— Пашка? — воскликнула я испуганно — Олег его не прогнал?
— Антон уехал с Ириной. Им нужен боец.
— Нет! — Я вцепилась в руку Макса, запрещая себе воспринимать столь невероятное сообщение. — Ему еще год учиться, его никто не отпустит!
— Колосов хорошо фехтует. Уже достаточно.
— Скажи, что это неправда! — потребовала я.
— Сам уже несколько дней пытаюсь понять, тут правда, а что нет. Мне кажется, Эдгар явно ведет свою игру. Во всем том, что происходит, есть какая-то связь. Вампиры не сентиментальны, осенью во дворе, когда вампиры решали нашу судьбу, Эдгар за тебя заступился не просто так. Ему дела нет до человеческих чувств и до меня. А тем более до тебя. Но он это сделал. Ушел в тень, не став решать проблему с Дэниэлем. Не убил Ирину. Согласен сидеть на одном месте и ждать, когда она к нему приедет. Все может быть совпадением, извечным желанием Эдгара устраниться от земных дел, а может оказаться чем-то другим. И чем дальше мы будем от этого убегать, тем сильнее все запутается. Нам надо разгадать головоломку. Вроде бы все очевидно, но здесь что-то кроется. И я думаю, надо вернуться в ту точку, откуда все началось.
— Как же Аскольд обрадуется, когда узнает, что стал пешкой на чужом поле! — злорадно прошептала я.
— Не торопись вступать в игру, правил которой не знаешь. Тем более не путай карты другим. Какая роль отведена Аскольду, неизвестно. Он может оказаться центровой фигурой.
До чего же вампиры лицемерны! Говорят одно, делают другое, думают третье…
Я встала. Вряд ли нам сейчас принесут счет. Можно уходить, не попрощавшись.
— Ничего не бойся. — Макс уже стоял передо мной, его близость приятно холодила — Я люблю тебя!
— Я не боюсь. — Голос мой срывался — Только иногда мне кажется…
Макс не дал мне договорить.
— Я. Тебя. Люблю. Разве что-то еще может быть важным? Я достаточно пережил, чтобы хотеть ничего, кроме того, чтобы быть с тобой.
— Наверное, я тебе сильно порчу жизнь… — пробормотала я совсем уже несуразное. — Наверное, без меня ты был бы давно под защитой JIeo.
Любимый хмыкнул, прижимая меня к себе.
— Ты — моя жизнь. Жизнь такая, какая есть. Другой знать не хочу. — Макс задумчиво посмотрел перед собой, его рука размеренно гладила меня по плечу. — Ты никогда не пыталась представить, как много можно сделать ради любви?
— Умереть, — проснулось во мне похоронное настроение.
— Смерть — бесполезная штука. Ради любви надо жить. Любовь, как пароль, в борьбе за жизнь открывает любые двери. Даже предательство можно оправдать ею. Правда, от оправдания поступок не станет честнее.
— Ты о чем? — Мне было неловко обниматься с Максом на глазах у официантки, и я попыталась отстраниться, но он не отпустил меня.
— Историй много. Ради любви совершаются подлости и гибнут государства. Однако обман не приносит счастья. Перечитай как-нибудь «Песнь о Нибелунгах». Любовь многое оправдывает, но не искупает. И я не хочу, чтобы наша любовь потребовала таких жертв.
— Ты ведь ни о чем не жалеешь?
После того как однажды Макс исчез, я боюсь повторения. Знаю, что это невозможно, но ничего не могу поделать со своей тревогой.
— А ты? — отправил мне вопрос обратно Макс.
Я замотала головой.
— Значит, мы, как всегда, вместе! — произнес он.
— Zusammen?
— Zusammen, zusammen, — согласился любимый, пропуская меня вперед.
На улице было уже темно, редкие фонари освещали двери домов, а не улицу. Город окончательно вымер. И только машины иногда бросали подергивающийся свет фар на ухабистую дорогу.
— Давай все забудем. — Макс привлек меня к себе.
Со спины нас догнала музыка. Мы стояли около дома, на террасе которого работало радио.
— Позвольте пригласить вас на танец, Прекрасная Незнакомка.
Макс выставил в сторону руку, и я оперлась на его ладонь. Проворчала:
— Странное место для танцев.
Макс взял меня правой рукой за талию.
Прошептал:
— Ничего не делай, просто слушай. Шагнул вперед, заставляя меня отступить,
потом сам отошел назад, снова вперед. Мы двигались под музыку, и, подчиняясь нам, вокруг становилось светлее. Джаз обрушился, убивая чувство реальности. Штора на освещенной террасе дернулась. За нами наблюдали. Я спрятала лицо за плечом Макса.
Ни о чем не думать. Просто танцевать. На темной улице. В городе Мезень. Зимой.
— Никогда-никогда больше без тебя никуда не пойду, — прошептала я, закрывая глаза. Макс так уверенно вёл меня под музыку, что оставалось только подчиниться его сильным, уверенным рукам, его плавным движениям.
— Не говори так, — одними губами произнёс он. — Нам ещё не раз придётся каждому за себя принимать решение.
В благостное настроение вклинилась новая нота. И была она не из звучащей композиции.
— А свита при этом обязательна?
Я остановилась, заставив Макса сделать то же самое. Его рука соскользнула с моего плеча. Сказка кончилась, музыка превратилась в шум. Не думаю, что Макс не почувствовал Маринку. Может быть, девчонка идет сюда по именному приглашению?
Юная вампирша появилась в конце улицы, а в следующую секунду была рядом.
— Куда мы? — весело глянула она на меня.
— Мы с Машей собираемся ехать домой. — Макс поправил растрепавшиеся Маринкины кудри.
На террасе что-то упало, и музыка смолкла.
— На чем? — Маринка выразительно посмотрела на пустую уже дорогу.
— Маша угнала у Димы снегоход, — заложил меня Макс.
— Круто! Покатаемся! — хлопнула в ладоши Маринка, и у меня в голове случилось маленькое замыкание.
На руках у нее были красные перчатки с котятками, поднимающими переднюю лапку в знак приветствия.
— Откуда это у тебя? — перехватила я ее руку. Все морозы Маринка проходила без варежек.
Они ей были не нужны. Даже Макс позабыл о своих перчатках. И что, Маринка вдруг замерзла?
— Ой, правда, смешные? — Девочка сунула мне под нос вышитых котят.
— Где ты их взяла?
Перед глазами, как в кино, проплыли картинки. Компания молодежи в кафе. Таня всплескивает руками, хватает меня, я чувствую ее цепкие пальцы, котятки приподнимают переднюю лапку…
— Нравятся? — Маринка упрямо тянула руку в перчатке.
— Нет. Откуда?
Добродушие девочки как ветром сдуло. Я смотрела в ее скуластенькое бледное лицо, читая в нем все, что она могла мне сказать.
— Следишь? — тихо спросила я. Девочка вырвала у меня свою руку, зло ухмыльнулась, обнажая клыки.
— Было интересно посмотреть, куда ты так быстро ехала, — процедила она сквозь зубы.
— И как тебе Таня?
— Не ты одна можешь знакомиться с новыми людьми! — Маринка зашагала прочь.
— Макс, она пришла в кафе после нас! — воскликнула я, с изумлением глядя в спину маленькой вампирши. Ведь девчонка даже не поняла, что сделала! Макс стер всем память, а Маринка могла невольно ее восстановить.
— Лучше бы узнать, что она им наплела. — Макс недовольно хмурился.
— Ничего! — Маринка ушла на приличное расстояние, но комментарий Макса все равно услышала. — Ты сам сказал, что вы фокусники.
Она уходила, а меня не покидало связанное с ней ощущение тревоги. Чёрт! Зачем Маринка познакомилась с той компанией? Так проявляется её интерес ко мне?
Светлое пальто последний раз мелькнуло среди сугробов. Хорошо было бы узнать, Таня добровольно отдала ей перчатки или так захотела Маринка? И как много девушка успела ей рассказать?
— Знаешь, почему люди всегда уничтожали ведьм и колдунов, хотя те не раз спасали их от болезней? — Неожиданным вопросом Макс вывел меня из задумчивости.
— Из зависти. — другой версии у меня не было. Я вообще не понимала, к чему он клонит.
— Из страха. Ведьмы обладают силой, непонятной людям. Ты продемонстрировала аборигенам достаточно чудес, чтобы больше не появляться перед ними. Колдуны не зря жили на отшибе или в глухом лесу. Так они хоть на какое-то время спасались от лишнего общения с соплеменниками.
— Соплеменники сказали мне, что вы «странные». Кто их удивил больше и кому не стоит здесь появляться — это еще вопрос.
— Хорошо, постараемся их больше не удивлять.
Макс обнял меня, и мы медленно пошли туда, где, по моим предположениям, находился сарай со снегоходом. Найдем его, доберемся до Дома. Дома решатся все вопросы. А потом сбежим отсюда. Только не в сторону, указанную Эдгаром.
Глава IX ПЕСОК БРЕМЕНИ
Прогулка по морозу — как раз то, что мне сейчас было необходимо. Ходьба прогнала из души страх, холод выдул сомнения. Осталось только одно желание — вот так ехать и ехать, куда угодно, оставаясь рядом с любимым.
Новость о том, что мы уезжаем, Дракон воспринял на удивление легко.
— Уезжайте, — согласился он.
— Ты останешься? — Я готова была уговаривать его, чтобы он начал спорить. Ожидаемого скандала не получалось, отчего стало даже как-то обидно. Сторожев был не похож сам на себя.
— Пойду в город. Устроюсь как-нибудь.
— А как же техникум? — Я не понимала, что с ним происходит.
— У меня академка до сентября. — Он снова копался в пакете, перебирая свои шерстяные носки.
Я зависла, придумывая, какой бы еще вопрос задать. Нужных слов не находилось.
— Где Маринка? — не в тему спросила я.
— Вертится где-то здесь. — Дракон проявлял редкостное равнодушие как ко мне, так и к маленькой вампирше. Может, у него поднялась температура?
Понятно, надо оставить человека в покое. Я прошлась по кухне, вспоминая, с какой
злобой Маринка ушла от нас. Раздражение добавляет скорости. Девочка давно могла прийти домой. Сегодня не торопится. Спешить не к кому? Незачем?
Дракон сидел около окна, тупо смотрел в одну точку. Кого-то ждёт? Неудивительно. Здесь все кого-то ждут.
Вечер был полон тягостной тиши. За окном завывала вернувшаяся метель. Макс медитировал, глядя на огонь. Я пыталась читать. В доме нашлась единственная книжка. Увидев обложку, даже не удивилась: «Олеся» Куприна. События концентрировались вокруг нас, и другой книжки здесь просто не могло оказаться. Но сквозь чтение каждый раз ловила себя на мысли, что прислушиваюсь к тарахтению дизеля, надеясь расслышать еще какой-нибудь звук.
Все шло своим чередом. Мы молчали, в печной трубе грустно гудело, стены поскрипывали от порывов ветра. Наконец мне удалось увлечься книгой. Дочитала до истории с заговором раны, и тут тревога вновь заставила меня поднять глаза. Маринка возвращалась. Я не могла это видеть. Просто знала, что она идет. Медленно. Внутри меня встрепенулось волнение. Захотелось выяснить, почему девочка не торопится.
Где же она? Где? Строчки купринской истории уплыли, превращаясь в стволы деревьев. И я словно вошла внутрь представленной картинки, оказавшись рядом с Маринкой. Как будто опять произошло превращение, и я вороной лечу по лесу. Бесшумно. Быстро.
Марина шла через лес. Шла, по колено проваливаясь в снег, с постоянством робота вынимая ногу и снова погружая ее в сугроб. В ее, как всегда, растрепанных волосах запутались веточки и хвоинки, как будто она продиралась сквозь непролазный ельник. Ветер кружил снежинки, горстями бросал их ей в лицо. Мохнатые перчатки набрали в себя снег, но Маринка их не снимала. Ее застывшее лицо ничего не выражало. Но вот девочка остановилась, подняла голову, оглядываясь. Вокруг нее были только хмурые елки с отяжелевшими от снега лапами.
Маринка медленно хлопнула в ладоши, отряхивая перчатки. Сделала это демонстративно, словно хотела кому-то показать, что может поступить, как захочет.
И вдруг она побежала. Теперь снег не был для нее препятствием. Юная вампирша мчалась по хрустящей кромке, деревья успевали только ухнуть, когда она проносилась мимо. Из леса девочка вылетела на взгорок и ринулась к морю. В какой-то момент мне даже показалось, что сейчас она взлетит. Я слышала шум моря, чувствовала соль на лице. А потом увидела наш дом. Маленький, скособоченный, по крышу занесенный снегом, уже превратившимся в соленую корку.
Даже не пытаясь затормозить, Маринка врезалась в стену, как будто пытаясь пройти сквозь нее.
Грохот заставил меня вздрогнуть. Чернота ночи перед глазами превратилась в черные строчки букв, за которыми пряталась история Олеси и автора. От вспыхнувшей тревоги засосало под ребрами, желудок пронзила боль.
В стену снова стукнули — Маринка колотила кулаком по дому, проверяя его на прочность. С потолка посыпалась труха. Я оглянулась на Макса. Он не шевелился.
— Маринка вернулась, — равнодушно произнес Дракон.
Громко топая, девочка прошла коридор, застыла на пороге комнаты.
— Дверь закрывай. Тепло уходит. — Макс все еще смотрел в огонь.
Я склонилась над книгой, чувствуя неожиданную тяжесть в плечах. Опять потратила все силы на поиски пропажи! Протянула руку к завернутому в фольгу кусочку шоколада.
Надо мной нависла Маринка. Прошептала зло:
— Не смей за мной следить!
Я посмотрела на нее и вдруг поняла, что ее превращение произошло. Мы больше Маринке не нужны, она стала самостоятельной.
— Больше не буду, — пообещала я. — Но и ты тогда не ходи за мной!
— Макс и Маша уезжают, — опередил меня с сообщением Дракон. Как же он был доволен Маринкиным раздражением…
— Скатертью дорога, — буркнула Маринка, стаскивая перчатки и бросая их в мою сторону. — Я остаюсь!
— Я тоже, — торжественно объявил Сторожев.
— Нашла себе компанию? — Книжку следовало отложить, а то у меня могло появиться желание кое в кого ее метнуть.
— Да. Люди хорошие.
Марина стояла передо мной, уперев руки в бока. Смотрела с вызовом. От ее взгляда в груди похолодело. С чего я взяла, что Таня подарила перчатки под гипнозом? Могла ведь из дружеских побуждений. Потому что ей все рассказали.
Я беспомощно оглянулась. Дракон победно улыбнулся, словно Маринка пообещала исполнить его заветную мечту. Конечно, если нарушать правила, то делать это по полной.
— Ты уверена? — Макс тоже следил за развернувшейся игрой взглядов. — Они тебе понравились? По мне — ничего особенного.
Зря он так сказал. Маринка настроена все делать наперекор.
— Им я буду нужна. — Птенец оперился, завел себе клыки и пошел в атаку.
Вместе со стулом я развернулась в их сторону.
— Зачем? — жестко спросил Макс.
— Я — вампир.
— Ты им это сказала?
— А надо было скрывать? Я то, что есть. Вампир. И ничего постыдного или невероятного тут нет. Люди спокойно говорят, что они люди. Не стыдятся. И я не хочу прятаться. Да, я им сказала. И никто не убежал в панике, не закричал: «Караул!»
— Ребята подумали, что ты шутишь, — пытался урезонить девочку Макс.
— Я не умею шутить. — Маринка обнажила клыки.
Думаю, Тане ее сообщение понравилось. Макс ошарашенно молчал. Иначе я не могу объяснить, почему он ничего не предпринимал.
Не хватал глупую девочку за ухо, не ставил за плохое поведение в угол, не перегибал через колено и не шлепал по попе. Дракон растянул рот в улыбке. Мерзавец! Наверняка именно он напел Маринке идею с самоопределением.
— Завтра я пойду к своим новым друзьям, — заявила юная вампирша и не спеша удалилась в комнату.
Я вскочила, роняя книгу.
— Не трогай ее, — пробормотал Макс. Он смотрел на огонь, и от такого освещения его лицо казалось задумчивым. — Ее решение. Пускай будет так.
— Но это опасно! Сам говорил — здесь Смотрители.
— Опасно для тех, кого она назвала друзьями. Впрочем, могу допустить, что иметь собственного вампира кому-то кажется забавным.
Дракон заржал. Что-то он стал слишком много себе позволять. Я с тревогой прислушалась к тишине в комнате. Почему-то мне чудилось, что Маринка там сейчас должна плакать. Но она даже не шевелилась.
Все было правильно. В конце концов мы должны были расстаться. Несмотря на привязанность к Максу, девочка обязана найти свою дорогу. Может быть, в оригинале Максу это виделось как-то иначе. Но и подобный вариант возможен. Надо же, сказала, что она вампир! Я даже предположить такого не могла. Мне всегда казалось, что вампиры скрывают свою сущность. Хотя если в Маринке течет часть крови Макса с его страстью идти против правил, то удивляться не приходится. Девочка сама по себе исключение из правил, от нее можно ждать чего угодно.
У Макса зазвонил телефон, и он вышел в коридор. Будем надеяться, он пытается узнать про убитых вампиров и Ирину. И вообще ищет место, куда бы нам отсюда убраться. Спрашивать у Макса, что у него там за разговоры, не хотелось. Слишком много вокруг произнесено слов. Пора бы уже помолчать. Да и в очередной раз лезть в его дела не хотелось. Вечно я со своим интересом попадаю впросак.
Я вновь попыталась читать, но история чужой любви была уже не интересна.
Придвинула к себе белого мишку, что с первого января так и сидел на стуле. Игрушка была мягкая и теплая. И как Дракон догадался купить такого чудесного зверя? При его-то жизненной несообразительности очень удачный поступок. Я посадила мишку на колени, пальцами взлохматила синтетические волоски над глазами. В черных гладких бусинах белыми точками отразилось мое лицо, отчего взгляд игрушки стал осмысленным. Совсем как тогда. Первого января. По кончикам пальцев пробежал ток, и я отдернула руки. Мишка… Мягкий добрый мишка с черными глазами. Такими же черными становятся глаза у вампира, когда он злится. Только у одного существа, в каком бы он настроении ни был, глаза всегда остаются черными и уже никогда не посветлеют…
Опять вспомнился Эдгар! Почему простая детская игрушка напомнила мне именно его? Только ли потому, что мы о нем сегодня говорили?
— Дима, — позвала я, — а где ты купил этого мишку?
— Где купил, там больше нет, — отозвался Сторожев.
Дракон что-то делал, отвернувшись к окну. Я видела только его спину, двигающиеся лопатки да методично поднимающиеся и опускающиеся локти. Конечно, другого ответа я от него и не ждала. Парень может не помнить, откуда у него игрушка и в чьих руках она побывала.