— Скотч, здесь! — велел Мельников.
Правильно, кто-то ведь должен держать вход? Скотч — последний из еще не озадаченных боевиков, поэтому придется торчать у шлюза, хотя очень хочется посмотреть на местные диковины поближе.
Бестолково топчущегося аборигена Скотч сграбастал за плечо и спровадил на пол, к прозрачной стеночке — сиди, мол, голубец, и не отсвечивай почем зря.
Мельников, МакГрегори, Саня Веселов, Маримуца и Раджабов охватили исследователей полукольцом. От входа Скотч успел рассмотреть шесть продолговатых танков, подсвеченных изнутри; в каждом под прозрачным колпаком на низких то ли столиках, то ли топчанах покоилось… нечто.
В крайнем слева угадывались плохо сохранившиеся фрагменты тела какого-то существа — часть корпуса и оторванные конечности, вряд ли комплектные. Определить, чьи это останки, Скотч не сумел, да не особо и пытался — не спец. В соседнем хранилось неповрежденное тело бесспорно гуманоидной морфологии, скорее всего оаонс-перевертыш в практически изначальном виде, то бишь без следов телесного метаморфоза. Третий слева танк был больше размерами и вмещал в себе нечто вроде объемистого коричневого шкафа или ящика; Скотчу показалось, что поверхность ящика чешуйчатая. Четвертый танк, также повышенных габаритов, был пуст. В пятом, снова небольшом, находилось что-то вроде гигантского насекомого, во всяком случае при виде хранящегося внутри тела возникали однозначные инсектоидные ассоциации — усики, хелицеры, петипальпы у ротового отверстия, тоненькие перетяжки между частями корпуса, коготки и характерные волоски на сухопарых лапах. Существо смутно напоминало непомерно большого муравья или термита, но только напоминало — различий тоже было много. Шестой танк, крайний справа, пустовал.
— Добрый день, профессор. — Мельников обратился к одному из застывших аборигенов, по каким-то одному ему понятным признакам выделив его среди остальных. — Похоже, у вас сегодня праздник, объект ваших исследований явился к вам в гости, а?
Транслятор завывал, переводя слова на язык тахирцев.
— Не бойтесь, хоть мы и вооружены, явились с миром. Все, что нам нужно, это взглянуть на объекты, которые вы изучаете. Мы посмотрим и уйдем, ничего не тронув. Если, разумеется, вы и ваши коллеги будете вести себя благоразумно и не станете нам препятствовать. Если же станете, что ж… могу сообщить: мы — военные, поэтому склонны сначала стрелять, а потом разбираться, стоило ли это делать. Советую не искушать судьбу. Вы меня поняли?
Тахирец-профессор ответил; транслятор перевел это так:
— Мы согласны, пожалуйста, не разрушайте образцы.
О собственном благополучии и благополучии ассистентов абориген (как и все истинные ученые) думал лишь во вторую очередь, отчего Скотч проникся к нему невольным уважением.
Мельников отключил транслятор.
— Саня! Поди сюда.
Веселов с готовностью подошел ко второму слева танку.
— Что скажешь?
Бегло оглядев гуманоида под колпаком, Саня без колебаний заключил:
— Перевертыш.
— А вы, братцы-эксперты?
— Согласен, — подтвердил Маримуца. — Неметаморфированная стадия.
МакГрегори безмолвно кивнул.
— А это? — Мельников указал на четвертый танк с «муравьем».
Ответ Веселова последовал незамедлительно, похоже, тот для себя все заранее решил:
— Рой, малый рабочий.
Маримуца не баловал разнообразием реакций:
— Согласен.
МакГрегори решил последовать примеру Дариуша и вторично кивнул, так и не проронив ни слова.
— Прелестно. — Мельников приблизился к заключенному в танк чешуйчатому ящику. — Ну а насчет этой штуки вы можете и не знать… Ладно, здесь я увидел все, что хотел.
Мельников снова включил транслятор и обратился к покорно ожидающим аборигенам:
— Профессор, мне нужно также взглянуть на предметы, захваченные вместе с телами этих существ.
— Они не здесь, они в соседних лабораториях.
— Значит, мы отправимся туда. Велите своим коллегам выйти в смежное помещение и вести себя спокойно и тихо.
— Все слышали? — промяукал профессор, обращаясь к своим. — Делайте, как они говорят!
Делегация тахирцев просочилась в пультовый зал; последним гермозону покинул Скотч, подгоняя стволом лучемета самого малоподвижного аборигена. Здесь Мельников сдал местную братию на попечение Тамуры и Цубербюллера, а сам в сопровождении профессора, Скотча и четверки экспертов вышел в коридор.
Гаваец исправно нес вахту снаружи: незримой тенью маячил у стены. Охранников он аккуратно посадил рядом с собой, привалив спинами друг к другу — все ж лучше, чем просто валялись бы поперек прохода.
В течение следующей четверти часа Мельников шастал по лабораториям и глазел на экспонаты местного «музея», изредка выключая транслятор и обмениваясь короткими репликами с искателем и экспертами из военных. Предметы попадались самые разные: гражданская аптечка из комплекта пассажирских судов, пьезобритва, портативный терминал мгновенной связи, упаковка офелийской жвачки, использованная гильза из-под пиропатрона, тусклых красок порнографический журнал издания свайгов, купюра в двести пангала почти трехсотлетней давности, ручной игломет без обоймы, расческа, засохшая ватрушка с творогом, очки с модулем нейроусиления и усиком приемной антенны над левой дужкой…
Несколько предметов никто опознать не смог.
— Закругляемся, — через какое-то время скомандовал Мельников и связался с Тамурой, Цубербюллером и Гавайцем. Потом обратился к профессору, очень миролюбиво и, как показалось Скотчу, с нескрываемой симпатией: — Уважаемый! Мы уходим. Поверьте, поднимать тревогу бессмысленно — после недавнего побоища в резиденции вашего лидера, о коем вы, безусловно, слышали, вряд ли ваше сообщение кого-либо впечатлит. Наш визит имел чисто информативный, ознакомительный характер. Как видите, мы сдержали слово и никого не тронули. Ведите себя так же благоразумно еще какое-то время после нашего ухода, и для вас все благополучно завершится. Прощайте.
Земляне отступили под прикрытием камуфляжа и без помех покинули сначала здание, а потом и территорию секретной базы Клондайка.
Можно было не сомневаться: в свете событий последнего времени важность этой базы в глазах правителей Клондайка сильно упала.
Инопланетяне пришли на Тахир, пришли не прячась и вели себя весьма бесцеремонно. Какой смысл изучать плохо сохранившиеся останки или хорошо сохранившиеся трупы, если пришельцы с небес открыто разгуливают по Тахиру и обделывают свои малопонятные делишки? Гораздо разумнее попробовать с ними договориться.
«Хотя, — думал Скотч, — наши верхи с верхами по крайней мере Клондайка скорее всего давно навели мосты. А мы и простые тахирцы лишь исполняем извечную роль статистов в циничном спектакле больших политиков».
Впрочем, ему понравилось, что на этот раз обошлось без глупых и бессмысленных жертв. А что охранники получили по головам, так у них работа такая. Профессиональный, так сказать, риск.
До лагеря добрались без приключений, однако выражение физиономии встречавшего их Солянки Скотчу сразу не понравилось.
— Что такое? — забеспокоился и Мельников.
— Империя перешла в наступление, — угрюмо сообщил Солянка. — Только что по мгновенке сообщили: атакованы Солнечная, Офелия, Пламмер-двенадцать и еще несколько ключевых миров доминанты.
Скотч с тоской опустил голову.
И в это время ощутимо дрогнула почва под ногами.
Область штатной дислокации флотов группы «Доминион»
Окрестности Солнечной системы, доминанта Земли1
Странно, но в жизни полно невероятнейших совпадений.
Группа флотов «Доминион» располагала тысячами разведывательных кораблей и сотнями станций наблюдения, разбросанных по периферии системы и сканирующих пространство вблизи родины человечества. Однако слепой выбор судьбы вновь пал на патрульный монитор «Ракша», несущий вахту в окрестностях звезды Росс-128. До Солнца отсюда было примерно одиннадцать световых лет.
Когда-то здесь служили Дариуш Маримуца и Рахмансулла Раджабов. Когда-то именно их смена засекла приближение парламентерского бота с Пиком Пирамид Азанни, верховным лидером птичьей расы на борту. Именно этот бот принес в Солнечную систему известие о начале войны за мобильность.
Этому же монитору выпала сомнительная честь засечь не менее значимое, но куда более печальное событие: война пришла в Солнечную.
«Ракша», как и год назад, дрейфовала в нескольких десятках мегаметров от ближайшей стационарной станции слежения, и дежурил именно Белькевич, прежний начальник Маримуцы и Раджабова, правда, уже не капитан, а майор.
— Высота, я Кернел! — услышал Белькевич панический призыв вахтенных наблюдателей посреди довольно-таки спокойной смены. — Высо…
— Здесь Высота, — отозвался Белькевич. — Что там у вас?
— Множественный финиш! — доложил юный лейтенант с Кернела и судорожно вдохнул, будто захлебнулся словами.
— Сколько сфер? — подчеркнуто спокойно уточнил Белькевич.
— Не знаю, сэр… Прибор зашкалило. Значит…
«Значит, более двухсот, — мысленно продолжил Белькевич. — Это вторжение».
— Спокойно, лейтенант, без паники. Коммутируйте показания всех приборов к нам и на Константу, можете использовать все резервные каналы. Подвахтенным на станции — готовиться к эвакуации, сценарий и приоритеты будут уточнены в ближайшие десять минут. Сейф с кодами и таблицами подготовить к уничтожению.
— Есть, сэр!
— Я и дежурный по мгновенке постоянно на канале, обо всех изменениях обстановки дублировать информацию голосом.
— Есть сэр!
— Выполняйте! — велел Белькевич, оживляя видеостолб перед пультом.
На «Ракше» и небольших станциях наблюдения теперь дежурили безусые юнцы, зачастую еще даже не закончившие академию кадеты — офицеров поопытнее подобрала война. Хоть флоты «Доминиона» и не вели регулярных боевых действий, стычки с залетными группами противника и частые партизанские вылазки закономерно привели к потерям, и среди кораблей, и среди экипажей. Войн без жертв не бывает. И если корабли можно построить в любой момент, то кадры на голом месте и за короткий срок не взрастишь и не воспитаешь.
— Константа, я Высота. Предварительный аларм. Повторяю: предварительный. Данные уточняются, но, похоже, началось. Как поняли?
— Я Константа, приняли, — угрюмо отозвался флагман флота «Евразия». — Ожидайте соединения с командующим…
Собственно, вторжения ждали. Ждали уже не первый месяц. И, разумеется, оно началось в самый неудобный момент.
Флот, разбросанный в пространстве на миллионы километров, оживал. Вскакивали поднятые по тревоге люди, просыпались от ждущего режима двигатели, перегруппировывались соединения малых кораблей. Ординарцы будили командиров — по единому бортовому времени стояла ночь. Спустя всего десять минут Белькевич уже участвовал в оперативной видеоконференции командования флотов.
Тим Хемерсбрандт, командующий флотом «Евразия», взглянул на Белькевича из видеостолба. Глаза у адмирала были припухшие — вряд ли ему в последние недели доводилось полноценно, отдыхать.
— Доброй ночи, — поздоровался он.
— Здравия желаю! — по-уставному отозвался Белькевич. — Сообщение со следящей Росс-128 Кернел, монитор «Ракша», Множественное эхо, более двухсот финишных сфер. Расчетное время подлета — два-три часа. Общий дрейф — в сторону Солнечной, в целом по изогравам и основному радианту. Сферы большие, сэр, это несомненно, флот вторжения.
Адмирал сухо кивнул и повернулся к изображению другого офицера:
— Офелия? Селентина?
— К Офелии также приближается флот вторжения, сэр. Селентина и прочие штабы из списка сорока трех предупреждены. Кроме того, поступило сообщение с Пламмера-двенадцать: их тоже атакуют. Боюсь, Пламмер прикрыть будет нечем.
Хемерсбрандт в ответ снова лишь кивнул.
— Чиль! — вызвал он командующего флотом «Африка».
— Слушаю.
— Что скажешь?
Чиль Онте был старейшим адмиралом «Доминиона» и негласным главой адмиральского совета. В сущности, командовать обороной Солнечной системы предстояло ему, даже более высокий статус командующего «Евразией» особой роли не играл: Чиль Онте был старше и опытнее.
— Базовый два, полагаю. — Голос у Онте был на удивление чистый и молодой. Белькевич знал, что многие органы старого адмирала искусственные. Наверняка звучит не настоящий его голос, наверняка Онте использует синтезатор речи.
Чиль Онте, по сути дела, был больше чем наполовину киборгом, это знали все флотские. Он и мыслил как машина — холодно, отстраненно и рационально, без ненужных эмоций, паники и спешки.
— Согласен, — кивнул Хемерсбрандт. — Коллеги?
— Гости только с одной стороны? — справился Геннадий Лесин, командующий «Антарктидой», недавно вернувшейся в Солнечную.
— Пока — да.
— Ну, тогда действительно второй. А если пожалуют еще одним вектором, придется выбирать который-нибудь из композитов.
— Пожалуют, тогда и выберем, — пресек дискуссию Онте.
Командующие «Америкой» и «Австралией» возражений не высказали.
Базовый оборонительный план за номером два предполагал двухэшелонную защиту с поддержкой стационарных спутников, активной энергоподпиткой кораблей, заградительными полями генераторов нелинейности, минными объемами и прочими сюрпризами для атакующих. В общем и целом, имперцам придется атаковать в плоскости эклиптики — остальное пространство было прикрыто все теми же генераторами нелинейности. Солнечная уже больше года ожидала вторжения, поэтому пришлось свернуть все перемещения вне плоскости эклиптики и наглухо закрыться. По сути дела, целая планетная система сейчас являла собой пару гигантских выпуклых защитных блинов, разделенных узенькой щелью нормального пространства. Подобная форма пассивной обороны была дорога и неудобна для астрогации, но выбирать не приходилось. Примерно половина энергии Солнечной тратилась на поддержание этих щитов. Относительная безопасность влетала налогоплательщикам в копеечку, однако дело себя оправдывало: две пробные атаки имперцев в самом начале войны захлебнулись и Солнечная осталась неприступной.
Однако на этот раз имперцы задействовали силы не в пример большие.
— Эвакуацию объявлять? — мрачно спросил оперативный дежурный с флагмана.
— А что, есть варианты? — Хемерсбрандт передернул плечами. — Внешним поселениям — немедленно. Всем, кто ближе орбиты Урана — готовность. Так, Чиль?
Онте молча кивнул; оперативный дежурный тотчас принялся оповещать коллег по цепочке. Станции, рудники, поселения — все это обезлюдеет в ближайшие часы. Последний год периферийные обитаемые точки Солнечной жили как на пороховой бочке, в постоянной готовности собрать пожитки, нырнуть в катера и живо драпать поближе к Земле и Венере. Крысы драпают к спасительной норе, а поселенцы к защищенным местам. Всегда так было — и на Диком Западе, и при экспансии на Венеру, и когда человечество вырвалось к чужим звездам. Врагу достанутся пустые орбиталки, скупо освещенные мертвенным перекрестным светом искусственных микросолнц.
— Сколько у нас времени? — Чиль Онте так взглянул на Белькевича, что майора с «Ракши» аж озноб пробрал. Можно подумать, это Белькевич виноват в атаке имперцев!
— Финиширует вражеский флот часа через три. Гасить дрейф и перестраиваться, пожалуй, будет столько же. Потом пойдет в финальный прыжок, это еще около часа.
— Тим, — жестко сказал Онте. — И ты, Тобиас. Как только просчитаете область следующего финиша в пределах Солнечной — немедленно высылайте ульи на перехват. Без прикрытия, только с истребителями-одиночками и штурмовиками-двойками. Не крупнее. Пока шат-тсуры не перестроятся и не поставят заградительные поля — пусть наши жгут все, что получится.
Хемерсбрандт нахмурился.
— Но… это же потери, Чиль! Колоссальные!
— Когда флоты построятся в боевой порядок — потери будут еще большие. А так мы их задержим не меньше чем на полсуток, а если повезет — кое-что еще и порушим. На выходе из-за барьера пара истребителей может угробить целый корвет. При определенном раскладе.
— Хорошо, — согласился Хемерсбрандт обреченно. — Сколько отсылать истребителей?
— Половину.
— Вернется процентов сорок от вылетевших, — наскоро прикинул Тобиас Блейзи, командующий «Австралией».
— Больше. Шестьдесят.
— Шат-тсуры в последнее время усилили защиту от сверхмалых кораблей, — заметил Блейзи. — Больше половины вряд ли вернется. Автоматы тоже посылать?
— Автоматы в первую очередь. Их не жалко.
— Ну что? — Блейзи безнадежно взглянул на Хемерсбрандта. К предполагаемому месту финиша по-любому успеют только истребители внешних флотов — «Евразии» и «Австралии», остальные три базировались совсем уж далеко, внутри астероидного пояса, за орбитой Марса.
— С ближней дуги отправляйте всех. Дальнюю дугу — перераспределяйте в зависимости от направления атак, — продолжал давать советы Чиль Онте.
— И… главное — не дрейфить. Отобьемся. Скелетики будут спешить. А мы это используем.
Хемерсбрандт несколько раз мелко кивнул и обернулся к пульту связи с оперативным дежурным флота.
— Ульям и палубникам — оперативная тревога! Двойной боекомплект! Старт по боевому-два!
Краем глаза Тим Хемерсбрандт видел, как Тобиас Блейзи отдает аналогичные команды своему дежурному.