Марика не стала разбираться, как именно это работает; для полного счастья ей хватило лишь осознания, что эту ночь она все-таки проведет не на снегу. Свернув и развернув палатку несколько раз (соблазн полюбоваться автономным чудом был непреодолим), она отнесла ее под дерево, стоящее у самой кромки леса, нажала на заветную кнопку — вжи-и-их, и домик готов! — и забралась внутрь.
Какое-то время сидела внутри, застегнув полог, прислушиваясь к собственным ощущениям — холодно или нет? Зад, покачивающийся на воздушном матрасе, вроде бы не мерз, ладони тоже начали отогреваться. Убедившись, что внутри явно теплее, чем снаружи, она с непередаваемым наслаждением стянула сапоги, а через несколько минут и носки, чтобы заменить их сухими. Когда начала потеть спина (ух ты, очень тепло!), сняла толстовку, расстелила ее поверх матраса, легла и укрылась тонким одеялом, подложив под голову рюкзак.
Да, не так комфортно, как дома, но куда лучше, чем в снежном гроте.
Пять минут спустя из-под сосны, молчаливо наблюдающей за стоящими по кругу притихшими тотемами, в звуки ночи вплелось тихое похрапывание.
«Утомившись от бессмыслия, люди должны идти по Ветру…»
— По Ветру? О чем ты говоришь?
«Идти по Ветру — означает ощущать Поток, дующий тебе в спину и указывающий направление».
— Не понимаю тебя.
«Когда человек становится готов к изменениям, он призывает Ветер. И тот приходит, чтобы помочь».
— Это какой-то особенный Ветер? Ведь ты же говоришь не об обычном атмосферном явлении?
«Да. Ветер, который указывает туда, где находится искомое человеком. Чтобы слышать Ветер, нужно слышать сердце. Чтобы слышать сердце, нужно усмирить разум. Чтобы усмирить разум… как ты думаешь, что нужно, чтобы усмирить разум?»
Зеркало являлось единственным источником света. Проснувшись посреди ночи, Марика читала его как электронную книгу. Вещи, что она получила наряду с палаткой в дар от тотемов, лежали рядом, их ценность и назначение куда проще будет определить утром.
Хотелось в туалет, но Марика оттягивала выход наружу: намерзлась за день. Внутри хорошо, уютно и тепло — все-таки чудесным предметом наградили идолы, — а вылезешь по нужде и снова заиндевеешь. Вот она и тянула время. Слепо уставившись в темный потолок, подумала о доме, жизни, Ричарде, работе, прошедшем дне… Затем достала зеркало — единственного доступного собеседника, — и теперь раздумывала над последним заданным вопросом.
— Чтобы усмирить разум? Не знаю… Тишина? Нет, глупо. Страхи и глупость не уходят в тишине. Сила? Воля? Особенное умение?
«Разум, как зверь: подчиняется тому, кто не боится. Кто не волнуется, кто спокоен».
— Понятно.
Равнодушная усталость сменилась искрой интереса. Марика пошевелилась под одеялом, провела ногтем по слегка прогнувшемуся пологу; странная тема, необычный маленький домик, скрип веток снаружи и звук собственного дыхания внутри. Ну, и ночь. Спать бы, ведь день выдался длинным, да не спится. Нужно прекращать читать, выбираться по нужде, да вновь укладываться, чтобы к утру набраться сил. Все же не удержалась — перечитала последнюю фразу и с любопытством спросила:
— А как призывают Ветер?
Зеркало, вероятно, тоже соскучившееся по диалогу, великодушно пояснило:
«Ветер приходит тогда, когда человек зовет в жизнь перемены. В такой момент зовущий заявляет о том, что готов к испытаниям, к проверке внутренней страсти. Большинство никогда не станут готовы, ибо негоже испытывать то, что хрупко, ломко или гнило».
— Получается, я тоже призвала в жизнь Ветер, раз теперь здесь?
«Ты уже знаешь ответ на этот вопрос».
— Да знаю, знаю…
Марика зевнула, отложила зеркало в сторону и потерла глаза.
— Слушай, а радио в тебя не встроено? Хоть какое-то развлечение было бы. Или, например, будильник?
Даже не глядя на поверхность, можно было сказать, что зеркало обиделось и затянуло буквы туманом — палатка потонула во мраке.
Какое обидчивый предмет, надо же… С характером. Кольнуло секундное чувство вины.
— Не дуйся. Просто иногда я устаю от философии, которой ты пичкаешь. Ни тебе книг на выбор почитать, ни новостной ленты, одни загадки и мудреные фразы, а голова ночью, знаешь ли, и так не варит.
Поверхность светлее не стала; спасибо, зеркало хоть не фыркнуло в ответ. Может, и хорошо, что голосовая функция не встроена, а то бы наслушалась нравоучений и упреков.
Марика вздохнула, села, качнулась на воздушном матрасе и принялась натягивать сапоги.
Ночь сияла мириадами звезд.
Казалось, их были миллионы — белых, желтоватых и голубых светящихся точек, украсивших черный небосвод. Тихо, морозно, завораживающе красиво.
Чернел стеной лес. В эту минуту ни шороха, ни скрипа, лишь темные стволы и белая снежная вата на ветвях. Дремали, отбрасывая на поляну тени, деревянные идолы; их глазницы смотрели куда-то вдаль, туда, куда не мог проникнуть человеческий взгляд.
Порождение Магии. Весь пейзаж вокруг — порождение странного Уровня.
Многие ли знали о его существовании? Или лишь те, кто по случайности, как и она, Марика, призвали тот самый, упомянутый зеркалом «Ветер»?
Перемены. Будь им неладно.
Успокой сердце, усмири разум…
Прежде чем вернуться в палатку, она какое-то время стояла, чувствуя покалывание на щеках, смотрела в ночное небо — такое далекое и глубокое, что делалось торжественно и почему-то одиноко, — и думала о переменах.
Казалось бы, один день, а что-то изменилось внутри. Каждый шаг приходилось преодолевать со сжатыми зубами, на последнем издыхании, выжимая из тела скрытые резервы, заставляя разум дымиться от нагрузки, но все это, как ни странно, приносило скрытое удовлетворение. Она шла и чувствовала движение. Делала шаг и ощущала отдачу. Достигала чего-то и радовалась, как не радовалась уже давно, очень давно.
Наверное, слишком давно.
Кто бы сказал, что от наличия какого-то тесного тента можно стать по-идиотски счастливым, и Марика первая бы рассмеялась ему в лицо. А теперь, ощущая под пальцами тугую ткань, радовалась и благодарила; пусть робко, неумело, чуть корыстно, но все же благодарила за подаренное укрытие от мороза.
Домик. Собственный домик. Заслуженный, теплый, портативный, а главное — свой. А ведь еще день назад скажи ей кто-нибудь про палатку…
Не смешно. И это при наличии роскошных апартаментов.
«Куда почему-то пока не хочется возвращаться…»
Эта предательская мысль заставила поежиться.
Стоя под звездным небом на снежной поляне, Марика будто раздвоилась: одна ее часть взбрыкивала строптивой кобылой — в жизни важны только деньги и комфорт! Признание — вот что есть великое достижение, плата за кропотливые труды; — а другая, обычная девчонка, не хотела даже поворачиваться в ту сторону. Вот бы здесь стоять долго-долго, где жизнь медленно и верно обретает смысл, где нет гонки за титулами, где никто не судит по медалям на груди, где у каждого есть шанс сделать что-то по-настоящему важное. Проявить себя, оглядеться вокруг, расслабиться и осознать, что нет ничего ценнее, чем просто жизнь. Тот самый момент, что протекает, пока ты шагаешь по узким и путаным тропкам, мокнешь под дождем, смотришь на скопившиеся на горизонте облака, купаешься в закатном свете солнца и ощущаешь в сердце прикосновение неба.
Странно все это. Запутано. Почему ты хочешь чего-то и вроде бы не хочешь этого? Где смысл?
Почувствовав, что замерзает, Марика откинула полог и нырнула в теплое нутро палатки.
— Привет. Я вернулась.
Взвизгнул застегиваемый замок; запорошенные снегом сапоги отправились в угол, толстовка — под спину.
Зеркало все еще обиженно клубилось мутью.
Марика улеглась, устроилась поудобнее и взяла его в руки.
— Такое мудрое, а дуешься. Не стыдно? Ты же само пример подаешь, рассказываешь, как надо жить, тебе сам Создатель велел быть умнее тех, кого ты ведешь.
Туман на секунду замер, будто раздумывая над сказанным, затем снова принялся слоиться. Да уж, дуться, так дуться. Знакомо.
— Подумаешь, про радио спросила. Тоже мне повод…
Отложив капризного «помощника» в сторону, Марика перевернулась на бок и натянула одеяло до самого носа. Прикрыла глаза, пошевелила пальцами в толстых носках — непривычное ощущение — спать экипированной — и постаралась успокоить дыхание.
Все. Спать. Иначе проворочается до утра, а там неизвестно, что приготовит новый день. Еду бы найти да с тотемными «подарками» разобраться. Авось еще с чем-нибудь повезет, как с палаткой.
Через несколько минут она сонно пробормотала:
— Спокойной ночи, зеркало. И можешь не отвечать. Я знаю, что ты мне тоже желаешь хороших снов.
Когда из-под одеяла раздалось размеренное сопение, туман наконец прекратил раздраженно клубиться, застыл сплошной недвижимой дымкой, а еще через минуту поверхность полностью погасла.
Глава 5
Долину, лежащую между горами, заливал ясный утренний свет; там, внизу, под солнцем искрилась лента реки, зеленели верхушки деревьев, воздух пропитался невидимыми искорками. Живописный вид с настенного плаката, наполненный радостью мягкого утра, когда под синевой неба хочется дышать полной грудью, а от нового дня ждешь чего-то воистину чудесного.
Какое-то время Марика, сидя на вновь найденной тропке по другую сторону горного кряжа, впитывала тишину момента: блестел под лучами снег, трепыхались на ветках куста пожухшие прошлогодние листочки — интересно, здесь, на этом Уровне, меняются сезоны? — солнце пригревало макушку ласковой рукой.
Чистейший кристальный воздух гор и застывшая жизнь.
Залюбовавшись раскинувшейся перед глазами картиной, затихли и мысли, приостановили кружение, взялись за руки, подобно добрым друзьям, прижались друг к другу и с восторгом музы созерцали творение природы-художника.
Как хорошо и спокойно. Никуда не нужно бежать, торопиться, отвечать на телефонные звонки, слушать бесконечный автомобильный гул под окнами. Не нужно писать, править, редактировать, что-то выдумывать, кружить по дому, тужиться в поисках идей, не нужно выдавливать из себя вдохновение. Вообще ничего не нужно. Потому что вокруг попросту никого, и никто от тебя ничего не ждет.
Спасибо, Создатель, за этот момент.
Проснувшись довольно рано, Марика успела отряхнуть и сложить палатку, позавтракать оставшимися плодами, сорванными с дерева, напиться талого снега и изучить другие предметы, доставшиеся от тотемов.
Среди них нашелся небольшой, размером с большую кофейную кружку, котелок (пустой) с плотно прилегающей крышкой и чистой ложкой (зачем, если котелок пустой?), пустая фляжка для воды и самый ценный, по мнению Марики, предмет — карта: сложенный вчетверо кусок не то плотной бумаги, не то пергамента со множеством тщательно прорисованных символов. Тончайшими линиями здесь был отмечен горный кряж, изображены восемь палочек посреди леса — тотемы, непонятные не то воронки, не то фонтаны и места, которым вообще не находилось названия: мосты, пещеры, реки, пучковатые схематичные заросли.
Неподалеку от тотемов на карте мигала желтым точка (прикосновение пальцем никак не влияло на ее пульсацию), и стоило Марике понять, что эта самая точка, подобно спутниковому навигатору, отмечает текущее местоположение, как лес сотряс радостный визг. Наконец-то! Наконец-то! Да, не красная ковровая дорожка, но все-таки навигатор, второй настоящий подарок после палатки! Бесценный подарок, просто находка.
В противоположном конце карты был изображен некий кристалл, похожий на многогранный пилон — наверное, конечная точка пути, куда и следовало принести семечки.
Прежде чем сложить карту в рюкзак, Марика долго и внимательно изучала ее. Конечно, многое осталось непонятным, но что-то все же прояснилось. Если сегодня она найдет воду и еду, жить станет веселее.
Решив, что пора трогаться в путь, Марика упаковала вещи и бодро зашагала по снегу.
Дорога вилась под уклон, все чаще стали мелькать по сторонам прогалины. Чем ниже, тем теплее; снег таял. Радостно звенела капель, курлыкали, греясь в лучах солнца, на ветках птицы, щебетали о чем-то своем, провожая гостью глазами-бусинами.
Она старалась держать приличную скорость, разглядывала окрестности и время от времени сверялась с картой. Справа плыл обрамляющий гору лес, слева — овраг с далекой лентой реки внизу; по краям дороги, там, где стаял снег, начали пробиваться пучки приятной глазу сочной зеленой травы. Вокруг дрожала, поблескивала талыми сосульками, звенела весна, радуя душу.
Поскрипывали подошвы, взгляд то и дело перемещался с тропки на живописный вид слева, радостно струились мысли.
Первая семечка принесет деньги. Много денег. Может, если совесть не всколыхнется при раскрывшей пасть жадности, Марика попросит миллионов десять: такой суммы хватит и на новую машину, и на гардероб, и на приятные мелочи. Благо, квартира и так хороша, можно не менять.
Вторая семечка на карьеру. Тут надо брать не ниже директорского поста или даже создать свой новый телевизионный канал; слава Создателю, опыта хватит; да, работы много, суматоха, круговорот дел, бумаг, сотрудников, подписей, но овчинка стоит выделки. Имя Марики Леви сразу же вплывет в высокие круги и прочно там закрепится. А дальше слава, еще больше денег, узнаваемость, успех — именно то, к чему она так стремилась. Никакой скуки, новые уважаемые знакомые, дорогие курорты, обслуживание в зонах для особо важных гостей, негласное поклонение. Красота!
Семечка номер три — здоровье. Пусть оно всегда будет крепким, а тело не подтачивают болезни. Только попал вирус в организм, и хоп! — магическим образом из него вылетел. Ни тебе упадка сил, ни отсутствия бодрости, вечно хорошее настроение, боевой настрой, азарт и вкус к жизни. Отличное желание, очень хорошее.
За четвертую семечку она попросит нового мужчину. Не спесивого барана, как Ричард, с кучей принципов, закидонов и требований, а кого-то другого: понимающего, сильного и нежного, привлекательного внешне и веселого по характеру. Умного, но не заносчивого, амбициозного, но не заядлого карьериста, пусть имеет схожие интересы, вкусы и пристрастия. И пусть любит только ее, Марику, всем сердцем, всей душой.
При мыслях о собственных желаниях внутри делалось светло и радостно. Да, поход не обещает быть легким, но преодоление препятствий стоит достижения новых вершин. Еще немного, и жизнь станет просто замечательной.
Шагать вперед и не бояться — это все, что пока требуется.
* * *Поток света исходил прямо из земли. Почва, откуда бил широкий, едва заметный глазу луч, полностью оттаяла и была покрыта ровной травяной подстилкой, которая манила присесть. Пушистая площадка для отдыха, теплая и притягательная.
Марика застыла перед ней в нерешительности.
Зачем она свернула сюда с намеченного пути и снова углубилась в чащу? Одержало верх неуемное любопытство: хотелось узнать, что означает символ «фонтана», отмеченный на карте неподалеку от тропы.
Что ж, пришла, увидела.
Желтоватый свет поднимался вверх равномерно и беззвучно. Небольшую поляну окружали могучие раскидистые сосны; солнце пробивалось сквозь плотное переплетение ветвей, заставляя подтаявший снег искриться.
Для чего предназначен подобный луч — новое испытание? Но ведь кто-то другой мог пройти мимо, не свернуть — следовать напрямую к пилону. Поэтому для ловушки место крайне неудачное, и, значит, это не она.
Марика осторожно провела рукой по световому потоку: теплый. Сбросила с плеч рюкзак и медленно сошла со снега на травяную подушку. Она просто отдохнет здесь, посидит несколько минут на теплой земле и двинется дальше. Если получится, поймет, для чего предназначен «фонтан», а нет так нет.
Сознание плыло и растекалось.
Сидеть было на удивление приятно, тело впитывало тепло, расслаблялось, становилось легким и тяжелым одновременно. Марике казалось, что она пребывает не здесь, в лесу, а где-то еще: в странной субстанции между измерениями, с разумом, отделившимся от физической оболочки. Ей виделись то горы, покрытые шапками снега, то орел, сидящий на верхушке высокой ели. В какой-то момент его глаза стали ее глазами, руки вытянулись, трансформировались в крылья, захотелось вдруг рвануть в бескрайнюю синеву, чтобы ловить легкими трепещущими перьями воздушные струи. Странное желание, нечеловеческое.
Затем орел пропал, исчезло и ощущение кожистых цепких лап, держащихся за покачивающуюся еловую ветку; сознание поплыло дальше. Откуда-то приходило и мягко ускользало понимание отдельных процессов мироустройства: она ощущала себя то тяжелым каменистым кряжем, вросшими в земную поверхность, то облаком, скользящим к горизонту, то вдруг видела переплетение странных узоров на фоне сплошной черноты. За ними хотелось следовать, следовать, следовать… Узоры манили глубиной и знанием, тем знанием, что каждый рвется отыскать, но далеко не каждый находит. Через несколько секунд из отдельных линий сложился образ котелка — того самого, что лежал в рюкзаке, и Марика неожиданно поняла (вот так, по щелчку пальцев), что именно нужно с ним делать и как; просто увидела, почувствовала, впитала информацию из ниоткуда. И чтобы знание не стерлось, не ушло в небытие, чтобы новая картинка не затмила его, она усилием воли вырвала разум из размягчающего потока, открыла глаза и заставила разомлевшее тело выползти из круга.
Зашуршала толстовка; руки утонули в снегу и тут же замерзли.
Марика оттолкнулась от земли пятками, выпрямилась, пытаясь успокоить скачущие и одновременно тягучие мысли, и отыскала глазами рюкзак. Кровь наполнилась возбуждением: правильно она увидела или нет? Просто и сложно одновременно; надо срочно попробовать, пока хитрая память держит детали…