– Где командир отряда? – спросил посыльный.
– Идемте со мной, – ответил тому оказавшийся рядом Михайлов.
– Похоже, наше сидение здесь окончилось, – сказал я Овцыну.
– Гонец?
– Он, родимый. Ладно, наши потери?
– Двое саперов и трое стрелков ранены. Убит один сапер.
– Немного.
– Это точно.
– А вот и начальство, – увидел я подходящего к нам Михайлова и офицера-кубанца.
– Дроздов, Овцын, ко мне. Вот что, получен приказ уничтожить противника, оседлавшего дорогу в Мерке. Создается передовой отряд под командованием прапорщика Дроздова. В его состав входят саперная группа и рота пластунов. Приказ понятен?
– Так точно.
– Вот и отлично. – И, развернувшись, Михайлов направился к стоящим в отдалении позициям артиллерии.
– Давайте знакомиться. – Я протянул руку стоящему сотнику. – Сергей Дроздов.
– Игнат Хоменко, – не чинясь, пожал в ответ мою руку кубанец.
– Фельдфебель Овцын, вашбродь, – козырнул Ваня.
– Мой начальник разведки, – пояснил я.
– Не тянись, мы люди простые.
– Отлично. Сколько у твоих людей патронов?
– Около шестидесяти.
– Негусто. Вот что, пошли своих пополнить запас хотя бы до ста пятидесяти патронов на ствол. Не меньше.
– Добро. Ефим, – обратился он к уряднику, подбежавшему к нам по знаку сотника. – Получай патроны. Полторы сотни на каждого. Быстро.
– Вань, патроны, гранаты и взрывчатку получи у Сытина.
– Есть.
– Давно воюете вместе? – кивнул на удаляющегося Овцына Хоменко.
– С самого начала. Больше сказать не имею права.
– Понял. – И он уважительно посмотрел на меня.
– Пойдем присядем вон там, – указал я на бревно.
– Давай.
– Вот что, Игнат, у тебя есть разведчики?
– Каждый пластун – это разведчик.
– Ты не понял меня. Я спрашивал о тех, кто постоянно ходит в разведку.
– А, есть такие. Немного, с десяток. Хочешь фельдфебелю их отдать?
– Да. Обижаешься?
– Да нет. Тебе видней. Сегодня благодаря вам потерь почти нету. Ладно, отдам. Дальше задумал что?
– Смотри. – Я взял прутик. – Вот дорога. Турки ее в двух сторон заперли своими укреплениями. Я думаю, там траншеи.
– Допустим.
– Придется их брать.
– Без пушек? А кровью не умоемся?
– И я этого опасаюсь. Запросто можно нарваться, но выхода нет. Турок надо отрезать от дороги.
– Давай, как и эту высоту брали, так и те брать. Мы турок из одной траншеи не выпускаем, пока ты со своими ухорезами другую берешь.
– Согласен. Тогда вперед.
Потратив около часа, мы вышли к подножию высот. Достав цейс, я начал осматривать местность. Дорога проходила как раз между ними.
– Посмотри. – И протянул бинокль Хоменко.
– Хреново, – выдал он свое резюме.
Хреново. Полностью с ним согласен. Правую вершину покрывал небольшой лес. Даже не лес, а так, что-то типа лесополосы. Но нам было достаточно. За деревьями укрепления было не разглядеть. С левой высотой было проще. Траншею было видно, но легче от этого не становилось.
– Похоже, влипли, – констатировал я этот грустный факт.
– И-эх! – выдохнул сотник. – Как брать будем?
– Не знаю. Если попрем в лоб… Правую высоту будем атаковать. Надо отправить связного за подмогой, и пусть обязательно батарею пришлют.
– Добро. А то я думал, что сейчас полезем.
– Я что, по-твоему, идиот? Давай подождем подкреплений, а потом начистим туркам морду.
Вот только человек предполагает, а начальство имеет другое мнение. Черт вынес к нам Имеретинского,[10] который, по всем моим расчетам, должен сидеть где-то позади.
– Кто такие? – прокричал он.
– Передовые из отряда полковника Боголюбова, – ответил я.
– А ты кто такой? Что за форма?
– Прапорщик Дроздов. Сапер. Командир головного отряда.
– Да что ты себе позволяешь? Отвечать как положено.
– Я уже доложил вам, кто мы.
– Почему встали? Немедленно вперед.
– Подкрепление и орудий ждем.
– Нечего ждать, вперед! – Лицо Имеретинского багровеет.
– Мы не знаем, сколько и где засело турок.
– Врагов не считают, а бьют.
Я узнал штабного капитана, которого до этого обматерил. Похоже, теперь он постарается взять реванш.
– Или жандармы только с женщинами смелы?
Млять. Суки. Стоп, а чего они добиваются? Ну ладно, твари, хотите играть? Извольте.
– Господин генерал-майор, мне нужен приказ в письменной форме.
– Что! Наглец! Да как ты смеешь?! – Лицо генерала стало свекольным от ярости.
– Смею! Я имею честь служить в отдельном корпусе жандармов. А потому мне нужен письменный приказ.
– Капитан, принимайте командование, – обратился Имеретинский к штабному. – Сдаете командование.
– Ага, разбежались. – Я с удовольствием обозрел изменившиеся лица генерала и его свиты. – Вы помните, как там у Пушкина? Товарищ, верь, пройдет она, и либерастия, и демократия. Ваше высокопревосходительство, отрядом командую я. И бросить его в лоб я не собираюсь. Положим людей зазря, как третья стрелковая. Я понятно выражаюсь?
– Понятно, вот только пока ты тут выпендриваешься, турки успеют перекинуть подкрепления, – произнес Имеретинский. – Нет времени ждать, это цена. Вам это понятно, господа офицеры? Взять гору нужно сейчас.
– Все понятно, господин генерал-майор. Отряд, становись! Там, – я указал на правую вершину, – засели турки. Когда мы их уничтожим, то те, что сидят в редуте, будут окружены. И либо сдадутся, либо мы их уничтожим. Дело будет трудное, но где мы – там победа!
– Никто, кроме нас!!! – От ответного рева ребят заложило уши.
– Порядок прежний, вперед!
* * *Турки, естественно, заметили наше выдвижение и начали по нас стрелять. Но с расстояния в семьсот – восемьсот метров попасть в одиночного пехотинца практически нереально. Впереди, метрах в ста, шла разведка, затем основные силы. С флангов и с тыла я выставил дозоры. Шли пока довольно ходко, в колонны строиться не стали, а сразу развернулись в цепь. А разведка уже вступила в перестрелку с дозором турок. Правда, длилась она недолго, но двоих успели ранить.
– Как вы? – спросил у раненного в ногу стрелка.
Второй, шипя, перебинтовывал руку.
– Ничего страшного. Только ходить быстро не могу.
– Ерунда, касательное, – уточнил второй.
– Так. Сзади идет наш дозор. Он вас захватит. Ясно?
– Так точно, – повеселевшими голосами ответили они.
Зайдя в лес, я пошел к месту засады. Три турка лежали рядышком, у всех вместо голов была мешанина из костей. Судя по форме, это были кадровые солдаты, а не башибузуки. И это здорово меняло схему боя – аскеры не побегут. Похоже, все-таки рукопашной не избежать. У, сволочь генеральская, подставил, гад.
Впереди раздались выстрелы. И спустя пару секунд началась плотная ружейная стрельба.
– Вперед, – скомандовал я. – Сотник, поддержите разведку.
– Первый и второй взводы, вперед. Третий – к саперам.
– Выбивайте их издалека. Не лезьте в лоб. И смотри за флангом и тылом, – говорил я Хоменко. – Я атакую их на левом фланге.
– С Богом.
– Саперы и третий взвод, за мной.
Выдвинув вперед пятерку пластунов, мы начали обходить турок. Вот тут наличие леса помогло нам скрыться от наблюдателей с левой вершины.
– Вашбродь, турки, – доложил запыхавшийся кубанец.
– Показывай.
В бинокль я увидел их траншею. Ничего особенного, по моим подсчетам, турок там было не более ста тридцати солдат, а это не могло не радовать.
– Вы отходите и наблюдаете за противником, чтобы нам в спину не ударили. Командирам – ко мне.
Через пару минут взводный кубанцев и отделение саперов были около меня.
– Тихо ползем, пока нас не обнаружат. Как только засекут, ты, пластун, остаешься на месте и бьешь по стрелкам. Вы, – я указал на двух новичков, – прикрываете ребят. В них ни одна сволочь не должна прицельно стрельнуть. Понятно?
– Так точно.
– Вопросы?
– Никак нет.
– Тогда вперед.
Конечно, нас обнаружили. Но до траншеи оставалось около ста метров, и здесь сыграло преимущество большей плотности огня. Левый фланг попал под перекрестный огонь и не мог нормально вести бой, – как только стрелок высовывался, в него стреляло два-три человека. Но и мы несли потери, уже пятеро из двух передовых отделений остались лежать неподвижно. Я не оглядывался, но чутье говорило, что и у стрелков есть убитые. Но отделения ползли, не обращая внимания на огонь. И когда до цели осталось метров тридцать, забросали гранатами левый фланг траншеи.
Дальше было уже привычно. Удержавшись первые минуты, саперы начали наступать, и турки не выдержали этого страшного движения. Их просто перемалывали, и они побежали. Вот только никто не ушел, беглецов расстреляли в спину.
– Вашбродь, – кричал пластун, – турок наступает.
– Сотник, занять оборону фронтом на редут, – приказал я Хоменко. – Саперы, второй и третий взвод, за мной.
Успели мы вовремя. Около двухсот турок шли на помощь своим. Если бы мы провозились дольше с траншеей, нас, без сомнения, смяли бы и уничтожили. Но тут туркам не повезло, им пришлось пересекать дорогу, а она в том месте проходила через небольшую лощину. Быстро организовали засаду.
Успели мы вовремя. Около двухсот турок шли на помощь своим. Если бы мы провозились дольше с траншеей, нас, без сомнения, смяли бы и уничтожили. Но тут туркам не повезло, им пришлось пересекать дорогу, а она в том месте проходила через небольшую лощину. Быстро организовали засаду.
– Без приказа не стрелять, – прокричал я.
А турки во взводных колоннах уже спускались к дороге. Впереди шли разведчики, но расстояние в сто метров не играло никакой роли. Подпустив их на тридцать метров, десятью выстрелами с ними было покончено, а потом началась бойня. Полсотни полегло с первого залпа, а потом по уцелевшим начали стрелять на выбор. Не спасся никто. А я смотрел и вспоминал ребят из 3-й стрелковой бригады, которых точно так же расстреливали утром. Что же, они отмщены.
На сегодня для нас этот бой был последним. Оставшиеся гарнизоны попытались отойти, но были перехвачены и уничтожены. Заречный редут был взят штурмом, обошедшимся нам в семьсот человек. Но результатом сражения за Ловчу стало уничтожение турецкой группировки в семь с половиной тысяч человек и шести орудий, но и нам эта победа далась большой кровью. Мы потеряли тысячу двести человек убитыми и ранеными.[11]
Я не досчитался семерых саперов убитыми и двенадцать ранеными. Стрелки потеряли троих убитыми и пять ранеными. Пластуны потеряли двенадцать убитыми и тринадцать ранеными. Сражение за Ловчу завершилось. Нас ждал третий штурм Плевны.
Глава 10
– Сергей, ты что, идиот? Из ума выжил? – орал на меня Михайлов. – Ты понимаешь, что натворил?
– Отлично понимаю. Поставил на место зарвавшегося урода. Командир, любую другую часть он своим приказом обрекал на уничтожение.
– Знаю. Но как теперь с ним отношения налаживать? И не тебе, а полковнику. Что воротишься?
– С волками жить…
– Вот именно, а ты все лбом…
– Понял.
– Поздно. Теперь надо думать, как выкручиваться.
– Вашбродь, – сунулся в комнату дежурный, – вас офицер спрашивает.
– Пусть заходит, – раздраженно ответил Михайлов. – А ты сейчас просто молчи, – продолжил он, глядя на меня. – Понял?
– Так точно.
В комнату вошел сотник Хоменко.
– Господа, вас вызывает полковник Боголюбов.
Спустя десять минут мы стояли перед ним.
– Итак, господин прапорщик, я вижу, вам объяснили, что вы сделали?
– Так точно.
– Я понимаю, что приказ был откровенно глупым, но что вам мешало его выполнить? Молчите? По результатам боя вам полагалась как минимум «клюква», а возможно, и чин поручика, но сейчас об этом не может идти и речи. Вам я хотел поручить командовать авангардом отряда. Теперь все придется переигрывать. Капитан Михайлов.
– Я.
– Вы назначаетесь командиром авангарда. Вашим помощником назначается прапорщик Дроздов.
– Есть, – одновременно ответили мы.
– Можете быть свободны.
– Есть.
6 сентября наш отряд подошел к Плевне. К этому времени он стал именоваться сводной жандармской стрелковой бригадой. После Ловчи мы получили пополнение – две роты пластунов и четыре пехотные роты, обещанной еще одной батареи скорострелок Барановского мы не получили. В сутолоке пришедшего обоза я увидел знакомого по Никополю поручика.
– Здравствуйте, – обратился я к нему.
– Здравствуйте, – ответил он. – Прапорщик Дроздов?
– Да. А вас как величать?
– Дмитрий Иванович. А вас? Мы так и не успели познакомиться.
– Сергей Петрович.
– Как у вас здесь дела? – спросил он, с интересом разглядывая мою форму и амуницию. – Слышал, жаркое дело было?
– Да, дело кровавым было. А дела? Не очень хорошие. Слишком наши генералы опираются на свой старый опыт.
– А чем это плохо?
– Тем, что изменилось оружие. А они воюют как при Наполеоне. Вот и несем большие потери. А у вас что нового?
– Все как всегда. Интенданты воруют так, что уже не удивляешься их наглости. – И, понизив голос, добавил: – Покровители у них…
– Там. – И я показал глазами наверх.
– Да. И такие, что не подступишься.
– Они? – И глазами указал на Ставку.
– Да, – с тоской подтвердил он.
– Как же вы работаете?
– С Божьей помощью, – ответил он. Но теперь передо мной стоял опытный опер. Похоже, они всех ворюг за глотки держат.
– Господин поручик, – окликнул его замотанный интендант.
– Извините, Сергей Петрович, служба. До свидания.
– До свидания.
Присланный нам обоз можно сравнить с «Золотым флотом». Восемьдесят тысяч патронов к берданкам, двадцать тысяч патронов к винчестерам, пятьсот шрапнелей и шестьсот гранат к скорострелкам Барановского.
* * *Как обычно, сразу же после размещения войск мы выслали разведку. Утром 7-го на совещании после уточнений выяснялось, что правый фланг турок висит в воздухе.[12]
– Так. Вы мне это точно скажите, – обратился полковник к офицеру-кубанцу и Михайлову. – Мне нужны точные сведения. Делайте что хотите, но данные о турках у меня должны быть завтра. Можете быть свободны.
Мне досталась разведка боем небольшого городка Кришина.[13] Он был как бы форпостом, за которым скрывался редут. Турки любили посадить в такие городки роту, которая потом будет обстреливать наши части безнаказанно, а при небольшом нажиме легко отойдет на свои позиции. Поэтому полковник не стал жадничать, а придал моей группе артиллерию и роту кубанцев под командованием Хоменко. Расположив батарею скорострелок метрах в девятистах от окраин и выставив в трехстах метрах впереди разведчиков, я начал движение вперед. Выйдя к окраинам, разведчики остановились: сейчас нарваться на засаду проще простого. Причем непонятно, что впереди, с десяток солдат или полнокровный табор. Соваться в город не хотелось, карты или хотя бы примитивного плана у нас не имелось. Повезло, что хоть городок был небольшой. Разделившись, начали его прочесывать, и здесь мне сопутствовала удача – город оказался свободен от неприятеля. Я тут же выслал посыльного к пушкарям, чтобы они немедленно присоединялись к нам, а мы сами тем временем начали закапываться в землю. Срочно прибывшая рота саперов помогла возвести на высоте укрытия для орудий и траншею. Дома на окраине Кришина превратили в форты и редуты, соединенные ходами сообщений. Едва успели окопаться, как на КП прибыло командование бригады.
– Господин полковник, во время разведки…
– Уже доложили, – махнул рукой Боголюбов. – Молодец, хороший плацдарм захватил.
– Так не было боя.
– А это еще лучше. Значит, не ждет нас здесь турок. Продолжай.
– Есть.
Видимо, турок заинтересовала наша активность, и со стороны редута к нам направилась группа численностью не менее двухсот человек.
– Артиллерии огонь только по моей команде, – крикнул я. Не хватало еще сразу раскрывать наши карты.
– Пехота, товсь. Стрелкам огонь и выбор целей самостоятельно.
Первыми огонь открыли турки, метров с восьмисот, но ущерба он нам не причинял. Ответный огонь стрелки открыли с шестисот метров, но, к моему удивлению, потеряв с десяток ранеными и одного убитым, турки отступили. Это никак не вязалось с их обычной тактикой: контратаковать противника всеми силами. Поэтому я немедленно отправил посыльного с докладом о действии противника. И через пару часов я сдавал командование Михайлову, прибывшему к нам с подкреплением.
– Что у тебя?
– Не понял я турок. Они всегда всеми силами атакуют, а тут две сотни. Немного постреляли и разошлись. Похоже на разведку боем.
– Думаешь, повторят?
– Не знаю. Они о нас тоже ничего не знают. Могут и повторить.
– Ладно. Отведи своих орлов на запасные позиции. Будешь пока в резерве.
– Есть, – повеселел я.
Возможность отдохнуть подняла мое настроение, и, обустроившись на новом месте, я провалился в сон. Разбудили меня часа через два. Ополоснув лицо, я с интересом огляделся. Похоже, пока я спал, вся бригада переместилась сюда, но долго сачковать нам не дали, направив на изготовление туров. Зарывались в землю капитально, на моей памяти такого еще не было. И полковник Боголюбов спешил как можно сильнее укрепить город, пока турки не очухались. Справа доносились звуки артиллерийского огня. По слухам, уже ходившим по ротам, штурм должен начаться завтра. К вечеру Кришин превратился в настоящую крепость. Ночью в него вошли отставшие части бригады, и тогда же кубанцы выслали разведку за языками. Сколько их приволокли, не знаю, но при мне пластуны протащили спеленатого турка. Понимая, что необходимо отдохнуть, разогнал своих ребят с приказом спать.
Утром началась пристрелка батарей. Пристрелявшись, пушкари сразу открыли беглый огонь по укреплению.
– Сергей, начинаешь атаку через два часа, – кричал мне Михайлов.
Спустя минут сорок над передней стенкой редута взлетели части орудия и донесся мощный взрыв. Но турки огня не открывали, понимая, что оставшиеся пушки будут немедленно уничтожены. К сожалению, больше орудий уничтожить не удалось. И по окончании двух часов мы начали атаку, но не так, как хотелось туркам и нашим генералам: никаких развернутых знамен и стройных колонн, которые так хорошо расстреливать, – одиночные фигурки, вытянутые в цепи с большими промежутками начали неспешное движение в сторону редута. И вслед за ними метрах в трехстах покатили на руках четыре орудия.