– Попробую, – ответила я, – хотя обещать ничего не могу.
– Вот все так – ничего не обещают! – криво усмехнулась Анна. – А то и обещают, да ничего не делают… И так у нас проблем полон рот: бомжи приходят, мы вроде их доверие как-то завоюем, приручим их, а они получат свои пакеты с бесплатными лекарствами и едой и исчезают с концами!
– В чем же вы видите свою миссию, Анна? – спросила я. – В получении от них изъявлений благодарности?
– Да что вы – от них этого не дождешься! – отмахнулась женщина. – Я думаю, что мы пытаемся сделать улицы более безопасными с точки зрения санитарно-эпидемиологической обстановки в городе. Все равно бездомные никуда не денутся – наоборот, с каждым годом их полку только прибывает. Значит, если нельзя убрать бомжей с улиц, необходимо хотя бы ликвидировать распространение различных инфекций, не позволить им завладеть огромным мегаполисом. Бомжи, как и мы, ездят в общественном транспорте, хватаются за поручни, блюют в переходах, а это значит – они потенциально опасны! Поэтому для нас важно, чтобы они стали нашими постоянными клиентами, а они, по большей части, уходят и больше не возвращаются!
– Вы берете у них кровь?
– А как же – у нас тут отличная мини-лаборатория экспресс-анализа. Конечно, мы не на все инфекции можем их проверить, но при малейшем подозрении пытаемся отправить людей туда, где им помогут, – в городе есть некоторые больницы, не гнушающиеся принимать наших подопечных: мир не без добрых людей!
– Может, и вы на фотографию Марата взглянете? – спросила я Анну. – Что, если он приходил и к вам?
– Давайте, – согласилась женщина, беря снимок Яикбаева. – Да, я его помню! Разве не с тобой мы тогда работали, когда он приходил, Илюшка?
– Не знаю, – буркнул Прокофьев. Как раз в этот момент мне пришлось посторониться, потому что в дверь протиснулась необъятных размеров дама, от которой за километр разило дешевым табаком и перегаром.
– Тут, что ли, пакеты раздают? – поинтересовалась она. – Мне два!
– Сначала нужно пройти обследование, – пояснил Прокофьев. – Кровь сдать, рентген грудной клетки сделать…
– Ладно, – тяжело вздохнула бомжиха. – Делай свой рентген, раз по-другому нельзя!
Илья провел ее в глубь фургона, за ширму.
– Значит, вы уверены, что не ошиблись насчет Марата? – уточнила я, возвращаясь к разговору с Анной.
– Уверена – у меня отличная память на лица.
– Он из ваших постоянных посетителей?
– Нет, – отрицательно мотнула она головой. – Всего один раз приходил, а потом, как обычно, пропал. Я его запомнила потому, что этот ваш Марат, в отличие от большинства бомжей, был довольно-таки чистеньким, и я решила, что он, скорее всего, из гастарбайтеров. Знаете, они ведь тоже частенько к нам забегают – вот эти-то как раз и становятся нашими постоянными клиентами. Страховки у них нет, а за каждое «апчхи» в поликлинике приходится выкладывать кругленькую сумму. Платят этим ребятам копейки, и разоряться на медицину у них возможности нет. Кроме того, на Марате была такая куртка с фирменным логотипом – то ли с апельсином, то ли с мандарином…
– Тогда это точно он! – обрадовалась я. – Марат до того, как его уволили, работал в супермаркете как раз с таким логотипом на форменной одежде.
– Ну, боюсь, это все, что я вам могу сказать, – сказала мне на это Анна. – Как я уже говорила, он приходил всего один раз.
– Какие именно обследования вы ему провели?
– Да он, собственно, жаловался только на то, что палец у него загноился – повредил, когда какую-то работу выполнял, а потом запустил, так как к хирургу идти дорого. Когда ему совсем худо стало, кто-то из уличных рассказал ему о нашей ПСМ, вот он и пришел. Палец у него был, скажу я вам, в жутчайшем состоянии! По-хорошему надо было ему операцию сделать, в стерильных условиях, а у нас тут таковые отсутствуют. Палец распух, гной прямо брызгал из ранки! В общем, мы с Илюхой сделали что могли – вскрыли палец, прочистили и сказали, чтобы он на перевязки приходил.
– Но он больше не появился?
– Обещал, но так и не пришел.
– Не припомните случайно, когда это было?
– Довольно давно, по-моему, – неуверенно ответила Анна. – С полгода тому назад, наверное.
Это совпадало с примерным временем смерти Яикбаева.
– А что с ним, с этим парнем? – спросила Анна. – Он хоть жив?
– Да нет, умер, – вздохнула я. – Убили его.
– Ну, такой конец, к сожалению, ждет большинство из них, – спокойно заметила Анна, и я поняла, что ее ровный тон вовсе не является признаком равнодушия – просто она уже так давно погрузилась в проблемы бездомных граждан, что смирилась с мыслью: «спасти» их от улицы, а главное – от самих себя не представляется возможным. Я преисполнилась уважения к Илье и Анне: они за весьма небольшие деньги тратят свое время на то, на что большинство из нас предпочитает не обращать внимания.
– Скажите, вот вы ночами работаете – не боитесь? – задала я вопрос Анне.
– Чего? Кого? Бомжей, что ли? Да они безобидные – просто жизнь их не пощадила.
– Сейчас по телевизору часто говорят о…
– О вампирах? – перебила Анна. – Ерунда это все, по-моему: всем известно, что никаких вампиров нет! Это кто-то куражится, выродки какие-то, которым просто грабить-убивать надоело, так они решили еще и на город страху нагнать!
– Значит, не боитесь?
– Я же не одна, – улыбнулась Анна, и я впервые поняла, что она, оказывается, умеет это делать. – Вон Илья со мной. Не Геркулес, конечно, но все-таки мужик какой-никакой!
– Ма? – Красивая, слегка взлохмаченная голова Дэна просунулась в дверь с вопросительным выражением на лице. – Ты еще жива?
Видимо, я пробыла в фургоне слишком долго, и сын заволновался. Анна собралась было выразить ему свое возмущение, но Дэн одарил ее широкой мальчишеской улыбкой, которая, как я по опыту знаю, способна растопить льды Антарктики. Немолодая некрасивая женщина с повышенным чувством справедливости пала жертвой Дэна точно так же, как и прочие представительницы женского пола.
– Это ваш сын? – спросила она у меня. – Надо же, ни за что не подумала бы – вы так молодо выглядите!
– Извини, что выдал твою тайну, – усмехнулся Дэн, обращаясь ко мне. – Просто тут вокруг такие личности ошиваются…
Прощаясь со мной, Илья, уже закончивший заниматься толстой теткой и благополучно передавший ей два пакета, за которыми она и явилась, спросил:
– Что же вы не сказали, что этот ваш Марат мог сюда прийти? Я-то думал, что он в НИИ был…
– Так вы его вспомнили?
– Честно говоря, лица его я все равно не помню – их тут целая куча таких шляется. А вот куртку, пожалуй, да – приметная такая курточка, яркая. И палец его помню – давненько такого зрелища не видывал!
– Вы разве врач? – поинтересовалась я.
– Незаконченное медицинское, – как мне показалось, неохотно ответил Илья. – Потому-то и в лаборантах сижу. Может, когда-нибудь…
– От души вам этого желаю, – честно сказала я. – Вы делаете очень нужное дело!
Мы сели в машину, Дэн включил двигатель, но вдруг развернулся ко мне и сказал:
– Ма, кажется, мне нужно поговорить с тобой. Это касается Дениса. И, вполне вероятно, если верить Вике, вашего расследования – тоже.
* * *
За последние несколько дней Павлу Трофименко пришлось износить не одну пару кроссовок, бегая по городу в поисках информации о Регине Симаковой. Он пришел к выводу, что, несмотря на казавшийся широким круг общения покойной, никто ее по-настоящему не знал, включая ее родную мать, отца и мачеху. Подруги, если их вообще можно было назвать таковыми, ходили с ней только по магазинам и салонам красоты, а узость их интересов просто утомляла, если не сказать – раздражала. Конечно, Регина и сама не являлась образчиком современной молодой девушки: она не проявляла интереса ни к чему, кроме тряпок и косметики, однако все, с кем удалось пообщаться Павлу, в один голос пели одну и ту же песню: Регина Симакова ненавидела своего отца. Трофименко оставалось лишь удивляться беспринципности юной бунтарки: испытывая подобные чувства по отношению к Симакову, его дочурка не гнушалась тянуть из него деньги и пользоваться всеми благами, доступными сильным мира сего, к каковой категории граждан, бесспорно, относился ее папаша. И отчего же девушка так относилась к родному отцу? Павел даже начал подумывать – а не сделал ли Симаков с ней что-то плохое в детстве: нечто, что так любят обсасывать СМИ? Однако общение с самыми близкими приятельницами Регины заставило его отказаться от этой мысли: они бы непременно знали, если бы такая «неприятность» действительно произошла. По мере того как жизнь Симаковых постепенно складывалась в единую картину в голове Павла, он начинал понимать, откуда растут ноги у столь интересных взаимоотношений отца и дочери. Живя с первой женой, Симаков и в грош ее не ставил. Он женился на молодой провинциалке, но, имея целью выстроить свою деловую и впоследствии политическую карьеру, не ввел жену в общество. Предпочел запереть ее в четырех стенах, следуя домостроевскому принципу о том, что место женщины – в спальне и на кухне. Она исправно выполняла возложенные на нее обязанности и не мечтала о большем, а вот Симаков постепенно продвигался к вершине «пищевой цепочки». Походы «налево» стали для него делом обычным, особенно после рождения Регины. Он мечтал о сыне, но жена так больше и не произвела на свет ни одного отпрыска. Тогда Симаков решил, что он может вообще перестать считаться с женой как с человеком, выступающим лишь в роли помехи на его славном пути, сулящем увенчаться губернаторским постом. Пока ее родители оставались в браке, Регина постоянно была свидетельницей отвратительных семейных скандалов, видела, как мать терпела унижения со стороны отца, не устававшего регулярно напоминать ей о том, из какой грязи ее вытащил, – мол, где бы она была без него сейчас?.. Дважды Симакова пыталась покончить с собой, но оба раза неудачно. Во второй раз, за несколько недель до развода, Регина нашла мать в ванне с перерезанными венами – один бог знает, что испытала молоденькая девушка, вытаскивая ее из воды, пытаясь остановить кровь и вызывая «Скорую». Из того, что сумел узнать Трофименко о Георгии Симакове, тот обладал железной волей и отличался полнейшим равнодушием к чужому горю, жесткостью, если не откровенной жестокостью в общении даже с самыми близкими людьми. Похоже, он был готов на все для достижения поставленной цели. Только Тамаре удалось его немного укротить. Правда, если верить майору (а не верить ему у Павла не было ни малейших оснований), Тамара изменяла мужу с пластическим хирургом Зуевым – может, она не нашла в браке того, что искала? Да, она обрела положение в обществе и деньги, но была ли она счастлива? С таким человеком, как Симаков, – вряд ли, думал Трофименко.
Павел отдыхал, сидя в небольшом уличном кафе на Васильевском острове – не том дешевеньком, которое облюбовали и майор, и Павел, и их коллеги, а в гораздо более престижном и симпатичном на вид. Трофименко изменил сложившейся привычке потому, что ожидал гостью, которая могла предоставить ему недостающие сведения о Луценко и Симакове. Павел уже посетил офис Луценко, но, кроме нескольких буклетов и массы славословия в адрес этого человека, не получил никакой полезной информации. Разумеется, встретиться с самим Луценко ему не удалось, так как для этого требовалось заранее записаться на прием. Павел предложил Карпухину вызвать депутата к себе на беседу, но майор пресек его идею в зародыше, сказав, что начальство ни за что не простит ему такого пассажа: у Луценко слишком серьезные и обширные связи, и беспокоить его можно лишь при наличии неких особых обстоятельств, которых на данный момент не наблюдается. Значит, приходилось выкручиваться, и сделать это Павел решил с помощью своей новой приятельницы, Марины Ожеговой. Их знакомство началось далеко не самым лучшим образом, но Павел быстро понял, что эта девушка – хороший человек, неравнодушный и, в сущности, добрый, хоть и слегка циничный, возможно, все-таки профессия накладывает на личность соответствующий отпечаток.
– Привет! – весело проговорила Марина, подлетая к столику, за которым Павел мирно пил свой капучино. Создавалось впечатление, что девушка не умеет ходить, – она все время бегала, как будто готовилась к преодолению марафонской дистанции. Ее глаза сияли в предвкушении интересного разговора, и из этого Павел заключил, что она нарыла нечто важное. – Кофе хороший?
– Ничего. Тебе заказать?
– Ага. И пожрать чего-нибудь – я голодная как волк!
Павел с сомнением окинул взглядом ее маленькую поджарую фигурку: он сомневался, что она вообще нуждается в пище, потребляя чистый адреналин. Утолив первый голод, Марина сказала:
– Ну, так отчего же ты меня не спрашиваешь о моих успехах?
– Да ты сама расскажешь – видно же, что тебя буквально распирает от переизбытка информации!
– Это так очевидно? – сверкнула глазами журналистка.
– Как видишь.
– Что ж, тогда, пожалуй, я начну! Ты поручил мне выяснить, какие отношения сложились между Луценко и Симаковым, и у меня, кажется, есть чем тебя порадовать!
– Да ну?
– Так вот, – не обращая внимания на шутливый тон собеседника, продолжала Марина, – я потрясла наших ребят с канала и выяснила, что, оказывается, Луценко и Симакова всегда связывали очень интересные отношения. Знаешь такое выражение – «лучшие враги»? Вот они и есть такие «враги».
– То есть?
– Ну, они объединяются, когда им это выгодно, и расходятся по разные стороны баррикад, когда на поле боя остаются в одиночестве.
– И тогда они начинают воевать друг с другом?
– Точно! Так вышло и с прошлыми выборами. Они помогали друг другу карабкаться наверх, пользуясь самыми что ни на есть грязными методами. Добившись каждый своего, Симаков и Луценко разбежались, но потом им вновь понадобилась помощь друг друга: слишком уж много имеется желающих отхватить лакомый пост губернатора.
– Послушай, Марин, – прервал девушку Павел, – но ведь что ни говори, а губернаторов назначает президент – так, кажется, по закону-то делать положено?
– По закону все именно так и положено, – ухмыльнулась журналистка, – да только вот, по сути дела, все обстоит несколько иначе. Функция президента, как правило, сводится лишь к одобрению выдвинутой на местах кандидатуры, и он редко нарушает устоявшийся «регламент». Таким образом, главное – стать выдвиженцем. Для этого в ход идет все – от подкупа до физического устранения противников.
– Что-то я не слыхал в последнее время о громких политических убийствах! – возразил Трофименко.
– Но ты, надеюсь, слыхал об одной автомобильной аварии четыре месяца назад, в которой погиб Анатолий Гуров?
– Разумеется, но это же просто несчастный случай…
– Да, выглядит все именно так. Один мой приятель подготовил в свое время целый репортаж на эту тему, но в эфир его так и не выпустили – слишком опасным показалось.
– Или, может, вашему редактору заплатили, чтобы программа не вышла?
– Может, и так, только тогда кричать по этому поводу никто не стал. В одной газетке промелькнула статья, где высказывались кое-какие подозрения насчет внезапной гибели Гурова, но больше никто не подхватил сенсацию, и все потихонечку сошло на нет. А чуть больше полугода тому назад произошел еще один несчастный случай – на этот раз на охоте. Тогда пуля случайно попала в еще одного конкурента Симакова и Луценко – Жореса Лещинского.
– Думаешь, и это не случайность?
– Да кто ж его знает?! – развела руками девушка. – Только в конце концов кто вновь оказался в дамках? И теперь единственным препятствием для их деятельности остался только нынешний губернатор! Ты прессу-то читаешь?
– Когда время есть.
– Нашего «папу» трясут как грушу: то и дело всплывает какая-то информация о незаконных сделках, о его бывших соратниках, которые почему-то теперь сидят за решеткой, о взятках… Доказать, правда, пока что ничего не удалось, но выглядит все это как массированная кампания по низвержению губернатора – по крайней мере, по разрушению его репутации, которая до сего дня оставалась более или менее незапятнанной.
– Мне кажется, что такой репутации не может быть ни у кого из «шишек», – покачал головой Павел.
– Наверное, ты прав, – согласилась журналистка. – Но существуют определенные правила, по которым играют так называемые «честные» политики, а есть и исключения, и их как раз таки и предпочитают наши друзья, Симаков и Луценко.
– Так они, значит, друг против друга работали?
– То-то и оно – ты ухватил самую суть! – хлопнула ладошкой по столу Марина. – Они то и дело подпускали в прессу и на телевидение компромат друг на друга. Месяца четыре назад появилась информация о том, что бывшая жена Симакова была чуть ли не заключенной в доме мужа до развода, а ее дочь предпочитала весьма фривольный образ жизни и вела себя как проститутка.
– Может, это не такая уж и грубая ложь?
– Скорее всего. Это-то и ценно: ложь должна как можно больше походить на правду, только тогда в нее поверит наибольшее количество народа! В ответ на это в СМИ просочилась информация о, возможно, нетрадиционной ориентации Луценко.
– Правда?!
– Не знаю, правда ли, но ведь неприятно, да?
– С другой стороны, сейчас это модная тема: геи хотят прорваться во власть наравне с натуралами, и тогда, может, Луценко окажется первой ласточкой?
– По-моему, скорее Кремль рухнет, чем это произойдет в ближайшее время! Хотя лично я ничего против геев во власти не имею. Их там, я уверена, и так хватает, но они лицемерно скрывают свою ориентацию… Ну, вернемся к нашим баранам! Потом появилось скандальное интервью якобы бывшего любовника Луценко, которого опять же якобы сослали за пределы Питера, как только его дружочек пошел в гору. И вот совершенно неожиданно, когда, казалось бы, Симаков вырвался вперед, как призовая лошадь, он неожиданно уходит в тень!
– Интересно, что же могло его заставить это сделать?
– Несомненно, что-то очень серьезное. К сожалению, мне не удалось выяснить ничего на этот счет, но, наводя справки, я неожиданно узнала нечто такое, чего никак не ожидала. А теперь – держись крепко за «поручни» своего стула, а не то, не ровен час, рухнешь на пол, – предупредила Павла журналистка. – Знаешь, кто заказал серию репортажей о городских вампирах?
– А что – разве их заказали?! Я думал, твое руководство само…
– Да брось – наш канал не настолько богат, чтобы начальство само могло принимать решения, что показывать, а что нет! – перебила Марина. – Первый коротенький репортаж, который я сделала, не надеясь на продолжение, действительно был экспромтом, но потом главный вызвал меня к себе и сказал, что мне поручено сделать что-то вроде сериала – снять сразу несколько эпизодов о городских вампирах.
– И кто же заказал – Симаков? Это ведь его дочь погибла, и он наверняка хотел отомстить тем, кто ее убил?
– А вот и нет! – От нетерпения и возбуждения Марина начала подпрыгивать на своем стуле, отчего стол, весьма неустойчиво стоявший на трех ножках, тоже стал заметно приплясывать. – Заказ поступил из офиса Луценко!
– Луценко?! А ему-то от этого какой прок?
– Не могу понять, – вздохнула журналистка, и ее глаза внезапно погасли. – Почему Луценко так заинтересовали действия этих вампиров, ведь Регина стала всего лишь одной из их жертв?
– Действительно непонятно… Но то, что ты рассказала, очень важно, хотя и не проливает света на то, почему Регина ненавидела папашу.
– А она его ненавидела?
– Не то слово!
– Может, поделишься со мной информацией?..
Глаза Марины вновь вспыхнули в предвкушении сенсации: журналист в ней никогда не дремал.