– А я вижу. – Виталий по-прежнему был очень серьезен. – Предположи, что ты сейчас пришла домой одна, без меня. Отфутболила ненавистного мента где-то по дороге и явилась в свою квартирку. Открыла дверь, вскипятила чайничек. Вошла к комнату и нарвалась на нож.
– Почему? – изумилась Таня.
– Да потому, что он мог прийти без тебя! И если у него такие же ключи, как у тебя, а дверь изнутри не заперта на третий замок, он может попасть сюда в любое время и дождаться тебя уже в квартире.
Таня задумалась. Если бы эта мысль пришла ей в голову раньше, она бы испугалась. Но сейчас она была не одинока, и это ободряло. «Не такой уж он липкий. – Таня искоса взглянула на Виталия. – Правда, все время курит и слишком много ест… Но по крайней мере, рук не распускает».
– И ты всерьез думаешь, что нужно менять замки? – спросила она.
– Ловить его нужно, вот что. – Парень снова взглянул на часы. – Надо же… Мать меня, наверное, уже похоронила. Ты не представляешь, как она всегда переживает. Мне пора.
Удивительно, но она едва его не остановила. Молча проводила до двери, проследила, как он меняет тапочки на свои грязные тяжелые ботинки.
– Хочешь, приведу тебе свою собаку? – чуть запыхавшись, спросил он. – Хорошая собака. Никого в дом не пустит. Меня самого иногда не пускает.
– Не хочу никакой собаки, – тихо ответила Таня. – Витя, ты в самом деле думаешь, что меня могут убить? Но за что?
– А тех за что? – отрезал он. – Или ты думаешь, за ними водились грешки?
«Во всяком случае, не такие страшные, чтобы так наказывать», – подумала она, отпирая дверь. Виталий обещал перезвонить ей, как только что-нибудь придумает. Дверь захлопнулась, а она так и не поняла: что он может придумать? И насчет чего? Насчет ее мужа, Юры, Жени или ее самой? Таня вернулась в комнату, с размаху уселась на диван… Чуть приподнялась и вытащила из-под себя слегка помятую пачку сигарет «Кэмел».
«Ну, если это опять повод, чтобы вернуться…» Она вытащила одну сигарету для себя и принялась ждать.
Через полчаса ей стало ясно – Виталий забыл сигареты совершенно естественно, без задней мысли. И она вдруг расстроилась. В квартире снова стояла такая знакомая, такая ненавистная тишина… В спальне громко щелкали часы, работавшие от батареек. Этот равномерный, щелкающий, механический звук всегда ее усыплял. За стеной у соседей был включен телевизор. Прислушавшись, Таня даже узнала позывные «Вестей». По улице иногда проезжали машины. Но все это были какие-то мертвые, чужие звуки.
«Они считают, что Юра погиб, потому что открыл дверь постороннему… Да Юра никогда бы не открыл чужому! Не затем он ставил такие двери, такие замки, решетки на окна… Я ведь помню, как однажды спросила, от кого он прячется. И что он мне ответил…»
Таня и в самом деле очень детально вспомнила этот разговор. Он произошел как раз в тот день, когда она снималась у Юры на квартире. Стас тоже присутствовал при этом, только в тот момент сидел на кухне и что-то ел. Он проголодался – заехал к Юре прямо с работы, чтобы забрать Таню, а съемка все еще была не окончена. Таня быстро наделала мужу бутербродов, и тот, ворча, уединился на кухне. Таню тогда удивило, как пристально Юра рассматривал гостя в глазок. Он просто дышать перестал, хотя за дверью стоял не кто иной, как Стас, и это было видно с первого взгляда.
– Ты что, впускать меня не хочешь? – шутливо спросил Стас, переступив порог. – Гляди, я еще что-нибудь подумаю…
Таня, выскочив из комнаты в мужском пиджаке и галстуке, засмеялась:
– Неужели ревнуешь? Наконец-то!
На самом деле муж никогда ее не ревновал. Это даже огорчало Таню. Они с Юрой вернулись к съемке. Он поменял свет, усадил Таню на белом фоне и попросил подвигаться. Она поворачивала голову из стороны в сторону, глядя мимо камеры.
– Юр, а чего ты в самом деле боишься?
Почти непрерывное щелканье «Никона» резко оборвалось. Таня не сразу поняла, что Юра ее больше не снимает, и с минуту продолжала поворачиваться на стуле, принимая естественные, на ее взгляд, позы. Потом опомнилась и взглянула на приятеля. Тот смотрел куда-то в стену.
– Юр, ты что? – встревожилась она. – Устал?
– Да нет, главное, чтобы ты не устала. – Он проверил, сколько осталось кадров. – Давай, Тань, доснимем пленку и закончим на этом.
– Я что-то не то сказала? – Таня видела, что у Юры резко испортилось настроение. – Я не хотела…
Просто эти твои двери да решетки… У нас со Стасом и половины таких замков нет, как у тебя. Охота была на чужую квартиру деньги тратить?
– Была охота, – вяло ответил он. – Ну что, ты вообще собираешься сниматься?
Но у Тани тоже пропало настроение. Собственно, оно пропало еще раньше – с приходом мужа. Юра настаивал, чтобы она приехала на съемку одна, без Стаса, и специально выбрал будний день. Таня тогда была в отпуске.
– Может, щелкнешь меня с ним? – спросила она, кивая в сторону кухни.
– Щелкайтесь с обезьяной у «Макдональдса», – совсем уж раздраженно ответил Юра. – Я занимаюсь художественной фотографией, понятно тебе?
Из кухни высунулся Стас. Он молча поглядел на обоих и показал Тане на часы: пора, мол, закругляться. И она неожиданно для себя вспылила:
– Дай закончить, ты ведь уже нажрался! В конце концов, я тоже человек!
Стас изумленно взглянул на нее и пробормотал что-то с набитым ртом. Через минуту он вышел из кухни уже одетый – в плаще, с кейсом.
– Открой свою дурацкую дверь, – крикнул он Юре.
Еще через минуту его уже не было в квартире.
Таня подбежала к окну и увидела, как его машина выезжает со двора. Она была растерянна – и оттого, что сделала сама, и оттого, что сделал муж. Они очень редко ссорились, и на этот раз все вышло настолько неожиданно… Даже Юра был поражен. Он отложил в сторону фотоаппарат и подошел к Тане:
– Успокойся. Он сейчас вернется.
– Нет-нет. – Она дернула узел галстука. – Он обиделся. Но он же сам виноват, правда?
– Может, и правда. – Юра с грохотом поставил чайник на плиту. – Давай отдохнем, а потом я досниму пленку.
Таня не возражала, хоть и не знала, как сниматься в таком состоянии. Больше всего ее удивило поведение Юры – он держался очень предупредительно, как будто сочувствовал ей. Раньше она никогда не замечала, чтобы Стас ссорился со своим приятелем, и решила осторожно прояснить ситуацию.
– Юр, у вас со Стасом что-то вышло? – спросила она самым небрежным тоном.
Тот пожал плечами:
– Ничего. У него своя жизнь, у меня своя.
– Значит, все-таки поссорились?
Таня подалась вперед. Сколько она знала Стаса, столько он и дружил с Юрой. Он был даже на той вечеринке, где Таня познакомилась с будущим мужем.
– Да не ссорились мы, – раздраженно ответил Юра, ставя перед ней чашку. – Не капай на нервы, пожалуйста! И так уже хреново.
«У него что-то не так, – подумала она тогда. – Может, это не связано со Стасом… Но чего ради Стас так меня торопил? И я тоже хороша – сорвалась…» Она решила, что это Юра заразил всех своей нервозностью, и перестала думать об этом. Допила кофе, вернулась в комнату и благополучно закончила позировать. Тот снимок крупным планом, который Стас носил в бумажнике, был сделан именно в числе самых последних. Юра поставил фотоаппарат перезаряжаться.
– Ты будешь еще кого-то снимать?
Таня расслабила узел галстука и осторожно стянула его через голову. Если бы она испортила узел, Стас закатил бы истерику. Сам он завязывать галстуки не умел, Таня тоже. И муж раз в месяц возил все свои галстуки к матери – большой специалистке в этом искусстве. Та «освежала» узлы и безуспешно старалась обучить этому Таню.
– Юр, ты еще кого-то ждешь?
Как он вздрогнул! Таня сама испугалась, увидев его искаженное лицо. Парень обернулся к ней с выражением такого ужаса, такой оцепенелой беспомощности… Она только вздохнула:
– Юра, тебе в самом деле надо отдохнуть.
– Я совсем забыл, что ты здесь… – Он трясущимися руками нашарил на столе сигареты. – Тань, ты иди, пожалуйста. Собирайся и быстренько иди домой.
Юра взглянул на часы и вышел из комнаты, чтобы Таня спокойно переоделась. Она и сама почему-то заторопилась. Страх каким-то образом передался и ей, хотя чего можно было бояться в этой квартире, укрепленной, как бункер? Уже переодевшись, стерев лишнюю косметику и уложив вещи мужа в пакет, она снова спросила Юру, что у него случилось. А что-то случилось – она видела. Чего-то он боялся, но не хотел говорить чего. Юра обозвал ее мнительной дурочкой и буквально выставил за дверь.
Таня даже обиделась. Но зато фотографии получились превосходные. Стас заплатил Юре за работу двести долларов, и тот остался доволен. А Таня вообще была счастлива. Во-первых, у нее в жизни не было таких замечательных фотографий. У Юры все-таки оказался талант. Во-вторых, она радовалась тому, что муж ни разу не припомнил ей ту ссору.
А ведь, казалось, надо было объясниться…
А ведь, казалось, надо было объясниться…
…И теперь, вспомнив все это, она чуть не застонала: «Да, надо было объясниться сразу, как я вернулась от Юры! Стас относился к нему уже по-другому, не так, как обычно. Значит, что-то изменилось в их отношениях Так сильно изменилось, что они уже видеть друг друга не могли! Это они-то – старые друзья. Для Стаса это всегда было святое – он прежде думал о друзьях, а потом уж о себе. Всегда давал денег в долг, помогал с переездом, часто собирал их у себя. И вдруг такое охлаждение…» Она пыталась вспомнить что-нибудь конкретное, найти причину… Но ничего не вспоминалось. Деньги? Но Стас как будто не давал Юре в долг. Во всяком случае, в последнее время. И неужели бы он стал презирать за это старого друга! Какие-нибудь общие дела? Но об этом и думать было нечего – у Стаса свое занятие, у Юры свое… То есть у Юры как раз не было ничего определенного. Таня не раз удивлялась: на что он живет?
– Юр, ты всерьез решил стать фотографом? – спросила она, впервые увидев все эти штативы, лампы и фильтры для разных световых эффектов. – Но для этого же вроде надо учиться.
– Сначала попробую, получится или нет, – отрезал тот. – А если получится, то подучусь.
И Таня в который раз радовалась, что ее Стас – не такой бесшабашный. А если бы он был именно такой?
От этой мысли она даже сейчас улыбнулась: «Разве, когда я с ним познакомилась, он не был пьян? И разве мало было в тот вечер приключений? О каком расчете с моей стороны они могут думать? Кому нужен пьяница?» «Они» – так она называла родственников мужа. Да и ее собственные родители относились к ее браку с каким-то глухим недоверием. И прежние подруги… Все, все! Ну почему никто не поверил, что она его любит? Таня никогда не могла этого понять. Неужели он так плох? И почему в таком случае она этого не заметила?
«Они» – то есть свекровь с мужем и Славка – уже две недели блистательно отсутствовали. Таня была уверена, что они о ней не забыли. Как забудешь о том, кто отхватил у них квартиру, вдобавок с некоторой суммой в долларах, и не пожелал делиться?
Она знала – московские родственники всерьез обиделись и наверняка считают ее стервой. Таня впервые подсчитала, что в последний раз видела Славку пятого сентября, в тот самый день, когда очнулась от спячки. Он даже ни разу не позвонил ей, не узнал, как себя чувствует вдова брата. Это уже было странно. «Неужели боится, что я потребую назад четыреста долларов? Да разве он когда-нибудь нам что-то возвращал?» В любом случае, занимал Славка деньги или нет, но звонил он часто, почти каждый день.
Может, звонил, но ее дома не было? Таня достала еще одну сигарету и принесла в комнату телефон. Набрав номер, она почти сразу услышала голос Славкиной жены Ларисы:
– Позвоните позже, я ведь сказала!
– Извини, я что, не вовремя? – оторопела Таня.
Лариса на секунду запнулась, потом, уже тоном ниже, поздоровалась. Она была как-то напряжена, и было ясно, что звонок ее не обрадовал.
– А Славка дома?
Тане и самой стало неудобно. Еще подумает, что она решила долг выбивать.
– Нет его, уже три часа, как должен прийти.
Сама жду.
Женщина говорила нервно, но, впрочем, тут не было ничего необычного. Она вообще редко бывала спокойна, и Таня ее понимала. Как можно быть спокойной, живя с человеком, который постоянно остается без копейки в кармане? Тане впервые пришло в голову, что Славка был чем-то очень похож на Юру… Точнее, Юра был похож… О Славке следовало говорить в настоящем времени.
– Ты насчет денег? – Лариса снова повысила голос. – Не знаю, что тебе и сказать. Зачем он берет, если отдавать нечего! Сколько я говорила, все без толку. Почему я должна перед всеми оправдываться?
Таня заверила ее, что оправдываться не надо.
И деньги ей пока не нужны. Лариса недоверчиво переспросила:
– Не нужны? Это хорошо… Мне бы так. Но его все равно дома нет. Умотал куда-то с утра, сказал, что придет в семь.
– Ладно, я перезвоню еще, – грустно сказала Таня. – Лариса, ты, часом, не знаешь, почему он мне ни разу не звонил?
– Ну откуда же мне знать? – уклончиво ответила Лариса. – Я вообще стараюсь поменьше вмешиваться в его дела. Здоровее буду.
Таня повесила трубку. Сколько она ни старалась поближе сойтись с этой женщиной, ничего не получалось. Та как будто незримо отталкивала ее – одним взглядом, внезапно холодным тоном или замаскированной колкостью. Таня никак не могла понять, откуда такая неприязнь. И что, в конце концов, Лариса против нее имеет?
Тем более было неожиданно, что через час Лариса перезвонила ей сама. Она казалась очень взволнованной. Ей удалось высказать всего несколько путаных фраз, из которых Таня поняла одно: Слава вернулся и очень, очень просит, чтобы Таня приехала.
– Куда? К вам? Зачем? – Она ничего не понимала. Таня была у Славки всего пару раз и не заметила, чтобы ей там были очень рады.
– Он просит, – как-то жалобно повторила Лариса. – Я тоже прошу… Очень!
– Но уже поздно, я боюсь ехать, – начала было Таня, но ей даже не дали договорить.
Лариса настойчиво повторяла, чтобы Таня приехала как можно скорее, – муж очень просит.
– Да что с ним? – не выдержала Таня. – То его две недели нет, то очень просит! Уже одиннадцать, совсем темно и дождь. Не поеду!
– Таня, ты хоть детей пожалей! – , вырвалось у Ларисы.
Таня изумилась:
– При чем тут дети? Ты можешь по-человечески объяснить? Вам что, деньги нужны?
Ее заверили, что дело не в деньгах. В ответ на ее просьбу, чтобы Слава сам взял трубку, Лариса ответила, что это невозможно. Ему очень плохо, и он просит позвать Таню. Это единственное, чего он просит. Дети перепуганы, проснулись, и она не может снова уложить их в кровати.
– Он пьян? Заболел? – упавшим голосом допытывалась Таня.
– Попал в аварию, – очень тихо ответила женщина. – Он чуть не попал в аварию… Он говорит, что его хотели убить. Как брата… Как твоего мужа.
Таня бросила трубку, словно та обожгла ей руку.
Трубка упала ей в колени, и Таня еще с минуту слышала там тихое бормотание. Потом послышались гудки. "Что же это я сижу? – как-то отстраненно подумала она. – Славку хотели убить. Не может быть.
Вранье! За что его убивать?" И она вдруг услышала несмешливый и вместе с тем серьезный голос Виталия: «А тех за что? Или ты думаешь, за ними водились грешки?»
«Но если так рассуждать, то меня тоже надо убить… – Таня думала как-то беспорядочно, временами теряя контроль над мыслями. – Я виновата, виновата не меньше других… В чем? Что мы сделали? За что нас убивать?» В конце концов она все же взяла трубку и положила ее на место. Это было самое трудное – рука будто онемела, стала такой тяжелой…
Дальше пошло легче. Ей не нужно было переодеваться, она даже не успела надеть халат, когда пришла домой. Таня взяла сумку, сняла с крючка связку ключей… Ей вспомнились слова Виталия о том, что убийца может ждать ее в квартире, когда она вернется. Но эта мысль почему-то ее не испугала.
***
Дверь ей открыла Лариса. Но прежде чем отпереть, она долго, не меньше минуты, разглядывала гостью в глазок. Тане это что-то напомнило, но она не успела понять, что именно.
– Ты меня не узнала? – с натянутой улыбкой сказала она, когда ей все-таки отперли дверь.
– Проходи, – тихо ответила Лариса и, только заперев дверь на все замки, добавила:
– Я смотрела, одна ты там или нет…
– Думаешь, я таксиста с собой взяла? – Таня, не разуваясь, прошла в комнату.
Семья Славки кочевала с квартиры на квартиру – своего жилья у них не было. Они выкручивались, как могли, в основном с помощью родителей. Те приискивали им съемные квартиры у знакомых, которые недорого просили за аренду и ставили одно условие – тишина и порядок. Насчет тишины и порядка они могли не сомневаться. Но вот с квартплатой жильцы часто опаздывали. Эту, последнюю квартиру они сняли полтора года назад всего за восемьдесят долларов в месяц. Хозяин уехал в Норвегию на работу по контракту. И плату попросил символическую. Ему гораздо больше нужны были сторожа. Деньги за год вперед внес не кто иной, как Стас, – Таня присутствовала при том, как братья ссорились и торговались. Она до сих пор удивлялась, чего ради Стас на это пошел? Ведь не пройдет и года, как Славке понадобится вносить следующий платеж, и к кому он тогда обратится?
Опять же к брату. Потому что родители держат его в черном теле и предъявляют «возмутительные» требования – найти себе постоянную работу… Родители Ларисы в этой ситуации хранили гордое молчание.
Они не возражали против этого брака, но и не одобряли его. Лариса вышла замуж вторично, с трехлетней дочерью от первого брака. Славке она родила сына, которому едва исполнилось четыре года.
Таня постояла в комнате, оглядывая разномастную мебель. Уютом здесь и не пахло, было сразу видно, что этот дом не стал для семьи своим. Славки в комнате тоже не было. «Если им не нужны деньги, то зачем меня заманивать? – смутно подумала Таня. – Какой-то странный подвох. Это явно Славка выдумал».