Тибальт был несколько в стороне от нашей легкомысленной болтовни. Он старше всех нас и мне бросились в глаза его превосходство перед Хадрианом и Эваном, они казались такими незначительными по сравнению с ним. Когда Тибальт говорил об археологии, мы ощущали его глубокий интерес к предмету, единственную страсть его жизни. Мне пришло в голову: если Тибальт полюбит женщину, он будет любить ее с такой же неизменной привязанностью как и свою профессию. Я хотела вовлечь Тибальта в беседу, чтобы он страстно говорил и зажигал меня своим энтузиазмом, поэтому я задала вопрос об археологии и мгновенно он превратился в пламенного оратора, а мы внимали ему, затаив дыхание.
Во время паузы Теодосия вставила:
— О, вы все такие умные… даже Джудит! Но не кажется ли вам, что эта лососина просто превосходна?
Хадриан рассказал, как он ездил ловить рыбу на Спрей в Шотландию, там водится лучший в мире лосось. Ему пришлось войти в воду и вытаскивать сопротивляющуюся рыбину. Он развел руки, показывая нам, какой она была большой. Мы рассмеялись, не веря рассказчику. В этот момент в сопровождении нескольких гостей мимо нашего стола прошествовала леди Бодреан.
Я говорила:
— Мы все знаем, что рыбаки всегда удваивают свой улов, когда рассказывают о нем, но мне кажется, что Хадриан его утроил.
И вот она передо мной, брови поднялись от удивления и постепенно на лице проступила ярость.
Все замолчали, казалось, тишина никогда не прервется, потом леди Бодреан шагнула к нам. Мужчины встали, но она смотрела лишь на меня удивленным взглядом. Я попробовала улыбнуться.
Один из гостей сказал:
— О, это мистер Трэвис, я думаю.
Тибальт подтвердил.
Леди Бодреан сумела взять себя в руки и представила гостей друг другу, оставив меня напоследок.
— Мисс Осмонд. — Она произнесла мое имя словно это неприличное слово.
Никто ничего не заметил, и несколько минут длилась вежливая беседа, потом леди Бодреан отправилась дальше.
— О, Господи, — воскликнула Теодосия.
— Я знала, этого не миновать, — я попыталась сделать вид, что спокойна.
— Ну, сэру Ральфу придется нести ответ за своих гостей, — сказал Хадриан.
— Что случилось? — не понял Тибальт.
Я обернулась к нему.
— Мне не следовало быть здесь.
— Конечно, не следовало. Ваше общество сделало этот вечер слишком запоминающимся, — сказал Тибальт.
Из-за этих слов стоило прийти на бал.
— Завтра утром меня могут отправить упаковывать вещи.
Тибальта обеспокоили мои слова, а я выглядела счастливой. Теодосия пустилась в объяснения:
— Папа решил, что Джудит должна быть на балу и мы с ним вместе осуществили задуманное. Я выбрала ткань для платья, а Сара Слоупер сшила… Но мама ничего не знала.
Тибальт засмеялся.
— Мисс Осмонд всегда оказывается в центре какой-нибудь драмы. Если она не наряжается мумией и не ложиться в саркофаг, то надевает чудесное платье и приходит на бал; никто не предполагает ее увидеть, она всегда появляется неожиданно.
Хадриан взял меня за руку.
— Не беспокойся, Джудит. Завтра ты переживешь грядущий шторм.
— Мама может быть жестокой, — предупредила Теодосия, — но Джудит пришла как папин гость.
— Не понимаю, как может леди Бодреан возражать против этого, — удивился Эван.
— Ты не знаешь маму, — сказала Теодосия.
— Уверяю тебя, знаю. Но Джудит пришла как гость сэра Ральфа, — успокаивал Эван, — и, следовательно, не сделала ничего плохого.
— В любом случае, шторм наступит завтра, — сказала я. — А сейчас прекрасный вечер. Вот лосось, которого поймали в Шотландии и шампанское из лучших погребов. Компания собралась чудесная, чего еще желать?
Тибальт наклонился ко мне и сказал:
— Вы живете одним днем, вернее моментом.
— Так и следует жить. Сегодня я, в некотором роде, Золушка. Завтра я вернусь к своей золе.
— А сегодня я стану сказочным принцем, — воскликнул Хадриан. — Музыка играет, пошли танцевать.
Мне не хотелось оставлять Тибальта, но что оставалось делать?
— Поздравляю, — сказал Хадриан. — Ты очень хладнокровно себя вела, спокойнее всех нас.
— У меня такое чувство, что очень скоро я буду сидеть за столом в коттедже «Радуга» и писать умоляющие письма работодателям.
— Ах, Джудит. Как ужасно быть бедным!
— А что ты знаешь об этом?
— Многое. У меня тоже проблемы, нужно заслуживать благосклонность дяди. Кредиторы преследуют меня. Придется поговорить с ним завтра. Поэтому, как и ты, сегодня я хочу есть, пить и веселиться.
— О, Хадриан, ты действительно в долгах?
— По самые уши. Как бы я хотел быть на месте Теодосии.
— Думаю, ей на расходы дают гораздо меньше денег, чем тебе.
— А кредит! Ты знаешь, что мой дядя фантастически богат? И все его богатство унаследует Теодосия.
— Ненавижу эти разговоры о деньгах.
— Да, это огорчает. Вот поэтому я хотел бы стать богатым, чтобы не говорить о деньгах и даже не вспоминать о них, а это возможно, лишь будучи богатым.
Мы смеялись, танцевали, шутили, но все же оба думали о том, что готовит для нас новый день. Я могла забыть обо всем лишь в обществе Тибальта.
Я надеялась еще увидеть его на балу, но безуспешно, и решила уйти с бала прежде, чем разойдутся все гости.
Мы неверно рассчитали, что буря разразится утром. Леди Бодреан не собиралась так долго ждать.
Яростно зазвонил колокольчик, я еще не успела снять бальное платье и очень обрадовалась, потому что платье придавало мне уверенности.
Я отправилась в комнату к леди Бодреан. Она была в бальном наряде — фиолетовом платье из бархата с великолепным шлейфом, отороченным мехом. Она выглядела, как королева.
— Итак, мисс Осмонд, что вы можете мне сказать в свое оправдание?
— А что вы ожидаете услышать, леди Бодреан?
— Я не ожидаю наглости. Вы были сегодня на балу. Как вы осмелились явиться и находиться вместе с моими гостями?
— Чтобы принять приглашение, не нужно слишком много смелости.
— Приглашение? У вас хватает нахальства сознаться, что вы сами отправили себе приглашение?
— Нет, сэр Ральф распорядился, чтобы я была на балу.
— Я не верю вам.
— Может быть, ваша светлость пожелает, чтобы я его пригласила? — Прежде, чем она успела раскрыть рот, я схватила колокольчик и зазвонила. Вбежала Джейн. — Леди Бодреан просит тебя узнать, не сможет ли сэр Ральф прийти сюда.
Леди Бодреан разбирала ярость, но Джейн уже умчалась к сэру Ральфу.
— Как вы смеете распоряжаться в моей комнате? — потребовала она объяснений.
— Мне показалось, я исполняю приказ. Я подумала, что ваша светлость желает видеть сэра Ральфа для подтверждения моих слов, ведь вы же мне не верите.
— Никогда в моей жизни я не встречала такую… такое…
— Такое неподчинение? — подсказала я.
— Такое нахальство.
Меня еще окутывал флер счастья, ведь я же танцевала с Тибальтом, он говорил со мной, я сумела показать заинтересованность к его работе. Он сказал: «Ваше общество украсило этот бал», — и он подразумевал именно это. Он говорил то, что думал. Разве я могла бояться эту старую мегеру, которая через несколько минут увидит своего супруга, а он наверняка подтвердит мои слова.
Сэр Ральф остановился в дверях.
— Что за… — он замолчал. Увидев меня, его подбородок задрожал, словно сэр Ральф изо всех сил старался не засмеяться.
— А что это мисс Осмонд здесь делает? — спросил он.
— Я посылала за ней. Она сегодня осмелилась находиться среди наших гостей.
— Она была одной из них, — парировал он.
— Думаю, вы забыли, что она моя компаньонка.
— Сегодня она была вашей гостьей. Я пригласил ее на бал, этого достаточно, я полагаю.
— Вы пригласили эту особу, не посоветовавшись со мной?
— Вам это отлично известно.
— Эта юная особа считает, раз ей было позволено получить образование в нашем доме, то она может рассчитывать на особое к себе отношение. Заявляю вам, я этого не потерплю. Она пришла к нам в дом в качестве компаньонки и к ней будут относиться соответственно.
— Что означает, вы сделаете ее жизнь невыносимой, вы будете с нею предельно жестоки, а вы это отлично умеете, мадам.
— Вы навязали мне эту девицу, я этого не потерплю.
— Она останется у вас, как и раньше.
— Заявляю вам, я не допущу, чтобы вы принуждали меня терпеть нежелательную прислугу, как эта… в моем доме.
— Мадам, вы будете поступать так, как я вам велю, — сказал сэр Ральф.
Он схватился за спинку стула, я увидела, как кровь прилила к его лицу, он слегка качнулся.
Я бросилась к нему и поддержала за руку. Он смотрел вокруг невидящим взглядом, я помогла ему сесть на стул.
Он тяжело дышал.
Я сказала:
— Нужно вызвать камердинера. Сэр Ральф плохо себя чувствует.
Он тяжело дышал.
Я сказала:
— Нужно вызвать камердинера. Сэр Ральф плохо себя чувствует.
Я взяла на себя смелость и приказала Джейн привести камердинера.
Джейн поспешила уйти и вскоре вернулась с Блейком, личным слугой сэра Ральфа.
Блейк отлично знал, что делать. Он ослабил воротник сэра Ральфа, достал из коробочки таблетку и положил ему под язык. Сэр Ральф откинулся на стуле, его лицо, ставшее багровым, немного побледнело, но вены на лбу по-прежнему сильно выступали.
— Так-то лучше, сэр, — сказал Блейк. Он обратился к леди Бодреан: — А теперь я отведу его в кровать, миледи.
Сэр Ральф с трудом поднялся и тяжело облокотился на Блейка. Он кивнул в мою сторону и тень усмешки появилась на его лице. Потом Блейк увел его.
Дверь за ними закрылась и леди Бодреан повернулась ко мне:
— Вот видите, что вы наделали.
— Это не моя вина, — ответила я многозначительно.
— Убирайтесь в свою комнату, я поговорю с вами позже.
Я ушла. Что за ночь! Хозяйка меня не выгонит, она не осмелится. Да она и не хочет этого. Кто же другой предоставит ей эту возможность — позволит издеваться над собой и делать свою жизнь невыносимой. Теперь я смогу с ней справиться. Но в такую ночь я не хотела думать о ней. У меня столько приятных впечатлений, о которых стоит подумать и пережить их заново.
* * *В конце месяца экспедиция сэра Эдварда, в которую входил и Тибальт, отправилась в Египет.
Эван вернулся в университет, где он временно читал лекции по археологии. Хадриан уехал в Кент проводить какие-то работы на погребальном судне викингов, которое недавно обнаружили у нашего побережья. А я вернулась к своим обязанностям — прислуживать леди Бодреан. Монотонность моего существования нарушалась лишь попытками хозяйки унизить меня каким-нибудь новым способом. Но меня утешала мысль, что сэр Ральф и Теодосия — мои друзья. Я больше не посещала дом Гиза, ведь Табита уехала с экспедицией, но много раз проходила мимо. Казалось, он снова стал домом, где обитают призраки, как в дни моего детства. Жалюзи были опущены, мебель покрыта чехлами, в доме осталось лишь несколько слуг. Двое египтян, Мустафа и Абсалам, сопровождали сэра Эдварда.
Я с нетерпением ожидала возвращения экспедиции и Тибальта.
Я чаще заходила в коттедж «Радуга», потому что не могла ходить в Гизу, меня там всегда тепло принимали Доркас и Элисон, они с восторгом выслушали мой рассказ о бале, о моем чудесном зеленом платье, которое я обнаружила в своем шкафу.
С самого начала меня удивил их энтузиазм, когда они узнали, что мне дали место в Кеверал Корте. Я молода; хотя из-за своего длинного носа я не могу считать себя красавицей, но меня вполне можно назвать симпатичной. За последние месяцы я часто сравнивала себя с Теодосией. В ней нет моей жизненной энергии. Мои живость и воодушевление привлекают людей, в этом я уверена. Хотя у меня взрывной характер, я быстро успокаиваюсь, я умею смеяться над жизнью, а значит, смеяться над собой. У меня густые темные волосы, с ними приходится трудно — они прямые и непослушные; у меня большие карие глаза, а ресницы густые и черные, как и волосы. К счастью, у меня ровные здоровые зубы. Я выше и стройнее Сабины и Теодосии. Правда, у меня нет привлекательной пухлости Теодосии, грациозности Сабины. Моя молодость способна привлечь стареющих ловеласов. А репутация сэра Ральфа не слыла незапятнанной. Я слышала, как кузнец разговаривал с крестьянами о былых днях и узнала, что в молодости сэр Ральф соблазнил немало девиц. Они увидели меня и прекратили разговор, щадя мою юность. И, несмотря на все это, Доркас и Элисон радовались, что меня взяли на работу в Кеверал Корт.
Я решила, что они уверены: сэр Ральф бросил свои дикие привычки. Он слишком стар, чтобы вести распутную жизнь. Все же меня удивляла готовность Доркас и Элисон отпустить меня в логово греховодника.
Они хотели знать все подробности о бале.
— Платье! — восклицали они. — Какая чудесная мысль!
Я снова удивлялась: один из законов общества гласит, что молодые девушки не могут принимать одежду в качестве подарка от джентльменов.
Но в моем случае произошло по-другому. Благодаря Теодосии. И я пришла к выводу, что нравлюсь сэру Ральфу: я его забавляла, чего не могла Теодосия.
Я была рада пойти на бал и наслаждаться происходящим. Если бы мне не подарили платье, я бы не смогла веселиться на балу.
Гораздо проще принять удобную точку зрения обитателей коттеджа «Радуга», нежели доискиваться до истинных причин такого странного поведения сэра Ральфа. Безусловно, слуги любили его больше, чем его супругу. Я же ощущала в себе силы сладить с любой сложной ситуацией, которая может возникнуть. Как удобно, что я могла бегать из коттеджа прямо в Кеверал Корт.
Итак, я дала тетушкам отчет о бале. Доркас спрашивала, чем нас угощали, Элисон интересовали букеты, и обе жаждали знать, с кем я танцевала, что говорила.
Я закружилась по маленькой гостиной коттеджа и в результате произошло два несчастья — я разбила китайскую чашку Доркас, и у фарфоровой цветочницы, статуэтки XVIII века, треснула рука.
Тетушки немного посетовали, но не рассердились на меня. Они радовались моему счастью. Чашку можно склеить, а трещина на руке почти незаметна. Так с кем же я танцевала?
— Тибальт?! Он странный молодой человек. Сестра Эмили, которая у них служит, говорит, что он и его отец наводят на нее страх.
— Страх! Да слуги в их доме помешаны на страхе, — сказала я.
— У них странный дом и странная профессия, — не унималась Доркас. — Занимаются вещами, которым тысячи лет.
— Доркас, ты рассуждаешь, как какая-нибудь деревенщина.
— Я знаю, ты интересуешься археологией. Но должна сознаться, что от некоторых картинок в книгах, которые ты приносила сюда, испытываешь ужас. Я все думала, не отнести ли их назад.
— Какие картинки?
— Черепа, кости… потом мумии. Такая гадость. А сэр Эдвард…
— Ну и что сэр Эдвард?
— Я знаю, что он знаменит и его ценят, но он довольно странный.
— Просто потому, что он не похож на других… не ходит по деревне и не соблазняет деревенских девушек в отличие от сэра Ральфа… Вы поэтому считаете его странным?
— Джудит, откуда тебе известны эти вещи?
— Из окружающей меня жизни, дорогая Элисон.
— Ты становишься неистовой, стоит только заговорить о Трэверсах.
— Они занимаются полезным делом…
— Думаю, ты была бы не прочь поехать с ними и ковыряться в этих мертвых мумиях.
— Это мое самое большое желание, не то, что прислуживать сварливой даме.
— Бедняжка Джудит, может быть, это будет продолжаться всю твою жизнь. Знаешь, нам вполне хватает на жизнь. Здесь большой сад, мы можем выращивать овощи и продавать их.
Я посмотрела на свои руки и скривилась:
— Не думаю, что у меня для этого подходящие руки.
— Кто знает, может что-нибудь подвернется. А тот молодой человек, который учил вас, он ведь тоже присутствовал на балу?
— Ты говоришь об Эване Каллуме.
— Он мне всегда нравился. Такой воспитанный. Ты всегда много о нем рассказывала. На его уроках ты училась лучше всех.
Я улыбнулась им. Они решили, что мои проблемы решит замужество. Мне не удалось выйти за Оливера, теперь в качестве следующей кандидатуры они выбрали для меня Эвана.
— Думаю, он опять приедет сюда, ведь об экспедиции много говорят.
— А почему же он не наводит страх на людей? — потребовала я объяснений. — Он ведь занимается той же профессией, что и сэр Эдвард, и Тибальт.
— Он более… нормален.
— Ты же не собираешься сказать, что Трэверсы ненормальные?
— Они другие, — повторила Доркас. — Да, мистер Каллум вернется, ведь сэр Ральф тоже занят в этом египетском проекте. Я слышала, он финансирует экспедицию, потому что его дочь выходит замуж за Тибальта.
— Где ты это слышала?
— От Эмили.
— Сплетни слуг.
— Дорогуша, кто больше знает о семейных делах, нежели слуга?
Естественно, они правы. Слуги постоянно слышат обрывки разговоров. Я представила Джейн у замочной скважины. А некоторые из них складывают кусочки разорванных писем, которые хозяева выбросили в мусорную корзину. Они всегда внимательны ко всем семейным скандалам.
Без сомнения, все считают, что Тибальт предназначен для Теодосии.
В задумчивости я направилась в Кеверал Корт.
Он не любит ее, успокаивала я себя. Я бы знала, если бы он ее любил. Ему понравилось танцевать со мной гораздо больше, чем с Теодосией. Разве мог такой человек, как Тибальт, влюбиться в Теодосию!
Но Теодосия — богатая наследница. С такими деньгами, которые принесет ему Теодосия, Тибальт сам сможет финансировать свои будущие экспедиции.
Для сэра Эдварда ничего не имело значения кроме его работы, а Тибальт сильно похож на отца.