С деланой надменностью миссис Хадсон удалилась. В гостиную вошли инспектор Лестрейд и его спутник. Холмсу нередко выпадала возможность поиздеваться над интеллектом нашего друга Лестрейда, худощавого франта с продолговатым лицом. Однако усердие Лестрейда вызывало уважение даже в тех случаях, когда свойственная ему ограниченность мышления действовала на нервы Холмсу. Никогда раньше я не видел инспектора таким возбужденным и растрепанным. Его компаньон, одетый в темный костюм из твида, держался скромно. Он был бледен, имел внушительные усы и аккуратно подстриженную бородку. Незнакомец смущенно переводил взгляд с меня на Холмса.
Шерлок окинул вошедших взглядом:
— Как поживаете, Лестрейд? С радостью предложим вам кофе или что-нибудь покрепче, если захотите. Счастлив познакомиться с доктором…
— Ллуэллином. К вашим услугам, сэр, — ответил гость, явно чем-то обеспокоенный.
— Рад нашему знакомству. Извините, но, хотя мы и не коллеги, вижу, что вы недавно слегка повредили правую руку. Перевязка сделана так, что позволяет мне предположить: она наложена исключительно при посредстве вашей левой руки, а ткань эта не используется в медицинском обиходе. Меня приводят в изумление хирурги, которые настолько обленились, что джентльмены вынуждены сами себя перевязывать.
— Поразительно, сэр: вы не ошиблись ни в едином пункте!
Холмс коротко кивнул.
— А это мой друг и коллега доктор Уотсон.
— Счастлив познакомиться с вами, как и с любым человеком, готовым окунуться в бездну этой ужасной истории.
Шерлок Холмс жестом предложил Лестрейду и его встревоженному спутнику сесть. Спинки стульев все еще были завешены свежими газетами. Мой друг опустился в свое любимое кресло.
— Вы пришли в связи с убийством на Бакс-роу? Вас внезапно разбудили утром, доктор Ллуэллин?
— У меня врачебный кабинет на Уайтчепел-роуд, сто пятьдесят два, в нескольких минутах ходьбы от места преступления. Я получил вызов около четырех часов утра и недавно закончил патологоанатомическое исследование.
— Минуточку, с вашего разрешения. Лестрейд, я, как всегда, рад вас видеть, но почему вы ждали целый день, прежде чем обратиться ко мне?
— Мне поручили это дело всего два часа назад, — возразил инспектор. — Начал его инспектор Спратлинг, продолжил Нельсон. Я же, не мешкая, привел к вам доктора Ллуэллина.
— Приношу свои искренние извинения, инспектор, — улыбнулся Холмс. — Ваша оперативность на этот раз беспрецедентна.
— Скорее это можно сказать о состоянии трупа. Если бы вам довелось наблюдать то, что я видел в морге, а доктор Ллуэллин — вчера… — Лестрейд покачал головой. — Как бы ни были нетрадиционны ваши методы, нам необходимо завершить расследование в кратчайшие сроки. Есть нечто очень странное в этом деле, мистер Холмс. Извините, если я в чем-то не прав, но, похоже, настало время вступить в игру вам.
Детектив откинулся на спинку кресла, полузакрыв глаза:
— Хорошо. Доктор Ллуэллин, я хочу услышать эту историю в вашем изложении.
— Ну что ж, мистер Холмс, — нерешительно начал доктор. — Окончив Лондонский университет, я, как уже говорил, получил медицинскую практику на Уайтчепел-роуд. Это оживленная улица, и мои пациенты — вполне респектабельные люди. Болезни, с которыми ко мне обращаются, почти одни и те же изо дня в день: грипп, ревматизм, малярия — исключительно мирные заболевания. Тем не менее я живу в Ист-Энде, и иногда случается работа весьма беспокойного свойства. Однажды мой постоянный пациент ворвался в приемную с ужасной ножевой раной: он случайно забрел в какой-то темный закоулок, где хулиганы решили проверить содержимое его карманов. Полагаю, непосредственная близость трущоб была бы для меня еще более очевидной, если бы мне доводилось порой лечить бедняков, живущих по соседству, но, боюсь, у них нет для этого средств. Если заболеют, обращаются к уличным знахарям, которые пользуют их за гроши джином или настойкой опия. Получив ранение, безмолвно страдают, не рискуя обращаться в полицию. Ужасное убийство в Джордж-Ярд-билдингз[5] три недели назад оставило глубокий след в моей памяти. Мы все потрясены этим зверством. Не в состоянии выразить словами тот ужас, что я испытал вчера на месте преступления.
Холмс предостерегающе поднял руку:
— Пожалуйста, только то, что вы видели.
— Бакс-роу — грязная, темная боковая улочка, таких в Уайтчепеле множество, сто́ит только свернуть с главной дороги. Тело было обнаружено у входа в конюшню под развалившимися воротами. Кроме трупа, я не заметил ничего необычного, но инспектор, возможно, расскажет больше.
— Увы, — вздохнул Лестрейд. — Ничего не могу добавить к вашим словам.
— А описание трупа? — подсказал сыщик.
— Около тридцати лет, — вновь заговорил доктор Ллуэллин, промокнув лоб носовым платком. — Каштановые волосы, несколько передних зубов отсутствуют, скорее всего, давно. Тело еще теплое, только конечности успели остыть. Горло самым зверским образом дважды перерезано, убитая почти обезглавлена. Если не считать шеи, верхняя часть тела не повреждена, но нижняя… Ее фактически выпотрошили, мистер Холмс. Юбки задраны до самого пояса, в нижней части живота ужасные глубокие разрезы, так что видны внутренние органы.
Я ошеломленно глядел на доктора, но для Холмса эмоции вторичны, главное — профессиональная сосредоточенность.
— Грудной отдел не пострадал, говорите? Но одежда, конечно, испачкана кровью?
— На ней было коричневое платье, и уверяю вас, на нем ни пятнышка.
— Значит, жертва лежала ничком, когда была нанесена рана в шею. А где она сейчас, Лестрейд?
— В морге. Ее имя — Мэри Энн «Полли» Николс, сообщила подруга Мэри Энн Монк из ламбетского работного дома. Клеймо этого дома, обитательниц которого мы расспрашивали об убитой, было на ее нижней юбке. Потрепанная одежда, черный капор, в кармане расческа, носовой платок и кусок зеркальца. Очевидно, это все ее имущество.
— По вашим предположениям, доктор Ллуэллин, когда наступила ее смерть?
— Я оказался на месте преступления в три пятьдесят утра. Она была мертва не более десяти минут.
— А кто ее обнаружил?
— Некий Чарльз Кросс, возчик, направлявшийся к месту работы, — сообщил, заглянув в свои записи, Лестрейд. — Думаю, он просто шел мимо. Бедняга был в ужасе. Вскоре подъехал констебль Нил и послал за доктором Ллуэллином, надеясь, что ее можно спасти. Увы, было уже слишком поздно.
Мы сидели молча, прислушиваясь к шуму ветра. Я поинтересовался, осведомлены ли близкие Полли Николс о ее смерти и была ли вообще у нее семья.
— Лестрейд, — спросил Холмс, — удалось ли полиции прояснить обстоятельства убийства Марты Тэйбрам в начале этого месяца?
Инспектор смущенно покачал головой.
— Проводится повторное расследование. Сам я этим не занимаюсь, но мы все склоняемся к версии, что она шла на свидание с мужчиной. И вот такой страшный конец… Господи, мистер Холмс, уж не думаете ли вы, что эти события как-то связаны?
— Нет, конечно. Лишь допускаю как профессионал: тот факт, что два таких кошмарных преступления совершены в местах, расположенных в десяти минутах ходьбы друг от друга, следует взять на заметку.
Доктор Ллуэллин встал и потянулся за шляпой.
— Очень жаль, джентльмены, но больше сообщить мне нечего. Пора возвращаться к своим делам, а не то мои пациенты станут ломать голову, куда я подевался.
— Будьте так любезны, оставьте вашу визитную карточку, — попросил Шерлок Холмс, рассеянно тряся ему руку.
— Разумеется. Удачи вам. Сообщите, если в дальнейшем понадобится моя помощь.
После ухода доктора Лестрейд с недовольным видом повернулся к сыщику:
— Мне не нравится, что вы без конца твердите о Марте Тэйбрам. Вряд ли один и тот же человек имел дело с обеими женщинами. Гораздо вероятнее, что Полли Николс убили бандиты, ревнивый любовник или ее клиент в пьяном неистовстве.
— Возможно, вы и правы. Однако прошу вас сообщить подробности обоих преступлений.
Лестрейд пожал плечами:
— Пожалуйста, если Тэйбрам вас так интересует. Меня не затруднит сделать подборку газетных публикаций. Вы получите ее сегодня же.
— Я бы хотел немедленно увидеть все своими глазами.
— Вам достаточно упомянуть мое имя в морге или на месте преступления, мистер Холмс, и вас везде пропустят. Увидимся в Скотланд-Ярде.
Инспектор кивнул на прощание и вышел.
Мой друг прошел к камину, вытряхнул сигару из вазы и закурил в глубокой задумчивости.
— Убийство Тэйбрам — чрезвычайно любопытное дело, — заметил он.
— Вы имеете в виду убийство Николс?
— Я имею в виду именно то, что сказал.
— Раньше вы так не думали.
— Каждое утро я ожидал, что прочитаю в газете: преступление раскрыто. Нечасто удается нанести жертве тридцать девять ножевых ран, а потом раствориться в воздухе. Такой безумный поступок, несомненно, имеет сенсационные мотивы.
— Вы имеете в виду убийство Николс?
— Я имею в виду именно то, что сказал.
— Раньше вы так не думали.
— Каждое утро я ожидал, что прочитаю в газете: преступление раскрыто. Нечасто удается нанести жертве тридцать девять ножевых ран, а потом раствориться в воздухе. Такой безумный поступок, несомненно, имеет сенсационные мотивы.
— Однако подобные женщины общаются с очень многими людьми, вряд ли их всех удастся выявить.
— Это очевидно, — ответил Шерлок. — Как и то, что Уайтчепел изначально дает злоумышленнику множество преимуществ. С заходом солнца вы едва ли разглядите там собственную руку. К тому же рядом — скотобойни, что позволяет человеку с пятнами крови на одежде пройти мимо, не вызвав никаких лишних вопросов. Стоит подумать, случайна ли близость времени и места этих смертей.
— Это, безусловно, тревожащее совпадение.
Холмс покачал головой и взялся за трость:
— Тревогу вызывает один изуродованный труп. Если их два — это совсем другое дело. Нам следует действовать без промедления.
Глава 2 Свидетельство
Мы тут же отправились на кэбе в морг больницы на Олд Монтегю-стрит. По мере того как мы приближались к Ист-Энду, высота зданий становилась все меньше, а их фасады — все более закопченными. На Уайтчепел-роуд меня, как всегда, поразила царящая здесь суматоха. Проповедник кричал на смеющихся над ним людей, пытаясь отвлечь их внимание от пивной на одной стороне улицы и от столь же голосистого, как он, торговца мужскими рубашками — на другой. Свет и пыль струились из-под колес телег, груженных сеном, мертвые туши только что забитого скота свисали с крюков повозок, наполненных недавно содранными шкурами. Широкая главная улица пульсировала жизненной энергией, но стоило свернуть на узкие боковые проулки с торговыми рядами, как сразу же бросалась в глаза нищета. Перекрестки кишели продающими спички мальчишками, готовыми подраться друг с другом за место; повсюду уже в этот ранний час бродили, шатаясь, или подпирали стены домов пьяные обоих полов.
Морг — унылое место по самой своей сути. Здесь часто бывают лишь те, для кого единственная работа — погребение трупов по договоренности с церковным приходом. И уж, конечно, покойницкая имеет мало общего с медицинским учреждением. Лестрейд предупредил о нашем приезде, поэтому, обнаружив это небрежно сколоченное дощатое строение, мы сразу же увидели то, что настолько потрясло доктора Ллуэллина.
На грубом деревянном прозекторском столе лежал труп женщины ростом немногим более пяти футов. На лице ее с мелкими чертами и высокими скулами были видны неизгладимые следы забот и тяжкого труда. Шея действительно перерезана почти полностью, а живот буквально разорван зверскими, беспорядочно нанесенными ранами.
Я хотел спросить, не заметил ли чего-нибудь Холмс своим наметанным глазом, но он вдруг бросился к трупу, раздраженно восклицая:
— Мы приехали слишком поздно, Уотсон! Все улики смыты безвозвратно. Самым тупым образом!
— Вы ведь знаете, это обычная практика, — кивнул я. — Некоторые даже утверждают, что иначе раны не разглядишь как следует.
Холмс недовольно фыркнул:
— Знаете, Уотсон, сколько часов я потерял, восстанавливая улики, утраченные из-за нерадивости полиции и ее истерического пристрастия к гигиене? Если бы Скотланд-Ярд оплачивал мне это время, я мог бы отойти от дел уже сегодня. А так мне приходится довольствоваться жалкими остатками улик. Видите ли вы что-нибудь, не замеченное доктором Ллуэллином, не слишком-то сведущим в криминалистике?
— Пока нет.
Его глаза сердито вспыхнули.
— Приступайте же к делу, мой дорогой друг. Экспертиза — превосходная вещь, пусть она порой и бывает неприятна.
Я осмотрел убитую. Конец ее был весьма печален. Женщине еще повезло, если убийца счел нужным первым делом перерезать ей горло, а уже потом выплеснул ярость на бездыханное тело.
— Ее шея отсечена едва ли не до позвоночника, две артерии разорваны, нанесено семь бессмысленных разрезов брюшной полости. По-видимому, она не стала жертвой надругательства иного рода: я не вижу признаков недавнего полового контакта, разрезы имеют ровные края. Какие выводы следуют из этого, Холмс?
Детектив в раздумье склонился над трупом несчастной.
— Обратите внимание на цвет кожи около челюсти: убийца лишил женщину сознания и перерезал горло, когда она лежала на земле. На ее руках нет синяков — она не пыталась отразить нападение. Это объясняет также отсутствие крови на верхней части туловища, о чем упоминал доктор Ллуэллин. Чистота резаных ран, столь проницательно отмеченная вами, свидетельствует о том, что она была мертва, находилась под воздействием наркотиков или по какой-то иной причине была неспособна сопротивляться, когда эти раны были нанесены. В противном случае они были бы зазубренными или рваными. Я полагаю, все разрезы были произведены одним и тем же орудием, а именно шести— или восьмидюймовым ножом, возможно, с обоюдоострым лезвием. Он убил, а после расчленил ее в темноте и лишь потом убежал. Собственной безопасностью он явно пренебрегал, если брать в расчет дополнительное время, которое ему потребовалось.
— Но зачем? Что произошло между Полли Николс и убийцей? Почему он обезумел от ярости?
— Действительно почему? Давайте посетим Бакс-роу. Если нам сказочно повезет, мы, возможно, найдем что-нибудь не растоптанное и не выброшенное в мусор полицией.
Когда мы прибыли на место преступления, суетливая какофония Уайтчепел-роуд сменилась бешеным грохотом Северной железной дороги. Убогие двухэтажные домики, наскоро построенные и неухоженные, тянулись по одну сторону Бакс-роу, а по другую стояли, как часовые, склады с аскетически невыразительными фасадами.
Холмс соскочил с двухколесного экипажа и подошел к кучке репортеров и полицейских, а я заплатил кучеру, уговорив его дождаться нашего возвращения.
— Конечно, мистер Холмс, — ответил юный констебль, слегка касаясь своей закругленной шляпы. Вопроса я не слышал. — Нам было приказано выскрести всю территорию, и мы не нашли ничего необычного. Но если нужно, мы дадим вам десять минут.
Каждое сухожилие худощавой фигуры Холмса было наполнено нервной энергией, как всегда случалось с ним на месте преступления. Пыл детектива при расследовании резко контрастировал с той апатией, что охватывала Холмса при отсутствии достойного его дела. Ни один участок двора и близлежащих дорог не избег его строгого испытующего взгляда. Минут через двадцать он нетерпеливо постучал палкой по ограде конюшни и подошел ко мне.
— Узнали что-то новое?
Холмс сжал тонкие губы и покачал головой:
— Судя по крови на земле, убитую не переносили сюда извне, что немаловажно. Ссора завершилась здесь. Могу также сообщить, что аптекарь по соседству недавно стал жертвой ограбления, пара бездельников что-то не поделили и устроили драку на этом клочке земли. Констебль, что стоит слева от вас, — холостяк и имеет терьера. Таким образом, мой друг Уотсон, мы заканчиваем ровно на том же месте, с которого начали.
Он махнул полицейским, чтобы те продолжали заниматься своим делом.
— Полагаю, перечисленные вами факты никак не связаны с интересующим нас преступлением. Тем не менее как вы все это узнали?
— Что? — Его серые глаза внимательно изучали верхние этажи окружающих зданий. — Ах да… Старая дверь с новым замком у разбитого окна, валет пик, разорванный пополам, рядом с явными следами борьбы, отпечатки мужских башмаков с квадратными носками, устрашающий вид штанин констебля Андерсона. Но все это не имеет ни малейшего отношения к расследованию. Тем не менее для нас есть занятие. Вот это окно идеально подходит.
Я с любопытством взглянул вверх. Позади нас располагались склад шерсти Брауна и Игла, а также шляпная фабрика Шнайдера. И то и другое выстроено с той беззаветной преданностью индустрии, что оскорбляет само понятие «архитектура». Окно, на которое показывал Шерлок, принадлежало квартире, находящейся прямо над нами. Мой друг, не тратя время попусту, подошел к дому и постучал в дверь.
Поначалу я решил, что его таинственные намерения так и останутся для меня загадкой, потому что никто не ответил на стук. Детектив иронично улыбнулся:
— Медленные шаги, по-видимому, женские. Да, и легкая хромота на одну ногу. Конечно, не могу сразу сказать, на какую. Уж извините. А вот и сама дама.
Дверь распахнулась, и наружу высунулось женское лицо в нимбе седых волос. Больше всего оно напоминало морду крота, вылезшего из норы. Стекла очков такие грязные, что было трудно понять, зачем они вообще нужны. Женщина, крепко сжимая трость, разглядывала нас с таким видом, словно мы были двумя паршивыми уличными собачонками.
— Что вам надо? Я не сдаю комнат, а если вы хотите видеть моего мужа или сыновей, они сейчас на работе.