Про Гюльазизову мне рассказывали еще до того, как Фурсенко появился в Российском футбольном союзе. Рассказывали, что в любые времена она имела на него не только определенное влияние. Она была чуть ли не его спичрайтером, имиджмейкером и много еще кем. Ипостасей у Каринэ Сергеевны действительно очень много. Из того, что есть в открытом доступе: она – генеральный директор Центра аналитической психологии «Ось времени», старший научный сотрудник лаборатории развития человека петербургского медицинского центра «Панорама», кандидат биологических наук, автор книг «Психологическая эмиграция» и «За секунду до пробуждения», а также диссертации «Сравнительное изучение смертности от суицида в различных этнических популяциях», разработчик оригинальных социокультурных концепций. Когда у Сергея Александровича поинтересовались, кто такая Каринэ Гюльазизова, с чего вдруг она является – помимо всего прочего! – членом комитета РФС по безопасности и работе с болельщиками, он ответил, немного смутившись:
– Она – специалист в области гуманитарных технологий и общественной связности.
Это не шутка. Именно так – «связности». Она связная. Господина Фурсенко с единым информационным полем Вселенной. С инопланетным разумом. С чем угодно.
Я позволю себе воспроизвести несколько цитат из интервью и радиовыступлений Гюльазизовой. Не будем обсуждать, что они вырваны из контекста, но все равно остаются весьма симптоматичными.
«То, чем я занимаюсь, называется психолог сопровождения».
«Если ты первое лицо, то ты – законодатель стандартов, и ты создаешь правила. К тебе приходят на поклон, а ты говоришь: “Мои правила таковы: ваша прическа будет такой. Хотите вы, не хотите, но я великий, поэтому я вас подстригу вот так…” Или: “Я так обслужу вас в моем ресторане, который является законодателем стандартов”».
«Внушаемых людей значительно больше, чем мы думаем. В общем, каждый человек внушаем, просто нужно знать, где та дверь, через которую зайти. Не бывает невнушаемых. И здесь очень важно нам не возноситься и не заноситься слишком высоко, думая, что принципиальный человек, ответственный человек, устойчивый, точно знающий, где правда, где неправда, где справедливость, а где нет, – такой уж невнушаемый человек».
Она – не просто помощница Фурсенко. Она скорее его наставница. В этом уверены все, кто знает Каринэ Сергеевну. Все, кто видел, в каком состоянии пребывает Сергей Фурсенко, когда находится под ее «опекой». Ее главная задача и призвание – давать оценки тем или иным событиям, а также определять контуры и направления наиболее эффектных и эффективных деяний своего шефа.
Журналист Евгений Дзичковский в своей небезызвестной статье «Прогулка по РФС», снятой с сайта «Спорт-экспресса» по звонку из РФС, упоминал о том, как на одном из футбольных мероприятий она появилась с крысиным хвостом в руках. Говорили еще, что она вызывала на медиум-сеансах духи Сергия Радонежского и Андрея Петровича Старостина.
Питерские болельщики до сих пор вспоминают, как на табло «Петровского» во время одного из матчей «Зенита» из святой для каждого фаната стрелки на эмблеме клуба вдруг исчезло само слово «Зенит». Вместо него оттуда стали мультяшно сыпаться словечки: «равенство», «братство», «толерантность» или что-то подобное. Большинство болельщиков, оскорбленных таким специфическим креативом, который они истолковали как исключительное святотатство, до сих пор считают, что идея принадлежит Каринэ Сергеевне.
Более того, как утверждалось в той же статье, тезисы которой никто не стал опровергать, а просто воспользовались в духе старых советских традиций банальным телефонным правом, близкие к РФС люди уверены: имиджмейкер президента РФС была если не автором, то вдохновителем, закоперщиком, модератором знаменитого эпистолярного бреда под наименованием «Кодекс чести».
Похоже, зря мы критикуем Фурсенко. Его просто надо спасать. Как спасают людей от рук тоталитарных сект, от чьего-то дурного влияния. А здесь ситуация именно такая. Фурсенко, как человек слабовольный, дал окружить себя такой «опекой», в которой ему уютно и хорошо. Вот только хорошо ли от этого всем нам?
Сергею Фурсенко очень нравится путешествовать. Об этом говорят и его вечные «оговорочки по Фрейду». Рассуждая о поле в Катаре, он признался: «Такого хорошего газона нигде не видел. А ведь я много с “Зенитом” путешествовал». Он даже не пытается, надув щеки, рассказать о сложных и напряженных переговорах и насыщенных встречами командировках. Нет, он именно путешествует. И не находит нужным это скрыть.
Многие вещи, которые происходят в жизни самого испуганного, самого прячущегося от общественности и самого закомплексованного главы РФС, вызывают искреннее непонимание. В последний день марта 2011 года общественность ждала главу РФС на широко разрекламированное мероприятие, связанное с презентацией проекта ФНЛ – Футбольной национальной лиги, которая пришла на смену ПФЛ в качестве организатора соревнований в первом и втором дивизионах. Проект сомнительный и небесспорный. Суть его изначально была в том, чтобы отодвинуть от футбольного хозяйства ПФЛ с Николаем Толстых во главе. Человеком, который нажил себе много врагов или просто недоброжелателей, но о котором любой скажет одно: честный, принципиальный и последовательный. Именно Николай Толстых в Комиссии по разрешению споров в свое время противился регистрации новых игроков в клубах, которые не расплатились с предыдущими футболистами. Именно он собрал под свои знамена противников поспешного и непродуманного перехода на систему «осень – весна». Чего стоит только число команд, высказавшихся против перехода: в ноябре 2010 года свое недовольство высказали 89 клубов. Именно Николая Толстых Сергей Фурсенко воспринимал как опасного противника. Потому последовательно удалил из значимого комитета, а потом, под надуманным предлогом, вообще внаглую и в грубоватой форме «слил» сотрудничество с ПФЛ как со структурой, наспех соорудив практически мертворожденное дитя – ФНЛ. Толстых так рьяно боролся против перехода, объясняя, что мы удовлетворим лишь интересы пяти-шести топ-клубов, а первую и вторую лигу просто убьем, что Фурсенко решил «убить» его самого. Убили всю организацию под каким-то беспардонно надуманным предлогом – якобы принятый в 1990-е годы устав ПФЛ не соответствует каким-то нормам Минюста. Итак, в ноябре выступил против – в декабре тебя разом не стало. Все очень просто.
Ждали Фурсенко на презентацию ФНЛ, да он не пришел. Мобильный не отвечал. Решили провести без него. Провели скомканно и сумбурно, потому что в процессе мероприятия узнали: Фурсенко вызвали на ковер в Кремль. От такого вызова хорошего, как говорится, не жди. Главные болельщики тоже футбол смотрят, тоже жаждут побед и не внимают нелепым речам про то, что мы на пути к великой цели и вот-вот победы придут.
Через какое-то время появилась из недр РФС информация: да, действительно вызывали, но говорили не о футболе. Тут все стали чуть ли не о кандидатуре преемника гадать. Потому как если не о футболе, то о чем же? О новой должности? Об иной сфере деятельности?
Спустя еще час пришло уточнение: говорили о футболе (нашел в себе силы признаться!), но вызывали не в Кремль, а в Белый дом! Возникает резонный вопрос: его туда что, с завязанными глазами везли?
И в течение последующих дней Фурсенко так и не озвучил, в каком составе была встреча, что в действительности было в повестке дня. Говорят, что он просил дополнительных полномочий для РФС в свете будущих трат навстречу чемпионату мира-2018, но получил жесткое ограничение, где именно его власть заканчивается.
Политика закрытости, сочетающаяся с политикой «выжженной земли» с устранением всех сколько-нибудь серьезных оппонентов, всех тех, кто имеет право на свое аргументированное мнение и не боится выглядеть не серым исполнителем, – эта политика приведет российский футбол к откровенной дыре, к позорной яме. И мы снова будем сидеть у разбитого корыта и горячо дискутировать: а куда пропали наши результаты? Где наша сборная и наши победы? И не будем мы за этими спорами видеть разрушенной системы. Разрушенной только из-за того, что кому-то повезло оседлать футбольного коня, повернуть в нужную сторону все финансовые футбольные ручейки. До того момента, пока они полностью не иссякнут.
«Благодаря» первым лицам российского футбола, принципиальных позиций становится все меньше, профессионалов и вовсе не остается. Ценится умение брать под козырек. Черты сегодняшней футбольной атмосферы – борьба за сытные места, разводки, желание пустить пыль в глаза вместо реальных результатов, ненависть к инакомыслию, торжество серости.
Фурсенко не повезло в том, что он руководит футболом. Если бы он руководил какой-то иной «отраслью народного хозяйства», ему было бы проще. Там было бы определенное преимущество – отсутствие однозначных и неоспоримых критериев результата. Но в футболе есть такие критерии. Нет побед, нет медалей – значит нет нужды говорить, что рано или поздно сборную «прорвет», о чем г-н Фурсенко так любит рассуждать. С Арменией, видите ли, лишь чудом не получилось выиграть с крупным счетом. Когда же Сергея Александровича попросили дать пояснения, ведь матч закончился нулевой ничьей, ответ был уникален: если бы забили быстро первый гол, то «прорвало» бы. Так и живем в ожидании «прорыва». А результата все нет и нет…
Фурсенко не повезло в том, что он руководит футболом. Если бы он руководил какой-то иной «отраслью народного хозяйства», ему было бы проще. Там было бы определенное преимущество – отсутствие однозначных и неоспоримых критериев результата. Но в футболе есть такие критерии. Нет побед, нет медалей – значит нет нужды говорить, что рано или поздно сборную «прорвет», о чем г-н Фурсенко так любит рассуждать. С Арменией, видите ли, лишь чудом не получилось выиграть с крупным счетом. Когда же Сергея Александровича попросили дать пояснения, ведь матч закончился нулевой ничьей, ответ был уникален: если бы забили быстро первый гол, то «прорвало» бы. Так и живем в ожидании «прорыва». А результата все нет и нет…
12. Мутко или Фурсенко
То, что Мутко и Фурсенко недолюбливают друг друга, – дело известное. И то обстоятельство, что корни их произрастают в равной степени из Питера, и – более того – из одного и того же клуба, вовсе их антагонизму не мешает. Друг о друге за глаза они отзываются так, что и пересказывать не хочется. Да и то, что происходит в публичном поле, иногда выглядит как комические куплеты. Никак не меньше. Многие инициативы Мутко, которые были в итоге реализованы его преемником, автоматически подвергаются критике.
К примеру, история с многострадальным переходом на систему «осень – весна». В течение 2009 года Виталий Мутко несколько раз заикался о том, что переход на общеевропейские рельсы назрел, что хочешь не хочешь, а вливаться в общий график и общий ритм, когда чемпионаты синхронно оканчиваются к маю, придется. В конце года Виталия Леонтьевича «ушли». И о переходе на «осень – весна» заявил уже Сергей Александрович. Сколько гневных отповедей услышало околофутбольное человечество из уст Виталия Мутко в течение 2010-го! И переход поспешный, и решение непродуманное. Он, мол, тоже ставил такие задачи. Но они были стратегическими, к 2015 году он, дескать, планировал только начать об этом думать. А к середине десятилетия должна была созреть вся сопутствующая переходу инфраструктура: и манежи, а базы, и крытые стадионы, и многое другое. Ясно, что инфраструктура у нас не созреет ни к 2015-му, ни к 2018-му (речь не о нескольких проектах, которые усилиями налогоплательщиков, может быть, и осуществятся, пусть даже частично, а о масштабах всей футбольной России), но ведь не об этом пекутся чиновники, когда на первый план выходит банальная ревность!
Когда на первый план выходила борьба за право проведения чемпионата мира-2018, противоречия вроде бы ушли на второй план. Но когда победа оказалась одержана, они просто выплеснулись с лихвой! И главный вопрос – это вопрос о власти, вопрос о деньгах. Вопрос о том, кто будет контролировать немалые финансовые потоки, которые направят в различные регионы навстречу чемпионату мира.
Помните визит Фурсенко в Белый дом в конце марта 2011-го? Неожиданный до такой степени, что многим показалось, будто это была не плановая встреча с премьером, а срочный вызов на ковер к начальству после неубедительных ничьих с Арменией и Катаром? Между тем, как выяснилось чуть позже из неофициальных, но, как водится, хорошо осведомленных источников, главной темой была подготовка к 2018 году. И главное – Фурсенко просил неких дополнительных полномочий. Судя по всему, ему было отказано. А учитывая, что спустя месяц Виталий Мутко, по сути, возглавил комитет «Россия-2018» и было объявлено, что в недрах Министерства спорта возникнет отдельный департамент, который целиком сосредоточится на подготовке к чемпионату, стало понятно любому: в этом усиленном толкании локтями и отпихивании соперника от «кормушки» победу (пусть и не за явным преимуществом) одержал Виталий Леонтьевич.
Пока Фурсенко ответил своему оппоненту объявлением о разработке некой программы «Результат-2018». Мол, именно она поможет решить все футбольные вопросы – от развития инфраструктуры до селекции. И как следствие – обеспечить в 18-м результат. Впрочем, дело не в программах, а в том, кто будет контролировать финансовые потоки. Хотя злые языки уже иронизируют: Фурсенко заранее стелет себе соломку. Мол, объяснить невыполнение опрометчиво данного обещания стать чемпионами мира в 2018-м можно будет тем, что не он и возглавляемое им ведомство «грамотно расходовали средства».
Конечно, всё еще может измениться. До 2018-го много воды утечет. Регламенты и правила поменяются. Но пока впереди более опытные игроки. Мутко в подковерных интригах, похоже, уже научился большему.
Кстати, о регламентах. Нам вроде бы несколько раз говорили, что до 2013-го, по правилам ФИФА, мы должны определиться, кто из стадионов и городов, указанных в Заявочной книге, реально останется в планах и будет готовиться к приему чемпионата, а кто останется за бортом. Но сразу после локальной победы над Фурсенко воодушевленный Виталий Мутко произнес, что решение окончательное мы примем за год-полтора до чемпионата. Мол, будем строить везде. А потом решим, где вписываемся в сроки, где успеваем, а где – нет. Тогда и разберемся. Невооруженным глазом видно, какая это удобная и коррупционноемкая позиция: тратить деньги по большему числу направлений, чем в итоге понадобится. Почва для злоупотреблений просто потрясающая!
Эта тема даже выплыла наружу при первом же заседании наблюдательного совета оргкомитета «Россия-2018». Глава совета вице-премьер Игорь Шувалов призвал как можно быстрее определиться с городами, которые примут матчи первенства:
– Мне кажется, обманывать и питать надежды большого количества городов бессмысленно. Если это будет не 13 городов, а другое количество, то такое решение нужно принять как можно быстрее.
На что Виталий Мутко ушел в изощренное, с культурно-исторической примесью словоблудие:
– Все они (города) представляют культурное, историческое многообразие РФ. А самое главное – эти города сохраняют компактность проведения турниров. ФИФА может пойти по пути сокращения количества городов проведения, однако сегодня мы предлагаем готовить 13 городов.
Зачем, почему, для какой цели – ответов на эти вопросы не прозвучало. Да никто и не спрашивал. Все ведь и так все прекрасно понимали.
13. Питер или Москва
Заголовок этой главы ни в коей степени нельзя рассматривать в параллель к заголовку главы предыдущей. И Мутко и Фурсенко – суть выходцы из города на берегах Невы. Они оба приходят на футбол в сине-бело-голубых шарфиках. Немалая часть жизни обоих связана с командой «Зенит». И это уже ничем не перечеркнешь.
Когда мы говорим «Питер или Москва», речь идет сегодня уже даже не о конкуренции, которая отличает соперничество московских и питерских футбольных команд. Хотя я лично уверен, что вовсе не матчи «Спартака» с ЦСКА являются главными и самыми знаковыми во внутрироссийском первенстве, а скорее игры «Зенит» – ЦСКА, как несколько лет назад были матчи «Спартак» – «Зенит».
Конкуренция Москвы и Санкт-Петербурга пронизывает очень многое в российском футболе. Про то, что в сборной России есть фактически две малопересекающиеся группировки – «питерские» и «непитерские», сказано немало.
Но теперь развернулась конкуренция и вовсе иная: как распределятся ключевые матчи (а стало быть, читай, доходы) между двумя городами федерального значения в 2018 году. Уже сейчас это то, что терзает умы очень многих из того футбольно-чиновничьего сообщества, которое ответственно за принятие решений.
В конце апреля 2011-го уже нарисовали примерную схему, которая многих знатоков политических пасьянсов удивила: столица примет и матч открытия, и финал, и один из полуфиналов, Питеру же достанется только один из полуфиналов. И то – в интересной модальности: по словам Мутко, «Санкт-Петербургу, возможно, будет отдан один из полуфинальных матчей». Но пока часть публики ухватилась за ключевое слово «возможно», другая принялась иронизировать по поводу инсайда, известного спортивному министру: мол, он-то знает, что к 2018-му столица переедет.
Москва, как несложно догадаться, примет еще и временную штаб-квартиру ФИФА, международные вещательные центры, а также жеребьевку финальной части турнира.
Впрочем, логично предположить, что за оставшиеся до финальной части турнира годы поменяться может что угодно. И никто против постоянных замен ни в списке городов, ни в списке стадионов, ни в списке тренировочных баз, наверное, не будет. Потому что любые изменения – это всегда новые траты. А когда тратятся деньги государственные, у нас никто и никогда против не бывает.
14. Главное – правильно встретить: об истоках судейского произвола
Иллюзорно было бы думать, что судейские ошибки, более редкие, но яркие образцы судейского произвола, – явление исключительно российское. Вот только специфика отношения к этой проблеме у нас, как всегда, своеобычная.
Много ли мы знаем примеров, когда за откровенные случаи судейского произвола у нас наказывали? Не отстранением на тур-два, а реальным, ощутимым наказанием? Ведь ставка за игру в нашем футболе у судьи – 90 тысяч рублей. Согласитесь, деньги хорошие. В случае если тебе выставили за игру «двойку», твой заработок снижается вдвое. А вот случаев, когда судью отстраняли от обслуживания матчей Премьер-лиги хотя бы до конца круга или до конца дивизиона, я насчитаю, наверное, за последние годы на пальцах рук.