– Как они могли предвидеть, что Шакиров пойдет на убийство? Далеко не все сцены разборок на почве ревности заканчиваются убийством.
Басаргин улыбнулся телефонному аппарату.
– Это даже я, не самый ревнивый на свете человек, понимаю. Алина Шагалеевна хорошо знала своего мужа, знала его рассудочность в спокойной обстановке – таким он и мне показался, хотя обстановку допроса спокойной назвать трудно. И знала вспыльчивость при экстремальных обстоятельствах. На спланированное убийство обдуманно и расчетливо он не мог пойти. Не такой это человек. По характеру не такой. Вот в порыве страсти, в состоянии аффекта – другое дело. Но тут даже не в этом вопрос. Я уверен, что, если бы встреча Шакирова с Кольцовым не закончилась убийством, Кольцова бы убили, скажем, часом или двумя часами позже и обеспечили бы реальную подставу, против которой бороться было бы гораздо труднее. Как-то выманили бы опять с места службы Шакирова и заставили бы его быть там, где потом обнаружат труп. Опять виновным был бы он, обязательно он. Но Алина Шагалеевна, мне кажется, была уверена, что муж может и сам убить. Она слишком хорошо и со знанием дела доводила его до этого.
– Это уже, Александр Игоревич, обвинение. Его доказать следует. На чем вы основываете свои выводы?
– Убийство могло состояться в том случае, если при Наиле Федоровиче оказалось бы табельное оружие. Именно по этой причине для акции было выбрано время, когда Шакиров находился на дежурстве. То есть оружие было при нем. Иначе проще было бы организовать такую же встречу в любое другое время, когда он дома и имеет возможность поехать туда, куда ему скажут.
– Логически бесспорный довод, но труднодоказуемый с точки зрения суда.
– Возможно. Я не готовлю материалы для суда. Я выдвигаю версию. Сейчас следует взять под контроль «наружки» и саму Алину Шагалеевну, и ее двоюродного братца Марата Ахметова. Именно Марат Ахметов сообщил Наилю Федоровичу, что видел его жену. Но видел он ее там же, где было совершено покушение. То есть они – Алина Шакирова и Юрий Кольцов – словно специально ждали, когда Наиль Шакиров приедет, чтобы застрелить Кольцова.
– А вы уверены, что Ахметов не сделал это случайно?
– Нет, разыграть это можно только в том случае, если Ахметов был в курсе всех событий. Более того, мне думается, что он все и организовывал, потому что по профессии он психолог. Не врач психолог, а социальный психолог. То есть занимается проблемами управления людьми. Я выяснил это точно. Еще мне очень хотелось бы знать мотивацию такого поведения Алины Шагалеевны. Пока это выяснить сложно, но я постараюсь. Может быть, с вашей помощью…
– У вас все?
– Все.
– Тогда я немедленно включу брата с сестрой в разработку.
– Ждем вестей. Если что-то появится у нас, – Александр снова посмотрел в окно, где начали сгущаться сумерки, – я сообщу дежурному.
– Я останусь в управлении допоздна, – сказал генерал. – Моя семья на даче, одному дома скучно. Звоните сюда.
Басаргин отключил спикерфон и сел в кресле прямо.
– Доктор уже должен быть на месте. У них там уже ночь.
– Кажется, три часа разницы с Москвой. Он прислал подтверждение на получение данных. Следовательно, приступил к поиску. Если бы что-то появилось, уже сообщил бы.
* * *Костромин вывел на принтере документы, полученные им из штаб-квартиры. Два первых, прочитанных с монитора, молча протянул Басаргину, а сам углубился в последний, по мере прочтения передвигая листы через стол, чтобы Александр смог приняться за них, когда закончит с двумя первыми короткими сообщениями.
Интерпол располагал о Джошуа Гольдрайхе достаточно обширным досье, однако весьма поверхностным, состоящим из одних только косвенных фактов, не имеющих доказательств причастности последнего к терроризму. Эти данные были переданы французской полицией для последующей проработки объекта. Однако сами агенты Интерпола, периодически проводя контрольные проверки, ни разу не столкнулись ни с чем подозрительным. Исключение составляли те факты, которые смотрятся необычными поступками эксцентричного человека, но не более. При этом досье хранилось в архивах на случай, если что-то произойдет. Архивы переполнены такими досье, но их пока никто не собирается удалять.
Джошуа попал в поле зрения полиции три года назад, когда, получив в наследство состояние, превышающее полтора миллиарда долларов, приехал в Европу. Тогда во Франции была проведена серия крупных террористических актов. Сначала взорвали казино в Париже. При взрыве тринадцать человек погибли и около тридцати получили увечья разной степени тяжести. Гольдрайх в начале ночи посетил это казино, собираясь уже утром уехать отдыхать в Альпы. Согласно тем данным, что удалось собрать французской полиции, Гольдрайха за игрой видели два американца, постоянные посетители игорных заведений в Лас-Вегасе, где часто и помногу проигрывал Джошуа. Его вообще считали больше игроком, чем бизнесменом, как говорил последующий опрос друзей и знакомых молодого миллиардера. И таким был с самого раннего детства. Там же, в казино, незадолго до взрыва, Джошуа видел некую пожилую женщину-арабку, путешествующую с сыном. Об этом факте полиции сообщил товарищ Гольдрайха по колледжу, а потом и по университету, корреспондент сразу нескольких американских газет в Париже Джо Хигган. Предположительно, эти мать с сыном были известны – Лейли Лальер и Пьер Лальер, – они находились в розыске французской полиции уже несколько лет по подозрению в деятельности радикальной алжирской террористической организации. Проходили они одновременно и по розыску Интерпола. Джо Хигган дал координаты Гольдрайха, отправившегося скоростным поездом в Альпы. Одновременно Хигган опубликовал в одной из парижских газет интервью с Гольдрайхом о последних часах работы казино и о публике, там присутствовавшей.
Следствие с французской стороны вела комиссар Рано, которая оперативно не смогла до миллиардера добраться, поскольку тот, по всей видимости, отключил свой сотовый телефон. Да и никто не рассматривал в первое время причастность Гольдрайха к случившемуся всерьез. Допросить его хотели только как свидетеля, не получившего утрированную психологическую травму и видевшего людей, возможно, имевших отношение к взрыву.
Но имя Гольдрайха всплыло уже на следующий день, когда выяснилось, что он неожиданно ночью сошел с поезда в Ле-Крезо, не доехав до Экс-ле-Бен четверть пути. Поезд сразу после Ле-Крезо был взорван, предположительно теми же террористами. Аналогия между двумя террористическими актами усматривалась вследствие родственного состава взрывчатого вещества. При взрыве поезда погибли восемнадцать человек и около ста получили ранения и увечья. Оправдания самого Гольдрайха, высказанные во время телефонного разговора с Джо Хигганом, что ему, дескать, надоело ехать в поезде и потому он пересел на такси, никто всерьез не воспринял, хотя Хигган уверял, что это вполне в духе эксцентричного характера Джошуа. У полиции возникла версия причастности к взрыву молодого миллиардера, которого могла толкнуть в террористическую организацию как раз та самая страсть к эксцентричному поведению. Его стали искать более настойчиво, хотя еще и не всерьез.
Нашли в курортном городе Шамони у подножия Монблана, где он своей игрой чуть не разорил местное казино. Полиции нечего было предъявить Гольдрайху, кроме вопросов о его странном поведении. Дважды покинуть места, где будет произведен взрыв! Это уже не выглядело простой случайностью и везучестью. Комиссар Рано ограничилась ответами на вопросы о казино и о поезде, об игроках и пассажирах, но сам Гольдрайх неожиданно предсказал, что вскоре, по его мнению, предстоит взрыв туннеля под Монбланом. Но вопрос комиссара по этому поводу сообщил, что, кажется, видел в городе ту же женщину-арабку с сыном.
– Я рад, что мои умозрительные заключения оказались не беспочвенными, – прервав чтение комиссара, сказал Александр и отложил в сторону первую распечатку. – Когда министерство обороны Франции сможет дать ответ о веществе, содержащемся в контейнере?
Костромин сам радовался такому результату. В Лионе противники создания нового подсектора по борьбе с терроризмом теперь притихнут. И совсем перестанут высказывать сомнения по поводу целесообразности создания национального бюро подсектора в России. Говоря честно, закулисная борьба утомляла комиссара гораздо больше, чем оперативная работа. Но если ты возглавил новый подсектор, если ты расходуешь значительные финансовые средства, будь готов к тому, что на эти средства еще кто-то положил глаз и всегда готов подставить тебе ножку, стоит только серьезно ошибиться.
– Я думаю, экспресс-анализ сделают достаточно быстро. Может быть, к утру уже будет предварительный результат, хотя сообщат наверняка только наименование вещества. Более точный радионуклидный анализ с возможным определением страны производителя требует нескольких дней.
– Я думаю, экспресс-анализ сделают достаточно быстро. Может быть, к утру уже будет предварительный результат, хотя сообщат наверняка только наименование вещества. Более точный радионуклидный анализ с возможным определением страны производителя требует нескольких дней.
– Кто в мире обладал наиболее большими и малоконтролируемыми запасами бактериологического оружия? Я никогда не сталкивался с этой темой, потому в ней слегка плаваю.
– Обладали многие. Но все старались держать это в тайне. Более-менее открытая информация в последние годы появилась о советских работах и о южноафриканских испытаниях. Там в годы борьбы за расовую власть пытались травить в саванне целые негритянские деревни. Есть данные об испытании anthrax'а на ангольцах и в Намибии. Насколько я помню, в Анголе погибли от этой гадости два советских офицера-спецназовца и целый отряд правительственных войск. С лечением там дело обстоит плохо. Вакцину вовремя доставить не сумели. Да и не сразу определили заболевание.
– Сейчас, случись что, тоже не сразу сообразят.
– Да, про такие вещи современные врачи слегка забыли.
Костромин снова взял в руки листы распечатки, но дочитать ему опять не дали – на сей раз помешал телефонный звонок.
Басаргин посмотрел на определитель номера и пожал плечами:
– Или Доктор, или Тобако. Номер не определен… – и включил спикерфон.
– Саша! Это Зураб. Есть срочное сообщение. Мне сказали, что приехали три чеченца из Германии. Серьезные, влиятельные люди, связанные с Ахматом Закаевым. По описанию, они не подходят под ту троицу, что к Мадине Хамидовне ходила, слишком солидные, респектабельные. Но с ними прибыли и парни, якобы, из охраны. Тоже трое. Необходимо найти их и проверить. Живут все шестеро в «Редиссон-Славянской».
– Понял. Это все?
– Все. Я проверяю их по своим каналам.
– С Заремой перезваниваешься?
– Обязательно. Она пьет чай с охранниками. Охрана сменилась.
– Хорошо. Я сообщу данные генералу. Пусть они проверяют.
Басаргин сразу набрал номер Астахова и передал ему сообщение Зураба.
– Я знаю об этих людях. За ними присматривают как раз по поводу связи с Закаевым. Но присматривают, насколько я помню, за тремя. А их шестеро.
– Шестеро.
– Хорошо. Спасибо. Проверим.
Не успел Басаргин сесть в кресло и отодвинуться от стола, как телефон снова заставил его придвинуться ближе. Определитель опять не смог прочитать номер.
– Ну, теперь-то это точно Доктор или Тобако.
– Саня! – приглушенно сказал Доктор, но даже от приглушенного его голоса в трубке гуляло эхо.
– Слушаю.
– Срочно. У меня экстренное сообщение. Объяснять ситуацию некогда. Бери на спутниковый контроль два номера. Это сотовики. Мне нужно знать их местонахождение в настоящий момент. Гриф «срочно». Я начну звонить сначала по одному, потом по другому через пять минут.
– Что случилось? Где твой компьютер?
– Делай. Потом. Здесь море крови… Требуется моя профессиональная помощь. Делай! Делай! После определения звони мне на сотовик. Компьютер в машине. Машина повезла раненого в больницу. Времени нет. Делай!
Костромин, так и не выйдя из-за компьютерного стола, уже открывал программу спутникового контроля телефонных разговоров.
2– Здесь специально отключают по ночам электроэнергию? – поинтересовался Ангел, когда они въехали в Верхнетобольск. – Хотел бы я знать, они делают это в целях экономии или с намерением отвадить нежелательных гостей?
Фонари на центральной улице горели только с двух сторон – обозначая начало и конец. Даже пустынная по ночному времени центральная площадь с неизменным памятником вождю мирового пролетариата освещалась исключительно стараниями ущербной луны.
Улица была пустынна. Только вдалеке, приближаясь к центру, ехали на большой скорости две машины, но свернули в сторону до встречи с джипом. И в темноте невозможно было даже разобрать, кто это и зачем так гоняет здесь по ночам.
– На грузовиках кто-то гонки устроил, – сделал вывод Доктор. – Или на тракторах…
– Почему именно на грузовиках или на тракторах? – Ангел поверить был готов и без вопросов, но разговаривать ему было необходимо, чтобы не уснуть за рулем после более чем полутысячекилометрового пробега на предельной для дороги скорости.
– Фары, смотри, от земли как высоко.
– Может быть, правда грузовики, может быть, джипы, – подал с заднего сиденья голос Сохатый. – Мне показалось, что это джипы.
– Два джипа здесь могут быть только у людей, по следу которых мы и идем. Но они уже должны постараться убраться далече, – резюмировал Доктор на правах командира. – А в местных угодьях практически нет рабочего производства, следовательно, почти отсутствует частная торговля и, как следствие этого, народ слишком беден, чтобы гонять здесь на джипах.
– При въезде в город в стороне от дороги джип стоял. «Лендкрузер», – Сохатый при сообщении лениво зевнул, он привык видеть то, что не всем бросается в глаза. Особенно тем, кто сидит на переднем сиденье, потому что передним трудно оторвать взгляд от магического круга, оставляемого фарами. А когда отрываешь, все равно ничего не видно, потому что глаза после светлого пятна не различают предметов в темноте. – Габаритные огни погашены, дверцы распахнуты, чтобы быстро выскочить. Впечатление такое, что там засада. Не исключено, мы вступили в район боевых действий.
– Кто-то напился и ночует в кустах… – предположил Риза. – Или бабу соседскую подышать воздухом вывез. В таких случаях габариты не зажигают…
– Может быть, – Сохатый предельно равнодушен. – Я и не говорю. Только…
– Нос по ветру держишь? – спросил Ангел понимающе и сел прямее.
– Типа того.
Они трое – Сохатый, Ангел и Доктор – отлично знали, как обостряются чувства у человека, для которого тайная война – профессия. Спецназ ГРУ обучали как раз тайной войне, и они вели боевые действия как раз тайные. И потому отлично знали, что такое предчувствие, и никогда не отмахивались от этого.
– В таких городишках носом можно только запах навоза уловить, – усмехнулся Риза.
Сохатый посмотрел на него косо. Он не любил людей, которые ему не доверяют. Не доверять ему можно было во все другом – он махнул бы на это рукой. Но не доверять его чутью солдата – это оскорбляло… Впрочем, чего можно ожидать от этого не воевавшего парнишки – жизнь когда-то научит понимать и его.
«Гранд Чероки» проехал поворот. Все посмотрели туда, куда свернули две машины. Габаритных огней видно не было. Уехали уже далеко.
Через квартал после площади из придорожных кустов вышел на дорогу, пьяно пошатываясь, человек и неуверенно, с полным отсутствием координации поднял руку, которая тут же бессильно упала. Опустилась и голова, потому что свет сильно бил по глазам. Поднять руку для защиты от света сил у человека не нашлось.
– Такси заказывали? – солидным баском спросил Доктор у Ангелова. Человек в самом деле походил на пьяного, который зеленый глаз кошки принимает за зеленый огонек такси.
Ангелов шутку не поддержал. Машину подбросило на очередной выбоине, плавно качнулись конусы света и опустились, как уперлись, в дорогу. Ангел резко надавил на тормоза и сказал после короткой паузы:
– Район боевых действий! Сохатый прав! У парня вся грудь и живот в крови…
До человека оставалось метров двадцать. Риза даже рассмотреть ничего не успел. Как вообще тут можно что-то заметить! Как вообще можно понять, что человек в крови, а не в грязи!
– Ангел, Риза – контролировать кусты, машину не покидать! – негромким голосом, совсем не так, как только что шутил, скороговоркой скомандовал Доктор. – Сохатый, за мной!
Доктор сразу сориентировался с правильной отдачей команды. Ангел, естественно, должен остаться на всякий случай за рулем. Всегда может возникнуть немедленная необходимость в машине, и может не оказаться времени, чтобы вернуться в нее. Риза сидел справа, то есть с той же стороны, что и Доктор, и не мог в случае необходимости прикрыть противоположную сторону дороги. Ему выпадает необходимость прикрывать машину справа. К тому же у Ризы нет диверсионно-разведывательного опыта, а опыт омоновца не совсем такой, что может понадобиться в случае непредвиденной ситуации впереди. Остался Сохатый, сидящий на заднем сиденье слева, позади Ангела.
Они выпрыгнули по разные стороны джипа и сразу сделали по паре шагов в стороны, чтобы не войти в полосу света. Дорога, таким образом, контролировалась с двух обочин, где могла быть засада. Ангел включил дальний свет, чтобы не видно было вышедших и видно было человека впереди.
– Ты справа, я слева. По сторонам от дороги смотреть! – прикрикнул Ангел на Ризу, уставившегося на Доктора с Сохатым. Парня надо всему учить. Сам еще не понимает необходимости.
Доктор тем временем приблизился к человеку впереди, осмотрелся по сторонам и только после этого шагнул в пятно света. Человек как раз бесформенным мешком осел на дорогу. Доктор дал отмашку. Сохатый понял сигнал руки командира и сразу продублировал его, но сам остался в стороне и даже сдвинулся еще левее, в тень кустов, – естественная охрана места, сторожевой дозор. Ангел двойной сигнал тоже увидел, газанул, и в две секунды джип преодолел короткую дистанцию.