Он рассказал все; но в этом «всем» не заключалось почти ничего такого, что могло бы мне пригодиться.
– Скудно живешь, брат, – сказал я ему.
Он не стал возражать – да и нечем было. Вместо этого заявил:
– Так или иначе, теперь ты знаешь все о том, что мы собираемся делать и чего не собираемся. К сожалению, первое относится ко второму, как единица к… ну, скажем, к десяти тысячам. – Он слегка развел руками, словно извиняясь за отсутствие достижений. Я даже пожалел его: ведь то же самое ему пришлось – или еще придется – докладывать и высокому, даже – высочайшему начальству, а оно не любит, когда перед ним лишь разводят руками.
– Не скажу, чтобы я тебе завидовал, – проговорил я.
– Взаимно. Во всем есть свои хорошие и плохие стороны. Моя семья хоть сидит дома. Только не пытайся сожалением закончить разговор. Поскольку долг платежом красен – теперь моя очередь слушать.
Я и без этого приглашения понимал, что мне тоже придется проявить откровенность.
– Слушаюсь, аксакал. Мои первоначальные предположения: это атака. Нормальная психическая атака. Мы ведь только что разобрались с одной такой: подчинение психики личностей и масс при помощи семян уракары. Сорвалось. Теперь похожая попытка предпринимается с использованием какого-то другого метода.
– То есть ты полагаешь…
– Полагаю, – кивнул я, – что на самом деле люди, попавшие туда даже по доброй воле, сообщают оттуда своим ближним не о том, что действительно происходит, а то, что им внушают. Не забудь: если не все мы, то большинство из нас воспринимает окружающий мир только через собственные ощущения. А повлиять на наши ощущения, подменить их другими – дело, известное и тысячелетия назад. Откуда мы знаем, как все там выглядит? От твоего агента. Если в его психику вторглись и заставили видеть не то, что есть на самом деле, но то, что им нужно, – он и увидит, и честно доложит обо всем, что он – как он полагает – видит.
– Ты что думаешь, Ра, мы послали бы людей без установки в них самой серьезной защиты?
– Конечно, такое мне и в голову не пришло бы. Но только уровень серьезности защиты – понятие весьма относительное. Уж поверь мне: в этих делах я не одну собаку съел, а самое малое – свору. «ХроноТСинус» – контора более чем серьезная, на нее пашут не какие-нибудь мозги второй свежести, но элитные. С самым серым веществом в Галактике. И вполне допускаю, что – в определенном месте и времени – нападение смогло оказаться сильнее защиты. Не впервой.
– Допустим, – согласился Иванос. – Но это – наш человек. Пусть – наши люди. Но все остальные?
– А я имею в виду не индивидуальную атаку. Не впрыскивание чего-нибудь в вену. Атака массовая. О способе пока соображений нет, разобраться в этом можно будет только на месте.
– Ладно. Пусть они это делают. А смысл? Зачем им это?
– Об этом тоже знаю не больше твоего. Ясно только, что какой-то смысл есть – во всяком случае, с их точки зрения. Допустим, в порядке бреда – им захотелось или потребовалось срочно заселить планетку, создать из ничего нормальный обитаемый мирок, чтобы «ХроноТСинус» мог официально объявить себя государством, членом Федерации… Опять-таки: зачем – не знаю. Сидя тут, ничего не могу сказать. Кроме одного: у человека, стремящегося к подчинению и использованию чужой психики, с собственной не все в порядке, и даже очень. И цели его – или их – могут настолько выходить за пределы нормальной логики, что угадывать тут – дело бесполезное.
– Скажи, Ра: а как обстояло с защитами у Лючаны? От наших она отказалась – заверила, что закрыта наглухо.
– Мог бы и не спрашивать.
– Иными словами – на твоем уровне, так? Но это значит, что если смогли пробить или обойти ее блоки, то и тебя может постигнуть то же самое?
– Неуязвим только господь, – ответил я, – и еще, может быть, избранные – единицы за всю нашу историю. Наверняка атакуют и меня. Но, как ты догадываешься, я буду рыпаться. Можно предположить, что твоих людей просчитали еще до их появления на планете; значит, метод ХТС обладает дальнодействием. А это уже дает мне кое-какие шансы – во всяком случае, на этапе проникновения туда.
– То есть ты окончательно решился идти на прорыв?
– Смешной вопрос, – пожал я плечами. – Разве Лючана уже вернулась?
– А ты уверен, что она захочет тебя видеть? Уезжая, она этого не говорила.
– В это я поверю, только услышав от нее самой, – и то не сразу, а сперва установлю, что она не находится под чьим-то влиянием.
– Тебе виднее. Нам нужно оговорить необходимое обстоятельство: ты идешь на это по своей инициативе и как частное лицо (я кивнул). Поэтому мы не вправе и не в силах давать тебе конкретные задания. Но поскольку ты используешь нашу поддержку, не крути головой, допуск-то ты принял, а это уже немалая помощь тебе, да и кто знает, из какой сутолоки придется тебя вытаскивать именно нам. Потому что Лючана сейчас тебя страховать не может. А мы постараемся не мозолить тебе глаза. Так вот, напоминаю, чтобы ты не запамятовал: поскольку мы тебя поддерживаем, вся информация, не относящаяся целиком и полностью к твоим семейным делам, принадлежит Службе – и будет доставляться нам при первой же возможности – в реальном времени, а не в виде постоперационного отчета.
– До него еще дожить бы, – проговорил я потому, что именно так в тот миг подумал.
– Безусловно. Поэтому прими добрый совет: не добирайся туда путями Лючаны. Не исключено ведь, что использованные однажды трассы эти Синусы больше не выпускают из-под контроля.
– Подумаю. За совет спасибо, но я еще поверчу это в голове.
– Верти. Далее: новые коды, имена, все прочее…
– Благодарю. Только ничего этого мне не нужно.
– То есть как? Пойдешь с голыми руками? Ну, знаешь ли…
– Я не сказал, что с голыми. Пока еще не знаю с чем. Но мне ясно одно: события, о которых мы говорили, прецедентов не имеют. Что и как делают люди на Уларе – видимо, тоже. В ХТС не идут проторенными путями. Значит, и я должен действовать таким же образом: так, как никто из наших коллег еще не работал. Как именно – ну, кое-какие предварительные наметки, конечно, есть, надо только пошлифовать детали – в них ведь, как известно, и укрывается дьявол. Так или иначе – буду ее искать. И найду. Обязан. Должен же я хоть однажды вытащить Лючану – после того, как меня она выручала столько раз. И вытащу. Даже если сразу после этого она пошлет меня ко всем чертям и еще подальше. Это семейное дело, ты прав, генерал. Но и принципиальное: нельзя позволять всякому отребью, даже сверхбогатому, такому, как Элюр Синус, вмешиваться в наши семейные отношения – а ведь он именно так и поступил. Что же касается информации – будь уверен: поделюсь всем, до последней запятой.
– Значит, снабжать тебя ничем не надо?
– Спасибо, нет. Что нужно – у меня, думаю, есть, а чего нет – значит, без него смогу обойтись. И последнее: связь лично с тобой?
– В пределах возможности.
– Имеешь в виду, что люди умирают не только находясь в поле?
– И это тоже. Поэтому – не лично мне, а вот ему. – Он коснулся пальцем аппарата сверхзащищенной ведомственной ВВ-связи, которую Синус не контролировал.
– Ага, – сказал я. – Ну, конечно…
И еще несколько ничего не значащих слов проговорил я – очень медленно, в то время как рассудок мой в эти секунды заработал на полную мощность.
Связь через ВВ-сеть Службы. Это может означать лишь одно: что генерал не собирается ближайшее время проводить в своем кабинете. А если не здесь, то – в поле.
Ему поручено разобраться со всей этой линией. Командовать всеми работами, связанными с Уларом. Командовать можно и сидя за столом. Но он, как и я, всю жизнь исповедует такой принцип: за столом хорошо разрабатывать операцию. А когда приходит час осуществлять ее – лучше быть на месте, в центре событий, потому что неизбежно придется корректировать старые и принимать новые решения, и делать это нужно быстро, полностью владея обстановкой. Нет сомнений: он тоже собрался куда-то в те края. Ну а в таком случае… Пусть наши цели не вполне совпадают, но путь к достижению их, похоже, один и тот же.
– Понял, – закончил я тянуть время. – В таком случае позволь дать совет. Каким бы глупым он тебе ни показался.
– Ну, рискни.
– Я выскажу просьбу, а ты – это и есть мой совет – выполни ее.
– Брось, брось. Ты, я уверен, вернешься благополучно, и не один…
– Ты, должно быть, решил, что я попрошу тебя стать моим душеприказчиком? Как говорится – не дождетесь! А прошу я вот чего: возьми эту вот штучку…
И я протянул ему обойму с полудюжиной кристаллов – кое-что из того, чем я развлекался на Трешке. И принялся объяснять, что к чему.
Он слушал меня – сперва серьезно, затем стал иронически усмехаться, потом снова посерьезнел, сдвинул брови, глядя мне в глаза. Когда я умолк, Иванос еще подумал и лишь потом медленно кивнул:
– Ладно. В конце концов – почему бы и нет? Как говорится, в жизни нужно испытать все. Пусть будет по-твоему. Я все запомнил, да и, – он усмехнулся, – записал тоже, для верности. Может, и вправду пригодится.
– Ты, должно быть, решил, что я попрошу тебя стать моим душеприказчиком? Как говорится – не дождетесь! А прошу я вот чего: возьми эту вот штучку…
И я протянул ему обойму с полудюжиной кристаллов – кое-что из того, чем я развлекался на Трешке. И принялся объяснять, что к чему.
Он слушал меня – сперва серьезно, затем стал иронически усмехаться, потом снова посерьезнел, сдвинул брови, глядя мне в глаза. Когда я умолк, Иванос еще подумал и лишь потом медленно кивнул:
– Ладно. В конце концов – почему бы и нет? Как говорится, в жизни нужно испытать все. Пусть будет по-твоему. Я все запомнил, да и, – он усмехнулся, – записал тоже, для верности. Может, и вправду пригодится.
– Риска практически никакого, – подхватил я охотно. – Тем более что твоя аппаратура не слабее моей. Вот и спасибо. Счастливо оставаться, капрал, или кем ты там был тогда…
– Успехов, посол, – улыбнулся Иванос в ответ. – Постараюсь не спускать с тебя глаз. Благоприятных тебе встреч.
Я подумал, что лучшего пожелания он не смог бы найти.
14. Пора снова в дорогу
Пожалуй, больше на Теллусе делать мне нечего.
Правда, очень хотелось, как всегда перед совершением какого-то серьезного шага в жизни, обратиться туда: наверх. Уйти в медитацию, преодолеть нелегкий путь (а нелегким он бывал тогда, когда дух мой отягощался интересами земного бытия, более или менее примитивными и низменными) и – если меня сочтут заслужившим – еще раз услышать в ответ нечто, от чего сразу прибавится и сил, и уверенности, и можно будет рассчитывать на высшую помощь, на то, что обычно не совсем верно называют удачей. Но сейчас я, пораздумав, решил ничего подобного не предпринимать. Прежде всего потому, что ответы не всегда бывали одобрительными; собеседник мог сказать и такое, что заставило бы меня самое малое усомниться в правильности того, что я готовился и был просто обязан сделать. К сожалению, наши представления насчет обязательного и необязательного не всегда совпадают – хотя бы потому, что и мыслят ОНИ иначе, куда шире, и мир видят не таким, как мы, – не узенькую полоску перед собой, как водитель ночью видит лишь ту часть дороги, что попадает в свет его фар. Перед высшими собеседниками мир предстает во всей широте и глубине, и время, в отличие от нас, они измеряют бесконечностью. Вот почему я и решил не рисковать, иными словами – застраховаться от нежелательной оценки моих намерений.
Все это я продумал медленно и четко, слово за словом. Не потому, что мне самому нужно было все точно сформулировать, но только для того, чтобы там, куда я на сей раз решил не обращаться, правильно поняли: это не пренебрежение с моей стороны, это – стремление взять всю ответственность на себя. В конце концов, это моя жена, а не чья-нибудь еще. Во всяком случае, я надеялся, что и сейчас дело обстояло именно так.
Поэтому, вернувшись домой и услышав от Вратаря, что никаких новостей нет, ни плохих, ни хороших, я потратил не более получаса на обычную медитацию по чакрам, под негромкий распев тибетских мантр, и еще столько же времени – на закачку в себя космической энергии. Ощутил спокойствие и уверенность. И лишь после этого начал готовиться к выходу.
Обстановку я более или менее представлял. Она подсказывала, что, во-первых, пользоваться надо нехоженым путем (об этом я уже говорил Иваносу), а во-вторых, этой тропой должен идти человек никому не ведомый, не опознаваемый, не читаемый и не просчитываемый – короче говоря, существо до сей поры нигде и ни под каким видом не существовавшее. Разве что глубоко в моем мике – и еще в виде записи.
Я считал, что только таким способом можно будет добраться до места, где удастся нащупать хотя бы конец ниточки, хвостик весьма запутанного – как мне представлялось – клубка. То, что уже произошло с отправлявшимися в те края людьми Иваноса – а по оперативной выучке они вряд ли уступали мне, – заставляло думать, что службы «ХроноТСинуса» искали – и находили нежелательных визитеров, не дожидаясь, пока они ступят на грунт Улара, но брали их под колпак еще на дальних подступах к этому мирку. Не исключалось, что обнаружение производилось даже и не на подступах, а еще раньше: начиная с момента, когда принималось решение о заброске. И это вовсе не говорило об утечке информации, о намеренном или случайном предательстве внутри Службы или в Федеральных властных кругах.
Нет. Тут могла применяться острая методика контроля полей и тонких тел отдельных людей, почему-либо интересующих силы охраны интересов ХТС. Даже не острая, но острейшая. Процесс был достаточно сложным и представлял собою своеобразный сплав суперсенсорных способностей и высочайших технологий. Еще одно, самое, пожалуй, современное сращение живого организма и последнего слова техники. В принципе – вещь давно знакомая, поскольку таким сращением является хотя бы человек с пистолетом в руке, просто тут речь шла о неизмеримо более высоких уровнях и действий, и результатов.
Иначе говоря, речь шла о проникновении в чужое сознание, в просторечии – чтение мыслей. Новым было, как я предполагал, то, что, во-первых, теперь этот процесс мог осуществляться на практически неограниченных расстояниях – но не на этом ли основана и вся ВВ-система? И во-вторых, что точность выбора цели (лучше – объекта) возросла, по сравнению с давно известными показателями, не менее чем на два, а то и на три порядка. Сложно? Неимоверно. Реально? Ну, при научном, техническом и кадровом уровне соответствующих отраслей «ХроноТСинуса», каким на фирме обладали еще до Улара, было бы просто странно, если бы они не нашли такой возможности, а найдя – не постарались использовать. Их задача облегчалась тем, что не надо было шарить где попало, по всей Федерации и даже по всей планете. Круг людей, от которых могли исходить опасные для Синуса замыслы и действия, на Теллусе или Армаге был достаточно узким, не говоря уже о других мирах и мирках. По моим прикидкам, они могли оперировать с тысячами, ну – с десятками тысяч человек, но уж никак не с сотнями тысяч и миллионами. Им ведь нужно было держать в поле зрения только тех, кто способен замыслить или выполнить что-либо, а в кадрах любой Службы, да и вообще в какой угодно организации, таких всегда меньшинство.
Значит – и Омар, и Купст, и, наконец, Лючана были раскрыты, когда они еще собирались выйти в поле. И едва они становились физически досягаемыми – их даже не хватали, их, вероятно, просто атаковали и таким путем не только выводили из строя, но и заставляли руководителей Службы ломать головы в попытках понять – что же, собственно, происходит. Фактически – наших использовали даже без вербовки, втемную. «Хитроумные сукины дети», – с невольным уважением подумал я о тех, кто на Уларе продумал и слепил этакое.
Мои размышления показались мне очень полезными. Потому что из них, кроме уже сказанного, проистекало:
первое – что под постоянным наблюдением такого рода непременно находились не только официальные центры разного рода Служб, но и все – в лучшем случае почти все – конспиративные прибежища, секретные центры и базы по подготовке конкретных операций и все такое прочее;
второе – что, следовательно, мой визит в центр Иваноса никак не остался незамеченным и что с момента появления там я попал, так сказать, в картотеку или компьютер; впрочем, присущая мне скромность не помешала предположить, что я и до того был занесен во все списки ХТС – просто до нынешнего дня я их не волновал, поскольку вообще не был в курсе событий и занимался персональными переживаниями. А вот теперь, скорее всего, начал тревожить. Уже по самому факту визита; даже в случае, если им не удалось пошарить у меня в черепе и полюбоваться аурой моих тонких тел.
По поводу этого последнего у меня были сомнения. С одной стороны, все эти часы я не ощущал никакого вторжения в мое сознание, значит, надо полагать, и в подсознание тоже. Защиты у меня были, может быть, лучшими в мире; но я знал и то, что даже они не всегда могут уберечь от посторонних влияний – особенно если атака внезапна и ты никак не ожидал ее. Так что совершенно исключать, что во мне «погостили», я не мог. А вот воздействовать на меня им явно не удалось: иначе разве мне позволили бы, рассуждая вполне логически, построить такую, достаточно непротиворечивую гипотезу?..
Но тут, как я и предполагал, откуда-то из темного чулана моего сознания выглянул скептик, чтобы не без ехидства спросить:
«А ты уверен, что это не они транслируют тебе все твои посылки и выводы – чтобы увести подальше от настоящего направления, в котором только и нужно работать? Полагаешь, что только своим умом дошел до всего?»
Нет, признал я, полной уверенности в этом у меня нет.
«Кстати, – продолжал брюзжать мой критик, – с чего это ты взял, что на тебя обратили внимание тогда, когда ты появился у Иваноса? Если Лючана у них, неужели ее постоянную, так сказать, базу – ваш дом – оставили без внимания? И ты оказался в прицеле, как только появился на пороге? Скажи еще спасибо, что твой Вратарь в некотором раздрызге; иначе он, может быть, уже начал бы работать на них. Перепрограммировать такую систему даже на расстоянии – куда проще, чем человеческую психику!..»