-- Сначала я тоже подумал, что Виктор в той стрессовой ситуации неадекватно воспринимал происходящее, однако...
-- Да не тяни ты резину! -- Арефьев в сердцах бросил на стол салфетку. -- Мне надо наверняка знать -- да или нет. Надеюсь, вы представляете, какие могут быть последствия и для него и для нас с вами. И, конечно, для этой сволочи Расколова.
-- Я только что побывал в нашем офисе и просмотрел в кабинете Коркина кое-какие бумаги, после чего многое встало на свои места.
-- А именно?
-- Во-первых, в его записной книжке указаны все телефоны Расколова и, в том числе, номер его мобильника. Можем хоть сейчас позвонить по этому номеру и вы сами убедитесь.
-- Дальше! -- голос Арефьева приобретал бронзовый тембр.
Голощеков достал из кейса бумаги: лицензии на открытие двух обществ с ограниченной ответственностью на имя Евгения Коркина, родного брата Григория Коркина, договор о выдаче кредита...
-- Вот, пожалуйста, две фирмы "Омега" и "Домино"...Первой Коркин отпустил кредит в 300 тысяч долларов, другой -- 250 тысяч...Я навел справки в Департаменте по лицензиям и действительно, до мая этого года эти фирмы еще функционировали. Сейчас их нет и в помине. Фирмы фантомы и Коркин со своим братом нас умыл почти на полмиллиона...
-- Как же он мог давать кредит без моего согласия и без согласия акционеров?
-- А вот смотрите, копия авизо, с помощью которого деньги были перечислены с нашего счета на счета этих подставных фирм. Все атрибуты налицо: подписи, номера счетов, печать...Если помните, в апреле на таможне были задержаны три тысячи тонн голландского спирта, который поступил к нам из Эстонии. Но это все фуфло, путем нехитрых манипуляций Коркин растаможил спирт и, минуя наши склады, продал его фирме "Золотой ярлык" по бросовой цене -- доллар за литр. Вот накладная, можете убедиться, какого ядовитого гриба мы у себя держали...
-- Клоп! Где он сейчас? -- Арефьев встал из-за стола и подошел к окну. Пейзаж за ним -- тоскливее не придумаешь: листья с деревьев почти опали, земля в ледяных разводах, нудные порывы ветра с первыми снежинками.
-- Исчез. Я оставил в его кабинете Зинича...Но кроме бумаг у нас еще есть компьютерные дискеты. Возможно, то, что мы сейчас знаем, только цветочки...
Арефьев, опустив голову, тер поясницу. Болело.
-- Вызови Смирнова, пусть он займется дискетами, а ты мне найди эту двуличную сволочь и живым или мертвым притащи сюда. А я-то, дурак, думал, что у меня дружная семья, одна сплоченная команда...А ведь он вместе с нами клялся на крови...
-- Этим и ответит, -- Голощеков нервничал. -- Если Коркин действительно навел Расколова на нашу машину и виноват в смерти ребят, я его утоплю в его собственном дерьме.
-- Перед тем, как везти деньги в аэропорт, они находились в сейфе Коркина и, конечно, он знал о сроках...Он все знал, щитомордник.
-- Надо вызвать Воробьева, мне кажется, тут без стрельбы не обойтись.
-- Ради Бога, только без шума. Об этом не должны знать наши акционеры...
-- А члены координационного Совета? Ведь кто-то из них тоже держит наши акции, -- сказал Голощеков.
-- Я, разумеется, обязан их поставить в известность, хотя мы сами еще не все знаем...После сегодняшнего взрыва Расколов может пойти ва-банк.
-- Или подожмет хвост, -- впервые в разговор вмешался Шедов.
-- И мы должны ему в этом помочь, -- Арефьев взглянул на часы. -- Через тридцать минут начнут съезжаться гости. Иди вниз и встреть их там...Будь поприветливее, от них многое зависит, -- обратился он к Голощекову. -Улыбайся, веди себя так, как будто мы получили два Оскара -- за исполнение и за режиссуру...Впрочем, пока мы выступаем в роли заурядных статистов и играем по сценарию Раскола...
-- Где будем заседать? -- здесь, в вашем кабинете, или в гостиной.
-- В нижнем зале. И пусть срочно сюда направляется Воробьев. Кстати, кто сегодня дежурит на территории?
-- Близнецы...Люди Виктора, -- Голощеков с симпатией взглянул на Шедова. Тот встал и стал прощаться.
Нижний зал, расположен на первом подземном этаже и он же бомбоубежище, на случай атомной войны. Никто, разумеется, не думал, что война, а тем более, атомная вот-вот начнется, скорее это было данью моде, неким изыском внезапно разбогатевших людей.
Наверху располагались финская и русская бани, этажом выше -бильярдная, автономная электростанция, боксики для кислородных баллонов и небольшой продовольственный склад НЗ.
Выйдя от Арефьева, Голощеков позвонил Воробьеву. Затем связался с Зиничем, однако тот ничего определенного относительно Коркина сообщить не мог. Финансист в офисе не появлялся.
Вскоре позвонил один из близнецов Бронислав и сказал, что к воротам подъехала иномарка. Голощеков вышел на крыльцо, и распорядился открыть ворота. В них величественно вкатился светло-голубой "Бристоль" с президентом коммерческого банка "Русич" Борисом Фрезером. Пышнотелый блондин вышел из машины. Он никогда не служил в армии и, наверное, потому имел слабость к армейской униформе. На нем был десантный камуфляж и такой же расцветки бейсболка.
В своем кругу Фрезера называли ходячим анекдотом. И верно, не успел он поздороваться с Голощековым, как начал рассказывать одну из своих баек: "На одного директора завода наехали рэкетиры: "Кошелек или жизнь!" -- "А вам какие деньги -- мои или государственные?" -- "Конечно, твои, мелочь нам не нужна..."
Фрезер заразительно засмеялся, откинув голову назад. Двое его телохранителей, сохраняя олимпийское спокойствие, присматривались к месту прибытия.
-- Сразу пойдете к Герману Олеговичу или подождем остальных? -- спросил Голощеков.
-- Покурим...время еще терпит...Банкир спрашивает у своего служащего: "Какой сегодня день?" -- "Сегодня у нас вторник," -- отвечает тот. -- "То есть как это "у нас? -- сердито восклицает банкир, -- с каких пор вы стали моим компаньоном?"
Президент русского Дома "Бирюза" Павел Ионов приехал на темно-синем "Ягуаре". Это высокий, седеющий человек, в костюме под цвет машины, с бордовым галстуком. "Классический профиль, -- подумал о госте Голощеков, -такие нравятся женщинам..."
Фрезер поздоровался и обнялся с Ионовым и тут же начал рассказывать анекдот.
Третий член Совета прибыл на "скромном" "мерседесе Е-класса" красного цвета. Из машины вылез довольно молодой смуглый человек, опирающийся на трость. Отар Чутлашвили -- владелец самого престижного в Москве ювелирного магазина "Алмазная россыпь". Трое его охранников быстро заняли свои позиции -- по бокам и за спиной шефа. Однако такое множество вооруженных людей на территории не очень устраивало Голощекова. Он подошел к близнецам, стоящим у ворот, и предупредил их смотреть в оба. Они уже начали закрывать ворота, когда подъехал джип Воробьева. С ним были Буханец и Чугунов. Переговорив с приехавшими, Голощеков повел гостей в дом.
Пошли через дверь, выходящую на другую половину дома. Они миновали коридор, два лестничных перехода и попали в небольшое помещение с лифтом.
В "бомбоубежище" уже находился Арефьев. Он только что сделал обезболивающий укол и принял релаксатор, отчего его движения были несколько заторможенными. Однако он довольно энергично поздоровался с каждым, приложился щекой к щеке...Особенно долго тряс руку Чутлашвили, бывшему "афганцу", потерявшему ногу под Кандагаром.
Фрезер громко стал рассказывать очередной анекдот: "Лежит при смерти бухгалтер фирмы..." Однако рассказчика перебил Ионов:
-- Надеюсь, вы знаете, что сегодня главой правительства России назначен "рентгенолог" Владимир Путин...А ля Андропов, и лексикон у него такой же -дисциплина, порядок...
-- Лучше разведка, чем продажная налоговая полиция, -- сказал Чутлашвили. -- Вот только жалко доллар может покраснеть...
Фрезер был другого мнения, улыбка не сходила с его румяного лица.
-- Почему доллар зеленого цвета? -- спросил он, оглядывая всех по очереди. -- Отвечаю: потому что зелень -- это знак неувядаемости и вечной священной весны...
Арефьеву такие разговоры были на руку. Само собой обозначалась тема об исчезновении двух миллионов. Он коротко обрисовал ситуацию и ему было безразлично, как собеседники воспримут его слова. Но когда он назвал имя Расколова, Фрезер, согнав с лица благодушие, выкрикнул:
-- Да этот кабан давно уже заслуживает пули. Все его бабки насквозь пропитаны кровью. Первый свой срок он мотал за то, что облил спиртом и поджег молодую девчонку. В порыве ревности, как он оправдывался на суде... и отделался тремя годами...
-- Мне наплевать на его моральный облик, -- возразил Арефьев. -- Он может быть распоследней сволочью, но за деньги отвечаю я...Мало того, что в результате этого я потерял шестерых человек, но я еще и теряю доверие...
-- Никто об этом не говорит! -- вскипел Чутлашвили. -- Мы знаем вас, Герман Олегович, как авторитетного человека и, я думаю, -- грузин осмотрел всех сидящих за столом, -- и, я думаю, никто в вашей честности не сомневается. Однако надо разобраться и вместе подумать, как эти деньги вернуть Расколову.
Повисла пауза.
-- Будь моя воля, я бы этому засранцу и копейки не дал, на его счету... -- Ионов стал загибать пальцы, -- рэкет, грабежи, шантаж и, говорят, не одно мокрое дело. Это он Федю Фильчикова заколотил в гроб и на трое суток оставил в лесу. Хорошо, какая-то старуха собирала валежник и услышала его стоны...Этот гад однозначно сумасшедший и таких надо убивать или всю жизнь держать на цепи в клетке...
Разговор начинал походить на заседание военного трибунала.
-- Все так! -- рубанул рукой воздух Чутлашвили. -- Мы все можем бесконечно рассказывать о нем страшные вещи. Мне, например, известно, что лично Расколов отвозил в Измайловский парк начинающих лавочников и там простреливал им коленные суставы, отрезал носы, уши, глумился до тех пор, пока жертвы не подписывали бумаги о продаже всего имущества за один российский рубль... Расколов -- удав и рано или поздно свое получит. Или пулю в башку, или перо в печенку...Но дело в другом, для нас важно сохранить принцип, который заключается в неприкосновенности канала переброски валюты в европейские банки. Но я верю Герману Олеговичу...
-- Правильно говорит Отар, -- поддержал Фрезер Чутлашвили. -- Такое с каждым может случиться, тем более, когда речь идет о таких суммах. Мир джунглей, по сравнению с нашим миром, не более, чем детский сад имени Павлика Морозова.
-- Что ты Отари предлагаешь? -- спросил Ионов.
-- Один депутат Госдумы, когда нечего сказать, говорит: конституция превыше всего. Вот и я так скажу: договор превыше всего.
Координационный Совет гарантировал сохранность передачи денег за рубеж и при этом учитывались варианты гибели или захвата террористами самолета. Собственно, для этого он и учреждался -- как гарант сделки.. И даже был определен страховой козырек: если потеря не более миллиона, компенсация проводится полностью. Если более двух миллионов -- страхуется 75 процентов...
-- Мои люди уже отвезли Расколову 200 тысяч, -- сказал Арефьев. -- Но расписку от него не получили. Более того, дело едва не дошло до перестрелки.
Ионов вставил реплику:
-- Говорят, его чуть было не взорвали вместе с его домом...
-- Мы можем вообще вычеркнуть его из списка живых, -- попыхивая сигаретой, произнес Фрезер. -- Его рано или поздно замочат и сделают это гуманное дело или его же братва или кто-то из тех, кого он обобрал до нитки...
Чутлашвили поднял руку, прося слова.
-- Я согласен, что этот человек не заслуживает лаврового венка и мы сейчас должны решить: или немедленно нанимаем хорошего исполнителя или возвращаем ему 75 процентов от его суммы. Если платим, я на себя беру одну треть, благо спрос на ювелирные изделия достаточно стабилен.
-- Спасибо, Отари, -- тихо произнес Арефьев. Действие наркотика проходило и он начал испытывать маету. -- Я постараюсь как можно быстрее вернуть тебе деньги.
В помещение вошел Воробьев и поздоровался со всеми за руку. Шефа он приветствовал прикосновением к плечу.
Фрезер с Ионовым поддержали молодого грузина. Договорились: все деньги привезет Чутлашвили и сделает это в течение двух дней.
-- Что-нибудь выпьем? -- спросил Арефьев.
-- Пожалуй, это отложим до лучших времен, -- сказал Ионов и взглянул на Воробьева. -- Меня интересует, что Вадим насчет всего этого думает?
-- Жалею лишь об одном, что не пристрелил Раскола, когда он со своей бандой явился сюда.
-- И напрасно этого не сделал -- закон был бы на вашей стороне...Вооруженное нападение на частное владение...
До сих пор молчавший Голощеков заметил:
-- Не так все просто...Если бы в доме оказался труп кого-нибудь из расколовской кодлы, дальнейшее проживание здесь было бы невозможно.
-- Пожалуй, ты прав, -- Чутлашвили подхватил свою витую, инкрустированную серебром трость и все поняли -- разговор окончен.
Гостей пошли провожать Голощеков с Воробьевым. Когда за последней машиной закрылись ворота, они отправились в дом, где вместе с Арефьевым провели совещание -- где и когда брать Коркина?
Глава десятая
На поиск Коркина отправились Воробьев, Буханец и оба близнеца. Финансист, как боец, в расчет не брался -- толстый, вечно потеющий, лишенный всякого спортивного начала, и вообще, как выразился Голощеков, жидковат в коленях. Когда они приехали в офис, Зинич доложил Воробьеву, что он ни на минуту не отлучался из кабинета Коркина, а сам финансист никаких признаков жизни не подавал. Буханец даже предположил, что финансиста уже убрали или, купив новые плавки и крем для загара, он давно уже греет свои дебелые телеса где-нибудь на рифах Мальдивских островов.
Через сорок минут они припарковались в метрах двухстах от резиденции Расколова. Судя по открытым воротам и въезжающим и выезжающим с территории "бочкам" водоканала, резиденция Расколова после взрыва дамбочки захлебывалась вышедшей из берегов речушкой.
Им хорошо была видна продуваемая ветрами пустынная улица и в открытую форточку несся шорох опавших и слегка схваченных первыми заморозками листьев.
Однако наблюдение за резиденцией Расколова ничего не дало: через ворота не проехала ни одна из его многочисленных иномарок.
Воробьев набрал номер расколовского телефона и долго вслушивался в гудки. Линия безмолвствовала.
-- Можно подумать, -- сказал он, -- что это мертвый дом.
-- Черт возьми, кому же верить, если даже такие, как эта божья коровка Коркин, предает за милую душу...
Но Воробьев на это смотрел более цинично.
-- Этот бумажный червь всю жизнь имел дело с большими деньгами и как никто другой знает им цену. И, видимо, те, кто его перекупил, точно угадали, сколько может стоить предательство, -- Воробьев вспомнил, как во время клятвенного ритуала в кабинете Арефьева, Коркина вырвало после глотка коньяка на крови.
Прождав часа полтора возле резиденции Расколова, они направились домой к финансисту, адрес которого знали только три человека: сам Арефьев, Голощеков и Воробьев. Он жил в районе Нагатинской поймы, в доме, который ему подарил Арефьев на его сорокалетие. За хорошую и верную службу...
...В Москве между тем посветлело, сквозь кучевые розово-крахмальные облака пробивались синие лапины неба.
Машину они оставили за магазином-стекляшкой, который уже не работал, но был ярко изнутри освещен. Напротив, через дорогу, белел двухэтажный домик, построенный в стиле "ласточкина гнезда".
Они не пошли через калитку, а перебрались через металлическую ограду, миновали в пожухлых листьях сад, и подошли к зарешеченному окну. И все остальные окна тоже были схвачены стальными решетками, за исключением одного, узкого, окна, по-видимому, ведущего в подсобное помещение. Бронислав довольно ловко отжал ножом раму и без труда открыл запоры.
В окно залезли Воробьев с Брониславом, а Буханец с другим близнецом Дмитрием остались снаружи.
Из окна Воробьев с близнецом попали в чуланчик, сплошь заваленный пустыми бутылками, ведрами и отжившей свой век обувью. Оттуда они вышли на кухню и Воробьев увидел как близнец, сморщившись, зажимает нос. На газовой плите, в кастрюле и в сковородке, лежали остатки еды, однако тлетворный запах исходил не от нее, а от лежащего на боку мусорного ведра...
В комнатах тоже царил разор и затхлость. В углах валялись ворохи бумаг и старых целлофановых пакетов. И хотя мебель была дорогая, -- белый лак и кремовая кожа -- однако она терялась на фоне неописуемого бедлама.
Они обыскали все полки, шкафы и секцию, проверили антресоли и наставленные друг на друга коробки, полистали книги, перерыли кучу брошенной в шкафу одежды, под которой нашли железную банку из-под леденцов, доверху наполненную ювелирными вещами: кольцами, серьгами, браслетами и царскими золотыми червонцами...
-- Золото? -- не к месту спросил Бронислав, но Воробьев не успел ответить -- послышался отчетливый звук подъехавшего автомобиля.
Воробьев кинул за пазуху руку и вытащил пистолет.
-- У тебя есть оружие? -- спросил он Бронислава, но тот мотнул головой. -- Все это добро высыпь себе в карманы, а я посмотрю, кто там пожаловал...
Воробьев выбежал в кухню и через окно увидел стоящий возле калитки "ровер-800" типа "хэтчбек", который видели Голощеков с Шедовым, когда покидали виллу Расколова. Воробьев позвал близнеца.
-- Встань за косяк и жди, -- сказал он и вернулся в комнаты.
А снаружи, когда подъехала машина, Буханец с Дмитрием находились с торцовой стороны дома. Из нее вышел незнакомый им человек с военной выправкой. Он внимательно огляделся и, повернувшись к машине, дал кому-то знак рукой. Из "ровера" показался круглый голый череп Коркина. Рядом с сопровождавшим его человеком, он казался пигмеем. Толстым, аляповато одетым, с походкой Чаплина. Однако из машины вылез еще один человек и стал наблюдать как Коркин с попутчиком направляются в дом.
Финансист семенил, окунув руки в карманы неправдоподобно широких брюк. Когда они подошли к крыльцу, сопровождавший человек вдруг замер на месте и начал внимательно осматривать дорожку. Видимо, его насторожили кем-то ворохнутые листья, оставившие на дорожке отчетливые отпечатки.