3. Еврейский народ был первым, который еще в X веке до Р.Х. имел богатую историческую литературу, а в VIII веке имел обширные сведения об окружающем мире, — в отличие от ассирийцев и вавилонян.
4. В любой области науки, в литературе, музыке обнаруживается влияние еврейского культурного наследия [20, с. 9-10].
Первое – мне и здесь как-то не очень понятно, в чем необъятное величие культуры этого царства. Бытовые нравы народа оставались дичайшими: работорговля, драки и пьянство вовсе не ушли в мрачное прошлое. В Библии очень подробно пишется, что должен делать человек, у которого сын-первенец родился не от любимой, а от нелюбимой жены, — стало быть, существовало и многоженство, причем не как редкое исключение, а как религиозная и юридическая норма. В хозяйствах и гаремах того же Давида и Шломо копошился целый муравейник рабов и выводок жен.
Истории того, как Шломо-Соломон стал царем в обход других сыновей от других жен Давида, можно посвятить отдельный детективный роман, но где тут что-то отличное от других восточных нравов, где тут высокая духовность? Ну, грызлись между собой отупевшие от безделья бабы, предназначенные единственно для утехи царя, учиняли гнусные интриги, чтобы протолкнуть своих детей на трон их общего отца… и только!
Второе… Далее И. Руди всерьез пишет, что еврейский народ был первым народом, который еще в X веке до Р.Х. имел богатую историческую литературу, а в VIII веке имел обширные сведения об окружающем мире – в отличие от ассирийцев и вавилонян.
На такие претензии разве что руками разведешь. Потому-то грамота – вообще умение писать и читать – только и появляется у евреев в этот период, в XI-X вв. до Р.Х. В Библии упоминаются не дошедшие до нас книги «Летопись царей израильских» и «Летопись царей иудейских». При первых трех царях единого государства состояли писцы-мазкиры, но постоянных летописных записей они не вели.
Тогда же записывались фольклорные тексты: «Книга войн Яхве» и «Книга песен». До сих пор библейские сказания передавались устно. По мнению большинства ученых, именно в период двуцарствия записаны древнейшие части исторических и законодательных книг Библии. Греки V века до Р.Х. сочли нужным записать «Илиаду» и «Одиссею», и, по существу, иудеи сделали то же самое.
В VIII веке и пророки стали излагать свои мысли письменно. Илия и Элиша (Елисей) – последние пророки, не оставившие после себя письменных улик.
Все это вполне почтенно, но ведь все это – первые пробы пера, первые опыты письменности молодого, бесписьменного до сих пор народа.
Для сравнения: летописям в Египте порядка 30 веков до Р.Х. – за два тысячелетия до иудеев. В Шумере – 28 веков. В Аккаде – 26 веков. В Ассирии – 22 века.
Первый сборник законов, Кодекс Хаммурапи, датируется 1750 годом до Р.Х. – за 850 лет до двуцарствия с первыми записями юридических текстов (Кодекс Хаммурапи попросту более сложен, многогранен и несет в себе более развитые правоведческие идеи).
Художественная литература? И летит он, летящий далеко, Он улетает от вас, о люди! На земле его нет, он на небе. Он пронзил небеса, словно цапля, Он лобзал небеса, словно сокол, Он вскочил к небесам саранчёю.
Этому тексту не три тысячи, а почти пять тысяч лет. Эти стихи высечены в гробнице одного из фараонов V династии примерно за 2700 лет до Рождества Христова [38, с. 5]. Иероглифы выбиты в скале и окрашены в зеленый цвет – цвет травы, цвет жизни и воскрешения.
Вообще же египетская литература III-II тысячелетий до Р.Х. исключительно богата – пусть даже до нас дошли только жалкие крохи. Но тут и любовная лирика, и публицистика, и философская лирика, включая такие шедевры, как «Разговор разочарованного со своей душой» или «Обреченный царевич».
Они не строили себе пирамид из меди, И надгробий из бронзы. Но они оставили наследство в писаниях, В поучениях, сделанных ими [38, с. 102].
По мнению академика М.А. Коростовцева, «Прославление писцов» написано где-то в конце II тысячелетия до Р.Х. Право, было за что прославлять.
Шумерская и аккадская литература – современницы египетской, времен строительства пирамид, с ее циклом мифов о Гиль-гамеше, его друзьях Энкиду и Хумбабе, о мудром Утнапиштиме, сумевшим стать бессмертным. Многое и в вавилонской литературе, и в библейских сказаниях прямо восходит к этим древнейшим литературным традициям – трудно не провести аналогии между змеем, похищающим у Гильгамеша траву, дарующую бессмертие, и змеем, искушавшим Адама и Еву.
Египетская, вавилонская, угаритская, аккадская, шумерская, хеттская, ассирийская, хурритская – все эти литературные традиции древнее иудейской. Этого можно не знать или «не знать»… то есть, попросту говоря, не хотеть знать, — но от желания и нежелания знать что-то очень мало что изменяется. Они древнее. А появившаяся уже в I тысячелетии до Р.Х. еврейская литература – литература поздняя и откровенно ученическая.
Вообще Ханаан, если называть вещи своими именами и не выдумывать величия, которого не было, всего-навсего диковатая периферия больших культурных стран и финикийских торговых городов.
Подтверждением факта вторжения в Палестину диких кочевников ученые считают смену «хананейской материальной культуры на более убогую» – так считают серьезные ученые-востоковеды с мировыми именами [26, с. 290]. И если израильский экономист Руди полагает иначе – право же, это его личные проблемы!
Что же касается «обширных сведений об окружающем мире», то позволю себе еще раз привести слова этого же весьма авторитетного историка: «Составители исторических книг Библии хотя (подобно Гомеру в Греции) и обладали благодаря родовым генеалогиям некоторой концепцией прошлого собственного племенного союза, но не имели никакого представления об истории даже своих ближайших соседей. Поэтому они предполагали существование филистимлян и филистимлянских городов-государств на побережье Палестины еще во время первых патриархов, не говоря уже об эпохе израильского нашествия» [26, с. 280].
Комментарии нужны?
А что же насчет более дальних соседей?
Многие ученые, изучавшие Библию, считают: процессия ангелов, поднимающихся по лестнице в небо, — это не что иное, как отголосок процессии шумерских и аккадских жрецов на пи-рамиду-зиккурат.
Как тут не вспомнить Александра Городницкого!
И там, где влажные торцы Одела влажная завеса, С волненьем смотрим на дворцы, Как скиф на храмы Херсонеса.
Вот так же, вероятно, смотрели, вылезая из шатров, одетые в козьи шкуры кочевники на торжественные процессии цивилизованных и богатых народов.
Но давно известно: во что хочется, в то и верится! Идею «ев-реизма» развивает, конечно же, наш старый знакомый мистер Даймонт… И, как всегда, делает он это так, что, право слово, лучше бы он этого не делал.
С точки зрения мистера Даймонта, «Следуя требованию времени, евреи установили конституционную монархию… Конституционная монархия, созданная двенадцатью коленами Израиля примерно в 1000 году до н.э., была первым в истории экспериментом этого рода. Позднее такую форму правления в течение короткого времени практиковали греки и римляне. Затем она ис чезла, чтобы возродиться с подписанием Великой хартии вольностей» [4, с. 64].
Многообещающее начало? Но это еще только так, цветочки! Мимоходом пнув всех иудеев, которые не соответствуют его представлениям (например, один из апостолов, Саул-Павел, пренебрежительно назван «эллинизированный еврей из Малой Азии» [4, с. 190]), мистер Даймонт обстоятельно занимается фальсификацией истории Иудейской войны.
Он не единственный, чья иудейская гордость никак не в силах признать, что иудейский полководец Иосиф бен Маттияху стал никем иным, как рабом, потом вольноотпущенником императора Веспасиана Флавия (откуда и фамилия Флавий – вольноотпущенники обычно получали фамилию бывшего хозяина).
«Иосиф был взят в плен, но вскоре ему удалось завоевать расположение Веспасиана и его сына Тита» [4, с. 180], — всерьез пишет мистер Даймонт, никак не объясняя появления у Иосифа этой фамилии. Но повторяю – не у него одного нет на это душевных сил. «Римский император Веспасиан почтил его присвоением ему своего родового имени Флавиев» – бывает и такое [39, с. 183].
Но есть вещи намного хуже этой нелепой гордости не по разуму и по незнанию истории. Мистер Даймонт всерьез полагает, что именно восстания в Иудее сыграли решающую роль… в крушении Римской империи. По его мнению, Иудейская война была первым и единственным вызовом, брошенным Римской империи покоренными народами. Представьте себе, говорит мистер Даймонт, что Венгрия в 1956 году сопротивлялась бы СССР не несколько недель, а несколько лет. Что счет жертв с обеих сторон пошел бы не на десятки тысяч, а на миллионы… Вот тогда мы имели бы полную аналогию тому, чем стала Иудейская война для Римской империи. «После первой Иудейской войны границы (Римской. – А.Б.) империи никогда уже больше не расширялись. После третьей они начали сокращаться» [4, с. 197].
Ну, во-первых, это просто фактологически неверно, потому что восстания покоренных народов происходили и в 61 году (Британия), и в 68 году в Галлии. В числе прочих причин в Иудее так долго провозились еще и потому, что в империи постоянно где-нибудь полыхало, и обычно в нескольких местах сразу.
Кроме того, после смерти Нерона в 68 году в Римской империи шла гражданская война (в ходе которой и победил Веспасиан, выдвинутый легионерами восточных областей империи).
Опять же – ну что тут поделать! Что ни выдумывай, какие мифы ни сочиняй – а была Иудейская война так, не очень значительным эпизодом на фоне мятежей в гораздо более значимых провинциях (той же Галлии) и сполохов гражданской войны. Связывать ее с началом распада империи… С тем же успехом можно напрямую связать Кавказскую войну и крушение Российской империи. А что?! Сопротивлялся Кавказ ни много ни мало шестьдесят лет. А всего через полвека после взятия Гуниба и пленения Шамиля (1863 год) распалась империя!
Если при Адриане римляне вынуждены были перейти от агрессии к обороне, дело тут вовсе не в одной какой-то войне, а в нескольких, которые приходилось вести одновременно. Восстания в Египте, на Кипре, в Киренаике вовсе не были «чисто еврейскими». Поднимались очень многочисленные слои покоренных народов.
Кроме того, восстание Бар-Кохбы закончилось в 135 году по Р.Х., а присоединения к территории Римской империи делались и в Парфянской войне 163-165 годов, и на Дунае в самом конце II века. То есть после восстания.
Но масштаб-то претензии каков! Евреи сокрушили Римскую империю – ни много ни мало.
И дальше все в таком же точно духе. Вот, например: «С четвертого по двенадцатый век нашей эры… процветали три уникальные центра еврейского образования – в Суре, Пумбедите и Нехардее. Эти аристократические иешивы… послужили прототипами первых европейских университетов, возникших в XII в.» [4, с. 213].
Опять фактологически неверно: первый европейский университет основан в 1095 году, в Болонье. Но даже и без этого невежества от такого заявления покачнет многих наивных людей, полагавших до сих пор, что предшественники университетов – римские грамматические школы и монастырские академии… Интересно даже – знали ли вообще европейцы, заводя университеты, об этих «аристократических иешивах»? Честно говоря, сомневаюсь…
«Христово воинство» (при завоевании Испании в XV веке. – А.Б.) сперва не отличало евреев от арабов, так как они носили одинаковые одежды и говорили на одном и том же языке. Поэтому реконкистадоры одинаково беспристрастно убивали и тех, и других, никому не оказывая предпочтения. Но скоро испанские графы и гранды оценили еврейскую ученость и предприимчивость. Тогда евреям были предложены различные льготы, чтобы побудить их остаться в христианской Испании, расширить ее торговлю и обогатить культуру… Благодаря своим знаниям и опыту марраны занимали важные государственные посты. Они брали себе жен из благороднейших испанских семей и становились не только грандами и кузенами королей, но и даже епископами и архиепископами. Это вызывало зависть и гнев коренных испанцев-христиан, которые не могли достичь столь высоких должностей…» [4, с. 286-287].
Интересно было бы прочитать этот отрывок кому-нибудь из современных испанцев, особенно с фамилиями Альба или Бурбон. Пусть знают, что их тупые предки, не способные достичь высоких должностей, уступали свои места при дворе гениальным евреям! То-то они хохотать будут…
Впрочем, и никакие другие исторические события без евреев совершенно невозможны! Вот, например, инквизиция…
«Рьяные властители решили наказать христиан-альбигойцев в Южной Франции, осмелившихся сомневаться в догмах церкви. Так как вместе с жизнью еретик, как правило, лишался и своего имущества, знать скоро заметила прямую зависимость между числом очищенных смертью еретиков и количеством золота в своих сундуках. Охота за еретиками оказалась доходным предприятием. В одном из французских городов было безжалостно убито 20,000 альбигойцев; их имущество было законным образом конфисковано. Наконец папство забеспокоилось: частная охота на еретиков была запрещена (как впоследствии и частная охота на евреев). Так образовалась инквизиция…» [4, с. 285].
Все понятно? Из охоты на евреев, разумеется. Напомню только, что, по Иванову, как раз евреи-то инквизицию и придумали.
А Возрождение? А Реформация?
«Разве тот факт, что Возрождение возникло в тех районах, где существовала наиболее активная еврейская жизнь, является лишь случайным стечением обстоятельств? Возрождение началось не во Франции, Англии или Германии, а в областях, где евреи уже 300 лет занимались переводом греческих, арабских и еврейских классиков на латынь… Петрарка шел по следам евреев» [4, с. 284].
«Эти умонастроения (вызванные Крестовыми походами. – А.Б.) выразились в творческом взлете Возрождения и религиозном протесте Реформации. В первом евреи участвовали в полной мере и с блестящим успехом; во втором они пытались держаться вне «семейной ссоры» и потерпели ужасное поражение» [4, с. 283].
Правда, чуть ниже на той же странице мистер Даймонт пишет, что «печальная обязанность еврейского историка» состоит в том, чтобы отметить: среди имен деятелей Возрождения «не было ни одного еврея» [4, с. 283] и что «роль самих евреев в развитии Ренессанса представляется уже не столь ясной» [4, с. 284].
И не удивительно! Ведь привести хотя бы одно имя еврея – деятеля Возрождения и Реформации – Даймонт не в состоянии.
Правда, рассказывает он про Иоханна Рейхлина (1455-1522) как про человека, «заложившего фундамент протестантизма».
«Гуманистическая философия Рейхлина была иудаистской. Христианин, воспитанный на латыни, бегло говорил на иврите, был знаком с ивритской литературой и изучал Каббалу – еврейскую мистико-метафизическую философию, просочившуюся в работы еврейских и христианских ученых времен Возрождения. Рискуя жизнью, ибо отклонение от церковной догмы означало смерть, Рейхлин защищал евреев и Талмуд от злословия и клеветы и популяризировал еврейство в среде интеллектуалов-христиан. На примере Рейхлина можно убедиться, что иудаизм играл большую роль в распространении гуманистического учения в Германии» [4, с. 283-284].
Иногда мне бывает жаль, что нельзя оживить уважаемого гер-ра профессора Рейхлина (да и Петрарку), рассказать им, кто же, оказывается, их учителя, и дать потом возможность им пообщаться с мистером Даймонтом, желательно в каком-нибудь тихом, уединенном месте, и не давать Даймонту оттуда сбежать слишком быстро. Средневековые методы воспитания жестоки, но ведь он честно заработал…
Между образованными евреями Старого Света и диковатыми созданиями из США есть много точек несоприкосновения. И я очень далек от мысли, что бредни Даймонта могут принимать всерьез ученые из Иерусалима. Но и они порой опускаются почти до уровня мистера Даймонта, — хотя бы когда они всерьез анализируют еврейскую мысль как важнейший исток реформации: «Критический подход к религии и к Библии, возникший в кругах испанских изгнанников, сыграл очень важную роль в развитии еврейской мысли, хотя в XVII веке влияние его как среди евреев, так и среди христиан было весьма ограниченным» [39, с. 394].
А к тому же у них попадаются такие, например, шедевры:
«Все современные государства ценят по заслугам своих научных работников-евреев; упадок немецкой науки в гитлеровской Германии после изгнания евреев послужил им добрым уроком. Если в Средние века и в эпоху развивающегося капитализма терпимость по отношению к евреям была обусловлена их незаменимым вкладом в область денежных операций и финансовой администрации, то после Второй мировой войны положение их является в значительной мере следствием их исключительных успехов в области науки» [39, с. 755].
Именно за счет своей то ли природной, то ли воспитанной в них гениальности «…евреи превратились в своего рода общественный слой, обладающий немалым весом в современном об-' ществе» [39, с. 755].
Интересно, а как бы реагировали израильские ученые, напиши кто-нибудь в Германии: «В XIV-XV веках немцы были основным городским населением в Польше, Литве, в Прибалтике. Они превратились в своего рода общественный слой, который пользовался немалым весом». Нет, мне даже страшно подумать, какой визг и вой поднялся бы! В каких чудовищных грехах обвиняли бы сказавшего нечто подобное (причем с гораздо большими основаниями, нежели у авторов приведенного отрывка)! А уж сочини некто… неважно кто – перс, француз, немец или русский нечто в духе мистера Даймонта, сведи он всю историю человечества к истории его народа… Тут бы не просто поднялся визг и вой, тут бы наверняка более квалифицированные коллеги сочли бы долгом откреститься от своего собрата да еще и принесли бы публичные извинения.
Но даже самые культурные евреи вовсе не считают, что они «за дураков краснеют». Даже если понимают, что написана глупость, — все равно не краснеют они. Почему?