– Я не могу ничего сказать по этому поводу, мистер Райли.
Финн резким движением отодвинулся от стола.
– Черт побери, я здесь не как репортер! Я не охочусь за сенсацией или сногсшибательной информацией из конфиденциального полицейского источника. Можете обыскать – у меня нет микрофона!
– Я и не думаю, что вы здесь ради сенсационного репортажа, мистер Райли, – спокойно ответил Дженнер. – Если бы я так думал, то вы никогда даже не переступили бы через порог участка. Но, возможно, я думаю, что вы слишком привыкли делать все по-своему. Вести свое собственное шоу, забывая о тонкостях такого деликатного дела, как сотрудничество.
Финн хлопнул обеими ладонями по столу.
– Если думаете, что вам удастся меня отстранить, то ошибаетесь. Вы были правы, когда говорили о неприятностях, лейтенант. Один телефонный звонок, и дюжина телекамер будет следовать за вами по пятам. Я могу сделать так, что вам и чихнуть нельзя будет, чтобы кто-нибудь не подставил микрофон к носу. Вы не успеете и дух перевести, а уже весь Чикаго будет гудеть о новом убийце-маньяке. Комиссар полиции и мэр города будут в восторге, правда? – Он замолчал. – Вы используете меня или я буду использовать вас. Выбор за вами.
Дженнер поставил локти на стол, наклонился вперед.
– Я не люблю угроз.
– Я тоже. Но это будут уже не угрозы, если вы попытаетесь сейчас отвязаться от меня. – Он перевел взгляд на фотографии жертв. – Он может допустить ошибку. – Теперь Финн говорил тихо и осторожно: – Он может допустить ошибку в любой момент и тогда попытается сделать с ней то же самое. Вы психуете, потому что я самостоятельно нашел новый след. Что ж, прекрасно. Можете психовать. Но используйте меня дальше. Или, богом клянусь, я буду использовать вас!
Сдерживая раздражение, Дженнер объективно прикинул, сколько вреда нанесла бы делу война с прессой. Слишком много, размышлял он. От войн с прессой всегда бывало слишком много вреда.
– Давайте поступим следующим образом, мистер Райли. Мы допускаем, что Макнейл был первой жертвой того же убийцы, но хотим сохранить это в секрете.
– Я уже говорил, что не гоняюсь за сенсацией.
– Мы просто определяем основные правила игры. Итак, дальше мы допускаем, что только ограниченный круг людей знал то, что стало мотивом его убийства. – Дженнер показал рукой на стул, подождал, пока Финн опять сел. – Расскажите мне об этих людях. Начнем с Лорена Бача. – Подчеркивая готовность к компромиссу, детектив открыл папку на Лорена, которую Анджела когда-то получила от Бикера.
Кесси вошла в офис Дины и издала длинный-длинный вздох восхищения. Дина стояла на табурете посреди комнаты, а у ее ног копошилась портниха. Вокруг вздымались волны мерцающего белого шелка.
– Великолепно!
– Это еще только начало. – Но Дина и сама чуть ли не вздыхала, проводя рукой по широкой юбке, аккуратно пришпиленной к кружевному лифу. «Ирландские кружева, – подумала она. – Для Финна». – Но ты права.
– Я сейчас принесу свою камеру. – Воодушевившись, Кесси бросилась обратно к двери. – Не двигайся.
– Не бойся, я никуда не уйду.
– Не шевелитесь, – пожаловалась портниха с полным ртом булавок. Ее голос звучал раздраженно, как будто она уже проглотила их больше, чем полагалось.
Дина собрала в кулак всю силу воли, чтобы не переступить с одной ноги на другую.
– Я не шевелюсь.
– Вы дрожите, как тростинка.
– Извините. – Дина вздохнула поглубже, стараясь успокоиться. – Наверное, я просто нервничаю.
– Будущая невеста, – диктовала Кесси, входя в комнату с «Палмкордером» в руках, – Дина Рейнольдс, королева дневного эфира, выбрала элегантное длинное платье из…
– Итальянского шелка, – подсказала портниха. – С ирландскими кружевами и целым морем белого жемчуга.
– Изысканное платье, – скупо добавила Кесси. – Скажите нам, мисс Рейнольдс, – как настоящий профессионал, она перевела камеру на лицо Дины, дав крупный план, – как вы себя чувствуете в связи с этим волнующим событием?
– Ужасно. – Дина закрыла глаза. Если на примерку уйдет хоть на пять минут больше отпущенного часа, то ей придется нагонять это время в течение всей недели. – Я даже немного не в себе. Но, с другой стороны, я получаю удовольствие от каждой минуты этих приготовлений.
– Если ты будешь просто стоять и не шевелиться, то я обойду вокруг так, чтобы у наших зрителей сложилось полное впечатление. – Кесси шагнула вбок, переключила камеру на общий план. – Это пойдет в мой разрастающийся архив событий за кадром «Часа с Диной».
Дина почувствовала, что ее улыбка окаменела.
– И у тебя уже много пленок?
– Ага, чуть-чуть одного, чуть-чуть другого. Саймон выдергивает остатки волос. Маргарет плюется. Ты бежишь к лифту.
Под блестящим лифом Динино сердце забилось сильнее.
– Наверное, я никогда не обращала на это внимания. Вокруг столько камер. Ты ведь всегда держишь камеру под рукой, правда?
– Никогда заранее не знаешь, какой из пойманных моментов окажется историческим или просто забавным.
Кто-то поймал и ее, вспомнила Дина, пока она спала у себя в кабинете. Шла на работу, с работы, по магазинам, играла в парке с малышом Фрэн.
Кто-то поймал ее без сознания в студии рядом с телом Анджелы.
Кесси, которая то входила, то выходила из ее офиса по многу раз на дню. Кесси, знавшая все подробности Дининого распорядка дня. Кесси, которая встречалась с одним из операторов студии.
– Кесси, выключи ее.
– Еще одну секундочку.
– Выключи! – пронзительно выкрикнула Дина и сжала зубы, стараясь держать себя в руках.
– Извини. – Явно сбитая с толку, Кесси опустила камеру. – Наверное, мне пора идти.
– Все в порядке. Я просто нервничаю! – Дина с трудом выдавила из себя улыбку. Это нелепо, сказала она себе. Безумием было бы вообразить, что Кесси способна на убийство.
– Это твой первый день на работе! – Кесси погладила ее по руке, и Дина едва сдержалась, чтобы не отпрянуть в сторону. – Бог знает, это какой-то сумасшедший дом, а не офис. После шоу нам постоянно звонят насчет Кейт Лавел. Почему бы тебе не отдохнуть после примерки и не поехать домой? Я могу перенести на другие дни все послеобеденные встречи.
– Кажется, это хорошая мысль, – медленно проговорила Дина, прислушиваясь к хаотичному биению своего сердца. – У меня дома столько дел.
Кесси поджала губы.
– Я не имела в виду, что тебе надо броситься из одного сумасшедшего дома в другой. Ты все равно ничего не сможешь там сделать, пока вокруг суетятся маляры и плотники. Мне кажется… – Она увидела, что Дина перевела взгляд на дверь, и повернулась. – Джеф, – Кесси немного смягчилась от восхищения, появившегося на лице у Джефа, – она потрясающе выглядит, правда?
– Ага. В самом деле. – Он посмотрел на камеру в руках у Кесси. – Ты что-нибудь сняла?
– Конечно. Поймала момент. Слушай, если не что-то срочное, то попридержи это до завтра, ладно? Сегодня у нас грандиозное событие: Ди уходит домой пораньше.
– Отличная идея. Дина, звонил Финн. Он просил передать, что у него встреча и он поедет прямо домой. Будет там примерно в четыре.
– Что ж, это кстати. Может быть, я его обгоню.
– Нет, если не будете стоять спокойно, – пробормотала портниха.
Но еще не было и половины четвертого, когда Дина впрыгнула в туфли и схватила сумку.
– Кесси, ты не позвонишь Тиму?
– Уже позвонила. Он должен ждать внизу.
– Спасибо. – Она остановилась у стола, чувствуя стыд из-за своих недавних подозрений. – Извини меня, Кесси. Ну, что я не разрешила тебе снимать.
– Не волнуйся из-за этого. – Кесси точным движением вскрыла одно из писем дневной почты, которая стопочкой лежала у нее на столе. – Я понимаю, что мешала тебе. – Она хихикнула. – Но в такой ситуации мне даже нравится мешаться и путаться под ногами. Увидимся завтра.
– Хорошо. Не задерживайся долго.
Успокоившись, Дина направилась к лифту. Нажимая на кнопку «Вниз», бросила взгляд на часы. Если повезет, то она сможет удивить Финна тем, что приедет первой. Будет несложно, знала Дина, уговорить его приготовить какого-нибудь посиневшего цыпленка и спагетти. Ей хотелось чего-нибудь остренького, чтобы отметить свое возвращение в рабочую упряжку.
Дома она сможет разгрести целую гору бумаг и сделать несколько звонков. Потом, если запланировать перерыв, она могла бы придумать что-нибудь этакое необычное, чтобы окончательно свести Финна с ума.
А потом у них будет поздний ужин. Очень поздний, решила она и выпорхнула из лифта.
Может быть, она успеет завернуть в подарочную бумагу купленные в последнюю минуту рождественские подарки или убедит Финна испечь печенье. Она могла бы обсудить с ним несколько новых идей для будущих шоу.
Ослепленная ярким солнечным светом, Дина тотчас же достала темные очки. Надев их, забралась на заднее сиденье ожидавшего лимузина.
– Привет, Тим. – Дина закрыла глаза и потянулась. В машине было так замечательно тепло!
Ослепленная ярким солнечным светом, Дина тотчас же достала темные очки. Надев их, забралась на заднее сиденье ожидавшего лимузина.
– Привет, Тим. – Дина закрыла глаза и потянулась. В машине было так замечательно тепло!
– Привет, мисс Рейнольдс.
– Оказывается, сегодня чудесный день. – Чисто механически она протянула руку за бутылкой охлажденного сока, которая всегда ждала ее в машине. Дина бездумно смотрела на спину своего шофера. Хотя в салоне было очень тепло, он закутался в пальто, низко надвинул шляпу.
– Конечно, чудесный.
Отхлебнув сока, Дина открыла сумку. Она отложила в сторону папку, аккуратно озаглавленную «Свадебные планы», и достала приготовленную Кесси дневную корреспонденцию. Она всегда считала, что дорога на работу и домой тоже является частью рабочего дня. А сейчас тем более – ей надо было наверстать время, потраченное на примерку, и то, что она рано уходила домой.
Но на третьем письме слова начали сливаться. Непонятно, как можно было так устать всего лишь к середине дня. Дина раздраженно просунула пальцы под стекла очков, чтобы протереть глаза. Но те слипались все сильнее, словно веки были намазаны клеем. Вдруг у Дины закружилась голова, к горлу подступила тошнота, а рука тяжело упала на сиденье.
Такая усталость, подумала она. И как же жарко! Неловким замедленным движением она попыталась сбросить пальто. Бумаги рассыпались по полу, но собрать их она уже не могла. Тошнота становилась все сильнее и сильнее.
– Тим, – Дина наклонилась вперед, опираясь рукой о спинку его сиденья. Он не ответил, но это слово прозвучало как-то глухо и отдаленно от ее собственных ушей. Пока она старалась привлечь внимание шофера, полупустая бутылка сока выскользнула из оцепеневших пальцев.
– Что-то случилось, – пыталась сказать Дина, беспомощно сползая на плюшевый коврик на полу машины. – Случилось что-то ужасное.
Но он не отвечал. Дине показалось, что она падает сквозь пол лимузина в темную, бездонную яму.
28
Дине снилось, что она плывет вверх сквозь красноватые облака, медленно и вяло вытаскивая себя на поверхность, где сквозь мглу тлеет слабый белый огонек. Она пробивалась наверх и стонала, но не от боли, а от подступавшей к горлу едкой тошноты.
На всякий случай она не открывала глаз и глубоко, старательно дышала, надеясь, что тошнота вот-вот пройдет. Ее кожа покрылась каплями холодного клейкого пота, так что тонкая шелковая блуза неприятно прилипла к рукам и спине.
Когда самое худшее осталось позади, она осторожно открыла глаза.
Она была в машине, вспомнила Дина. Тим вез ее домой, и по дороге ей стало плохо. Но сейчас она была не дома. В больнице? – вяло подумала она, осторожно осматриваясь вокруг. Комната была слабо освещена изящными светильниками в форме фиалок, которые свисали со стен. Под белым потолком тихо работал вентилятор, наполняя воздух шелестом лопастей. На глянцевитом бюро из красного дерева стояла целая коллекция хорошеньких разноцветных бутылочек и горшочков. Миниатюрная голубая елочка, украшенная белыми колокольчиками, напоминала о приближавшемся празднике.
Это больница? – опять удивилась Дина. С трудом координируя движения, она постаралась сесть. Голова вновь отвратительно закружилась, и кулак тошноты опять ударил в живот. В глазах двоилось. Она попыталась поднести руку к лицу, но та тяжело упала вниз. Целое мгновение Дина только лежала, не шевелясь, и опять сражалась с тошнотой. Потом увидела, что комната была похожа на коробку, закрытую коробку без окон, как гроб.
И тут, несмотря на шок, Дина ощутила острую панику. Она откатилась назад, закричала. Неловкими движениями, как пьяная, выбралась из постели, шатаясь, прижалась к стене и провела пальцами по нежным обоям с цветочным рисунком, словно пытаясь отыскать выход. Ловушка. Она резко обернулась, глядя вокруг расширившимися глазами. Она в ловушке.
…И увидела то, что висело на стене над кроватью. Этого было достаточно, чтобы начинавшаяся истерика прекратилась. Сверху вниз ей радостно улыбалась огромная фотография. Несколько мгновений Дина ошеломленно смотрела на Дину. Медленно, слыша, как громко стучит ее сердце, она оглядела комнату.
Нет, здесь не было ни дверей, ни окон, только цветы, целые гирлянды цветов от стены к стене. Но зато в комнате были и другие фотографии. Дюжины ее изображений украшали стены. Любительские снимки, обложки журналов, фотографии из газет висели щека к щеке на изысканных обоях.
– О боже, боже мой! – Она услышала скулящие панические нотки в своем голосе и больно прикусила губу.
Оторвав взгляд от своих фотографий, остекленевшими от потрясения глазами Дина посмотрела на сервировочный столик, покрытый снежно-белой, твердо накрахмаленной скатертью. Такой же крахмально-белой была и маленькая салфеточка под серебряным подсвечником, на котором высились блестящие тонкие белые восковые свечи. Здесь лежали дюжины маленьких сокровищ. Сережка, которую она потеряла еще много месяцев назад, губная помада, шелковый платок, когда-то подаренный ей Саймоном на Рождество, перчатка из мягкой красной кожи из той пары, которая исчезла прошлой зимой.
И не только это. Она наклонилась вперед, напряглась, чтобы побороть усилившуюся волну страха, и принялась рассматривать эту коллекцию. Записка Джефу, написанная от руки, прядь черных волос, перевязанная золотой ленточкой, другие фотографии, всегда только ее – в элегантных и изысканных рамках. Рядом стояли туфли, которые были на ней в лимузине, и лежал аккуратно сложенный пиджак.
Это место похоже на раку со святынями, вздрогнув, поняла Дина. Из ее губ невольно вырвался звук, похожий на рычание напуганного зверька. В углу стоял телевизор и полка с переплетенными в кожу альбомами. Но самым страшным было то, что во всех углах комнаты с потолка свисали камеры. Маленькие красные огоньки горели, как хищные плотоядные глазки.
Дина отпрянула, чувствуя, как страх взмывает вверх гладкой шелковой птичкой. Ее взгляд бегал от одной камеры к другой.
– Ты смотришь на меня? – Она старалась, чтобы в голосе не прозвучал ужас. – Я знаю, что ты смотришь. Ты не можешь оставить меня здесь. Они будут искать. Ты знаешь, что они найдут меня. Может быть, они уже ищут.
Дина посмотрела вниз, на свое запястье, чтобы проверить, который час, но ее часы исчезли. Когда? – с отчаянием подумала она. С тех пор, как она потеряла сознание в машине, могло пройти всего несколько минут, а могло и несколько дней.
Машина. У Дины перехватило дыхание.
– Тим! – Она крепко сжала губы, пока боль не уступила место желанию заплакать. – Тим, ты должен отпустить меня. Я постараюсь тебе помочь. Я обещаю. Я сделаю все, что смогу. Пожалуйста, войди сюда, поговори со мной.
Как будто только ее приглашения и ждали. Часть стены скользнула в сторону. Дина инстинктивно бросилась вперед, но из ее горла вырвался стон отчаяния: голова опять закружилась, и ее опять затошнило, как от сильной дозы наркотиков. Но все же она расправила плечи, надеясь, что ей удастся хоть немного скрыть свой ужас.
– Тим, – начала она и от неожиданности запнулась.
– Добро пожаловать домой, Дина.
Пунцовый от застенчивой радости, в комнату шагнул Джеф. В руках он нес серебряный поднос со стаканом вина и спагетти с зеленью на тарелке китайского фарфора. Рядом лежал одинокий красный бутон розы.
– Надеюсь, тебе понравилась комната. – Как всегда, неторопливо и ловко он поставил поднос на бюро. – Я потратил немало времени, чтобы устроить здесь все, как надо. Я хотел, чтобы ты была здесь счастлива. Знаю, здесь нет окна. – Он повернулся к Дине. Его глаза горели слишком ярко, хотя в голосе слышалась извиняющаяся интонация. – Но так безопаснее. Пока мы будем здесь, нас никто не побеспокоит.
– Джеф! – «Спокойно!» – приказала она себе. Она обязана была сохранять спокойствие. – Ты не можешь держать меня здесь!
– Могу. Я тщательно все это спланировал. Я работал над этим несколько лет. Почему ты не сядешь, Ди? Наверное, ты еще не очень хорошо себя чувствуешь, а я хочу, чтобы ты могла спокойно поесть.
Он шагнул вперед, но, хотя Дина невольно напряглась, не попытался до нее дотронуться.
– Потом, – продолжал он, – когда ты все поймешь, тебе будет намного легче. Тебе просто нужно время. – Он поднял руку, как будто собираясь прикоснуться к ее щеке, но опять опустил, словно не желая ее пугать. – Пожалуйста, постарайся расслабиться. Ты никогда не даешь себе расслабиться. Я знаю, что сейчас ты, может быть, немного боишься, но все будет в порядке. Но если ты захочешь со мной драться… – Он не мог произнести этого вслух, поэтому вместо слов вытащил из кармана шприц. – Я этого не хочу. – Дина тотчас же отпрянула, и он быстро спрятал шприц обратно. – Правда, не хочу, и ты все равно не сможешь отсюда вырваться.
Опять улыбаясь, он пододвинул стол и стул ближе к кровати.
– Тебе надо поесть, – весело сказал он. – Меня всегда волновало то, что ты никогда не заботишься о своем здоровье. Ты всегда или ешь наспех, или не ешь совсем. Теперь о тебе буду заботиться я! Садись же, Дина.