— Тамура! Ты у нас вроде диспетчером на космодроме раньше подвизался? — продолжал руководить Мельников.
— Было такое, — подтвердил черноволосый малыш Тамура.
— Аппаратный зал у них во-он в том куполе! Давай туда, осматривайся пока.
— Понял!
Тамура с готовностью убежал к лестнице — здешние лифты ходили только под землю.
— Вы, мушкетеры! — Мельников звонко хлопнул в ладоши, глядя на близнецов. — Уж извините, я вас путаю. Бейтесь на две пары и в охрану — двое к подвалу с пленными, двое к шлюзу.
— Есть!
Братья Суондреды оставались военными даже на Тахире. Язык приказов — это был их язык, наиболее понятный и близкий.
— Кто из нас соображает в медицине хоть что-нибудь? Сойдет диплом ветеринара.
Соображающих оказалось достаточно: во-первых, Скотч — еще со времен работы гидом ему приходилось врачевать особо ретивых туристов. Аналогичные навыки имел и Солянка, ибо на Табаске был спасателем. Валти, как третий из «Экзотик-тура», в общем и целом отпадал — сам был ранен и до собственного бедра ему трудновато было добраться, ибо импульс пришелся аккурат под ягодицу. Зато кое-что в излечении ран соображал Костя Цубербюллер, в прошлом бывалый турист. Мистером Литтлом и Валти занялись совместно и безотлагательно, прямо в холле.
— Гаваец, Рагназь… Скотч, отдай аптечку соседу, ты мне нужен. И ты еще. — Мельников указал на пловца. — Давайте наружу, крестиком. Наблюдение — поверхность, небо.
Скотч кивнул, оставил раненых на попечение Солянки с Цубербюллером и подошел к остальным, назначенным во внешнее охранение. Хватило пары быстрых взглядов, чтобы разобрать направления, после чего четверка разошлась в разные стороны. Шаге на пятом Скотч услышал, как Мельников негромко обращается к своему безымянному напарнику:
— Ты в кораблик дуй… И чуть что…
— Знаю, — буркнул напарник. — Мухой…
Многословием он никогда не страдал.
Сам Мельников текучим аллюром хорошо тренированного человека взлетел по лестнице туда, где недавно исчез Тамура. Но любоваться его движениями было уже некому.
Вскоре Скотч с изумлением обнаружил, что растерянность его волшебным образом улетучилась. Чуть позже он догадался почему — когда личный состав при деле, теряться некогда. Первая сержантская заповедь. Даже странно, что он сам сначала растерялся, вроде как по чину не положено.
Но с другой стороны, когда не владеешь информацией в достаточной мере — командовать невозможно. Именно поэтому ситуацию быстро и жестко разрулил Мельников, больше разруливать было некому. А Скотч ощутил, в который уже раз, что просто подчиняться и выполнять приказы куда легче, чем самолично принимать решения.
Впрочем, к принятию решений его и не допускали, умело отсекая от информации.
Может, оно и к лучшему? Многие знания рождают большие печали. А если по-простому, по-солдатски — меньше знаешь, крепче спишь. Проверено временем.
Скотч не успел как следует обдумать все это, устроившись на веранде второго уровня и разглядывая серо-рыжие дюны, безжизненные и прожаренные сумасшедшим солнцем Иншуди. Минут через пятнадцать рысцой прибежал Костя Цубербюллер.
— Скотче! Тебя Мельников в аппаратный зовет. А я тут вместо тебя понаблюдаю.
C готовностью подцепив бласт за ремень, Скотч встал:
— Как там Валти с Литтлом?
Цубербюллер махнул рукой:
— Жить будут. Хотя если Литтл соберется на конкурс красоты — придется пересаживать кожу.
— Ну и ладно, — кивнул Скотч и поспешил к лестнице.
В аппаратном Мельников, Тамура и Валти сообща колдовали над стандартным диспетчерским пультом. Валти сидел на краешке кресла — усесться по-нормальному мешала рана. На штанине виднелись неопрятные потеки лечебной биопены.
— Не, — убежденно сказал Тамура, глядя в развернутый перед пультом видеокуб, — это не наши. Стопудово.
В видеокубе стремительно мелькали столбцы каких-то данных и периодически вспыхивали несложные символы, вроде обозначений на тактических картах.
— А это? — допытывался Мельников.
— А это мусор. Может, остатки спутников, может, наших роботов.
— А тут?
— Это орбитальный лазер, он аж над экватором, не обращай внимания.
— Ага… Вот дьявол! Они что, вообще не финишировали?
Вероятно, Мельников занимался поисками десантного бота, хотя зачем это было нужно, Скотч не брался предположить.
Его появление не внесло никаких изменений — Мельников все так же дотошно тыкал пальцем в куб, а Тамура шевелил пестиком позиционирования и объяснял. Изредка вклинивался Валти и что-нибудь комментировал.
Скотч довольно быстро заскучал и направился к свободному креслу. Но едва он уселся, Мельников неожиданно прекратил изыскания, взгромоздился на стол и проникновенно сообщил:
— А ведь это беда, братцы! Похоже, нас кинули.
Задавать вопросы было бессмысленно, все присутствующие это знали. А Мельников продолжал дозировать информацию наперстком:
— Такое впечатление, что нас сунули в заведомо пустую нору просто в качестве отвлекающего маневра! Причем вытаскивать нас отсюда с самого начала никто не планировал.
— И что? — едко спросил Скотч. — Твоя контора с тобой так поступает впервые?
— Сомневаюсь. — Мельников состроил сожалеющую гримасу — поджал губы, приподнял брови. — Собственно, уже в текущей фазе так поступали трижды, но как-то всегда удавалось выкрутиться. Да и раньше удавалось, раз жив пока. Но я тебя уверяю, Скотч: гробить таких бравых погранцов контора не стала бы. Достаточно было послать только вас. Нет, тут что-то другое.
— Да что другое? — взорвался Скотч. — Через час примчится глайдер с регулярной армией и нас тут перемешают с песком! Запекут! Десантура гриль — видал когда-нибудь?
— Ну, положим, это не так легко будет сделать… — Мельников машинально поскреб небритый подбородок. — Я тут пару каких-то громыхалок на турелях видел. Внизу. Думаю, разберемся… если поднимем.
— Чего? В каком смысле — поднимем?
— В прямом. Здоровые больно. Можем не дотащить.
— А почему бы не поспрошать местных? — подал идею Валти. — С пристрастием?
— Да это шпаки, сразу видно. Канцелярщина какая-то или, что вероятней, родственники. Судя по детям. Только изуродуем зря. Что они могут знать?
— Например, куда делся наш несостоявшийся пленник. Раз семью с собой не забрал, значит, никаких опасностей не предполагалось, верно?
Валти был довольно логичен, не отнять.
— Оно-то верно, — вздохнул Мельников без энтузиазма. — Да только мало нам поможет. Ладно, скажу, чтоб не маялись: групп, подобной нашей, высажено аж шесть. На различные одиночные объекты, судя по всему, проходящие по тому же ведомству. Нас должны подобрать — по идее — с шумом, помпой и фейерверками.
— Это на Иншуди-то? — не поверил Скотч. — На второй по значимости планете перевертышей? С помпой? Ой ли…
— Ага, на ней. Ты не знаешь, тут драчка была недавно, мы все тогда на Тахире куковали. Население эвакуировано на Оа, остался только боевой резерв да зондеркоманда. И эти… которые зараженные области деактивируют, как их? Скелетики, в общем.
Скотч недоверчиво покосился на видеокуб, словно и впрямь рассчитывал увидеть там фейерверк.
— Слушай, Мельников, — сказал он тягуче. — Из нас что, сознательно идиотов делают? Я вообще не представляю, в какой фазе сейчас война, трудно, что ли, сообщить?
— Идиотов из нас сделали в момент выдачи военной формы, — огрызнулся Мельников. — Думаешь, мне говорят больше твоего? Ага, щаз! Самому приходится вертеться. Откапывать, доходить…
— Ну и что ты, блин, накопал? Что вообще происходит? Можешь объяснить? И что, разрази гром эту Иншуди, нам делать дальше?
— А не знаю! — беспечно сказал Мельников. — Думаю, заранее вытащить эти хрени турельные на веранды. Авось пригодятся. Пошли, нечего тут больше делать. Ждем пси — авось дадут весточку.
Следующие полчаса пришлось попотеть не по-детски, тем более в таком климате, потому что Мельников категорически запретил пользоваться антигравами — те заметно сажали батареи, коих было немного. Турельные, как выразился Мельников, хрени оказались магнитодинамическими орудиями, малоэффективными в миниатюре, но имеющими попросту убойную мощь при укрупнении размеров, причем увеличение диаметра основной кольцевой спарки вдвое давало восьмикратный прирост мощности. Куб то бишь. Вот какие-то умельцы и не постеснялись, изобразили мастодонтов в ненатуральную величину — с укрупнением, не стесняясь. Пришлось мобилизовать рабскую силу — всех пленников-мужчин, даже двоих подростков. В процессе перетаскивания третьего орудия один из подростков попытался выхватить из кобуры Скотча бласт. Оторвать подростку голову помешал Мельников — иначе Скотч не стал бы сдерживаться.
Когда последнее орудие обратило жерло ствола в сторону пустыни, Тамура нашел в транспортном ангаре рабочий местный антиграв и десант минут пять увлеченно изрыгал проклятия на полудюжине языков.
Потом Мельников какое-то время изучал задраенный шлюз на второй подземный уровень — даже ухо прикладывал и вслушивался, как будто рассчитывал что-либо услышать. Скотчу его художества давно надоели, а поскольку Мельников больше ничего не рассказывал, сержант на все плюнул, реквизировал Солянку и пошел обследовать камбуз под предлогом, «если жрать не хочется прямо сейчас, значит, захочется очень скоро».
С момента атаки прошло почти три часа, а про их души так никто и не явился. Ни свои, ни чужие.
И неизвестно, что было обиднее.
Малый атмосферный крейсер «Огастес Флинн», флагман флота сеятелей
Система Офелии, периферия, доминанта Земли1
Адмирал Фисуненко не спал третьи сутки кряду. Глаза и щеки командующего миниатюрным союзным флотом ввалились, и сейчас он все больше напоминал умудренного годами старца, хотя был одним из самых молодых адмиралов доминанты.
Флот его по-прежнему выглядел игрушечным: после не слишком приглядного по меркам межзвездного права вторжения на Тахир и захвата тысяч генераторных пар количество подчиненных кораблей даже уменьшилось: один из четырех клиперов пришлось оставить вблизи разграбленной планеты. Фисуненко краем уха слышал, что надолго клипер «Черная хризантема» вблизи Тахира не задержался: опальных пиратов-десантников сначала вроде бы оставили в качестве экспедиционного корпуса (хотя больше все смахивало на попытку держать этот разномастный, но весьма боевитый сброд подальше от доминанты Земли). Однако едва флот Фисуненко отбыл по новому назначению, сменив заодно и название с флота вторжения на флот сеятелей, «Черная хризантема» спешно погрузила упомянутый сброд в плохо приспособленные для этого трюмы и канула за барьер. Вроде бы сначала она направилась на базу «Флажолет», а потом еще дальше, в рейд по тылам перевертышей. Впрочем, Фисуненко полагал это скорее слухами: рейд на единственном клипере по тылам противника — фантастика та еще.
Вскоре после старта к флоту сеятелей присоединилась целая туча гражданских кораблей — большей частью человеческих, хотя довольно много было также кораблей свайгов и цоофт. Почему-то ни единого корабля не прибыло от а'йешей. Каждый из гражданских кораблей погрузил на борт несколько распарованных генераторов и отправился по индивидуальному маршруту. Никто из сеятелей не знал, на каком именно корабле едут комплиментарные погруженным генераторы и куда будет вести нуль-коридор, один конец которого им предстоит установить. Союз делал все, чтобы неизбежные утечки дали противнику как можно меньше информации. По всей видимости, даже захват непарного генератора шат-тсурами или перевертышами рокового значения уже не имел: счет пошел на дни. Если в течение ближайших земных недель сеть рабочих тоннелей будет успешно развернута, имперцам конец.
Но имперцы это понимают ничуть не хуже адмирала Фисуненко, поэтому предстоящие недели будут трудными.
Надо побеждать; к концу операции галактика-1 будет напоминать гигантский кусок сыра, испещренный дырами-коридорами, но союз пяти высших рас заведет совершенно новые отношения с пространством, временем и расстояниями. Отныне за несколько нуль-переходов можно будет пересечь галактику из конца в конец. Раньше на это уходило несколько недель. Теперь достаточно будет нескольких суток, причем основную часть времени сожрут переходы от финиша одного коридора к стартовому створу другого.
Дмитрий Фисуненко представлял и действия коллег-военных: в метрополию шат-тсуров и оаонс забрасывается одинокий кораблик с генератором на борту, подбирается максимально близко к планете противника, активирует коридор, и в самом сердце империи начинает финишировать объединенный флот. Картина боевых действий настолько ярко разворачивалась перед мысленным взором адмирала, что впору было писать эпическое полотно «Закат империи». Лишь об одном сожалел Фисуненко: ему вряд ли доведется участвовать в разгроме скелетиков и перевертышей лично. Флот сеятелей, конечно же, останется в стороне, в тени, до полной победы. Разумеется, это оправданно. Разумеется, это неизбежно.
Но так хочется отдать команду: «К бою!» и прильнуть к тактическому пульту!
Адмирал вздохнул, потер раскрасневшиеся глаза и развернул в видеокубе очередной график. Работа сеятеля рутинна и с виду совсем не героична. Однако именно от сеятелей сейчас зависит судьба галактик — теперь уже двух. Империя или союз. Диктатура или свобода. Люди, свайги, цоофт, а'йеши и почти истребленные азанни — или поющие скелетики шат-тсуры и оаонс-перевертыши.
Кто кого?
Научная станция «Боро-Боро», 329-й проект
Гелиопауза, наветренный радиус, граница Солнечной системы1
О приближении неприятеля инженер Нери Йонас узнал из утренней летучки. Всему исследовательскому комплексу предстояло эвакуироваться, поэтому никакой работы — только предотлетная суета, судорожные сборы и неприятная пустота в груди.
До сих пор война ученых и инженеров касалась мало — разве что тем, кто не занимался вооружениями напрямую, сильно урезали ассигнования и дотации, в остальном же приходилось как обычно пахать на науку. Йонас и пахал. На университетскую степень он в свое время не сподобился, зато стал очень неплохим инженером, за что его с охотой и взяли в проект, форпост человечества в открытом космосе, в место, где солнечное притяжение уравнивается и с давлением солнечного ветра, и с притяжением соседних звезд. Проект располагал несколькими научными станциями, на которых имелось достаточно капризной аппаратуры, чтобы Йонасу некогда было скучать. Станции растянулись цепочкой от зоны гелиопаузы до границы ударной волны.
Накануне Йонас прилетел на своем драндулете на самую дальнюю станцию, лабораторию холодного литья и синтеза «Боро-Боро», где весь день промаялся с забарахлившими конвекторами в базис-системе. Дальше «Боро-Боро» болтались только семь заброшенных, кое-как тлеющих микросолнц работы а'йешей, кое-какой земной мусор да древние орбитальные лазеры, вывезенные от греха подальше из Солнечной. Девать их было некуда, демонтировать накладно, вот и бросили там же, где в свое время бросили микросолнца и управляющий модуль к ним. На самой заре проекта кто-то додумался одно микросолнце активировать и разогреть процентов до тридцати пяти мощности — его светом и теплом и пользовались ученые проекта триста двадцать девять.
В принципе микросолнца а'йешей были неплохой задумкой — для своего времени, разумеется. Сами а'йеши прекратили их производить и пользовать тысячи три лет назад; со входом доминанты Земли в высший галактический свет люди получили много знаний, которые для галактов были днем вчерашним, а для людей — в лучшем случае послезавтрашним. Однако технологии будущего люди освоили на удивление быстро и натыкали в своих планетных системах этих микросолнц видимо-невидимо — практически каждое искусственное поселение зажигало миниатюрную звезду рядом с собой. Позже вопрос освещения и обогрева решился много удачнее и экономнее; многие микросолнца были погашены и демонтированы, однако многие просто брошены на произвол судьбы. Предоставленные самим себе, микросолнца постепенно угасали. Примерно на пятнадцати — двадцати процентах мощности они впадали в самоподдерживающуюся полосу стабильности и в таком состоянии просуществовали лет по пятьсот — восемьсот. Очень часто около брошенных микросолнц образовывались свалки; искусственные светила, случалось, поглощали мусор и бесплатно для человечества утилизировали. Эти комки управляемого мезовещества имели размеры примерно с километр в поперечнике и умели излучать в достаточно широком спектре.
Здесь, на границе родины человечества, рядом с семеркой микросолнц бросили много чего — и комплект орбитальных лазеров вместе с централизованным управленческим модулем, похожим на здоровенный бублик, и десятка два древних прямоточных кораблей в совершенно убитом состоянии (прижимистый завхоз 329-го проекта долго донимал инженеров просьбой покопаться в этом хайтековском ломе и свинтить из многих хотя бы один действующий катерок, однако ничего путного из этой затеи так и не вышло). Остальной мусор носил невыраженный характер и легко описывался словосочетанием «разнообразная хрень» — от гроздьев отработавших свое батарей до использованных модулей жизнеобеспечения.
Так случилось, что армада имперцев перла прямо на эту свалку и, соответственно, на все станции проекта. На эвакуацию военные дали шесть часов; уже через полчаса после ее объявления в окрестностях «Боро-Боро» вынырнул малый конусный заградитель и принялся утюжить пространство вблизи — Йонас не уловил цели этого барражирования.