Appel nuptial, брачный призыв, как деликатно обозначают эту песнь любви, не сводится к примитивному трению одна об другую различных частей тела, как это принято у других, в музыкальном отношении более примитивных насекомых. Cigales располагают сложным набором перепонок, приводимых в действие мышцами, расположенными в области брюшка, которое служит резонатором, усиливающим звук иной раз с буквально оглушительным эффектом. Некая австралийская разновидность издает свой романтический этюд на уровне в сто пятьдесят восемь децибел — звук взрывающейся гранаты! Впрочем, Австралия — край необъятный, так что есть там где этим децибелам разгуляться.
Если призыв услышан, семья сложилась и тут же распалась, то отложенные самкой оплодотворенные яйца проводят под корой деревьев, а затем и под землей в виде личинок от трех до шести лет. Живет же взрослая особь лишь несколько недель. Не слишком ли долгий подготовительный период предшествует краткому мигу счастья? Но такой порядок существует уже не менее двух миллионов лет, так что cigales успели к нему привыкнуть.
День, когда они умолкают, всегда застает меня врасплох. Солнце светит так же, как и вчера, во дворе по-прежнему тепло. Но звуки лета смолкли, и, выходя из дома, чтобы проверить показания наружного термометра, я знаю, что температура упала ниже двадцати градусов. Очередной поворотный момент года, первое дыхание осени.
Climat Климат
Часто можно услышать, что наиболее «английская» тема застольной беседы — погода. В стране, где все четыре времени года могут иной раз промелькнуть перед глазами в течение суток, это и неудивительно. Однако как же я изумился, когда обнаружил, что жители Прованса в неменьшей степени озабочены погодными условиями, а реагируют на капризы климата намного более бурно, чем англичане. Английская привычка зубоскалить по поводу погоды и сравнительно спокойно переносить ее каверзы не для провансальцев. Если на Provençaux свалятся с небес два подряд пасмурных дня, они рассматривают это чуть ли не как стихийное бедствие, мрачнеют, с видом заговорщиков кучкуются в барах, ведут учет каплям дождя, барабанящим по оконным стеклам. Зима, затянувшаяся дольше середины февраля, вызывает толки о надвигающемся ледниковом периоде, хотя слишком короткая и мягкая зима тоже вызывает глубокую озабоченность, ибо не способна выморозить всяких летающих, прыгающих и ползающих кровососов, готовых навалиться на бедное население, когда вновь пригреет весеннее солнце. Резкие порывы северного ветра способны посеять панику. Чрезмерно сухое лето порождает неимоверное количество зловещих прогнозов относительно лесных пожаров и нашествий саранчи.
Такую чувствительность провансальцев можно понять, ибо климат здесь часто ведет себя просто по-разбойничьи. Чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться со статистическими данными. Во время резкого похолодания 1956 года в Марселе зарегистрировали температуру в минус шестнадцать градусов, vague de froid, буквально «волна холода», погубила тысячи масличных деревьев, обычно хорошо переносящих зимние морозы. Пик температуры был зарегистрирован в Оранже в августе 2003 года — сорок пять градусов, достаточно, чтобы поджарить пресловутое яйцо на мостовой. Достаточно жарко, чтобы отметить тот день каникулярной наградой. Каникулы, canicule, «собачьи дни», названы так по главной звезде в созвездии Большого Пса, известном под наименованием Сириус. И так как ничто во Франции не избегает точного определения и разграничения, то и каникулы — так во Франции определяют период летней жары — должны знать свое время: с 24 июля по 24 августа. Традиционно в этот период, 15 августа, вторгается ливневая буря, но ненадолго. Canicule, как и положено собаке, отряхиваются, мгновенно обсыхают и снова вывешивают язык из жарко дышащей пасти. Как бы полагая, что таких перепадов температуры недостаточно, чтобы подвергнуть человеческую выдержку серьезному испытанию, нерегулярные и изобильные осадки добавляют не одну каплю в чашу долготерпения жителей Прованса. Среднегодовой показатель для Карпантра, к примеру — шестьсот шестьдесят миллиметров, тогда как в известном дождями всему миру Лондоне лишь пятьсот восемьдесят три и шесть десятых миллиметра в год. Но главное различие — в характере выпадения этих осадков. Если в Англии дожди распределяются по календарю более или менее равномерно и вода падает на головы обитателей каплями разумных размеров, то в Провансе осадки выпадают нечасто, но в высшей степени интенсивно, в виде ливней силы иногда сокрушающей, как будто Господь, опомнившись и наверстывая упущенное, выплескивает воду гигантскими ведрами. Водные массы утреннего ливня могут полностью уничтожить посевы на поле, затопить виноградники и устроить наводнения в деревнях. Например, в 1992 году деревня Антршо под Везон-ла-Роменом за сутки приняла триста миллиметров осадков.
Но тучи быстро расходуют запас воды, их рассеивает мистраль, один из знаменитейших ветров мира. В среднем мистраль дует от ста до ста пятидесяти дней в году, почти всегда по два-три дня кряду, силы его иной раз хватает, чтобы по пути прихватить с собой столики, выставленные перед кафе. Во многих отношениях ветер наглый и раздражающий. Двери, окна, ставни скрипят, хлопают и трещат; черепица выворачивается и сваливается с кровли; трапезы на воздухе становятся невозможными, если вы недостаточно ловки, чтобы поймать вдруг ожившую жареную курицу, убегающую с вашей тарелки за приглашающим ее на прогулку ветром. Ветер угрожающе завывает, кружа вокруг дома, ломится внутрь и, не добившись успеха, ломает и срывает все снаружи.
Но все это можно простить. Мистраль за день отскребает небо, оставляя его синим, ясным, безоблачным, как на дешевой почтовой открытке. Ночью на небо высыпают звезды в неимоверном количестве и необыкновенной яркости. Воздух чист и сух, ни следа влаги, свет настолько ярок, что самый неумелый из художников-любителей мгновенно тянется к кисти.
Свет. Именно свет больше всего привлекает меня в Провансе, и светом этим Прованс обязан своему климату. Вне зависимости от времени года, как только выйдешь из дому в сияющее утро, взглянешь в отполированный, покрытый лаком ландшафт, так сразу воспрянешь духом, почувствуешь себя здоровым и бодрым. Соседи в такие дни при встрече непременно отмечают: «On est bien ici» — «Здорово здесь».
Collet Marseillais Марсельская петля
Collet — воротник, петля, силок… Так, в частности, называли проволочную петлю, которую браконьеры устанавливали на привычных тропах злосчастных кроликов или зайцев. Дичь тем временем сменилась, да и браконьер стал не тот. Сегодня добыча передвигается на двух конечностях, называемых ногами, а инструмент браконьера определяется уже как марсельская петля.
Фокус простой, но одновременно и замысловатый, выполняется он по выходным дням следующим образом: вы вставляете свою кредитную карту в банкомат рядом с банком и нажимаете на все положенные кнопки в полагающейся последовательности. Не получаете ни денег, ни — что еще хуже — карты. Случайно подошедший в это время доброжелательный незнакомец сочувствует вам, ругает эти ненадежные железные ящики, зажимающие карточки, советует попытаться снова набрать свой идентификационный номер — мол, вроде, говорят, иногда помогает. В этот раз, к несчастью, не помогает. Банк же закрыт по случаю воскресенья. Что ж, сочувствует незнакомец, остается вернуться в понедельник, к тому времени банковские служащие уже извлекут карту и исправят автомат. Вам не хочется звонить, аннулировать карту, потом заполнять скучные бумажки, чтобы получить новую, и вы следуете совету дружелюбного незнакомца. Поблагодарив его за добрые советы, вы отправляетесь по своим делам.
Увы, когда вы прибываете в банк в понедельник, оказывается, что хотя карту уже действительно извлекли, но сделали это не служащие банка, а доброжелательный незнакомец сразу же после того, как вы удалились от банковского автомата. Причем он не ограничился изъятием вашей карты. Незаметно для вас он подглядел через ваше плечо набираемый вами PIN-код и в течение суток мог свободно располагать вашей карточкой. Снимал наличные, не стеснялся в покупках и истратил немалую сумму, в чем вы сможете убедиться при поступлении данных о вашем банковском балансе.
Когда такое произошло со мной, я не смог удержаться от восхищения отвагой и ловкостью негодяя, так хитро меня надувшего. Позже мне сказали, что идея засунуть тонкую проволоку в щель автомата с целью заклинить карточку возникла в голове местного жителя. Хотя я в этом и сильно сомневался, ибо нечто подобное постоянно происходит во всем мире, в Провансе, как обычно, шишки свалились на голову бедного старого Марселя.
Когда такое произошло со мной, я не смог удержаться от восхищения отвагой и ловкостью негодяя, так хитро меня надувшего. Позже мне сказали, что идея засунуть тонкую проволоку в щель автомата с целью заклинить карточку возникла в голове местного жителя. Хотя я в этом и сильно сомневался, ибо нечто подобное постоянно происходит во всем мире, в Провансе, как обычно, шишки свалились на голову бедного старого Марселя.
Conduite à la Provençal Вождение по-провансальски
Автомобили жителей Прованса существенно отличаются от сверкающих вылизанными боками машин парижан, немцев, британцев. Местные средства передвижения — во всяком случае весьма значительная их часть — гордо выставляют напоказ боевые шрамы, разбитые наружные зеркала заднего вида (аналог расквашенного уха боксера-профи), помятые бамперы, поколотые задние мигалки, исцарапанные дверцы, неприкрытые колпаками диски, иной раз и проржавевшие болтающиеся глушители. Все эти раны получены на полях сражений, точнее, на узких дорогах и тесных площадках войны за полосу, за место, за приоритет. Приезжему водителю рекомендуется соблюдать дистанцию и уступать столь заслуженным ветеранам в сомнительных случаях, если, конечно, он не желает, чтобы его автомобиль приобрел столь же боевой облик.
Не стану утверждать, что провансалец за рулем более агрессивен или менее умел, нежели приезжие водители, однако он нетерпелив, ему некогда, он чрезмерно оптимистичен в оценке места для стоянки. Ему как будто доставляет удовольствие втиснуться в щель, которую более осторожный северянин сочтет для стоянки непригодной. Он чуть-чуть — на сантиметр — промахивается и… Что ж, в конце концов, бампер для того и создан, чтобы во что-то ткнуться. У провансальца своя точка зрения на назначение автомобиля, и это отражается на его внешности. И еще одно обстоятельство: на технику вождения влияет физический недостаток, о котором мы еще вспомним.
Но, прежде всего, для чего нужен автомобиль? Для провансальца он не продолжение его индивидуальности, не выражение его благосостояния, общественного положения, мужественности, но всего лишь коробка на колесах, созданная не для возбуждения зависти в соседях и участниках движения, а для перемещения с места на место того, что в эту коробку помещено, причем с наименьшими затратами. Другими словами, это действующий объект, и пока он работает, не о чем беспокоиться. Вмятина на крыле и царапина на дверце не влияют на способность автомобиля выполнять возложенные на него функции, так зачем же тратиться на всякую дурацкую косметику? Разумеется, за исключением случаев, когда можно доказать, что вмятина и царапина появились по вине другого водителя, который и понесет расходы по их устранению. В этом случае удаление дефекта становится настоятельной необходимостью. Таким практическим подходом владельца к автомобилю частично объясняется его внешний облик. Но лишь частично.
Другой, не менее важный фактор — недостаток телосложения водителя-провансальца. По какой-то причине природа наградила его лишь двумя руками, что совершенно недостаточно для одновременного управления автомобилем, курения и ведения беседы, не важно, по телефону или с пассажиром. В обоих случаях разговор требует множества жестов, без которых общение в Провансе невозможно. Конечно, жестикуляция неизбежно ведет к ослаблению контроля управления, но что ж поделаешь, если Господь не предусмотрел третьей руки. Существует, правда, зловещая вероятность, что власти, ободренные успехом борьбы с пьянством за рулем, введут драконовские штрафы за жестикуляцию во время разговоров. Возможно, такая идея уже вызревает в тиши министерских кабинетов.
Cours Mirabeau Бульвар Мирабо
В прошлом средоточие самых почтенных адресов Экса. В доме № 12 граф Мирабо сочетался законным браком с дочерью аристократического семейства Эмили де Кове-Мариньян, хотя назвали бульвар в его честь лишь в 1876 году. Несчастную Анжелику-Пульхерию де Кастеллан-Сен-Жюэр убили в № 10. Сезанн вырос в доме № 55; здесь находилось шляпное заведение его отца до того, как он переквалифицировался в банкиры.
Прямой как стрела, блистающий благородством планировки, бульвар строго соблюдает правило Леонардо да Винчи: «Да будет ширина улицы равна высоте домов на ней». От летней жары прохожих защищают кроны высаженных вдоль бульвара высоких платанов. Фасады домов неброски и элегантны, по центральной оси бульвара устроены фонтаны. Неудивительно, что эту магистраль называют наиболее полноценной улицей Франции. Витрины современных торговых заведений, разумеется, не способствуют украшению бульвара Мирабо, но изуродовать его все же не в состоянии.
Возникла улица между 1649 и 1651 годами на месте средневековых укреплений города. Тут можно обнаружить склонность проектировщиков к цифре четыре, граничащую с одержимостью. Длина бульвара Мирабо составляет четыреста сорок метров, ширина сорок два метра, платанов здесь высажено сорок четыре через каждые десять метров. Фонтанов на бульваре четыре. Однако, прогуливаясь по бульвару, не ощущаешь никакой сухости, математической строгости. Деревья смягчают геометричность планировки, скрадывают прямые линии, регулярность мостовой прерывает неразбериха столиков уличных кафе.
Это на северной стороне бульвара. На бульваре Мирабо как будто действует какая-то коммерческая дискриминация, и на южной его стороне вы не найдете возможности добыть себе бодрящую чашку кофе. Эта знаменательно теневая сторона кишит банками, конторами адвокатов, нотариусов и агентов по недвижимости; здесь находятся шикарная кондитерская и здание арбитражного суда, охраняемое двумя изваяниями мускулистых атлантов, поддерживающих балкон над входом.
Все четыре фонтана разной величины, разного характера, назначения и зрительного восприятия. Первый, наиболее грандиозный, находится в западном конце бульвара Мирабо. Называется он «Ротонда». Воистину монументальное сооружение: высота двадцать метров, диаметр бассейна тридцать два метра. Громадная чаша бассейна, однако, довольно густо заселена. В центре возвышаются статуи, символизирующие Справедливость, Коммерцию, Земледелие и Искусство, явно друг другом недовольные, глядящие в разные стороны. Вокруг них резвится целый мини-зоопарк: львы, дельфины, лебеди, ангелы. Последние восседают на лебедях и глядят испуганно, что поймет всякий, кто когда-нибудь пытался покататься верхом на лебеде. Всех их спасает от жары постоянный поток воды из реки Вердон. Меня всегда занимал вопрос, как скульпторы выбирают модели для своих работ. Везде львы и дельфины, но хоть бы кто-нибудь подселил к ним одного ослика, медведя, осьминога, лягушку, тюленя, кролика…
Далее следует фонтан Девяти Пушек, когда-то служивший баром для овец да коз. Прибывавшие из Арля стада задерживались здесь для водопоя, прежде чем продолжить путь. Бортик этого фонтана-водопоя низкий, дабы облегчить скотине доступ к воде. Сегодня этим удобством активно пользуются коротконогие собаки, спасаясь от летней жары и жажды.
В замшелом бассейне фонтана «Горячая Вода» вода если и не горячая, то теплая, температурой восемнадцать градусов. Эта минеральная вода притягивала сюда еще римлян, называвших местечко Aquae Sextiae, Аквы Секстиевы. Уже тогда здешняя вода славилась целебными свойствами. Она помогала бесплодным женщинам, излечивала зоб, уменьшала болезненные опухоли при золотухе.
Я решил испробовать целительное действие воды на своей персоне. Не зная, чего ожидать, я храбро зачерпнул живительную жидкость пригоршней и решительно поднес ко рту. Действительно, не обжегся, тепловатая вода, как в подостывшей ванне. Вкус меня несколько разочаровал. Ни вони, ни горечи, которых ожидаешь от любого лекарства, никакого привкуса таинственной подземной алхимии. Вода как вода, ничем не примечательная, только теплая. Несмотря на это, я регулярно проверял у себя наличие признаков золотухи и таковых не обнаружил. Возможно, вода и вправду целебная.
Наконец, последний фонтан бульвара Мирабо — фонтан короля Рене, достойный памятник человеку, популярному среди потомков. Именно le bon roi René, добрый король Рене, завез в Прованс индеек, шелковичного червя и мускатный виноград. Он известен также как покровитель искусств и вообще просвещенный монарх. Кроме того, он проявил себя очень добрым дядей, завещал Прованс — весь, целиком — своему племяннику Шарлю. Король Рене возвышается над бассейном, у ног его стопка книг, в одной руке скипетр, в другой гроздь винограда, взгляд его направлен вдоль зеленого туннеля, образованного высаженными на бульваре деревьями — один из лучших видов Экса. Как вам скажет любой житель города, вид, достойный доброго короля.