– Да, – ответил Ваденшё. – Вопрос в том, что он тут делает.
– Клинтон решил вернуться к активной службе. Он будет руководить оперативным отделом «Секции», пока нынешний кризис не закончится.
Гульберг поднял руку, отклонив протест Ваденшё еще до того, как тот успел его сформулировать.
– Клинтону тяжело. Ему потребуется помощь. Ему необходимо регулярно посещать больницу для прохождения диализа. Ваденшё, ты наймешь двух персональных ассистентов, которые будут оказывать ему любую практическую помощь. Но я хочу, чтобы вы твердо уяснили: все оперативные решения по этому делу будет принимать Клинтон.
Он замолчал и подождал, но протестов не раздалось.
– У меня есть план. Думаю, мы в силах с этим справиться, но нам необходимо действовать быстро, чтобы не упустить имеющиеся возможности, – продолжал Гульберг. – Кроме того, вопрос в том, насколько решителен нынешний состав «Секции».
Ваденшё воспринял сказанное Гульбергом как вызов.
– Расскажите.
– Во-первых, по поводу полиции мы уже все обсудили. Поступим так, как договорились. Постараемся нейтрализовать их, переключив дальнейшее расследование на побочную линию – поиски Нидермана. Этим займется Георг Нюстрём. Что будет с Нидерманом, для нас значения не имеет. Мы проследим за тем, чтобы Фасте получил задание расследовать дело Саландер.
– Вероятно, это большого труда не составит, – сказал Нюстрём. – Я просто деликатно поговорю с прокурором Экстрёмом.
– А если он заупрямится…
– Думаю, он этого делать не станет. Он карьерист, и для него важнее всего собственная выгода. Но если возникнут осложнения, я, пожалуй, смогу найти какой-нибудь рычаг. Ему наверняка не захочется оказаться втянутым в скандал.
– Отлично. Шаг номер два – это «Миллениум» и Микаэль Блумквист. Поэтому Клинтон и вернулся на службу – здесь требуются чрезвычайные меры.
– Мне это, вероятно, не понравится, – сказал Ваденшё.
– Вероятно, нет, но манипулировать «Миллениумом» так же просто нам не удастся. Зато угроза от них зиждется на одной-единственной вещи – на полицейском отчете Бьёрка от девяносто первого года. На настоящий момент, я полагаю, этот документ находится в двух, возможно, в трех местах. Отчет нашла Лисбет Саландер, но его каким-то образом заполучил Микаэль Блумквист. Это означает, что, пока Саландер была в бегах, у нее имелась какая-то связь с Блумквистом.
Клинтон поднял палец и произнес первые со времени своего прибытия слова.
– Это к тому же говорит нам кое-что о характере противника. Блумквист не боится рисковать. Вспомните дело Веннерстрёма.
Гульберг кивнул.
– Блумквист дал отчет главному редактору Эрике Бергер, которая, в свою очередь, передала его Бублански. Значит, она тоже знакомилась с документом. Предполагаю, что у Блумквиста есть копия, а еще одна имеется в редакции.
– Звучит разумно, – согласился Ваденшё.
– «Миллениум» выходит раз в месяц, следовательно, их публикация появится не завтра. Значит, у нас есть время, однако необходимо заполучить обе эти копии. И тут мы не сможем действовать через генерального прокурора.
– Понятно.
– Соответственно, речь идет о развертывании оперативной деятельности и организации кражи со взломом у Блумквиста и в редакции «Миллениума». Ты справишься с этим, Юнас?
Юнас Сандберг покосился на Ваденшё.
– Эверт, постарайтесь понять, что… мы такими вещами больше не занимаемся, – сказал Ваденшё. – Времена изменились, и теперь речь идет о взломе компьютеров, теленаблюдении и тому подобном. Для оперативной деятельности у нас нет ресурсов.
Гульберг наклонился над столом.
– Ваденшё, значит, тебе придется немедленно оторвать задницу от стула и раздобыть ресурсы для оперативной деятельности. Найми людей извне. Найми головорезов из югославской мафии, которые, если потребуется, стукнут Блумквиста по башке. Но эти две копии необходимо забрать. Если они лишатся копий, у них не будет документации и они ничего не смогут доказать. Если ты с этим не справишься, тогда лежи жопой кверху и жди, пока к тебе не постучится конституционный комитет.
Гульберг с Ваденшё уставились друг на друга.
– Я могу взять это на себя, – неожиданно сказал Юнас Сандберг.
Гульберг покосился на молодого сотрудника.
– Ты уверен, что сумеешь организовать такую вещь?
Сандберг кивнул.
– Хорошо. С этой минуты твоим начальником является Клинтон. Подчиняться будешь непосредственно ему.
Сандберг снова кивнул.
– Во многих случаях потребуется вести наблюдение. Оперативный отдел необходимо усилить, – сказал Нюстрём. – У меня кое-кто имеется на примете. Во внешней организации есть парень по имени Мортенссон, который работает в Безе, в отделе личной охраны. Бесстрашный и многообещающий. Я уже давно взвешивал возможность перевести его сюда, во внутреннюю организацию, и даже подумывал, не подойдет ли он на роль моего преемника.
– Звучит хорошо, – сказал Гульберг. – Решать Клинтону.
– У меня есть еще одна новость, – продолжил Георг Нюстрём, – Боюсь, что может существовать и третья копия.
– Где?
– Мне сегодня днем сообщили, что у Лисбет Саландер появился адвокат. Ее зовут Анника Джаннини, и она сестра Микаэля Блумквиста.
Гульберг кивнул.
– Ты прав. Блумквист наверняка снабдил сестру копией, иначе просто быть не может. Иными словами, нам некоторое время придется пристально наблюдать за всеми троими: за Бергер, Блумквистом и Джаннини.
– По поводу Бергер, думаю, нам беспокоиться не следует. Сегодня появилось пресс-сообщение о том, что она будет главным редактором «Свенска моргонпостен». К «Миллениуму» она больше отношения не имеет.
– Хорошо. Но ее все-таки надо проверить. Что касается «Миллениума», то мы должны организовать прослушивание телефонов квартир сотрудников и, разумеется, редакции. Нам необходимо контролировать их электронную почту. Надо знать, с кем они встречаются и с кем разговаривают. Хорошо бы также узнать их планы относительно разоблачения. Но прежде всего мы должны отобрать у них отчет. Иными словами, целый ряд деталей.
– Эверт, вы просите нас вести оперативную деятельность против редакции журнала, – выразил сомнение Ваденшё. – Это же самый опасный путь.
– У тебя нет выбора. Либо ты засучиваешь рукава, либо самое время передать бразды правления кому-нибудь другому.
Брошенный вызов тучей повис над столом.
– Я думаю, что смогу справиться с «Миллениумом», – сказал наконец Юнас Сандберг. – Однако все это не решает главной проблемы. Что нам делать с вашим Залаченко? Если он заговорит, все остальные усилия будут напрасны.
Гульберг медленно кивнул.
– Знаю. Это моя часть операции. Думаю, у меня имеется аргумент, способный убедить Залаченко молчать. Но это потребует некоторой подготовки. Я сегодня же еду в Гётеборг.
Он умолк и оглядел собравшихся, затем уперся взглядом в Ваденшё.
– В мое отсутствие принимать оперативные решения будет Клинтон, – сказал он.
Немного подумав, Ваденшё кивнул.
*
Только в понедельник вечером доктор Хелена Эндрин, посовещавшись с коллегой Андерсом Юнассоном, признала состояние Лисбет Саландер настолько стабильным, что ей разрешили принимать посетителей. Первыми к ней пустили двух инспекторов уголовной полиции, которым позволили задавать ей вопросы в течение пятнадцати минут. Лисбет молча следила за тем, как полицейские вошли к ней в палату и пододвинули себе стулья.
– Здравствуйте. Я инспектор уголовной полиции, меня зовут Маркус Эрландер. Я работаю в отделе по борьбе с насильственными преступлениями здесь, в Гётеборге. Это моя коллега Соня Мудиг из стокгольмской полиции.
Лисбет Саландер не ответила на приветствие, на ее лице не дрогнул ни единый мускул. Соню Мудиг она узнала – инспекторша из группы Бублански. Эрландер холодно улыбнулся Лисбет.
– Меня предупредили, что вы обычно не бываете многословной с представителями власти. В таком случае хочу довести до вашего сведения, что вам не требуется ничего говорить. Однако я был бы признателен, если бы вы уделили нам время и выслушали нас. У нас несколько дел и слишком мало времени, чтобы обсудить все сегодня. В дальнейшем нам еще представится не одна возможность поговорить.
Лисбет Саландер ничего не ответила.
– Итак, во-первых, я хочу довести до вашего сведения, что ваш друг Микаэль Блумквист сообщил нам, что адвокат по имени Анника Джаннини готова представлять ваши интересы и полностью в курсе дела. Блумквист утверждает, что уже раньше при каких-то обстоятельствах называл вам ее имя. Мне необходимо получить от вас подтверждение справедливости его слов, а также узнать, хотите ли вы, чтобы адвокат Джаннини приехала в Гётеборг и представляла ваши интересы.
Лисбет Саландер ничего не ответила.
Анника Джаннини. Сестра Микаэля Блумквиста. Он упоминал о ней в одном из писем, но тогда Лисбет не стала раздумывать над тем, что ей понадобится адвокат.
– Сожалею, но я просто-напросто вынужден просить вас ответить на этот вопрос. Достаточно сказать «да» или «нет». Если вы согласитесь, прокурор из Гётеборга свяжется с адвокатом Джаннини. Если вы откажетесь, суд назначит вам государственного защитника. Что вы предпочитаете?
Лисбет Саландер стала обдумывать предложение. Она понимала, что ей действительно потребуется адвокат, но получить в защитники сестрицу Чертова Калле Блумквиста – это уже перебор. То-то он обрадуется. С другой стороны, неизвестный государственный защитник едва ли будет лучше. В конце концов она открыла рот и выдавила из себя одно-единственное слово:
– Джаннини.
– Отлично. Спасибо. Тогда у меня будет к вам вопрос. Вы имеете право не говорить ни слова, пока не прибудет ваш адвокат, но мой вопрос, насколько я понимаю, никак не затрагивает ваших личных интересов. Полиция ищет тридцатисемилетнего гражданина Германии Рональда Нидермана, который объявлен в розыск за убийство полицейского.
Лисбет повела бровью – это стало для нее новостью. Она не имела никакого представления о произошедшем после того, как она всадила топор в голову Залаченко.
– Гётеборгская полиция заинтересована в том, чтобы поймать его как можно скорее. Моя коллега из Стокгольма хочет к тому же допросить его в связи с тремя убийствами, в которых раньше подозревали вас. То есть мы просим вас о помощи. Отсюда наш вопрос: имеете ли вы какое-нибудь представление… можете ли вы хоть как-то помочь нам установить его местонахождение?
Лисбет с подозрением переводила взгляд с Эрландера на Мудиг и обратно.
Они не знают, что он мой брат.
Потом она задумалась над тем, хочется ли ей, чтобы Нидерман оказался за решеткой. Больше всего она хотела бы отправить его в яму в Госсеберге и закопать. Под конец она пожала плечами, чего ей делать не следовало, поскольку левое плечо незамедлительно пронзила острая боль.
– Что сегодня за день? – спросила она.
– Понедельник.
Она задумалась.
– Я впервые услышала имя Рональда Нидермана в четверг на прошлой неделе. Я выследила его в Госсеберге. Не имею никакого представления о том, где он находится или куда может бежать. Могу предположить, что он постарается побыстрее оказаться в безопасном месте где-нибудь за границей.
– Почему вы думаете, что он намерен бежать за границу?
Лисбет немного подумала.
– Потому что, пока Нидерман рыл мне могилу, Залаченко сказал, что он привлек к себе слишком много внимания и что уже решено отправить Нидермана на некоторое время за границу.
Так много Лисбет Саландер не говорила полицейскому с тех пор, как ей было двенадцать лет.
– Залаченко… он ведь ваш отец.
До этого они, стало быть, докопались. Вероятно, тут не обошлось без Чертова Калле Блумквиста.
– Тогда я должен довести до вашего сведения, что ваш отец подал в полицию заявление и обвиняет вас в попытке его убить. В настоящий момент прокурор решает вопрос о возбуждении уголовного дела. Зато на сегодня уже известно, что вы находитесь под арестом за причинение тяжкого вреда здоровью. Вы ударили Залаченко топором по голове.
Лисбет ничего не сказала. Все довольно долго молчали. Потом Соня Мудиг наклонилась вперед и тихо произнесла:
– Я только хочу сказать, что мы, в полиции, не слишком верим версии Залаченко. Поговорите серьезно со своим адвокатом, а мы можем вернуться к этому позже.
Эрландер кивнул, и полицейские встали.
– Спасибо за помощь насчет Нидермана, – сказал Эрландер.
Лисбет удивило, что представители закона вели себя корректно и почти дружелюбно. Реплика Сони Мудиг особенно ее заинтересовала. Тут явно присутствует какая-то задняя мысль, отметила она.
Глава 7
Понедельник, 11 апреля – вторник, 12 апреля
Без четверти шесть в понедельник вечером Микаэль Блумквист закрыл ноутбук и встал из-за кухонного стола. Надев куртку, он дошел пешком от своего дома на Бельмансгатан до офиса «Милтон секьюрити», располагавшегося возле Шлюза, поднялся на лифте на третий этаж, и его сразу провели в комнату для совещаний. Он пришел ровно в шесть и оказался последним.
– Здравствуйте, Драган, – сказал он, пожимая Арманскому руку. – Спасибо, что согласились устроить у себя эту неформальную встречу.
Микаэль огляделся по сторонам. Помимо него и Драгана Арманского в комнате собрались Анника Джаннини, Хольгер Пальмгрен и Малин Эрикссон. Со стороны «Милтон секьюрити» во встрече участвовал еще Сонни Боман, который по поручению Арманского с первого дня включился в расследование дела Саландер.
Для Хольгера Пальмгрена это был первый за два с лишним года выход в люди. Его врач, доктор А. Сиварнандан, не пришел в восторг от мысли, что придется выпустить Пальмгрена из реабилитационного пансионата в Эрсте, но тот настоял на своем. Ему обеспечили такси за счет города, и его сопровождала в этой поездке личный тренер Юханна Каролина Оскарссон, тридцати девяти лет, – зарплату ей выплачивал фонд, таинственным образом созданный для того, чтобы обеспечить Пальмгрену наилучшие условия для лечения и восстановления после инсульта. Теперь Каролина Оскарссон ожидала пациента за кофейным столиком в соседней комнате, читая взятую с собой книгу. Микаэль закрыл дверь.
– Для тех, кто не знает, это Малин Эрикссон, новый главный редактор «Миллениума». Я попросил ее участвовать в нашей встрече, поскольку то, что будет обсуждаться, отразится и на ее работе.
– Хорошо, – сказал Арманский. – Все в сборе. Я весь внимание.
Микаэль встал около доски Арманского и взял маркер. Потом огляделся по сторонам.
– Это, пожалуй, самое идиотское предприятие из всех, в которых мне доводилось участвовать, – сказал он. – Когда все закончится, я создам общественную организацию и назову ее «Рыцари дурацкого стола». Ее задачей будет ежегодно устраивать ужин, на котором мы станем ругать Лисбет Саландер. Вы все будете ее членами.
Микаэль сделал паузу, а потом продолжал, одновременно выписывая столбцы на доске:
– Реальная ситуация такова…
Он говорил чуть более тридцати минут, и последующая дискуссия продолжалась еще почти три часа.
*
Когда формально собрание закончилось, Эверт Гульберг уселся рядом с Фредриком Клинтоном. Они негромко побеседовали несколько минут, а потом Гульберг встал, и старые товарищи по оружию пожали друг другу руки.
Взяв такси, Гульберг поехал обратно в гостиницу, забрал вещи, расплатился и вечерним поездом отправился в Гётеборг. Он ехал первым классом и занимал отдельное купе. Когда центр Стокгольма остался позади, Гульберг достал шариковую ручку и блокнот с бумагой для писем, немного подумал и начал писать. Заполнив примерно половину листка, он передумал и вырвал его из блокнота.
Создание или экспертиза фальшивых документов в его служебные задачи никогда не входили, однако в данном случае дело облегчалось тем, что фальшивые письма он писал от своего собственного имени и в них лишь не содержалось ни слова правды.
К тому моменту, когда поезд проезжал Нючёпинг, Гульберг забраковал еще множество набросков, однако постепенно нужные тексты стали вырисовываться. К моменту прибытия в Гётеборг у него имелось двенадцать писем, которые его вполне удовлетворяли, причем он тщательно проследил за тем, чтобы на бумаге остались отчетливые отпечатки его пальцев.
На центральном вокзале Гётеборга ему удалось найти ксерокс и снять с писем копии. Затем он купил конверты и марки и опустил документы в ящик, почту из которого забирали в 21.00.
Взяв такси, Гульберг отправился в гостиницу «Сити-отель» на Лоренсбергсгатан – ту же самую, где несколькими днями раньше ночевал Микаэль Блумквист. Клинтон заранее забронировал ему номер, и Гульберг, сразу поднявшись туда, присел на кровать. Он смертельно устал и к тому же вспомнил, что за весь день съел только два куска хлеба. Но есть ему по-прежнему не хотелось. Он разделся, вытянулся в постели и почти сразу заснул.
*
Лисбет Саландер проснулась как от толчка. Ее потревожил какой-то звук – дверь в палату открывалась, и ей сразу стало ясно, что это не кто-нибудь из ночных сестер. Чуть приподняв веки, она увидела в дверном проеме силуэт человека на костылях. Залаченко стоял неподвижно, рассматривая ее в проникавшем из коридора свете.
Не шевелясь, Лисбет скосила глаза так, что ей стали видны часы – они показывали 03.10.
Она перевела взгляд на несколько миллиметров и увидела стоявший на краю прикроватной тумбочки стакан с водой. Присмотревшись к стакану, она прикинула расстояние – до него можно было дотянуться, не перемещая туловище.
Потребуется всего доля секунды, чтобы протянуть руку и резким движением отбить верхушку стакана о жесткий край прикроватной тумбочки. Если Залаченко склонится над ней, можно будет за полсекунды всадить острие ему в горло. Лисбет просчитала другие варианты, но пришла к выводу, что это единственное доступное ей оружие.