— Точно придет? — с сомнением покосилась на меня Маринка.
К ней — вряд ли, но я не стала об этом говорить.
— Обязательно! — Я даже улыбнулась. — Начинай, не тяни время. Суженые-ряженые стоят в очереди. Твой замешкается, мой заявится.
И я прижалась к плечу Макса. Он улыбнулся. Умничка! Как хорошо, когда тебя понимают…
— Твой подождет, — скривилась Маринка, отворачиваясь.
Я могу не гадать. Зачем? У меня все есть. Счастье, любовь и бесконечная жизнь впереди.
Маринка опустила голову. Кудри рассыпались по плечам. Девочка не шевелилась. Совсем. Сидела, как маленький застывший перед
прыжком хищник. Кошка перед броском за мышкой.
— Суженый-ряженый… — заговорила она, медленно поднимая голову.
Внутри у меня родился смех, но я сдержалась Макс кончиками пальцев касался моего плеча, давая понять, что надо терпеть, что не стоит обижать маленьких. Его способность принимать человека таким, какой он есть, не знала границ.
Маринка старательно сдвигала брови, с остервенением всматривалась в темное зеркало — от такого взгляда стекло могло вот-вот треснуть.
— Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный… — низким хрипловатым голосом шептала девочка слова заклинания.
Мне хотелось глянуть на Макса, чтобы разделить с ним свое веселье, но я боялась оторвать взгляд от зеркала. Кто знает, может, это все и шутки, а может, она себе сейчас что-нибудь и нашепчет? Вот бы увидеть…
— Суженый-ряженый… — выла маленькая вампирша.
Я уже готова была прыснуть, но тут словно что-то стукнулось в стену дома. По крыше пробежали шаги, по полу прошла вибрация. Я подняла руку, чтобы удержать равновесие.
Макс обнял меня за талию, снова погладил по плечу. Маринка продолжала изучать отражение в зеркале. Я уже собиралась спросить у Макса, почувствовал ли он то же, что и я, но он коснулся своих губ пальцем, продолжая со спокойной благосклонностью наблюдать за мучениями девочки.
Ногам стало жарко. Тепло шло сквозь подошвы тапочек. Оттуда? Через пол? Через промерзшую просоленную землю? Я огляделась. Если мы горим, то из-под досок должен пробиваться дым, а следом и языки пламени. Бесконечно далекий горизонт приблизился, ахнул воздух. Что-то шло сюда. Страшная сила надвигалась на дом.
— Нет там ничего! — Маринка резко положила большое зеркало на стол лицом вниз. От внезапного хлопка я вздрогнула.
— Что? — Макс склонился ко мне, почувствовал мое напряжение, готовый в любую секунду кинуться ради меня в бой.
— Показалось, — пробормотала я, поднося руку ко лбу.
А что я скажу? Что ногам вдруг стало жарко, а голове холодно? Что от Маринкиных заговоров подул ветер и дом заходил ходуном?
— Креститься надо, когда кажется! — с готовностью подхватила Маринка.
— Что показалось? — В отличие от Маринки Макс не был столь равнодушен к моим ощущениям.
— Сюда кто-то идет.
— Наконец-то! — взвизгнула вампирша, бросаясь к двери.
Она кого-то ждет? Еще одного вампира? Этого только не хватало!
— Ты о чем? — Я терла пальцами покрывшийся потом лоб.
— Ни о чем! — Маринка стояла около печки, зло поглядывая себе под ноги.
Я прислушалась к себе. Тишина.
— Показалось, — повторила я, прикладывая ладонь любимого к своей щеке. Ее прохлада была для меня как нельзя кстати. — Значит, Макс тебе в зеркале не явился? — неловко перевела я разговор.
Ушла бы Маринка, остались бы мы с Максом наедине, все сразу бы стало хорошо. Атак…
Эх, ребенок…
— Явился! — запоздало спохватилась Маринка. — Сразу говорить не стала.
Как можно спорить с маленькой вредной девчонкой? Явился так явился.
— Тогда моя очередь! — протянула я руку к зеркалу.
— Нет, Макса! — Маринка отпихнула меня, отдавая карманное зеркальце вампиру.
— Мне тоже говорить «суженый-ряженый»? — усмехнулся Макс, отстраняясь. — Нет уж, девочки, я выберу себе другое гадание. Что-нибудь, связанное с огнем.
Он сел на стул, сложил руки на груди, сделав вид, что перебирает в уме все существующие развлечения на новогоднюю ночь. Ну, это надолго.
Маринка стрельнула в мою сторону возмущенным взглядом.
— И не ври! — зашипела, вставая у меня за спиной. — Я буду следить!
— Не мешай ей. — Макс перехватил девочку, усаживая к себе на колени. — Суженого может увидеть только тот, кому он предназначен.
— А я тебя увидела! — Маринка прильнула к груди Макса, стала теребить ворот его рубашки. — Пускай она этого не знает!
Из нее шпионка, как из меня тапочка! Еще бы в громкоговоритель сообщила. Даже не обидно. Смешно.
— Она не знает, — буркнула я, устраиваясь на стуле.
Ноги еще помнили тепло пола. Темнота за домом насторожилась, готовая зашевелиться,
зашуметь, как только ей будет позволено.
— Не ссорьтесь, — миролюбиво произнес Макс.
— Она не поняла! — ткнула пальцем в мою сторону Маринка.
— Мы понимаем друг друга без слов, — покачала я головой, глядя на Макса.
Любимый широко улыбнулся мне в ответ, приподнялся, перегибаясь через сопротивляющуюся Маринку, и поцеловал меня в губы. Я попыталась задержать его, но девочка слишком сильно взбрыкнула, отталкивая меня.
— Может, тогда без гадания обойдемся? — хмыкнула я, поднимая съехавшее на стол зеркало.
— Гадай, гадай! — Девочка дергалась, колотила Макса по груди, заставляя его сесть обратно. — Или боишься?
В ответ я получила злой взгляд. Если она пытается меня таким образом убить, то зря старается. Нас, Смотрителей, стрельбой глазками не проймешь. Здесь нужно оружие посильнее, и его у Маринки нет. Маленькая она, даже в вампира никого не может обратить.
Надо от нее отвлечься. Я принялась устанавливать большое зеркало, пытаясь подпереть его чашкой, по тяжелое стекло скользило по покатому краю фарфора, норовя упасть. Свеча недовольно затрещала. Я посмотрела на вредную девчонку, и зеркало выскользнуло у меня из рук. В этот момент комната с бревенчатыми стенами исчезла, уплыли в небытие стол и печка…
Маринка стоит поблизости и теми же бешеными глазами на кого-то смотрит.
— Ты ее убьешь? — цедит она сквозь зубы.
— Непременно, — звучит голос.
Я оборачиваюсь, чтобы увидеть Маринкиного собеседника. Передо мной облупившийся угол печки. Реальность в моих мозгах нехотя соединилась с увиденным секунду назад. Почудилось? Или это было на самом деле? И с кем бы Маринке говорить о моем убийстве? Или она желает смерти другому человеку?
— Чуть не уронила! — Макс поставил зеркало на подставку и снова устроился в кресле, усадив беспечно улыбающуюся Маринку на колени.
Конечно, почудилось. Последнее время мне
много всякого чудится.
Чтобы прогнать наваждение, я вспушила волосы, сняла с шеи гранатовый крестик, проверила запястья, убеждаясь, что ничего не забыла, стянула тапочки, повела плечами, пытаясь расслабиться. Темнота за стенами дома придвинулась. Любопытная какая! Ничего, сейчас все узнает.
— Суженый-ряженый… — заговорила я. Собственный голос показался чужим, фальшивым. Я невольно отвела глаза, встретившись взглядом с Максом, откашлялась.
— Смотри в зеркало! — тут же заметила непорядок Маринка.
— Не мешай! — подбросил ее на коленях Макс. — Маша, не жульничай. А то я к тебе не приду.
— Не пущу! — Маринка обняла его за шею,
и я силой заставила себя отвести глаза. В большом зеркале отражалось маленькое, а
в том отражалось большое. Цепочка отражений создавала коридор. В конце довольно темный. Если пригнуться, то в этом коридоре я начинала видеть себя. Раз, два, три… у Маринки отражений было больше. Может, с другого места попробовать?
Девочка у меня за спиной выразительно хмыкнула. Намекает, что я слишком долго вожусь?
Ладно, начнем. С выполнением желаний у меня последнее время проблем не было. Надо только правильно их формулировать.
— Эй, вслух! — напомнила Маринка.
Я настроилась сразу увидеть Макса. Вот он белой точкой появляется из черноты, преодолевая один изгиб коридора за другим, приближается… На нем белая рубашка и черные брюки. Он улыбается, и улыбка преображает его лицо, на щеках появляется румянец…
— Ну, давай! «Суженый-ряженый»! — напомнила Маринка.
Воображаемый Макс в зеркале пропал. Я смотрела в зеркальный коридор, пульсирующий темнотой.
— Суженый-ряженый…
Тот, кого я успела вообразить, не был Максом. Другой. Такой же высокий, с такими же синими глазами…
— Суженый-ряженый… Слова звучат уныло. Чувствую, больше никто не придет. Нет, даже не так — не придет тот, кого я жду.
Приди ко мне наряженный. Макс, — оторвалась я от созерцания пустого Зазеркалья, — в какой одежде ты предпочитаешь ходить на свидание к девушкам?
— В чистой.
— Так и запишем.
Я вгляделась в серебряную поверхность. Так если очень постараться, можно вызвать именно Макса. А неизвестного товарища с широкой улыбкой мы вычеркнем. Макс улыбается сдержанно. И вообще он на эмоции не очень щедр. Вампирам эмоции противопоказаны. От
— В чистой.
— Так и запишем.
Я вгляделась в серебряную поверхность. Так если очень постараться, можно вызвать именно Макса. А неизвестного товарища с широкой улыбкой мы вычеркнем. Макс улыбается сдержанно. И вообще он на эмоции не очень щедр. Вампирам эмоции противопоказаны. От
них зубы ломаются.
— Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный! — Я закрыла глаза, собираясь с силами. — Суженый-ряженый…
Не успела я договорить, как опять почувствовала слабую вибрацию. Кто-то или что-то приближалось. Ногам снова стало жарко, будто подо мной развели костер. Я схватилась за стол, открывая глаза. И в то же мгновение из темного Зазеркалья ко мне приблизилась… нет, не фигура. Только лицо. Старик. Он словно заглянул в комнату, кивнул и исчез.
— Сюда идут!
Макс уже стоял около двери, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.
— Как долго! — прыгала за его спиной Маринка.
— Все в порядке, человек. — Макс втянул в себя воздух. — Он опоздал…
— Кто опоздал? — Дышать было еще тяжело. Дурацкое гадание! Я так испугалась. Еще эти постоянные недомолвки.
— Его подвезли, — произнес Макс, — чувствую запах бензина.
«Суженый-ряженый…» — еще вертелось в моей голове, хотя и так ясно, что гадание закончилось. Сюда идет что-то более реальное, чем фантом из зеркала.
— Кого вы ждете? — Зачем я задаю вопросы? Они меня все равно не слышат.
Что-то хотелось взять, чтобы защититься. Руки сами легли на поверхность стола. И только тогда я заметила, что большое зеркало лежит перевернутое. Тот, кто шел ко мне, оттуда не выберется. Я его не пущу. И вообще — никого не хочу здесь видеть.
В сердцах сломала попавшуюся под руки спичку, и тут же в дверь постучали.
От нежданного гостя шла непонятная волна силы. Фиолетовая. Не люблю этот цвет.
Маринка поднырнула под руку Макса, ловко щелкнула задвижкой. Дверь на замок закрывала только я. Вампиры такой привычки не имеют. Зато они имеют привычку без разрешения открывать двери.
Девочка выскочила в темные сени.
— Димка!
Лихая фантазия выкинула передо мной веер образов возможных Дим. Парочка была у меня в школе, один в спортивной секции по фехтованию. Димой звали лошадь на конюшне. Она недавно пала.
— Смотрите, кто это!
Маринка втащила в комнату человека, с ног до головы укутанного в длинную черную куртку с надвинутым на глаза краем капюшона. Высокие сапоги, отороченные мехом, были покрыты
коркой снега.
Наверное, как-то так должны выглядеть призраки прошлого. В черном и со снегом на ногах. Тень отца Гамлета, ведьмы Макбета, дух Акакия Акакиевича в поисках шинели…
На пороге стоял Дракон.
Глава II ЖРЕЦЫ ХРАМА ВАМПИРОВ
Когда перед тобой встает прошлое, пускай и не столь отдаленное, оно рождает всего одно желание — спрятать голову под подушку, шепча про себя, что это сон, плохой сон. Перевернешься на другой бок, и вот тебе уже снится что-то приятное: все хорошо, сияет солнце, цветут елки.
Я моргнула раз, другой. Видение не пропадало. Не испарилось сизым дымком, не поменяло обличья. Тогда я потянула руку, чтобы ущипнуть себя. Ухватила кожу на руке. Больно. Но ничего не изменилось. Значит, все на самом деле.
Маринка с ловкостью ящерки вскарабкалась Дракону на руки, откинула с его головы капюшон.
Он оставался поклонником черного цвета. Черная шапочка, виден ворот черного свитера. Но что-то ушло. Точно, татуировка пропала. Стильная такая, рисунок дракона на левой щеке, плавно переходящий на шею. Давно, когда жизнь была другой, я маленькой и глупой, а в природе еще держалась осень, Дракон являлся главарем готской тусовки моего города. И вот захотелось ему однажды могущества, чтобы не только поклоняться силам тьмы, но и самому стать такой силой. Стать вампиром. Не получилось. А получилось у него за маниакальное желание убить Макса загреметь в психушку.
— Тебя уже выпустили из дурдома? — пробормотала я, немного переврав знаменитую фразу из фильма про Шурика.
— Там долго не задерживаются, — хрипло, с мороза, ответил мне Дракон. — Привет, кнопка! — Это уже Маринке, цепко держащейся за его шею.
Семейная идиллия, сцена первая. Отец пришел с охоты и принес мамонта. Нет, дракона. Отец? А чего он ее «кнопкой» величает? Они знакомы?
В нормальной жизни его звали Дима Сторожев. Круглолиц и улыбчив, невысок и в меру упитан. Вот только длинных черных волос у него теперь не было. Свою красу и гордость — хвост, всегда чинно лежавший между лопаток, — ему пришлось где-то оставить. Как и цвет. За время, что мы не виделись, краска сошла, и Дима вновь стал темно-русым. На высоком лбу обозначились залысины, над бровями, повторяя их форму, пролегли первые морщины. Но карие глаза смотрели, как всегда, нагло и вызывающе, пухлые губы, а от улыбки на щеках обозначались ямочки.
Раздражение медленной каракатицей проползло от живота к груди. Держите меня семеро! Сейчас порву его на части!
Я вцепилась в край стола, чтобы сразу не метнуть в Дракона что-нибудь тяжелое. Например, зеркало. Разобьется — нехорошая примета обеспечена. Нежданному гостю долго не усидеть в нашем маленьком домике. Семеро козлят изгонят волка, и победит добро!
— Привет, Макс! — Дракон старательно обстукивал свои луноходы.
— Здравствуй, — отозвался любимый. Он даже не думает возмутиться?
— Не старайся быть вежливым. — Мне хотелось говорить спокойно, но получался полушепот-полухрип. — Сейчас он обратно пойдет.
— Зачем? — В простодушном лице Дракона светилось изумление.
— За хлебом в магазин, — зашипела я, уподобляясь еще одному представителю из семейства хладнокровных.
— А я все привез! — Сторожев кивнул в сторону входной двери, где стояла черная спортивная сумка.
Не Дед Мороз, конечно, но звучит интригующе.
— Да проходи ты скорей! — верещала Маринка, не замечая, что сама же мешает гостю раздеться.
От такого напора я начала сдаваться. И даже не от наглости визита, а от его невозможности. Сюда, в заброшенную, занесенную снегом избушку, прошитую всеми ветрами, где поблизости мало что волки не бегают, мог приехать кто угодно — старый приятель Пашка Колосов, моя милая сумасшедшая подруга Лерка Маркелова и даже любительница инфернальщины и гламурная красотка Стешка Малинина. Я допускала появление папы с мамой, Волан де Морта, тени Нибелунгов. Но не Дракона.
— Чего-то не пойму… — Я смотрела только на Макса. На его спокойное красивое лицо. — Он остается?
В мозгах неприятно запульсировало, рождая головную боль. Я медленно повернулась к Диме, но видела не его, а полыхающую мастерскую, прыгающего в дрожащем свете огня Дракона и лежащего без движения любимого. Словно заново пережила все, что тогда испытывала. Особенно неприятным было осознание неотвратимости катастрофы и собственной никчемности. Воспоминание мазнуло меня по легким сбило дыхание. Я закашлялась.
«Тише, тише…» — прошептал в сознании голос Макса, словно мы вместе с ним смотрели повтор фильма-катастрофы. Неужели решил,
что я действительно брошусь на Сторожева с кулаками?
— Нет, ну ты чего? — Дракон сбросил доху и наклонился снять луноходы. — Там такой дубняк! А у вас здесь тепло. Думал, не найду. Темнота. На Новый год опоздал, да?
Я уставилась на дверь. Возникло ощущение, что следом за Драконом должен войти кто-то
еще. Например, другой дракон. Или птеродактиль.
Давай, давай, проходи! — теребила Сторожева Маринка. — Что привез? Чего так долго? Долго? Про «долго» я уже слышала. Дракона все ждали. Все, кроме меня.
Я подняла глаза на Макса. Он стоял в дверях между кухней и комнатой, прислонившись спиной к косяку.
— Макс, — вырвался у меня жалобный возглас, — прогони его! Он же тебя убить хотел!
— Меня много кто убить хотел. — Макс оттолкнулся от двери и прошел на кухню. — Если всех прогонять, я рискую остаться в полном одиночестве. К тому же Дима давно понял, что убивать вампиров — неблагодарное занятие. С нами лучше дружить. Мы немало полезного можем сделать. Например, пригласить на новогоднюю вечеринку на берег моря. Не так ли, Дима?
Дракон секунду смотрел на Макса, пытаясь оценить уровень шутки. Но по лицу вампира ничего понять было нельзя. Его настроение можно только почувствовать. И делать это могу лишь я. Дракон пускай нервно курит в сторонке.
— Здорово, что пригласили, — наконец-то ответил он. — Круто!
— Пригласили? — ахнула я. Что-то я перестала понимать, что говорят вокруг меня. Или все разом перешли на немецкий?
— Его позвала Маринка, — пояснил Макс расслабленной походкой идя к столу. Он не собирался набрасываться на Дракона и вышвыривать за дверь. Он согласен был его принять — Ей скучно без компании. Дима согласился развеять ее скуку.
Скуку? Ежедневные попытки меня угробить вызывали у Маринки только скуку?