Оба детектива покачали головами.
– Так вот, я хочу, чтобы было проведено аккуратное, но тщательное наблюдение. Начнем сегодня же. Круглосуточно.
– Как же мы это сделаем? – спросил Брубэйкер и после небольшой паузы добавил: – Сэр.
– Работая поодиночке, – ответил Хансен.
– Двенадцатичасовые смены? – проскулил Майерс. – Поодиночке? Этот ублюдок Курц очень опасен.
– Я тоже подключусь к вам, – сказал Хансен. – Установим график. К тому же речь идет не о неделях, а всего лишь об одном или двух днях. Если Курц имеет какое-то отношение к исчезновению Фрирса, мы сможем достаточно скоро узнать об этом. Фред, вы возьмете на себя первую смену. Проверьте дом секретарши в Чиктоваге. Томми, вам предстоит потратить ближайшие несколько часов на поиски Курца у него дома, в офисе и других возможных местах. А вас, Фред, я попрошу остаться на минуточку. Мне нужно с вами поговорить.
Майерс и Брубэйкер переглянулись, и Майерс вышел, закрыв за собой дверь. Капитан Миллуорт никогда прежде не называл ни одного из них по имени.
Брубэйкер стоял перед столом и ждал.
– На прошлой неделе я получил от группы внутренней безопасности рапорт, касающийся вас, – сказал Хансен.
Брубэйкер сунул в рот зубочистку и ничего не ответил.
– Грэнджер и его ребята считают, что вы имеете какие-то связи с Фарино, – продолжал Хансен, глядя детективу в глаза. – Они думают, что вы находитесь на службе у Малыша Героина, занимая то самое место, которое в минувшем ноябре освободил ваш приятель Хэтуэй.
Выражение глаз Брубэйкера не изменилось. Он стоял молча и перекатывал языком торчавшую изо рта зубочистку.
Хансен зачем-то переложил на другое место стопку бумаг, лежавших на его столе.
– Я сказал об этом, Фред, поскольку считаю, что вам может понадобиться кто-то, кто сумеет прикрыть вашу спину. Поставить вас в известность о том, кто принюхивается к вам, почему и когда. Я в состоянии это сделать.
Брубэйкер извлек изо рта зубочистку, глубокомысленно осмотрел ее и сунул в карман.
– Но зачем вам это нужно, капитан?
– Потому что мне необходимо, чтобы вы приложили все ваши силы, опыт и осмотрительность к этому делу, Брубэйкер. Вы почешете мою спину, а я защищу вашу.
Брубэйкер стоял неподвижно, смотрел на Миллуорта и, очевидно, пытался понять, что же на самом деле происходит.
– Это все, – сказал Хансен. – Отправляйтесь на охоту за Курцем. Смените Томми на его посту через восемь часов. Если что-нибудь заметите, звоните мне по сотовому телефону. Но скажите Майерсу, что вы только ведете наблюдение и не предпринимаете никаких других действий без моего разрешения. Понимаете?Никаких. Если вы увидите, что Курц трахает сына мэра прямо на Мэйн-стрит среди бела дня, вы обязаны позвонить мне, прежде чем сделать хотя бы шаг в их сторону. Capische?[38]
– Да.
Хансен кивком указал на дверь, и Брубэйкер вышел.
Начальник отдела по расследованию убийств повернулся вместе с креслом и несколько минут рассматривал находившееся на противоположной стороне улицы серое бесформенное старое здание суда. Все зашло слишком далеко и развивалось, пожалуй, чересчур быстро. Проблема должна вскоре разрешиться, но даже в том случае, если с детективами Брубэйкером и Майерсом что-нибудь случится – а при задержании такого типа, как Курц, с детективами в штатском вполне может что-то случиться, – все равно останется слишком уж много лишних зацепок.
Хансен вздохнул. Ему понравилось быть детективом по расследованию убийств. Черт возьми, он имел способности к этой работе. К тому же ему нравились его жена Донна и пасынок Джейсон. Эта его ипостась существовала всего четырнадцать месяцев, и Джеймс Б. Хансен рассчитывал отвести ей еще год или два, а может быть, и больше.
Он на мгновение закрыл глаза.Да исполнится воля твоя, господи. Да исполнится воля твоя. Хансен открыл глаза и, воспользовавшись своей частной линией, набрал номер некоего дантиста, живущего в Кливленде. Пришла пора готовить зубные карты для Роберта Гэйнса Миллуорта.
ГЛАВА 22
– Вы близкий родственник? – спросила медсестра.
– Я брат Дональда Рафферти, – ответил Курц. Ему приходилось встречаться с Гэйл, невесткой Арлены, и он знал, что она была хирургической сестрой на девятом этаже, но ему не хотелось, чтобы она видела его здесь.
Медсестра приемного отделения фыркнула и уставилась на один из нескольких окружавших ее компьютерных экранов.
– Мистер Рафферти в палате шесть-двадцать три. У него сотрясение мозга умеренной тяжести и сломанное запястье, но в данный момент он спит. Если вы хотите поговорить с принимавшим его врачом, то доктор Синг освободится минут через двадцать.
– А что с девочкой? – спросил Курц.
– Девочкой?
– Рэйчел… Рафферти. Она была в автомобиле вместе с Дональдом. Насколько я понимаю, она получила более серьезные повреждения.
Медсестра нахмурилась и снова забарабанила по клавиатуре.
– Да. Ее закончили оперировать.
– Я могу видеть ее?
– О нет. Операция продолжалась почти пять часов. Девочка останется на несколько часов в отделении интенсивной терапии.
– Но операция прошла успешно? Она будет в порядке?
– Вам следовало бы поговорить с доктором.
– Доктором Сингом?
– Нет, нет. – Медсестра нахмурилась еще сильнее. Очевидно, ее глубоко возмущало то, что бесценное служебное время приходится тратить на всякие пустяки. Но все же она опять что-то набрала и сообщила: – Главными хирургами были доктор Фремонт и доктор Вайли.
– Два хирурга?
– Я вам только что сказала.
– Я могу поговорить с ними?
Медсестра негодующе закатила глаза и пробежала пальцами по клавиатуре.
– Доктора Фремонта нет в больнице, а доктор Вайли до пяти часов будет в операционной.
– Где находится интенсивная терапия?
– Вас туда не пустят, мистер… э-э-э… Рафферти.
Курц наклонился так близко, что медсестре пришлось отвлечься от компьютерного экрана и взглянуть ему в глаза.
– Где она находится?
Медсестра сказала.
Курц, Анжелина и Марко покинули поместье семейства Гонзага в страшной спешке. Анжелина объяснила не скрывавшему своего раздражения Эмилио, что произошло нечто, имеющее для нее немалое значение, и что они перенесут ленч на другой день. Арни и Мики Ки доставили молчаливое трио в бронированном лимузине в «Прибрежные башни». Они поднялись на лифте прямо в пентхаус и лишь там приступили к разговору.
– Что, черт возьми, это значит, Курц? – Анжелина была бледна от гнева и от попыток успокоить играющий в крови адреналин.
– Мне нужен автомобиль.
– Я отвезу вас к фитнес-клубу, где вы бросили свою…
Курц покачал головой:
– Автомобиль нужен мне сейчас же.
Анжелина на секунду задумалась. Согласись она сейчас исполнить желание Курца, и их отношения – какими бы они ни были на тот момент – изменились бы навсегда. Она посмотрела ему в лицо, сунула руку в сумочку и кинула ему связку ключей.
– Мой серебряный «Порш-Бокстер» стоит в гараже прямо возле лифта.
Курц кивнул и повернулся к лифту.
– А что делать с ним? – Анжелина извлекла свой 45-дюймовый «компакт витнесс» и прицелилась в Марко.
– Он не глуп, – сказал Курц. – Вы можете и дальше использовать его. Предложите ему посидеть с наручниками в «джоне», как мы предлагали это Лео.
Анжелина взглянула на Марко.
– Конечно. А почему бы и нет? – проронил огромный телохранитель. – Это меньшее из двух зол.
– Ладно, – согласилась Анжелина, – а как насчет… – Она резко кивнула вдоль коридора, в ту сторону, где в комнатке возле кухни стоял большой холодильник.
– Вечером, – ответил Курц. – Я вернусь.
– Это мне не нравится… – начала было Анжелина, но Курц уже вошел в лифт и закрыл за собой дверь.
Курц вышел из лифта и сразу понял, насколько продуманно устроено отделение интенсивной терапии. Посередине находился сестринский пост, вокруг которого веером располагались одноместные палаты с прозрачными стенами. Находившиеся на посту медицинские сестры следили каждая за своими приборами, но могли при этом со своих мест заглянуть в любую палату и увидеть пациентов, не отвлекаясь от компьютерных экранов. Старшая медсестра с добрым лицом подняла голову и взглянула на посетителя.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
– Я Боб Рафферти, дядя Рэйчел Рафферти. Медсестра внизу сказала мне, что она находится у вас, в реанимации.
Медсестра кивнула и указала на одну из палат с прозрачными стенами. Курц разглядел лишь темно-рыжие волосы Рэйчел, так похожие на волосы ее матери. Все остальное заслоняли одеяла, трубки, мониторы и аппарат искусственного дыхания.
– Боюсь, что несколько дней у вас не будет возможности навестить ее, – сказала медсестра. – После такой обширной операции доктора очень опасаются любой инфекции и…
– Но она хорошо перенесла операцию? Она будет жить?
Медсестра с добрым лицом вздохнула:
– Вообще-то вам нужно поговорить с доктором Фремонтом или доктором Вайли.
– Мне сказали, что они целый день будут недоступны.
– Да. Ладно… – Она посмотрела на Курца. – Мистер Рафферти, сегодня утром Рэйчел была в очень серьезном положении. Крайне серьезном. Но доктор Вайли сказал мне, что прогноз благоприятный. Мы дали ей восемь доз крови…
– Это много?
Женщина кивнула:
– По существу, ей заменили всю кровь, мистер Рафферти. Вертолет «Полет ради жизни» спас ей жизнь.
– И ей удалили селезенку и почку?
– Да. Левую почку. Травма оказалась слишком уж обширной.
– Это означает, что, даже если она оправится после аварии, ей всегда будет грозить опасность, да?
– В том смысле, что в будущем ей будет труднее переносить болезни и возможные тяжелые травмы – да. И ей потребуется долгий восстановительный период. Но ваша племянница сможет вести нормальную жизнь. – Она взглянула на Курца, стиснувшего ладонью край ее стола так, что побелели костяшки пальцев, и подняла руку, как будто хотела успокаивающе прикоснуться к его напряженной кисти. Впрочем, она тут же неторопливым спокойным движением убрала руку.
– Доктор Синг должен очень скоро освободиться, так что, если вы хотите поговорить с ним о состоянии вашего бра…
– Нет, – ответил Курц, не дав ей договорить.
Он доехал на лифте до шестого этажа и направился по коридору к палате 623. Еще в лифте Курц извлек свой 40-дюймовый «СВ» и теперь нес его в правой руке, пряча в длинном рукаве своего плаща. Не доходя трех дверей до комнаты Рафферти, он остановился.
Возле палаты сидели на складных стульях женщина-полицейский в штатском, вероятно, офицер, занимающийся насильственными преступлениями против детей, и скучающий полицейский, одетый в форму. Курц постоял с минуту, но, когда женщина-полицейский подняла на него глаза, вошел в ближайшую к нему палату. На единственной занятой кровати лежал древний старик. Он то ли крепко спал, то ли пребывал в коме. Глаза старика ввалились, как бывает у трупов недельной давности, которые доводилось видеть Курцу. Курц убрал «смит-вессон» в висевшую на поясе кобуру и с минуту постоял возле больного. Согнутая рука старикашки была покрыта пигментными пятнами и испещрена следами и кровоподтеками от внутривенных вливаний. Пальцы были скрючены; длинные ногти пожелтели. Курц легонько прикоснулся к этой руке, а затем вышел из палаты и спустился на лифте в подземный гараж.
«Бокстер» был прекрасным спортивным автомобилем, но по снегу и льду его страшно водило. Курц едва успел свернуть по Кенсингтонской автостраде на юг, к центру города и «Прибрежным башням», как его сотовый телефон снова зазвонил.
– Вы видели Рэйчел, Джо? Как дела у нее?
Курц пересказал Арлене то, что сказала ему медсестра.
– А как насчет Дональда Рафферти?
– Он не выживет после этой аварии, – ответил Курц.
Арлена на полминуты замолчала.
– Я как раз собиралась поехать в больницу. Мистер Фрирс заверяет меня, что отлично пробудет некоторое время один, но миссис Кэмпбелл, одна из моих старых соседок, позвонила мне по телефону и сообщила, что перед ее домом, примерно через полквартала от моего дома, давно уже стоит серый «Форд», в котором находится мужчина, показавшийся ей подозрительным.
– Вот дерьмо, – пробормотал Курц.
– Миссис Кэмпбелл позвонила в полицию.
– И?
– А дальше я сама следила сквозь опущенные шторы. Подъехала полицейская автомашина, оттуда вышел офицер в форме. Мужчина, сидевший в автомобиле, что-то показал ему, и полицейские тут же уехали.
– Это, скорее всего, или Брубэйкер, или Майерс, один из двух детективов из отдела убийств, которые все время пасут меня, – сказал Курц. – Но это может быть и Хансен… Капитан Миллуорт. Я не знаю, как ему удалось связать меня с Фрирсом, но…
– Я воспользовалась биноклем Алана. Это толстый, даже жирный мужчина, почти лысый. Не очень высокий. Коричневый костюм.
– Это Майерс, – сказал Курц, притормозил «Бокстер» возле съезда на Восточное Паромное шоссе и, быстро развернувшись, снова выехал на скоростную автостраду и направился в сторону Чиктоваги.
– Арлена, мы не можем быть уверены в том, что Брубэйкер и Майерс не работают на Хансена. Оставайтесь дома. Я подъеду через пятнадцать минут.
– И что вы будете делать, Джо? Почему бы мне не взять мистера Фрирса и не перевезти его к Гэйл?
– А вы сможете выйти незамеченными?
– Конечно. Пройдем под навесом для машины и через переулок к Дзрджски. Мона одолжит мне на несколько часов микроавтобус ее покойного мужа. Гэйл на работе, но я знаю, где взять ключ. А детектив Майерс пусть торчит весь день на улице.
Курц сбавил скорость ниже семидесяти.
– Я не знаю…
– Джо, у меня есть для вас кое-что еще. Я проверяла отсюда нашу деловую электронную почту и нашла сообщение для вас, которое было скопировано на мой электронный адрес. Оно было датировано часом дня и подписано только буквой «П».
Пруно, – подумал Курц. – Вероятно, хотел узнать, встречался ли я с Фрирсом.
– Это, видимо, не так важно, – произнес он вслух.
– Джо, в сообщении сказано, что оно срочное. Позвольте, я прочту его вам. «Джозеф, крайне необходимо, чтобы вы как можно скорее отыскали меня в том месте, где летним вечером произошла одна вещь. Это срочно. П.».
– Ну, дела, – сказал Курц. – Ладно. Позвоните мне, как только окажетесь у Гэйл. – Он выключил телефон, выехал на скоростную полосу Делаван-авеню, проехал квартал на восток, а оттуда устремился на юг, в сторону Филлмора.
Главный железнодорожный вокзал Буффало был в свое время весьма достойным и внушительным строением. Теперь же, оставаясь заброшенным в течение уже нескольких десятков лет, он представлял собой печальное зрелище. Над широко раскинувшимся комплексом доминировала двадцатиэтажная башня, выглядевшая уменьшенной копией одного из многочисленных небоскребов, служащих фоном в фильме Фрица Ланга «Столица». На уровне двенадцатого этажа со всех сторон башни были установлены огромные часы, которые остановились, показывая разное время. В сотнях разбитых окон кое-где оставались целые стекла, отчего разоренный фасад казался еще более мрачным. Помимо двух главных входов в высотное здание, имелось еще четыре больших крытых арочных прохода, соединявших высотку с пятиэтажным главным комплексом. Эти проходы позволяли тысячам пассажиров входить в огромный вокзал и покидать его без излишней толкучки.
Теперь же там не было никаких мельтешащих толп. Даже извивавшаяся по невысоким холмам подъездная дорога к совершенно пустой обширной стоянке оказалась занесенной снегом. Курц оставил «Порш-Бокстер» в переулке и перелез через бетонные блоки, поставленные на дорогу, чтобы затруднить выезд. Правонарушители, пьяницы и малолетние хулиганы, стремившиеся наконец-то добить в здании все окна, оставили на снегу несметное количество старых и новых следов, так что Курц никак не мог определить, кто здесь прошел и когда. Он пробрался по одной из тропинок, стараясь ступать в оставленные до него следы, дошел до окружавшей здание ограды и обнаружил, что трехфутовая сетка разрезана как раз под желтым плакатиком с надписью «НЕ ВХОДИТЬ». Ни о каких угрозах по отношению к нарушителям не сообщалось. Курц прошел под массивным навесом, на котором еще сохранилась надпись «ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА НЬЮ-ЙОРК – БУФФАЛО»; при тусклом освещении ее лишь с трудом можно было разглядеть на ржавом металле. Огромные двери были старательно заделаны листами железа и фанерой, но один из листов оказался отогнутым, и Курц протиснулся в эту дыру.
Внутри казалось гораздо холоднее, чем снаружи. И темнее. Высокие и широкие окна, сквозь которые когда-то солнечный свет лился на солдат, отправлявшихся на поля сражений Второй мировой войны, и их рыдающих родственников, теперь были наглухо забиты. Несколько голубей, напуганных шагами Курца, который не слишком уверенно пробирался по замусоренному кафельному полу, метнулись прочь и исчезли в темных просторах.
Старые залы ожидания и пандусы, ведущие на платформы, были пусты. Курц поднялся по недлинной лестнице в высотное здание, где когда-то размещались железнодорожные службы, открыл дверцу в фанерном барьере и медленно пошел по узким коридорам в главный зал. Было слышно, как по полу, скрежеща коготками, разбегались крысы. Метались в темноте встревоженные голуби.
Курц вынул пистолет, дослал патрон в ствол и, держа оружие прижатым к боку, вышел в просторный темный зал.
– Джозеф. – Ему показалось, что шепот донесся из дальнего угла, футах в сорока от Курца, но там не было видно ничего, кроме груды старых скамеек да фантасмагорических теней.
Он приподнял оружие.
– Сюда, Джозеф, наверх.
Курц прошел дальше в зал, осмотрел идущую вокруг широкую галерею и заметил тень, которая, несомненно, подавала ему сигналы.