Позволю себе отнести и Иудейскую войну, и восстание Бар-Кохбы к тому же классу явлений. Но, вообще-то, речь в этой главе шла о самой по себе способности евреев участвовать в военных действиях…
Читатель вправе не разделять ни убеждений иудеев, ни их желания вести вооруженную борьбу. Несомненно, иудеи проиграли. Они не добились и не могли добиться ничего. Иерусалимский храм римляне сожгли, большая часть страны оказалась разорена. Но ведь воевали, и неплохо. Стойкое, цепкое мужество, злая жестокость обреченных поневоле вызывают уважение; по крайней мере, вызывают уважение у всякого, кто воспитан в серьезном отношении к воинской чести, презрению к смерти и прочим устаревшим понятиям.
В 113 году, в правление императора Траяна, вспыхнуло еще одно еврейское восстание. Евреи были рассеяны, они жили вовсе не только в Иудее; восстание вспыхнуло на Кипре, в Египте, Киренаике, в Антиохии. Масштаб его далеко не таков, как у Иудейской войны, но и с этим восстанием пришлось провозиться три года, снимая легионы с фронтов Парфянской войны. Во время этих событий римляне снесли до основания второй храм в Иерусалиме и огромную синагогу, которой александрийские евреи так гордились.
Иудеи воспользовались войной, которую вела Римская империя? Этот удар в спину был отвратительным предательством, изменническим поступком? Несомненно! …В той же степени, в которой со стороны Армии Крайовой и бандеровцев было предательством использовать войну между СССР и Третьим рейхом. Положение поляков и украинцев было даже хуже, потому что их били все и с обеих сторон – и нацисты, и коммунисты. Иудеи же для Парфянской империи оказались очень полезным элементом, ценнейшей «пятой колонной» внутри Римской империи. Парфяне охотно снабжали иудеев оружием, а беженцев из Римской империи также охотно принимали у себя. Такой страны не было в тылу ни у поляков, ни у украинцев в 1939-1945 годах!
Кстати, на Кипре восстание иудеев помогали подавлять местные греки и другие народы. Они-то под Парфию ну совершенно не хотели.
В 132 году, через шестьдесят лет после взятия Иерусалима Титом Флавием, вспыхнуло восстание Бар-Кохбы. Это восстание тоже соединяло в себе черты социальной революции, гражданской войны и национального движения. Бар-Кохба объявил себя мессией – ни много, ни мало! Заодно он объявил себя потомком царя Давида, — то есть претендовал на верховную светскую власть.
Синедриону Бар-Кохба нравился еще меньше зелотов. Для христиан он был лже-мессией, и идти за ним они оказались решительно не способны. Народ опять оказался расколот, римляне опять применили тактику «выжженной земли». Император Адриан бросил в бой своего полководца Севера, уже прославленного на Дунае.
После восстания Бар-Кохбы страна была разорена еще страшнее, чем Титом Флавием: войска Севера вырубали оливковые рощи и сады, сжигали посевы, истребляли скот, сжигали любые строения. «Они превращают все в пустыню, и называют это умиротворением» – писал великий Тацит про своих соотечественников. Хочется верить, что для самого Бар-Кохбы и его сторонников и соратников зрелище родины, превращенной в пепелище, было необыкновенно сладостно и возвышало их религиозные чувства. Потому что «умиротворенная» Иудея и впрямь больше всего напоминала пустыню, а численность населения упала с 1,300,000 до 750,000 человек (до 69 года в Иудее жило порядка 3 миллионов человек).
К тому же иудеев окончательно выселили из Иерусалима и центральной части Иудеи. Адриан запретил даже само название «Иудея», и провинцию переименовали – Сирия-Палестина. Святой Иероним в IV веке по Рождеству Христову писал: «Иудея, теперь называемая Палестиной… Многие историки именно с этого времени, с 135 года, ведут отсчет еврейской диаспоры.
Восстание Бар-Кохбы тоже не достигло и не могло достигнуть какой-то осмысленной цели. Восставать было таким же безумием, как для украинцев сидеть в схоронах и после 1945 года, как для литовцев вести упорную партизанскую войну до конца сталинской эпохи. В 135 году последние повстанцы были окружены и истреблены до последнего человека. Бар-Кохба погиб, и труп его никогда не был найден. У меня нет никаких причин так думать, кроме интуиции, но уверен: очень многие народные вожди хотели бы такой судьбы. Подумайте сами: народный вождь в последнем бою рубится вместе со всеми и исчезает! Никто не может сказать, где его могила, никто не может сказать, что видел его труп. Так Дмитрий Донской воевал на Куликовом поле в одежде рядового воина. Так Спартак бесследно исчез, и до сих пор неизвестно, какой из 6 тысяч трупов, сброшенных голыми в свальные могилы, был его трупом, «самого фракийца Спартака». Сколько легенд тут возможно, сколько версий – и про «чудом спасшегося» вождя, и про героя, разделившего общую судьбу!
…Но как бы ни оценивать эти события – а все реалии того времени как-то плохо вяжутся с рассуждениями о евреях, не способных взять в руки оружия.
Римляне плохо понимали евреев и в большинстве своем относились к ним то с иронией, то с плохо скрытым презрением. Так, довольно глухая, да еще и мятежная провинция. Диковинные люди, не желающие понимать, как надо «правильно» жить, да еще кидаются, как дикие звери. Но представление о евреях-трусах, евреях – плохих солдатах римляне никак не могли бы разделить. Вероятно, услышав об этом, они сочли бы Иванова и других авторов «Библиотечки русского антисемита» попросту плохо информированными. «А ты знаешь сколько времени возился Флавий с этими дикарями?! Мне рассказывал брат – уже насадишь его на копье, а иудей визжит, махает топором, все пытается тебя достать…». Скорее всего, репутация евреев в Римской империи напоминала репутацию кавказских горцев – чеченцев или лезгин в другой империи – в Российской.
ИСПАНИЯ
Ладно, это все «новобиблейский» народ, пред-ковый народ для всех последующих еврейских народов. Но вот возьмем евреев Римской империи. Античные евреи служили в армиях эллинистических царьков, а в III веке из них даже формировали целые гарнизоны на границе с Германией.
В Испании евреи воевали в войсках и христианских, и мусульманских князей. Когда враги определяли день битвы при Солаке (1086), это было непросто, потому что нельзя было назначить ни пятницу, ни субботу, ни воскресенье – сражались люди, чтящие и тот, и другой, и третий день (христиане проиграли эту битву).
О другом сражении, при Ал-Фуэнте, оставил стихи прекрасный поэт, писавший стихи на нескольких языках, Шмуэль ха-Нагид:
[16, с. 96].
Этот еврей XI века, сделавший при дворе гранадского эмира сказочную карьеру, принимал участие в сражениях, и не он один такой, я вас уверяю. Для внесения полной ясности: мнения евреев о том, чью сторону нужно держать (ну конечно же!), опять раскололись. Было много сторонников того, чтобы воевать на стороне христиан.
Граф Барселоны в 1149 году отдал евреям не только место в городе, чтобы они могли там поселиться, но и сельскохозяйственные земли, чтобы евреи могли выступать на его стороне во время войны.
Король Кастилии Альфонс VII назначил еврея Иегуду ибн-Эзра комендантом крепости Калатрава. В это же время кастильские короли поселили бежавших из мусульманских земель евреев в крепости Тудела с условием ее защищать от мусульман.
Альфонс IX даже писал папе Клименту VI (25 июля 1342 года): «Поскольку город Севилья из-за своей обширности нуждается в населении… были приняты многие евреи, а также сарацины, дабы заселить сей город; в евреях же мы нуждаемся более всего, поскольку они много способствуют удовлетворению нужд города и не раз выступали плечом к плечу с христианами на защиту города от сарацин, и не боятся отдать жизнь свою».
Известны и случаи, когда евреев в Кастилии делали дворянами – за мужество, проявленное в боях. Таково, например, происхождение кастильских придворных семей Вакар и Бенвенис-те. Логика королей проста и вызывает только уважение: в дворяне жалуют не за «правильные» религиозные убеждения, а за личные качества. Если бы так и продолжалось…
Интересно, какие чувства овладели бы Шмуэлем ха-Наги-дом, жителями Туделы или первым из Вакаров, посвященным в рыцари на залитом человеческой кровью поле славы и смерти? Что сказали бы они, прочитав дурости из «Библиотечки русского антисемита»? Ох, не советую я вам, «русские патриоты», встречаться в чистом поле с такими, как Шмуэль ха-Нагид и Вакар… Не советую. Будет больно, я вас таки честно предупреждаю.
Интересно, какие чувства овладели бы Шмуэлем ха-Наги-дом, жителями Туделы или первым из Вакаров, посвященным в рыцари на залитом человеческой кровью поле славы и смерти? Что сказали бы они, прочитав дурости из «Библиотечки русского антисемита»? Ох, не советую я вам, «русские патриоты», встречаться в чистом поле с такими, как Шмуэль ха-Нагид и Вакар… Не советую. Будет больно, я вас таки честно предупреждаю.
ЕВРОПА
Со стереотипом «тщедушного, трусливого еврея» не согласились бы и в Средневековье. На протяжении всего европейского Средневековья евреев не призывали в европейские армии, — но ведь и вообще военное дело было делом элитным, занятием немногочисленных наследственных профессионалов. В христианском мире еврейство жило изолированно в своих еврейских кварталах, но что характерно – никаких представлений о специфической еврейской трусости или боязни взяться за оружие в средневековой Европе не было.
Были случаи, хотя и редкие, когда евреи-выкресты попадали в европейское дворянство. Особенно в Италии, где традиции Римской империи жили и много позже после ее гибели. Итальянское дворянство было сословием сравнительно открытым и жило не в укрепленных замках, а в городах (Ромео стоял под балконом Джульетты в городе Вероне, возле частного дома, а не возле вала и рва укрепленного замка). В Италии права дворянства богатые горожане часто могли попросту купить, и ничто не мешало еврею, принявшему христианство, проделать этот маленький гешефт. Но если ты дворянин, в случае войны изволь являться по призыву своего князя, герцога или короля и вести себя соответственно.
Не могу порадовать читателя вестью, что эти евреи – в армиях ли Альморавидов, на стороне ли итальянских князей в их частных войнах – покрыли себя неувядаемой славой, что их как-то особенно отличали. Но, во всяком случае, никаких особых черт характера, мешавших им воевать, никакой специфической робости современники этих евреев не заметили. Солдаты как солдаты, не хуже других и не лучше.
В НОВОЕ ВРЕМЯ
В XVII, особенно в XVIII веке, европейские народы осознавали себя суверенными нациями, имеющими право жить без воли королей и Римских пап. Если так, то нации должны уметь и защищать сами себя. Рождаются массовые армии, и в них солдатами становятся не бедолаги, пойманные на улицах, и не родовые дворяне, которые учатся военному делу лет с трех. В массовые армии призывают всех граждан. Каждый гражданин имеет неотъемлемое право на свободу, гражданские права, вплоть до избрания в судьи или в члены парламента. Гражданин имел частную собственность, и даже за уголовное преступление власть не могла отнять у него эту собственность.
Но за эти права гражданин платил и содержал собственное государство. Платил налоги, и не только деньгами, но и кровью. Воинская повинность означала, что государство оставляет гражданину одного из его сыновей, обычно старшего. А вторых и третьих сыновей государство призывало в армию, на установленный законом срок, обучало их и бросало в бой, если начиналась война.
В XVIII веке в европейских странах – во Франции, Австрии и в Пруссии – встает вопрос эмансипации евреев, то есть вопрос предоставления евреям полноценных гражданских прав. Но если их эмансипировать – тогда надо и призывать евреев в армию!
Замечу: в странах, где гражданское общество развивалось более органично, постепенно, не существовало самой по себе проблемы. В Британии никто специально не вербовал евреев в морские пехотинцы, но никто и не сомневался в праве еврея пойти служить на флот или в колониальную армию в Индии. Уже в XVIII веке были случаи, когда евреи в Индии воевали там в составе войск Ост-Индской компании. Точно так же евреи оказывались в составе колониальных армий и голландской Ост-Индии.
Во Франции было иначе. Тут и евреев было много – 70 тысяч человек на 25 миллионов населения, целых 0,3%. И католическая религия не позволяла забывать, что евреи – враги Христа, пожиратели зазевавшихся христианских младенцев. И гражданское общество во Франции формировалось медленнее. Иногда кажется, что королевская власть с каким-то самоубийственным, чуть ли не мазохистским пафосом тормозила развитие общества и тем самым подготавливала взрыв, делала его все более неизбежным.
Перед революционной властью – Конвентом – встал вопрос: как революционная утопия должна относиться к таким реальным, вполне материальным евреям? Было высказано мнение, что это народ реакционный, — ведь евреи чтят Ветхий Завет и вовсе не готовы отказаться от своей религии. А ведь мерзкая католическая церковь, которую гражданин Вольтер называл не иначе, как гадиной, — она ведь тоже почитала Ветхий Завет, считала его частью Священного Писания. Значит, делался вывод, что евреи – это прямо-таки религиозная Вандея, враги народа, и надо их поголовно казнить, чтобы всем остальным стало лучше.
К счастью для евреев, существовала и другая логика, не менее шизофреническая, но более к ним благожелательная. Евреи, согласно этой логике, — народ как раз прогрессивный, «друзья народа», потому что они не католики, и к тому же их угнетал, считал неравноправными людьми королевский режим. Как из Бастилии выпустили жертв королевского произвола, например, невинного ягненочка, маркиза де Сада, — так надо освободить всех евреев.
В Конвенте шли такие бешеные споры о судьбе евреев, что вопрос решили передать самому народу. Пусть народ путем референдума скажет – надо истребить евреев, как врагов народа, или надо предоставить им гражданские права, как исконным друзьям народа. Правда, референдум почему-то провели только в Париже, и опять же евреям повезло: французские крестьяне вовсе не были антисемитами, но и особой приязни к евреям не испытывали. Что сказала бы сельская Франция, составлявшая 70% населения, — Бог весть. Но из 60 районов Парижа 53 проголосовали за предоставление евреям гражданских прав. Из этого, кстати, приходится сделать вывод: евреев в Париже знали с хорошей стороны. Мол, трудолюбивые и честные. С 1791 года 70 тысяч французских евреев сделались полноправными гражданами.
Провозгласить-то их гражданами провозгласили, а вот что теперь с ними делать? Что делать с народом, который живет сам в себе, по своим собственным законам, и почти не входит в контакт с христианами?
Этот вопрос пришлось решать не болтунам и крикунам в парижской говорильне-Конвенте, а великому практику – Наполеону. Нет-нет! Автор сих строк вовсе не бонапартист. Скорее уж роялист, с вашего позволения. Но справедливость заставляет отметить: в этом вопросе, как и в большинстве других, Наполеон действовал просто и жестко, заложив основу для всех более поздних законов.
Для начала Наполеон созвал национальную ассамблею еврейских нотаблей – то есть выборных лиц. Всем им предложили двенадцать вопросов. Одобряют ли евреи многоженство? Можно ли у них развестись с женой? Может ли еврей жениться на христианке? Считает ли себя французский еврей французом? Согласны ли евреи выполнять законы Франции? Готовы ли евреи воевать за Францию? Какой административной властью обладают раввины?
Трудно сказать, насколько понимали эти нотабли смысл происходящего, в том числе и смысл задаваемых им вопросов. Но ответили они на вопросы старательно и честно. Естественно, многоженства евреи не одобряли, жениться на христианках изъявили готовность. Ведь христиане не язычники! А ограничения на брак в иудаизме есть только с язычниками.
Но самое главное, евреи подтвердили, что раввины властью не обладают, а вот французским властям они готовы подчиняться. Франция – родина французских евреев, и они готовы защищать ее от внешнего врага и вообще лояльны к французскому государству.
Получив нужные ответы, Наполеон созвал не что иное, как… Великий еврейский синедрион. Тот самый, что разогнали еще римляне! Который.не собирался две тысячи лет!
Имя Наполеона мгновенно облетело весь еврейский мир и стало необычайно популярным. Созыв же синедриона показался таким замечательным действием, что в синагогах служили специальные службы в честь почтеннейшего ребе Наполеона. Откуда было евреям знать, что Наполеон разгонит синедрион, как только он выполнит свою миссию?
Великий синедрион подтвердил все, что уже сказали ассамблеи еврейских нотаблей, — что законы Моисея суть не административные и не государственные, а религиозные законы. Наполеону только того и надо было. Раз так – то юрисдикция раввинов не распространяется на гражданские и уголовные дела, евреи подчиняются тем же законам, что и все остальные люди. Отныне французские евреи стали не государством в государстве, а частью французской нации. Опять же – одни французы идут по воскресеньям слушать проповедь кюре и звуки органа, а других «французов Моисеевой веры» шафар призывает слушать раввина. Вот и все!