля, он освободил бы их от мучений самым радикальным способом, но приказ есть приказ. В заключение он попросил доктора Коваля перевести этим арабам, что если они проявят к докторам и медперсоналу хоть малейшую непочтительность, то тогда он вернется и устроит им такую смерть, что сам шайтан примчится перенимать опыт. После подобной психологической накачки египтяне вели себя тише воды, ниже травы.
Потом Николай Богданович доходчиво объяснил арабам, что никто не собирается их мучить, а уж тем более убивать. Просто здесь, на корабле, работают русские табибы, которые лечат тех, кто нуждается в помощи. Военнопленные успокоились. Правда, удивляться всему, что им довелось увидеть на «Енисее», они меньше не стали. Даже обычные лампы дневного света приводили их в восторг. А когда сердобольная процедурная сестра Анна Мироновна принесла к ним в палату DVD-плейер и ЖК-телевизор и поставила им диск с каким-то индийским фильмом, то бедные арабы пришли в такое возбуждение, что им, для их же спокойствия, пришлось вкатить двойную дозу успокоительного.
Во время захвата острова Лемнос и прорыва через Дарданеллы у медиков «Енисея» появились новые пациенты. На этот раз уже наши морпехи. Несмотря на экипировку и броники с касками, несколько человек все же получили касательные ранения и колото-резаные раны. После перевязки на месте, всех, за исключением самых легких случаев, направляли на корабль. Пострадало и несколько гражданских — в основном греков. Были и две турчанки, которых привезли с Лемноса. Узнав об этом, их земляки-греки чуть не линчевали несчастных прямо в перевязочной. Но им сказали, что негоже воевать с женщинами. Точнее, на шум из палаты прискакал на костылях матерый сержант морпех и быстро все объяснил народу при помощи своего костыля и «великого и могучего». Пристыженные греки быстро притихли.
А вот во время захвата Константинополя работы было выше головы. Раненые, и легкие и тяжелые, шли сплошным потоком. Были среди них и наши бойцы, но в основном на плавучий госпиталь привозили греков-ополченцев. Не имея военной подготовки и боевого опыта, они несли большие потери в схватках на улицах города с бандами турецких дезертиров и мародеров.
Вскоре на «Енисее» были заняты все сто коек. Колото-резаные, проникающие и непроникающие, резаные, пулевые и осколочные ранения — в общем, полный ассортимент. Ну а на десерт — ожоги и контузии. Турок практически не было, в ожесточении уличных схваток разбойников и мародеров, подстреленных на месте преступления, обычно добивали, не заморачиваясь гуманностью. И когда начальник плавучего госпиталя подполковник медицинской службы Иван Сергеевич Савченко сказал, что еще чуть-чуть, и он будет ставить койки прямо на палубе, мы поняли, что теперь настал и наш черед.
Площадку для развертывания мобильного госпиталя нам помог подготовить назначенный военным комендантом Константинополя поручик русской армии Дмитрий Иванович Никитин. Я с интересом наблюдал за человеком XIX века, который, быстро освоившись с нашей техникой, лихо разъезжал по городу на бронированном «Тигре» с надписью на борту: «Военная комендатура Константинополя» и ловко управлялся с рацией и прибором ночного видения.
Поручик, узнав, что имеет дело с целым подполковником, поначалу робел, но потом мы с ним довольно быстро нашли общий язык.
Греки-ополченцы пригнали пару сотен пленных турок, которые под их присмотром начали разбирать развалины казарм султанской гвардии. Гвардейцев Абдул-Гамида II наши вертолетчики в самом начале штурма накрыли ОДАБами, и их казармы после этого годились лишь на снос. Во время разбора развалин пленные извлекли из-под обломков несколько тысяч весьма неаппетитно выглядевших трупов. С учетом довольно жаркой погоды, тела убиенных гвардейцев уже начали разлагаться. Неудивительно, что после того как несколько турок и греков, не выдержав зрелища в стиле «хоррор» и трупного запаха, лишились чувств, мне пришлось выдать менее слабонервным противогазы. Трупы сваливали на арбы и вывозили за город, где по санитарным правилам того времени хоронили в большой яме, пересыпая негашеной известью.
Когда площадка для развертывания госпиталя была расчищена и выровнена, а строительный мусор свален в кучи и приготовлен к вывозу, мы приступили к «надувательству». А именно — начали ставить надувные палатки и развертывать блоки: приемно-сортировочный, оперативно-перевязочный и палатки для лежачих больных. С «Енисея» на берег были выгружены контейнеры с нашим имуществом, в том числе и с рентгеновской аппаратурой, приборами для УЗИ и ЭКГ. С большим трудом грузовики протащили наше имущество по узким улочкам Галаты, от бухты Золотого Рога, где у причалов верфи «Терсан-Амир» отшвартовался плавучий госпиталь, до дворца Долмабахче.
Все это мероприятие собрало целую тучу мальчишек всех наций, хотя преобладали все же греки. Это и понятно — не каждый день случаются такие приключения. Был у нас один госпиталь — плавучий, а стало два. Решили мы развернуть и донорский пункт — раненых, нуждавшихся в переливании крови, оказалось немало.