Мы как раз поглощали десерт — кофе с мороженым. Ветрова подняла руку. Скучавший неподалеку за столиком референт незамедлительно подошел.
— Расплатись, и едем в контору. — С подчиненными Ветрова не отличалась многословием.
Власов рассчитался с официантом и позаботился о машине. «БМВ» ждала нас у входа в ресторан.
Приехав в офис, мы прошли с хозяйкой сначала в комнату для отдыха и, расслабившись, сидели на диване, пока в кабинете собирались руководящие сотрудники «Спаниеля». Постучавшись, Власов доложил, что все готовы.
— Идемте, Таня! — Галина Анатольевна пропустила меня вперед.
В кабинете за столом заседаний сидели те четверо, виденные мною еще утром, что вышли из кабинета Ветровой, когда я ждала ее. При нашем появлении они поднялись. Референт занял, видимо, привычное для него место секретаря у отдельно стоящего небольшого столика. Генеральный директор, как и полагается, — во главе стола, показав мне на место по правую руку от себя. Только после этого сели все остальные.
— Разрешите представить вам нашу гостью из Москвы, известную журналистку из «Молодежной газеты», Татьяну Александровну Иванову.
«Известная журналистка» приподнялась, давая всем возможность обозреть себя.
— Познакомьтесь с моими ближайшими помощниками. — Ветрова начала представлять присутствующих в том порядке, в каком они сидели слева от нее. — Заместитель генерального директора «Спаниеля» по общим вопросам, словом, моя правая рука, хотя сегодня и сидит слева от меня. — Она улыбнулась удачному, по ее мнению, каламбуру. — Кудрин Игорь Владимирович.
Хваленая выдержка мне изменила! То ли три рюмки коньяка возымели свое действие, то ли я совсем не ожидала увидеть здесь человека, которого мы с Полежаевым считали главным подозреваемым в этой непростой игре, во всяком случае, я совершенно непроизвольно вздрогнула. Это не ускользнуло от внимания присутствующих.
— Что-нибудь не так? — вежливо поинтересовался высокий широкоплечий мужчина.
Здоровье, казалось, так и струилось с его довольно привлекательного лица. Задумчивые голубые глаза мгновенно меняли цвет на темно-серый, что наводило на мысль о возможной скрытности их обладателя; волосы — темные и густые, немного вьющиеся, с небольшою проседью — выдавали далеко не юношеский возраст их обладателя, но все еще могли привлечь внимание достаточно юных особ. Таков оказался Кудрин, муж погибшей Ирины.
Пришлось на ходу исправлять непростительную оплошность.
— Я вздрогнула от неожиданности. Это девичья фамилия моей мамы — Кудрина, вот и подумалось, не родственник ли…
Все, казалось бы, удовлетворились этим объяснением. Игорь Владимирович же поинтересовался:
— Как зовут вашу матушку?
— Ольгой Петровной звали, ее уже нет в живых…
— Простите, не знал… Откуда она?
— Из Питера. Отец ее там отыскал.
— Нет, видимо, просто однофамильцы. Мой отец из Тарасова, слышали про такой город на Средней Волге?
— Про город слышала. Жаль, что мы не родственники, — как можно более искренне улыбнулась я.
— Продолжим знакомство, — вновь вступила в прерванный разговор Ветрова, убедившись, что мы с Кудриным выяснили свои возможные родственные отношения. — Инесса Владиславовна Годлевская, мой заместитель по экономике и финансам.
Приподнялась дама неопределенного возраста, которой скорее всего было далеко за пятьдесят, пытавшаяся за обильной косметикой скрыть «богатство» своих лет. Впрочем, в молодости она скорее всего была недурна собой, и следы давней красоты все еще заметны на лице с греческим носом, тонкими соболиными бровями, абсолютно ровными, без следов работы дантиста зубами, чувственными губами.
— Вячеслав Николаевич Костин, заместитель генерального директора по снабжению, — представила Ветрова следующего сотрудника.
Приподнявшийся на этот раз мужчина, конечно же, уступал Кудрину в сложении и был немного узковат в плечах. Но у этого брюнета с короткой стрижкой оказался на удивление густой, даже грубый бас; говорил он отрывисто, так что бывшего вояку можно было в нем угадать издалека.
— Анзор Амбросиевич Кавазашвили, заместитель директора по кадрам. — Ветрова назвала последнего своего помощника.
Смоляные волосы обладателя грузинской фамилии были тщательно уложены. Складывалось впечатление, что главный кадровик только что посетил парикмахерскую. Держался он чрезвычайно прямо. Больше всего меня поразили его глаза: один карий, а другой зеленый. Эта разноцветность придавала взгляду Анзора Кавазашвили весьма загадочное выражение.
Одним словом, начальственная камарилья «Спаниеля» производила довольно зловещее впечатление, и очень хотелось бы знать, чем эти люди занимались на самом деле в свободное от торговли телерадиотехникой время.
— Татьяна Александровна задаст вам несколько вопросов — она готовит большой материал о нашей работе в центральную газету. Поэтому ее интересует все. Призываю вас, господа, к искренности. — Ветрова благожелательно улыбнулась, как бы давая понять своим подчиненным: с журналисткой можно быть откровенной.
— Вы позволите воспользоваться диктофоном? — вежливо поинтересовалась я. — Память у меня еще девичья, так что…
Ветрова кивнула в знак согласия.
— Что вас всех, господа, привело в фирму, которой руководит женщина?
Задав вопрос и дав несколько мгновений на подготовку ответов, я открыла сумочку, вынула обыкновенный журналистский диктофон с чистой кассетой.
— Начнем по старшинству? Игорь Владимирович, пожалуйста. — Я пододвинула диктофон ближе к Кудрину.
— В «Спаниель» я пришел из-за интересной работы. Первый заместитель генерального — это как в армии заместитель командира части. Так и здесь. А если откровенно — я люблю командовать. — Он пожал плечами, как бы спрашивая: «Ну, что еще?»
— Подчиняться женщине, а не бравому полковнику, как в армии, это ничего? — уточнила я.
— Нет, все нормально. Галина Анатольевна командует жестко. — Кудрин, хитро улыбнувшись, посмотрел на Ветрову.
— Инесса Владиславовна, ваш черед! — Я повернула диктофон к Годлевской.
— В нашей фирме по достоинству оценили мои знания и опыт, чего не скажешь о предыдущих местах, где мне пришлось служить. — Женщина изложила свою мысль предельно кратко.
Я понимающе закивала, ибо, как женщина женщину, прекрасно понимала Годлевскую: для женщины крайне важно, чтобы ее оценили по достоинству.
Костину нравился порядок, установленный Ветровой. Его нарушил лишь Кавазашвили: как истинный кавказец, он не обошелся без комплементов:
— Под началом красивой женщины и себя чувствуешь красавцем!
В разговоре, занявшем не более тридцати минут, широкими мазками набрасывался портрет деловой женщины, только вот что-то подозрительно много в этом портрете оказалось розовых тонов…
— Всем спасибо! — поблагодарила Ветрова подчиненных за ответы и напомнила о предстоящем ужине: — В семь часов встречаемся у меня дома — суаре в честь нашей гостьи.
Глава 10 Никто не становится злодеем без расчета и ожидаемой выгоды
Мы отправились в «Расцвет». «Журналистское» любопытство, почему так назван комплекс, Галина Анатольевна удовлетворила быстро:
— В каждом человеке, как в бутоне, до поры до времени дремлет его талант. Он должен раскрыться, расцвести. Отсюда и появилось название комплекса, где все таланты и могут реализоваться в деле.
Культурно-развлекательный комплекс произвел на меня хорошее впечатление. Я усердно беседовала с ребятишками и девчонками из спортивных секций, внимательно изучала репертуарный план на апрель и май, включавший в себя приезд известных на всю страну артистов, увидела тщательно ухоженный зал, столовую, больше напоминающую ресторан. Однако венцом этого экскурса стало посещение сауны.
Видимо, и здесь знали о предстоящем визите шефа, потому что в бане не было посторонних. Когда мы раздевались, Ветрова загадочно улыбнулась:
— Танечка, не желаете ли испытать плотских удовольствий? На ваш вкус можем пригласить любого бойфренда от восемнадцати до сорока…
В другой раз я еще подумала бы… но сейчас знала, что в городе меня ждет Полежаев. Принадлежать какому-то другому мужчине после него мне не хотелось.
— Нет, Галина Анатольевна… — Сделав паузу, я попыталась найти более-менее приемлемую причину отказа от подобных увеселений.
— Понимаю, Танечка, понимаю, — по-своему истолковала мое замешательство бизнесменша. — Я тоже не могу с кем попало.
Дальше все было обычным. Вымылись, напились холодного русского кваса, нам сделали массаж, побывали в руках парикмахера и к семи вечера, посвежевшие и отдохнувшие, подкатили к дому госпожи Ветровой на улице Мичурина.
— Понимаю, Танечка, понимаю, — по-своему истолковала мое замешательство бизнесменша. — Я тоже не могу с кем попало.
Дальше все было обычным. Вымылись, напились холодного русского кваса, нам сделали массаж, побывали в руках парикмахера и к семи вечера, посвежевшие и отдохнувшие, подкатили к дому госпожи Ветровой на улице Мичурина.
Компания тут ждала нас та же самая, что и в офисе. Еду, по всей вероятности, доставили из «Космоса», во всяком случае, оформление блюд было один к одному. Прежде чем усадить всех за стол, Галина Анатольевна, как это сделала бы любая женщина на ее месте, показала гостье, то есть мне, свою пятикомнатную квартиру. Бывая по роду занятий в домах «новых русских», я обычно поражаюсь безвкусице и аляповатости их убранства. Роскошь и дороговизна — вот их девиз в оформлении собственного жилья. Ветрова же, надо отдать ей должное, обладала вкусом и чувством меры. Дороговизна, конечно, ощущалась, но она не била в глаза яркостью и изощренностью. Средний класс так средний класс — как бы утверждали в своей добротности итальянская мебель и центральноазиатские ковры, чешский хрусталь и отечественные картины на стенах; и что неожиданно обрадовало, так это обилие книг в домашнем кабинете Галины Анатольевны.
Не без труда мне удалось установить «жучки» на кухне, в спальне, кабинете, словом, взять под контроль всю квартиру — постоянно находясь в центре внимания, я рисковала «провалиться» в любой момент. Слава богу, что новинки спецтехники, любезно предоставленные мне профессором Полежаевым, внешне ничуть не отличались от обыкновенных запасных пуговиц и в моей сумочке лежали для маскировки рядом с иголкой и нитками. Так, на всякий случай. Но об этом позже.
Никаких следов пребывания Оксаны в доме я не заметила. Наличие двух спален, одной явно супружеской, второй маленькой, можно было объяснить и частыми посещениями гостей, которых Ветрова запросто оставляла у себя ночевать. Хозяйка молчала, я же пока еще не выбрала удобного момента, чтобы задать ей вопросы более интимного характера.
Ужин проходил, как говорится, в теплой, дружеской обстановке. Сотрудники «Спаниеля» плотно опекали трех дам и со мной танцевали по очереди. Тамадой стал, как водится, Анзор Кавазашвили, изощряясь в красноречии в меру своих способностей. Тосты все больше такого рода:
— Я хочу поднять бокал за нашу московскую гостью! Чтоб вы сдохли… — Повисла напряженная тишина, но, умело протянув паузу, Анзор закончил: — Через сто лет!
Облегченное оживление присутствующих, звон бокалов и рюмок свидетельствовали о том, что смысл тоста дошел до всех и тамада оценен по достоинству.
К концу ужина, когда мужчины вышли покурить на лоджию, Инесса Владиславовна, хлопотавшая по хозяйству на правах добровольной помощницы, удалилась на кухню организовывать чай и кофе, а мы с Ветровой остались вдвоем, удобно устроившись на диване в огромной гостиной.
— Галина Анатольевна, я, безусловно, не Оксана Пушкина и готовлю вовсе не «Женские истории» на ОРТ, но все же позвольте без протокола вопрос о личной жизни, — осторожно начала подступаться к заветной для меня теме.
Ветрова задумалась, по-своему прореагировала на мой вопрос.
— Вы замужем, Таня? — неожиданно ответила она вопросом на вопрос.
— Все как-то не найду мужчину своей мечты, — откровенно и в принципе честно, без всякой легенды о «прославленной журналистке», ответила я.
— Но вы еще довольно молоды. Сколько вам?
— На днях стукнуло двадцать восемь.
— Вот видите. А я… Я ведь замужем… Что, недоумеваете? Я и сама чего-то не пойму. Муж мой, кстати, тоже журналист, Андрей Ветров, был редактором местной газеты, «Зареченских ведомостей». Два года назад, воскресным днем, ему позвонили и пригласили встретиться по вопросу журналистского расследования, которым он занимался. Он ушел и… не вернулся до сих пор. — Ветрова замолчала.
— А милиция? Искала? — осторожно поинтересовалась я.
— Да, но даже тела не нашла. Вот так я до сих пор жена — не жена, вдова — не вдова и сама не знаю кто. Мой адвокат советует подать иск о признании смерти моего мужа — есть такая статья в гражданском законодательстве. А я не могу, все чего-то жду…
— Простите меня за назойливость, Галина Анатольевна, у вас есть дети?
— Детей нам бог с Андреем и не послал. Вот такушки… — Как ни крепилась Ветрова, непрошеные слезы все же выступили на ее глазах.
Мне пришлось в знак женской солидарности погладить ее руку, прошептать: «Все будет хорошо, вот увидите, Галина Анатольевна!» Странно, но почему-то Ветрова избегает разговора о племяннице…
Между тем с лоджии возвратились накурившиеся мужчины. Я взглянула на часы — начало десятого! Бедный Полежаев совсем меня заждался!
Заметив мой жест, хозяйка решила закруглять мероприятие.
— Ну что ж, сейчас попьем чайку с тортом на дорожку — и по домам! Татьяна Александровна, вас в центр доставить?
— Да, к проспекту Народовольцев, а там я пройдусь пешком. — Мне не нужны были лишние свидетели.
— Во сколько и откуда вас забрать завтра утром? — поинтересовалась Галина Анатольевна.
— Если это не рано, в десять утра от кафе на углу Народовольцев и… не помню улицу, там напротив еще книжный магазин. — Я наморщила лоб, изобразив деятельную работу мысли.
— Улица Бунина. Ивана Алексеевича. Книжный магазин «Центральный», а напротив кафе «Литературное». — Кудрин продемонстрировал блестящее знание города, удивительное для сравнительно недавно переехавшего в Зареченск человека.
— Хорошо, машина будет стоять на Бунина чуть выше светофора. «БМВ» вы видели, водителя запомнили. Но кто-то из нас будет с ним обязательно. А сейчас вас Павел отвезет, — распорядилась хозяйка.
Прощались, пожимая руки друг другу, только горячий кавказец Анзор, томно глядя прямо в глаза, поцеловал мне пальчики на правой руке. Через несколько минут услужливый Власов, по сути адъютант ее превосходительства, отвез меня в центр.
Когда я быстрыми шагами подошла к гостинице, со скамейки напротив поднялась фигура в черном плаще и надвинутой глубоко на лоб шляпе. В этой фигуре я с трудом узнала Полежаева.
— Господи, живая! — Он прижал меня к себе, сняв шляпу.
— Устал ждать? Ты обедал, ужинал? — Нервное напряжение постепенно спадало, с профессором мне ведь не надо было следить за своим поведением, плести очередную легенду, думать о том, какую новую пакость выкинут мои враги.
— А ты не голодная? Может, забежим в ресторан?
Нет, положительно здорово, когда о тебе помнит и волнуется мужчина!
— Я наевшаяся от пуза. Где машина?
— На стоянке. Помытая, заправленная, — доложил мой помощник.
— О’кей! Берем машину и скорее едем. — Я вдруг ощутила небывалый прилив энергии.
— Куда? — недоумевал Полежаев.
— Слушать радиоспектакль. Трансляцию с улицы Мичурина. Действующие лица и исполнители: Джульетта — дама сорока лет — народная артистка Ветрова Галина Анатольевна; Ромео — господин того же возраста — заслуженный артист Кудрин Игорь Владимирович, — торжественно произнесла я.
— Что-о? — поразился профессор.
— Вот именно, мой хороший! — Я чмокнула профессора в щеку, взяла под руку, и мы отправились к автостоянке позади гостиницы. Но сначала зашли в отель, постояли несколько минут у стойки бара, выпив по стакану холодной колы. «Хвоста» вроде не обнаруживалось. Но ради предосторожности на стоянку вышли не через центральный вход, а через черный. И, как потом оказалось, не зря.
Полежаев сел за руль. Поколесив для верности минут пятнадцать по городу, заняли позицию метрах в двухстах от дома Ветровой. Включили приемную аппаратуру. Настроились на нужную волну.
Поначалу была слышна только музыка. Вероятно, вечеринка в доме все еще продолжалась. Потом раздался звонок у входной двери. Разговора в прихожей не было слышно — там «жучок» я не успела оставить. Наконец музыка прекратилась. Дальше пошел диалог Ветровой и Кудрина. Привожу его без комментариев.
— Игорь, кто приезжал?
— Павел докладывал. Он и его ребята проводили твою гостью.
— Ну и как?
— Высадили, как договорились, на углу Бунина и Народовольцев. Она пешком прошла до гостиницы «Звездной». Там ее встретил некто в черном плаще; было темно, шляпа у него надвинута на самые глаза, ребята не разглядели. Обнялись. Под ручку зашли в отель. Из гостиницы не выходили. Вот и все.
— Именно, все. Все нормально. Молодая московская баба приезжает в Зареченск в командировку. Полезное сочетает с приятным, проводит ночь со своим бойфрендом. Что тут особенного?
— Ничего. Только ты ведь спрашивала у нее, где она остановилась, верно?
— Спрашивала. У дальних родственников. А что, по-твоему, она мне, первой встречной, должна была сказать? «У своего любовника, Галина Анатольевна. Хотите, познакомлю?»