- Не будь глупым. Мне нужно с ним сегодня побеседовать.
Сжав челюсти, Алексиус наблюдал за тем, как Миленья почти что плыла по серебряным узорам на полу, на котором сверкали драгоценные камни. Её платье, украшенное алмазным бисером, было сделано из платиновой ткани, и её длинные, волнистые волосы сияли разными оттенками золота. И она оставалась самой прекрасной Хранительницей.
И Алексиус ненавидел её.
Она открыла дверь, впуская Даная.
- О, - прогремел его голос, - я вижу, ты не одна!
- Нет, - она приоткрыла дверь шире и жестом пригласила его внутрь. – Но всё равно проходи! Прошу, я настаиваю на этом!
Данай был столь же красивым, как и любой другой из них, но его вечно недовольное выражение лица делало его уродливее Алеусиуса. И Данай смотрел на него с презрением.
- Алексиус не один из нас, - проронил он.
- Он один из нас! И не груби, Данай. Это тебе не идёт. Скажи лучше то, ради чего ты пришёл сюда. Я понимаю, это сильно беспокоит тебя!
- Прекрасно, - прошипел нетерпеливо он. – Я узнал от разведчика, что один из тех, кто покинул нас, использовал магию, чтобы помочь смертному королю построить дорогу. Я считаю, что Ксантос был очень верен тебе, не так ли?
Алексиус содрогнулся от звучания имени брата Федры, что ушёл из Убежища уже двадцать лет назад. Он был любовником Миленьи и самым талантливым её учеником. Она тренировала его, и никого в Убежище не было, включая Алексиуса, кто не завидовал бы ему.
Теперь он знал лучше, чем кто-либо, что такое зависть бессмертных. Теперь он жалел тех, кого выбирали. И себя.
"Достаточно серебристой паутины паука, что вьёт сказки вокруг нас".
Это было предупреждение от Федры, которое он проигнорировал. А она была куда умнее, чем думали остальные.
Миленья кивнула.
- Я хорошо помню Ксантоса.
Данай поджал губы, раздражённый тем, что новость не впечатлила её.
- Я считаю, что кто-то из тех, кто находится в Убежище, посещает его во сне и направляет действия!
- В самом деле? – изогнула бровь она. – Кто?
- Я пока не знаю.
Несмотря на огромный возраст и огромные знания Даная, он на самом деле был ужасно глуп. Но, может быть, Алексиус сбросил его со счетов слишком рано. Он был старше Тимофея. И если бы только Алексиус мог бы найти способ встретиться с ним лично, чтобы рассказать о том, что задумала Миленья, чтобы двое восстали против одной…
Мятежная мысль вызвала у него внезапную, сильную боль в груди. В отличие от смутной боли вины и сожаления, эта была уже настоящей, вызванной заклинаниями Миленьи, с помощью которых она заставляла его слушаться, обеспечивала его лояльность. Он боролся неделями, но понял, что это невозможно изменить. Он застонал слишком громко, пытаясь облегчить боль.
- С тобой всё в порядке, мальчик? – опасливо посмотрев на него, спросил Данай.
- Конечно, - ответил он, сдерживая себя, пока боль не исчезла.
- Не обращай на него внимания, Данай, и позволь мне точно сказать, кто руководит Ксантосом, - Миленья сказала это слишком спокойно. – Я хорошо знаю, что происходит, и знаю, чьи это мечты.
- Кто? – он оставлялся удивлённым.
- Я, - она улыбнулась, но намёк на злобу мелькнул в сапфирово-голубых глазах.
Алексиус был шокирован. Почему Миленья рассказала бессмертному столь ценный секрет, если не могла доверять ему до конца?
- Что? – Данай шагнул вперёд, сокращая расстояние между собой и Миленьей. – Это невозможно! Старейшины не могут гулять по чужим снам!
- Вы не можете. Я могу, - промолвила она, - И прихожу в сны Ксантоса и короля Гая. И они – часть моего плана. Король мечтает о Родичах так сильно, что он готов на всё, чтобы получить их в свои корыстливые ручонки! И из-за жадности, самой сильной из всех, с которой я сталкивалась, он так прост в управлении! И он до сих пор ждёт дальнейшие инструкции в другом сне!
Глаза Даная загорелись завистью.
- Как такое возможно? Ты должна была рассказать мне! Сбежать из этого места… Пусть и мысленно… Я мечтаю об этом!
Конечно, Данай воспользуется всем, насколько бы это ни было безнравственно, если это могло бы пойти ему на пользу. Ему, кажется, даже было наплевать, что Миленья держала это в тайне от него столько времени.
- Ты действительно хочешь знать? – кокетливо спросила она.
- Да! Ты должна показать мне!
Предупреждение вспыхнуло в груди Алексиуса, и его горло сжалось. Ему хотелось сказать, но он не мог.
- Ладно, - Миленья взяла лицо Даная в свои руки. – Посмотри в мои глаза.
"Нет. Не делай того, что она говорит".
Но желание Даная получить этот навык превратила старейшину Убежища в жадного и слепого короля Гая.
- Я удивлена, что ты никогда не пытался сделать этого, - промолвила Миленья. – Я совершила это случайно и так обнаружила свою способность.
- Обнаружила что? – требовательно спросил Данай.
- Эти фигуры способны вытягивать магию друг из друга, помогая стать могущественнее. Сила, которая позволяет нам делать многое, в том числе и ходить по снам.
Сердце Алексиуса стучало слишком громко, но разрывающая боль в груди всё ещё заставляла его молчать.
Глаза Даная загорелись.
- Покажи мне, как!
- Если ты настаиваешь…
Миленья продолжала смотреть на него, и её руки засветились.
- Я чувствую это, - прошептал Данай. – Я чувствую, как сила покидает меня и переходит к тебе… Невероятно! Всё это время… Как я мог не знать?
- Существует одна загвоздка. Так всегда бывает. Если надо нечто большее, чем просто ощутить, на доноре остаётся знак…
Данай поморщился. Алексиус видел, что он начинает чувствовать боль, пока магия перетекала в Миленью, ослабляя его.
- Достаточно. Хватит!
- Но это невозможно! Я уже забрала слишком много, - она прошептала это достаточно громко, чтобы Алексиус мог услышать. – Я не хочу заставить тебя страдать и исчезать. Я делаю тебе одолжение, мой друг.
Пальцы Алексиуса впились в мягкую обивку стула, когда он смотрел, как Данай начал светиться, а его лицо искривили конвульсии.
- Стой! – закричал Данай, испытывая мучительную боль. – Пожалуйста, остановись!
- Благодарю тебя за жертву, Данай. Магия, которую я забрала у других бессмертных, скудна, но ты, Старейшина, уникален, и в тебе есть столько всего, чтобы отдать… Я правильно использую эту магию, когда освобожусь из тюрьмы.
Он кричал, когда его тело поглотило сине-белое пламя, и, наконец, Миленья отступила от него, наблюдая, как он исчезает во вспышке света, что превратила всё в глазах Алексиуса в идеально белое.
Данай существовал тысячи лет, а ушёл навсегда за мгновения.
- Это было невероятно, - промолвила Миленья, поправляя свои мерцающие волосы.
Это было не так. Миленья должна была чувствовать хотя бы капельку раскаянья, а если не чувствовала, то она была больше, чем монстром, как подозревал Алексиус.
Ещё не так уж и поздно. Алексиус нашёл бы способ добраться до Тимофея и сказать ему, что случилось. Он и Миленья были лишь равными старейшинами.
Её нужно остановить.
Боль уничтожила эту мысль.
- Теперь, о чём мы говорили? – она посмотрела на него, неподвижно сидевшего на своём месте. – О, да, Федра. Ты веришь, что я убила её, потому что она слишком много знала?
Её глаза сверкали так ярко, что он подумал, будто бы они были просто морем сапфировой власти.
Она более опасна, чем когда-либо прежде, и он не мог не чувствовать страх.
Он склонил голову.
- Простите, моя повелительница, я не должен был думать так.
- Нет, ты не должен… - она села так близко к нему, что он чувствовал потрескивание магии, что скользила теперь по её золотой коже. – Покажи мне то, над чем мы прежде работали.
Он колебался несколько секунд. Но боль вновь вспыхнула и заставила его повиноваться. Он расстегнул несколько пуговиц рубашки и обнажил грудь. Золотой вихрь под сердцем померк, потому что она начала использовать его магию, как делала это с Данаем, но не так сильно. Она брала часть каждый день, достаточно, чтобы удерживать его от посещения Люции каждый день в снах и смотреть на неё в виде ястреба.
Он тоже в плену, во всех смыслах.
- Я знаю, что сурова с тобой, - тихо сказала она. – Но у меня нет выбора. Я не могу рискнуть, ведь всё пойдёт не так...
- Всё будет хорошо, моя королева.
Он мог винить себя за то, как вёл себя. Он искренне согласился помогать ей, считая, что поможет спасти мир – все миры. Он понял, что жертвы должны быть сделаны для общего блага, и его намерения были чисты.
Он не знал всей правды.
Миленья осмотрела символы на груди, что золотом переплетались с её магией. Она прослеживала раны на пальцах и проникала даже больше в его естество. Четыре символа каждого элемента – всё было так просто, особенно когда они так могущественны на плоти бессмертных.
И когда шрамы исчезли окончательно, они по-прежнему контролировали его.
Она контролировала его.
- Как ты думаешь, ты готов? – спросила она.
Слова вырвались прежде, чем он мог остановить их.
- Я существую лишь для служения тебе, моя королева.
Она скользнула руками по его шее и груди, а после по его щёкам. Она вновь держала его лицо в своих ладонях, как прежде лицо Даная. У него не было выбора, кроме как встретить её взгляд в уверенности, что она позволит ему жить или убьёт сейчас.
Нет, она не убьёт. Она слишком долго готовила его к тому, что случится. Она нужна ему.
- Ты будешь выполнять мои приказы без колебаний. Я сделаю тебе подарок за всё, что ты сделал, и ты будешь продолжать работать на меня, мой мальчик. Ты согласен?
Он чувствовал, как она рассматривает его, пытаясь отыскать признаки инакомыслия. Если бы он дрогнул, она укрепила бы свои заклинания ещё больше. Боль. Пытки. Он потеряет ещё большую часть себя. Необходимость подчиняться ей змеёй обернулась вокруг его горла, сжимая так сильно, что он не мог дышать.
Он провёл образ красивой девушки с волосами цвета воронова крыла и небесно-голубыми глазами, девушки, который он когда-то обещал защитить от себя самого. Он верил в неё. Она придаст ему сил для того, чтобы выжить.
- Да, моя королева. Я согласен.
Глава 8
Ник
Оранос
Убираться после волкодавов короля Гая не было обязанностью дворцовой стражи. Но он делал это и не считал подобное случайностью .
Противная пара стражников по имени Мило и Баррас смеялись, наблюдая за тем, как собаки буквально тащили Ника за поводок к конюшне в поисках лучшего места, чтобы облегчиться.
- Весело? – спросил Баррас.
- Очень весело, - промолвил Ник, не задумываясь.
- Скажи спасибо, что это худшее, что король потребовал от тебя на этой неделе. Кажется, он был очень зол!
А когда король был в хорошем настроении? На самом деле, а не играя на публику?
- Не волнуйся, хотя… - промолвил Мило с насмешкой, - я уверен, что он уже почти придумал, что сделать. Уход за его дворнягами покажется тебе роскошью в сравнении с тем, что ждёт тебя в будущем.
- Оранийцы, - пробормотал Баррас, - ни на что не годятся.
- За исключением вытирания после королевских собак!
Они оба расхохотались над собственными шутками.
Игнорировать стражников за последние несколько недель стало куда легче, ведь Ник был повышен с конюха до дворцовой стражи, хотя повышение было спорным, учитывая его теперешние обязанности. Ник не задумывался долго над решением, что, хотя он живёт, спит и ест с другими стражниками, он не будет становиться их другом.
Он поучаствовал только в одном бою на этой неделе, что принесло ему фингал от Барраса, который до сих пор до конца не исчез.
Лимерийцы. Он плюнул в их сторону.
Он ненавидел всех их.
Как правило, он пытался ввернуть остроту или анекдот, или историю, что-нибудь, чтобы отвлечь врагов, что носили такую же форму, как и он.
Он презирал красный цвет.
Мило и Баррас наконец-то разошлись.
- Ты закончил? – спросил он у вокодава. Собака посмотрела на него через плечо и зарычала, обнажая те же острые зубы, что несколько минут назад терзали кролика. – Нет, это нормально! Подумайте на досуге, мадам, я всё время ваш!
Она присела на корточки. Он ждал.
Вот как всё проходило. Вот как жили завоёванные оранийцы.
"Почему я всё ещё здесь?"
"Так не должно быть", - ответил он сам себе.
Его семья погибла. Его сестру, Миру, убил король за якобы подслушивание разговора с чёртовым принцем Магнусом.
Он не смог уберечь Миру. Он должен был быть там, чтобы защитить её, но его не было. Эта мысль мучила его день и ночь. Он хотел отомстить, а вместо этого выполнял приказы. Он был трусом, пытаясь выжить, и потерялся в море своих врагов.
С тяжёлым сердцем Ник повернулся к собакам, потянув их обратно к замку и чувствуя, что его сердце погрузло в отвратительной грязи.
- Просто прекрасно, - его голос дрожал, и последние силы оставили его на грани слёз.
Почему он до сих пор здесь? Почему не убежал, не попал на корабль и не скрылся в море, где мог бы начать новую жизнь?
Он был дворцовой стражей, но не дворцовым шутом. Но, может быть, давно уже превращался в него.
***
Ник не мог уйти, не простившись с Клео. Это был бы первый их разговор с того момента, как она отвергла его романтические порывы и предложение забрать её из этого отвратительного места. Это случилось две недели назад, но ему казалось, что прошёл целый год.
Вероятно, она не видела его, но Ник наблюдал за нею издалека все эти дни. И если она презирала его, он всё ещё собирался позаботиться о её безопасности.
"И как же ты позаботишься о её безопасности?" – спросил он сам себя.
Она не нуждается в его помощи. Может быть, ему лишь казалось, что она вообще когда-нибудь нуждалась в нём, чтобы поддерживать его чувство собственного достоинства.
Он отыскал принцессу во дворе за чтением, она сидела на затенённой скамье под огромным дубом. Принцесса читала всегда, и это так отличало её от прежней Клео, с которой он вырос, от той, что никогда бы не прикоснулась к книге, если бы её наставники не настаивали. А иногда даже и вопреки всему…
Сегодня книга была с изображением ястреба на обложке, бронзового, на фоне бледно-песочной кожи, и, казалось, в ней рассказывалось о легендах, что окружали бессмертных Хранителей и их странное Убежище. Рядом с нею было много книг, в том числе и альбомы, в которых они когда-то рисовали, чтобы скоротать время. Он находился в одном классе с Клео на уроках искусства и наслаждался этим.
- Клео, - тихо промолвил он.
Она подняла на него взгляд, щурясь от яркого солнца.
- Ник!
- Простите за беспокойство, но я хотел приехать сюда и…
Она вскочила на ноги и бросилась в его объятия.
- О, Ник! Я так скучала по тебе! Не сердись на меня! Я была так груба с тобой, я…
В его горле сформировался комок, а глаза начали жечь. Улыбка появилась на его лице, и тяжесть, что сидела в сердце, чуть-чуть уменьшилась.
Она взяла его лицо в руки, всматриваясь в его черты с озабоченным выражением лица.
- Ты меня ненавидишь, - промолвила она.
- Что? Конечно же, нет, Клео! Мне казалось… мне казалось, ты ненавидишь меня!
Она задохнулась от удивления.
- Это же глупо! Я не могла ненавидеть тебя, Ник, и не смогу!
Он чувствовал, что был слишком близко к радости, о которой успел уже и забыть. Он пришёл сказать о том, что уезжает, но эти слова замерли на его языке.
- Я должен попросить прощения за то, что тебе тогда сказал.
- Не извиняйся, - покачала головой она. – Пожалуйста, посиди со мной немного.
- Сомневаюсь, что мне можно… - он посмотрел в сторону остальной стражи, что стояла у дальней стены. Их разделял красивый сад с цветами и фруктовыми деревьями, но выражения лиц стражников принцессы можно было рассмотреть и отсюда.
- Забудь, они не побеспокоят нас! И они ничего не услышат из того, что ты скажешь!
Она взяла его за руку, а Ник присел рядом на скамейке и смотрел на аметистовое кольцо.
- Ты узнала о нём больше? – шёпотом спросил он.
- Да, но, признаюсь, не знаю, что с этим делать, - она тихо и быстро рассказала Нику странную историю о магии, пророчествах и волшебнице-принцессе.
К тому времени, когда Клео закончила, у Ника уже кружилась голова.
- Невероятно, - промолвил он.
- Но это правда! – воскликнула девушка, сжимая его руку. – Ты единственный, кому я сейчас доверяю… - дрожащим голосом прошептала она. – Магия Люции связана с кольцом. Оно принадлежало первой волшебнице, помогало ей контролировать свою магию и останавливать себя… с этим кольцом и с Люцией я смогу найти сокровище Хранителей… Я смогу найти Родичей!
Это казалось опасным, но Клео не ошибалась, доверяя ему. Он никогда ничему ничего не расскажет, даже если поплатится жизнью и его будут пытать. И даже если ему будут обещать море золота взамен.
Миры теперь нет, и Клео была самой близкой для него. Она была его семьёй сейчас, она была его семьёй всегда.
До сих пор он не понимал, сколько секретов навалилось а него. И ему надо было рассказать всё, доверять ей так, как она доверяла ему назад.
Он должен был поступить так, как несколько дней назад.
Несмотря на убеждения в том, что их с Клео никто не мог услышать, Ник осмотрелся, считая, что говорить можно только в полном уединении.
- Принц Ашур спрашивал меня о твоём кольце, - начал он, - и он знает, что это, Клео, и желает заполучить Родичей.