Услышав шум, Денис машинально взглянул в сторону одного из вышибал, сидевших за стойкой. Он увлеченно беседовал с девицей в мехах и не заметил бы, даже если бы по соседству с ним взорвалась атомная бомба. В этот момент от группы представителей «золотой молодежи» отделился худенький парнишка богемного вида, в легком пиджаке с широкими полами и шарфом, обмотанным вокруг шеи. Денис ненавидел эту моду – она напоминала ему стиляг из прошлого века. К сожалению, Дэн тоже придерживался этой тенденции в одежде. Парень подошел к вышибале и, что-то сказав ему на ухо, указал на группу людей, столпившихся у входа.
– Валера! – услышал Денис громкий девичий крик. – Они нас не пускают!!!
Видимо, обращалась невидимая девушка именно к этому щеголеватому пареньку, но Денис не мог разглядеть ее за широкими спинами мужчин. Испытав внезапный импульс любопытства, он поднялся с места и, взглянув на Дэна, погруженного в беседу с блондинками, направился к дверям.
– Это что у нас тут за ЭМО? – говорил здоровяк в мешковатом пиджаке, надетом прямо на тельняшку, многозначительно шевеля мощными челюстями, адресуя свое предложение маленькой худенькой девушке, возглавлявшей группу весьма примечательных личностей. Все ребята, независимо от пола – который, кстати, определить было непросто из-за их странного макияжа, – были облачены в черное и пытались храбриться под враждебными взглядами других посетителей. В этот момент вышибала поднялся и продефилировал к дверям. Парень в шарфе остался на месте, но к своим не вернулся, со стороны наблюдая за происходящим.
Весовые категории вновь прибывших и огромных мужиков из клуба были неравны, и Денис приблизился, чтобы в случае чего иметь возможность вмешаться.
– А ну, пошли отсюда! – проревел вышибала.
– Не имеете права! – фыркнула раскрашенная пигалица. – Валера-а-а?!
В ее голосе звучали плаксивые нотки, но парень, укутанный в шарф, к которому она, судя по всему, и обращалась, и бровью не повел.
– Эль, пошли отсюда, а? – пробубнил полноватый парень лет двадцати, нерешительно переминавшийся с ноги на ногу за спиной у девушки. – Давай в другое место завалимся…
– Но почему мы должны уходить?! – взвизгнула она, храбро выдвигаясь вперед. – Кто вы такие вообще? Мы совершеннолетние, в конце концов…
– А мы тебе не милиция, дорогуша! – гадко хихикнул один бдительный завсегдатай клуба. – Ну-ка, что у тебя там, под этой чернотой… – и он запустил пятерню под футболку девчонки, пытаясь нащупать под ней грудь.
– Отпусти, гад! – закричала она и неожиданно ловко ударила мужика острой коленкой по яйцам.
Тот сложился вдвое, как раскладушка, а вышибала, недолго думая, выкинул руку вперед, явно желая размозжить злоумышленнице череп. Та пригнулась, и удар пришелся по тому самому полному пареньку, пытавшемуся утащить подружку из негостеприимного заведения, прямо в переносицу. Захлебываясь кровью и слюной, молодой человек повалился на пол, а посетитель клуба, быстро оправившись от удара, добавил ему ногами в живот. Раскрашенные ребята дружно рванули прочь, но виновница драки, зажатая в клещи между своим валявшимся на полу визжащим приятелем и двумя разъяренными мужиками, металась, как затравленная лиса между собаками, тщетно пытаясь обнаружить какие-нибудь пути для отхода. Валера, вовремя сообразивший, что он не хочет стать участником потасовки, уже несколько минут назад благополучно удалился и присоединился к группе ожидавших его приятелей, и Денис понял, что пришло время действовать. Резко кинувшись вперед, он нагнулся и, поднырнув под руку бритоголового, шарахнул его кулаком в дряблый живот, заставив мужика вновь согнуться пополам. Затем, не теряя времени, он хуком в челюсть «отодвинул» от выхода вышибалу. Трое других завсегдатаев слегка попятились, образовав проход, и Денис, подхватив полного парнишку под руки, буквально бросил его в сторону освободившейся двери.
– Ноги!!! – заорал он девушке, но она почему-то медлила.
Огорошенные внезапным нападением клиенты клуба и вышибала уже пришли в себя и увидели, что Денис один и никто не придет ему на помощь. Девчонка, бешено вращая глазами, густо подведенными темно-синими тенями и тушью, вцепилась в его руку.
– Давай с нами! – громко прошептала она и потащила Дениса за собой.
«В конце концов, это, наверное, наилучший выход», – пронеслось у него в голове. Дэн – не маленький, сам разберется, тем более что к нему-то у этих «быков» претензий нет. А завтра он позвонит и объяснит другу, почему так неожиданно свалил из «Антихриста».
С этой мыслью он позволил девчонке потащить себя к выходу. Они рванули в сторону арки, за которой открывалась широкая улица, даже в этот поздний час полная людей и машин. День был субботний, народ искал развлечений – там уж точно их не решатся преследовать, даже если и рискнут броситься в погоню!
* * *
Трофименко нервничал – никогда прежде ему еще не доводилось сообщать родственникам покойного о смерти близкого человека, тем более о страшной гибели их единственного ребенка. Павел проклинал майора Карпухина на чем свет стоит за то, что тот вдруг решил: зеленому новичку просто необходимо понюхать пороху и научиться правильно вести себя в подобных ситуациях.
Он еще не бывал в таких домах – роскошных, обставленных антикварной мебелью и в то же время оборудованных по последнему слову техники. Если бы ему позволили, Павел непременно напросился бы сюда на экскурсию, но в данных обстоятельствах это выглядело бы как минимум неуместно. У ворот дежурил охранник. Он с пристрастием допросил Павла, изучил его документы и только потом поинтересовался, ожидают ли его хозяева. Майор строго-настрого предупредил Трофименко, чтобы он не вздумал заранее звонить родителям Регины.
– Только личный визит! – заявил он. – Это не те люди, которые привыкли получать известия по телефону: положение у главы семейства достаточно высокое, чтобы он мог рассчитывать на некоторое уважение со стороны следственных органов.
Говоря это, Карпухин не удержался от недовольной гримасы, и Трофименко понял, что это требование – не звонить – исходит вовсе не от него лично и самому Карпухину стоит поперек горла. Таким образом, на свой вопрос охранник дома получил отрицательный ответ, и его лицо тут же приобрело отсутствующее выражение.
– Сожалею, но хозяева очень заняты и посетителей не принимают, – вежливо, но твердо проговорил он.
– А ты мои «корочки» видел?! – изумленно поинтересовался Павел, потрясая перед его носом служебным удостоверением.
– Я знаешь сколько таких «корочек» на своем веку повидал? – равнодушно отозвался охранник.
– У меня срочное известие для господина Симакова, – сказал Трофименко.
– Георгия Александровича нет дома. И что это за известие, которое нельзя сообщить по телефону?
– Известие о скоропостижной смерти его единственной дочери, – сквозь зубы процедил Павел. Лицо охранника мигом вытянулось, как у старой боевой лошади при виде вражеской кавалерии.
– О с-с-смерти… Регинки?! – переспросил он, заикаясь.
– Да. Так что советую пропустить меня – и сейчас же!
– П-п-проходите, – судорожно закивал охранник, превратившись из самоуверенного, грозного цербера в обычного растерянного мужика. – Т-только Георгия Александровича на самом деле нет дома, он в Думе, а Тамара Олеговна… С ней вы сможете поговорить.
«Черт! – подумал Павел. – Лучше бы с папашей, ведь женщины такие истеричные!»
Однако Тамара Симакова оказалась вовсе не такой, какой он ее себе представлял. Женщине, поднявшейся ему навстречу с массивного дивана, никак не могло быть больше тридцати пяти лет. Трофименко недоуменно уставился на нее, пытаясь вычислить, в каком же возрасте она умудрилась стать матерью девятнадцатилетней Регины? Высокая стройная женщина выглядела очень ухоженной, но, по мнению Павла, красавицей отнюдь не являлась. От этой дамы, облаченной в домашний костюм, веяло скорее силой и властью, нежели грацией и женственностью. Темные волосы с легким рыжеватым оттенком красиво обрамляли квадратное лицо с внимательными серыми глазами.
Идя от калитки до дверей, Трофименко мучительно размышлял над тем, какие слова подобрать, чтобы донести до Симаковой печальное известие, однако, едва увидев ее, тут же выпалил свою новость – прямо с порога. Он ожидал чего угодно – обморока, слез, воплей, – но ничего похожего не произошло. Вместо этого Тамара лишь устало провела рукой по лицу и сказала удивительную фразу:
– Ну я так и знала, что рано или поздно она плохо кончит!
Слышать такие слова от матери единственной дочери Трофименко было, мягко говоря, странно.
– Как… она умерла? – спросила Тамара, когда они с Павлом уселись на диван. День за окном убывал, и Трофименко видел, как постепенно на улице зажигаются небольшие садовые фонари, торчавшие из центра клумб и декоративных кустиков.
Идя от калитки до дверей, Трофименко мучительно размышлял над тем, какие слова подобрать, чтобы донести до Симаковой печальное известие, однако, едва увидев ее, тут же выпалил свою новость – прямо с порога. Он ожидал чего угодно – обморока, слез, воплей, – но ничего похожего не произошло. Вместо этого Тамара лишь устало провела рукой по лицу и сказала удивительную фразу:
– Ну я так и знала, что рано или поздно она плохо кончит!
Слышать такие слова от матери единственной дочери Трофименко было, мягко говоря, странно.
– Как… она умерла? – спросила Тамара, когда они с Павлом уселись на диван. День за окном убывал, и Трофименко видел, как постепенно на улице зажигаются небольшие садовые фонари, торчавшие из центра клумб и декоративных кустиков.
– Ее задушили, а потом…
Вовремя вспомнив запрет майора говорить о «выпитой» кем-то крови, он тут же осекся.
– Что – потом? – спросила Симакова, пристально глядя в глаза молодому человеку.
– Нет, ничего, – ответил он. – У вас есть предположения, по какой причине кто-то пожелал смерти вашей дочери?
– Регина мне не дочь, – неожиданно ответила Тамара. – Ее мать – первая жена Гоши, Евгения.
– Правда?
Стыдно сказать, но у Павла отлегло от сердца: значит, с Симаковой можно больше не выбирать слов, боясь травмировать ее психику.
– Правда, – ответила между тем Тамара. – Мы с Георгием женаты пять лет.
– А Регина жила…
– С матерью, разумеется, – не позволила ему договорить Тамара. – Честно говоря, у нас с Региной отношения, по вполне понятной причине, не сложились – она винила меня в уходе отца от матери.
– А это не так?
– Не так, потому что Георгий ушел от жены еще до того, как мы впервые встретились. На самом деле уходил он тогда к другой женщине, но, как говорится, не прижился… Мы познакомились только через полгода после их расставания, хотя развод он оформлять не спешил.
– Может, Регина надеялась, что отец нагуляется и вернется?
– Вполне вероятно, – кивнула Тамара. – Она могла считать, что, пока не оформлен развод, шанс еще остается. Я не настаивала на свадьбе, но именно в тот момент Георгий вдруг решил пойти в политику, и ему понадобилась безупречная анкета: одно дело, когда ты в разводе, другое – если болтаешься между двумя бабами, не в силах выбрать одну и успокоиться. Вот тогда-то Регина и взбесилась. Возраст у нее был самый что ни на есть опасный для всякого рода потрясений – четырнадцать лет. Знали бы вы, что она нам с отцом устраивала, какие истерики закатывала! Только в этом году она вроде бы смирилась, даже стала в гости захаживать. Дружбы между нами так и не возникло, но, по крайней мере, она уже не выказывала так явно свою ненависть.
– То есть можно сказать, что вы поладили?
Тамара неопределенно пожала плечами.
– Думаю, – ответила она после паузы, – Регину устраивало то, что мы с Георгием на нее не давим.
– А мать, значит, давила?
– Ну, она же мать… Регина любит… простите, любила свободу. В каком-то смысле это, конечно, вина Георгия, ведь он все время был занят, пока она росла. Он откупался от нее деньгами.
– Откупался?
– Лично я так это называю. Георгий давал Регине деньги. Много, и это очень плохо для молодой девушки.
– Почему?
– Да потому, что человек, которые не знает цены деньгам, никогда не поймет, зачем нужно работать, если все можно получить задарма!
В голосе Тамары Павлу послышались отчетливые нотки раздражения, и она не стремилась его скрыть. Возможно, жалела денег, которые муж тратил на дочь, вместо того чтобы вкладывать их в семейный бюджет?
– Не думайте, что мне жаль этих денег, – словно услышав мысли Трофименко, сказала Тамара. – На самом деле я гораздо богаче мужа, хотя многие думают иначе!
– В самом деле? – удивился Павел.
– Вы же в курсе, что Георгий раньше занимался бизнесом – до того, как пошел в политику?
– Что-то слышал.
– Так вот, не сочтите меня чересчур амбициозной, но дела у мужа шли не очень хорошо. Ему пришлось передать их мне в ужасном состоянии, ведь, как государственный деятель, он не имеет права заниматься бизнесом. Мне пришлось начинать практически с нуля, но я справилась. Так что теперь Георгий – лицо нашей семьи, а я – спина и ноги, так сказать.
Другими словами, это означало, что все семейство Симаковых в финансовом плане держится только на Тамаре. Но из этого вовсе не следует, что ей не было жалко денег для Регины, ведь это ее деньги!
– Дело не в том, что Гоша материально поддерживал дочь, – это нормально, так как мы могли себе позволить содержать ее. Но Георгий потакал всем капризам Регины. Она захотела «Бентли» – пожалуйста, получите «Бентли», и это в таком возрасте! Большинство детей довольствуются подержанной иномаркой, а ведь девочка только-только сдала на права! Она все время просила отдельное жилье, но я была против: они с матерью жили в отличной трехкомнатной квартире, наш дом был всегда к услугам Регины, а собственная квартира в девятнадцать лет может оказаться опасным соблазном, вам не кажется?
Трофименко только собрался было ответить, но Тамара не ждала от него этого – вопрос был риторическим.
– Друзья у Регины, мягко сказать, странноватые, и среди них встречались весьма колоритные личности. Она все равно виделась с ними, но дома, по крайней мере, оргий не устраивала.
Трофименко озадаченно хмыкнул: Тамара Симакова рисовала не слишком-то привлекательный образ падчерицы.
– Вы спрашивали о том, нет ли у меня подозрений в отношении кого-то из окружения Регины?
Неожиданная реплика Тамары заставила Павла встрепенуться.
– Так вот, кое-какие соображения на этот счет у меня имеются, – продолжала она. – Был один парень, Валера – фамилии, к сожалению, не знаю, – но он увлекался наркотой. Не думаю, что ребята, включая Регину, баловались тяжелой гадостью, но «колеса», как сейчас говорят, у них были в ходу.
Павел записал эту интересную информацию на помятом листке бумаги.
– Кто-нибудь еще? – спросил он, подняв глаза на Тамару.
– Еще… Знаете, я ни в чем не уверена, но у Регины, кажется, появился мужчина.
Поймав удивленный взгляд Павла, она тут же добавила:
– Нет, конечно, Регина всегда отличалась неразборчивостью в связях, но тот мужчина, видимо, был особенным.
– В каком смысле – особенным? – решил уточнить Трофименко.
– Не знаю, как и объяснить. Все ее приятели – сплошной молодняк, от восемнадцати до двадцати пяти, в основном представители «золотой молодежи», как и сама Регина. С ними она не церемонилась, хотя, думаю, переспать успела со всеми – такой уж у нее характер… был. Но в последнее время она изменилась.
– Каким образом?
– Стала хорошо одеваться – для меня это первый признак.
– Но ведь, как я понимаю, отец давал ей деньги?
– Молодой человек, когда я говорю, что Регина стала одеваться «хорошо», я не имею в виду «дорого» – она всегда отоваривалась только в бутиках, а не в дешевых универмагах! Но Регина стала носить по-настоящему стильные вещи, и я даже как-то сказала ей, что некоторые из них пристали скорее даме моих лет, нежели столь юному существу.
– И что же она вам сказала?
– Нахамила, кажется, точно не помню, но я уверена, что дело было именно в мужчине, ведь ни отец, ни мать, ни уж тем более я сама не могли заставить Регину перестать краситься, как ирокез, и одеваться поприличнее!
* * *
В течение следующих двух дней после моего визита к Иночкиной я увидела троих доноров из списка Ольги Петровны Иночкиной. Не удовлетворившись справками, предоставленными подозреваемыми, я попросила их сделать экспресс-анализ крови. Доноры, конечно же, возмутились, но спорить не стали – в конце концов, на кон была поставлена их репутация! Как и предполагалось, ни у кого из них не оказалось гепатита С. И, опять же, как и предполагалось, основной моей проблемой стал гражданин Яикбаев. Естественно, я отправилась по адресу его регистрации, но там Яикбаева не оказалось. Квартиру уже два месяца снимали выходцы из Средней Азии, и они ничего не знали о тех, кто жил здесь до их появления. Тем не менее мне удалось добыть адрес и телефон квартирной хозяйки.
– Неужели вы думаете, что я знаю, откуда эти люди приходят и куда потом деваются? – с усмешкой спросила меня высокая, худая тетка в халате, заляпанном какими-то коричневыми пятнами – вероятно, краской для волос. Мы говорили, стоя в дверях, и хозяйка не сделала ни малейшей попытки подвинуться, чтобы меня впустить. За ее спиной угадывалось какое-то мельтешение и возня.
– Вы сдаете квартиру людям, ничего о них не зная? – недоверчиво спросила я. – А что, если они воры, бандиты какие-нибудь? Могут дом поджечь или соседей ограбить?
– Ну а я-то тут при чем? – раздраженно пожала плечами женщина. – Мое дело – взять оплату и проследить, чтобы они не дебоширили. Гастарбайтеры обычно ведут себя тихо и платят вовремя.