Генка размял ушибленные пальцы и уехал.
Витька и Жмуркин продолжили искать валуны.
Они еще долго собирали камни, затем долго, по одному, возили их на улицу Победителей, потом ездили в гараж за цементом, ванной и пластиковыми ведрами. Когда все инструменты и припасы были перевезены к памятнику, Генка разрешил перерыв. Ребята уселись у гусеницы. Жмуркин достал чипсы и сок.
У Витьки болели руки, ноги, плечи и спина.
– Говорят, змеиный яд помогает. – Жмуркин растирал ноющие конечности.
– У меня с собой баночка есть, – сказал Витька. – Ты с клыков нацеди, потом мы все намажемся…
– А в глаз тебе не плюнуть? – спросил Жмуркин.
– Через пару дней все пройдет, – успокоил Генка. – Это реакция на физические нагрузки. Если бы вы действительно что-нибудь сорвали, то сейчас разогнуться не могли бы. Просто мышцы ноют. Волоките цемент.
Витька и Жмуркин дожевали чипсы, взяли мешок с цементом и потащили к Генке. Генка срезал ножом верхушку и высыпал часть цемента в жестяную ванну. Затем добавил несколько лопат специально просеянного песка и стал тщательно перемешивать.
– Перемешивание – это главное, – приговаривал Генка. – Только хорошо промешанный цемент будет держаться. Если плохо перемешать, все пойдет к чертовой матери… А вы тоже не стойте, выложите дно канавы гравием.
Когда дно канавки было выложено, ребята втроем перетащили ванну к будущей ограде.
– Теперь вода, – Генка взял пластиковую бутылку и вылил в ванну. – Лейте, а я буду мешать, а то застынет.
Витька и Жмуркин взяли пятилитровые бутылки и стали лить воду. Генка мешал цемент лопатой.
– Стоп воды, – велел Генка. – Теперь проверю.
Генка воткнул в цемент лопату. Лопата немного наклонилась в сторону.
– Пойдет. Консистенция нормальная. Выливаем.
Ребята снова взялись за ванну. В этот раз она оказалась вообще неподъемной, даже сдвинуть ее удалось с трудом. Оттолкав ванну к канавке, друзья опрокинули ее с помощью рычагов. Цемент вытекал плохо, и Генке пришлось выгребать его лопатой.
Канава наполнилась густой серой массой, Генка разровнял ее, потом подтащили первый валун. Камень с хлюпаньем вошел в цемент.
– Глубоко, – Генка попробовал, крепко ли сидит. – Пойдет. Другие камни – семь штук еще. Катите.
Витька и Жмуркин подтаскивали камни, Генка погружал их в цемент. Скоро все восемь камней стояли ровно в ряд.
– Фиг теперь выдерете! – крикнул Генка. – На века!
Глава 6 Могилы раскапывать не будем…
Еще в феврале Генка уговорил отца перетащить в гараж старый диван с кухни. И теперь Генка лежал на этом диване, строил на подлокотнике пирамиду из ореховых скорлуп и тренировался ни о чем не думать. Цели в этом строительстве у Генки особой не было, просто Генка эти орехи ел, а скорлупу выкидывать ему было лень. И он строил пирамиду.
В десять часов в гараж заглянул Жмуркин.
– Хенде хох, – выдал вместо приветствия Жмуркин.
– Ты чего? – спросил Генка. – Ку-ку?
– Ты посмотри на меня, а потом говори, что я ку-ку.
Генка повернул голову в сторону Жмуркина. Выглядел Жмуркин почти обычно – наглый и самоуверенный. Единственной необычной деталью являлась немецкая каска времен Второй мировой.
– Как? – Жмуркин заглянул в зеркало. – Как я тебе?
Генка показал большой палец.
– Только голову немного жмет, – пожаловался Жмуркин. – Надо под нее шапочку надевать.
– Я тоже себе такую же хочу, – позавидовал Генка. – Это здорово!
– Кучу бабок за нее отвалил.
В гараж вошел Витька.
– Хенде хох, – приветствовал его Жмуркин.
Витька долго к нему присматривался, потом сказал:
– Мне кажется, что разъезжать в такой каске и восстанавливать памятник героям войны – это слишком. Даже для тебя, Жмуркин. Ты что-то одно выбирай уж…
Жмуркин презрительно скривился.
– Ты, Витька, примитивно мыслишь, – сказал он. – Ты думаешь, если я надел такую каску, так я сразу фашист?
– Я ничего не думаю, но другие могут подумать.
– А мне плевать на других! – Жмуркин поправил каску на голове. – Я сам себе личность!
– Алексей Алексеевич может обидеться, – сказал Генка.
Жмуркин почесал себя по каске. Потом с сожалением снял и поставил на полку.
– Тут вы, мутанты, правы, – произнес он. – Придется опять подвергать свою жизнь опасности на вашей таратайке.
Генка молча вытащил из-под дивана оранжевый строительный шлем.
– На, пользуйся. Отрываю от сердца.
Жмуркин брезгливо взял шлем, понюхал, протер рукавом и надел на голову.
– Едем тогда, – скучно сказал он. – Вдруг там опять что-нибудь случилось?
Но с памятником было все в порядке. Ограда стояла на месте. Генка попинал камни. Камни сидели прочно.
– Слиплись друг с другом. – Генка даже запрыгнул на ограду. – Теперь если вытащат, то только все. А все можно лишь трактором выдернуть. До такого они не докатятся…
Витька подумал, что они могут докатиться до чего угодно. Даже до трактора. Время сейчас такое.
– В самом деле неплохо получилось, – Жмуркин похлопал по ограде. – Камни такие белые, а если еще на солнце как следует выгорят – вообще красотища получится. Как будто не мы делали…
– Мы не мы, – Генка зевнул и натянул перчатки, – нам еще целую кучу камней привезти и вмонтировать. Так что давайте пахать, время-то идет.
И ребята покатили на карьер.
В этот раз камни таскать было гораздо легче. Спина и руки ныли, но не так сильно, как раньше. Сами камни Жмуркин и Витька заготовили еще вчера, теперь Генка и Жмуркин грузили их в коляску, отвозили к памятнику и складывали в пирамиду наподобие пушечных ядер. Витька же в это время откапывал канавку, выкладывал ее дно гравием, размешивал цемент с песком и таскал воду. К моменту, когда с карьера привезли последний камень, памятник был окружен канавой с трех сторон – с боков и с кормы танка, с небольшими промежутками для прохода. Со стороны орудия и плиты с надписью «Героям, стоявшим насмерть» Витька канаву не стал копать – ставить ограду здесь Генка не планировал.
Генка проинспектировал канаву, проинспектировал цементную смесь и остался доволен.
– Ограда в любом доме самое главное, – сказал Генка. – Мой дом – моя крепость. Давайте заливать цемент.
Ребята налили в цемент воды, тщательно его перемешали, вылили раствор в канаву, вставили камни.
– Готово, – произнес Генка.
– Готово… – Витька смотрел на исцарапанные и избитые ссадинами руки.
– Не памятник, а сад камней. – Жмуркин вытер руки об опилки на земле. – Лучше, чем все эти решетки, – не украдут и не заржавеет. А голубые ели где брать будем? Я знаю одно прекрасное место на кладбище, там директора автобазы похоронили. А вокруг елок понасадили голубых до фига. На могилу сто лет никто не ходит, забыли уже все. Так что можно взять и выкопать.
– А ты откуда знаешь? – спросил Витька. – Ты чего на кладбище делаешь?
– Да так…
– Ты что, Жмуркин, и есть тот самый кладбищенский маньяк?
– Дурак ты, – Жмуркин отвернулся. – Я фамилии для сценария ищу. Говорят, это очень хорошая примета – искать фамилии для книг на кладбище. Это значит, что книжка получится.
– Могилы раскапывать не будем. – Генка чесал за ухом. – С елочками можно тоже придумать…
– Искусственные воткнуть, – предложил Жмуркин. – У нас в кинотеатре от Нового года остались.
– Выдерут, – заверил Витька. – Сейчас все выдирают, даже искусственные елки. Время такое.
– Есть выход лучше, – Генка запрыгнул на мотоцикл. – Садитесь, поедем.
Жмуркин хотел было поспорить для порядка, но потом плюнул и устроился в коляске. Витька уселся на сиденье за Генкой, ухватился покрепче. Генка выкрикнул что-то грозно-индейское, и мотоцикл покатил в сторону леса.
Выбравшись за город и съехав с шоссе, Генка долго блуждал по лесным и проселочным дорогам, поворачивал уж на совсем заросшие тропинки, иногда срезая углы прямо по лесу, благо проходимость у мотоцикла была высокой.
Потом дорога пошла в гору, мотоцикл стал буксовать в песке, и Генка заглушил двигатель.
Место было красивое. Синий мох, холм, сосны. Темно-зеленые можжевеловые кусты.
– Что это за холм? – Жмуркин попрыгал. – Земля какая-то странная… Каменистая. Дыры какие-то…
– А вы что, не знаете?
– Не… А может, знаем, да забыли…
– Тут был полигон. В лесу стоял снарядовый завод. После войны там разоружали списанные снаряды и подрывали их в лесу. Здесь. А ямы – это землянки, в них от осколков укрывались. Вот смотрите.
Генка свинтил археологическую лопатку и воткнул в землю. Лезвие вошло в песок со стальным скрежетом. Генка поддел грунт лопатой, выгреб. Среди песка обнаружились многочисленные железные обрывки.
– Осколки. – Генка поднял на ладонь неровную железную спиральку. – Тут вся земля пропитана железом. Поэтому тут и растет можжевельник.
– На фиг нам можжевельник? – Жмуркин взял осколок, потер между ладонями. – Мы что, квас из него варить, что ли, будем?
– Долдон ты, Жмуркин, – сказал Витька. – Генка правильно придумал. Можжевельник никому не нужен! Он кривой, некрасивый, на Новый год его никто вырубать не будет!
– Точно, – Генка двинулся к ближайшему кусту.
– А если его каждый год подстригать, то вообще роскошно будет, – согласился Жмуркин и тоже взял лопату.
– Как выкапывать? – спросил Генка.
– Просто, – Витька примерялся к невысокому кустику. – Корни крупные не обрубать, ствол не карябать.
Ребята выкопали семнадцать кустов, обернули каждый влажной дерюгой, погрузили в багажник.
– Я что, поеду на этих елках? – Жмуркин устраивался в коляске.
– Можешь пешком идти, – Витька тоже выкопал осколок и изучал его. – Тут недалеко, километров пятнадцать.
– Летом грибов полно, – Генка понюхал воздух. – Можно целый чемодан набрать…
– Вот наступит лето – и наберем, – буркнул Жмуркин. – Наберем, засушим и продадим, деньги можно делать из воздуха…
Генка завел двигатель и резко рванул с места.
По пути они заехали на лесопилку и набрали обрезков реек в куче лесопильного мусора.
– Даже здесь можно сделать деньги, – снова завелся Жмуркин. – Вон видите те коричневые бревна? С них можно сдирать кору, находить под корой короедов, замораживать и выгодно продавать рыбакам на автобусной остановке…
– Когда закончится весь этот бред? – застонал Витька. – Я не могу этого выносить…
– Терпи, Витька, – усмехнулся Генка. – Только терпение нас защитит.
– Короеды стоят очень дорого…
Генка газанул. Жмуркина тряхануло, он щелкнул зубами и молчал до самого памятника.
Высадить можжевельник в грунт было тоже несложно. Витька копал ямки, Генка опускал в них кустики, Жмуркин поливал. Затем ребята окружили каждый кустик пирамидками из обрезков реек – чтобы случайно не сломали. С внутренней стороны каменной ограды выстроился невысокий ряд ровных кустиков. Памятник приобрел нарядный праздничный вид, Жмуркин даже сфотографировал его.
– Вставлю в рамочку, – сказал он. – А теперь предлагаю немножечко отдохнуть. Пойдем в мороженицу сходим?
– Не, – воспротивился Генка. – Мороженица не катит. Пойдемте лучше на крышу. Посидим, подумаем.
– Вы идите, – сказал Витька, – а я домой. Лучше полежу. До дому меня подкинете?
– Подкинем. Только нам надо решить вопрос с табличками. Я имею в виду имена и фамилии. У нас же нет полного списка, на уцелевших пластинах я насчитал двенадцать человек. А надо всех. Где раздобыть?
– В библиотеке, – сказал Витька. – Открытие памятника – большое событие. В газете его должны освещать, Алексей Алексеевич тогда тоже говорил… А значит, можно найти. В библиотеку надо.
– Не, – отказался Жмуркин, – я в библиотеку не пойду. Увольте. Я лучше на свежем воздухе поработаю, здесь. Вон то уродство буду отрывать.
Жмуркин указал на искореженные таблички.
– Ну, моя кандидатура, ясный пень, отпадает, – улыбнулся Генка. – Я человек не книжный. Деревня. К тому же нужно покрыть танк вторым слоем краски. Значит, идет Витька.
– Ладно, – Витька был не против посетить библиотеку. – Ты, Жмуркин, мне только денег дай. На копии.
Жмуркин вытащил из кармана большой раскладной бумажник, из бумажника сто рублей, скомкал купюру и кинул Витьке.
– Погляди-ка на него, – Генка треснул Жмуркина тряпкой. – Уже бумажником обзавелся!
– Растет благосостояние простых россиян, – прокомментировал Жмуркин. – Вам бы пример брать…
– Сам замораживай своих короедов, – сказал Генка, но посмотрел на Жмуркина с завистью.
– Все, валим, – Жмуркин потянулся. – Не хотите в мороженицу, ваше дело. Тогда я буду кино сегодня вечером смотреть. Про войну.
Глава 7 Книгогноилище
Пятого мая Витька отправился в библиотеку.
Библиотека в городе была хорошая. Ее построили давно, сразу после войны. Строили на века, с размахом и в стиле модной тогда архитектуры. Больше всего библиотека походила на древнеримский дворец, такие же колонны, даже лестница такая же широкая и со львами по сторонам.
Первоначально библиотека была желтой, однако в последние годы вся краска облупилась, и долгое время библиотека стояла облезлой и неприглядной, зубы у львов повыпадали. Потом в город приехало Большое Начальство. Большое Начальство посетило культурные объекты, стукнуло кулаком по столу, и городская администрация сразу нашла денег. Здание было выкрашено в одну ночь, ударными темпами. А когда утром комиссия пришла принимать работу, то члены ее выпали в осадок – оказалось, что в темноте маляры перепутали краску и выкрасили стены в розовый цвет. Главу администрации едва не хватил удар, но делать было нечего, пришлось показывать библиотеку Большому Начальству.
Большое Начальство долго смеялось, но в целом было довольно, так что библиотеку решили оставить в таком виде, в каком она оказалась. Забавно, но розовый цвет библиотеке даже помог – количество посетителей, в том числе и платных, увеличилось вдвое.
Лично Витьке розовый цвет казался легкомысленным, но все равно библиотека ему нравилась – Большое Начальство на радостях выделило библиотеке целых три компьютера и бесплатный доступ в Интернет по пятницам. Так что шансов с пользой провести в библиотеке время теперь было гораздо больше.
Витька с трудом открыл тяжелую дверь и вошел в холодный вестибюль. Посетителей было немного, народ отсыпался после праздников, отдыхал, школьники и студенты разъехались по экскурсиям, походам и бабушкам.
Сегодня дежурила знакомая Витьке бабулька, настоящая старая библиофилка[9]. Витька немножко поговорил с ней о новом в исследовании творчества Пушкина, немножко о современных тенденциях в латиноамериканской литературе, спросил, как успехи ее внучки в игре на виолончели, после чего безо всяких проблем был пропущен в хранилище.
Хранилище находилось на первом подземном уровне, дежурных почему-то здесь не было, и Витька отправился бродить между стеллажами с газетами и журналами. На стеллажах имелись указатели, но какие-то шифрованные, ни один из них Витька разобрать не сумел. Цифры, буквы, значки. Витька долго болтался по бумажным джунглям, снимая со стеллажей толстые подшивки со старыми и не очень газетами, потом наткнулся на стеллаж с районкой за последние сорок лет. Уже собрался сесть полистать, но потом вспомнил, что война была раньше, и взял подшивки не за сорок лет, а за шестьдесят. Подшивки были тяжелые, Витька с трудом дотащил их до стола дежурной.
Витька принялся листать. Оказалось, что это довольно неудобное и трудоемкое занятие. Сначала Витька, чтобы перелистывать страницы, слюнявил пальцы, однако потом вспомнил, что некоторые оригиналы пропитывают страницы ядом, так, ради шутки, и слюнявить пальцы перестал. Сухими пальцами листать было трудно, скоро Витька устал. В хранилище было душно, пыльно, в горле у Витьки зачесалось, и он побежал в библиотечное кафе выпить лимонаду и съесть пирожок.
После перекуса Витька вернулся обратно. С собой он захватил бутылочку минералки и периодически поливал пальцы ею. Наконец Витька дошел до пятьдесят четвертого года, приободрился и продолжил дальше в ускоренном темпе.
Однако никакой статьи под названием «Память» Витька не обнаружил. Ни в майском номере, ни в каких других. Витька разозлился и принялся снова перелистывать подшивку за пятьдесят четвертый год. Но статьи «Память» не было.
Витька ругнулся и подумал, что Алексей Алексеевич наверняка все перепутал, сколько лет прошло, память ведь уже не та. Может, годы перепутал, может, названия.
Тут в голову Витьке пришла одна идея. Он пересчитал, сколько номеров вышло в апреле, затем – сколько в мае. Оказалось, что в мае на один номер меньше. Витька проверил майские выпуски. Двенадцатого не хватало.
Витька отправился к регистратору и сообщил, что одной газеты, именно той, которая так ему необходима, нет. Регистратор проверила подшивки и сказала, что номера из этой подшивки были съедены жучками-точильщиками и теперь газеты на реставрации. А когда будет закончена реставрация – неизвестно. Витька спросил, что делать. Регистраторша думала-думала, а потом сказала, что копии всех подшивок хранятся на шестом подземном уровне и при желании за ними можно сходить. Но у нее этого желания совершенно нет, к тому же таскаться вверх-вниз по этажам она не может, она слишком стара и страдает ревматизмом. Но если Витька сам не боится, то она может написать ему на листочке координаты.
– А чего бояться-то? – спросил Витька.
– Разное рассказывают, – регистратор дернула бровью. – Тут очень много книг. А книги – это странные вещи. Очень странные. Иногда они…
– Ладно, ладно, пишите мне координаты. Про книжный фольклор я наслышан, знаю я все эти книгогноилища…