Жаркая и не слишком плодородная земля Сугриба не была нужна хортам. И они ушли обратно к своим лесам. А освободившуюся территорию потихонечку пригребли к себе приморцы. Не торопясь, за полсотни лет. Теперь их страна именовалась Объединенными Провинциями Южного Приморья. На земле Сугриба больше не бряцали оружием, хотя армия новой страны уже через тридцать лет превзошла по численности армию своих предшественников. Нет. Здесь действовали по-другому…
Хортейм процветал еще полстолетия. Проблемы начались при Тироне Шестом Бабнике. Не имея возможности прославиться ратными подвигами за отсутствием достойных противников, этот монарх искал себе славы любовными победами. Кроме четырех жен он имел полтора десятка наложниц и, соответственно, почти двадцать детей. Надо отметить, что всех своих отпрысков король любил. И даже чрезмерно. Не в состоянии выбрать наследника, он не придумал ничего лучше, чем рассадить всех сыновей наместниками в крупные города страны. И дать им достаточно широкие полномочия. Вплоть до наличия собственной армии. Король думал таким образом понять, кто из них лучший правитель. Городов оказалось больше, чем сыновей, но начало было положено. Были еще зятья, были друзья, приближенные… Очень скоро место наместника можно было просто купить: сребролюбие было второй страстью Бабника. А может и первой. Ходили слухи, что и зятьями короля становились таким же методом. Вопросу, откуда брались деньги, король значения не придавал…
Умер Тирон Шестой неожиданно и очень загадочно. Просто в один прекрасный день еще не старый и здоровый человек был найден в своей постели с весьма странным цветом лица. Ни одному из известных ядов симптомы не соответствовали. Разве что, какому-то редкому, южному… Наследника он так и не назначил. А сами они, естественно, не договорились. Взбалмошные, избалованные, привыкшие к власти и не приученные к ответственности… Кому из них первому пришло в голову объявить свой город со окрестности независимым королевством осталось неизвестным. Но остальным идея понравилась. Через месяц после смерти Тирона Шестого Хортейм перестал существовать как единое целое…
Более того, приди в этот момент враг со стороны, хорты не вышли бы единым фронтом. Каждый из новоявленных правителей со злорадством смотрел бы на падение соседей, дожидаясь своей очереди. К счастью, врага тогда не нашлось. Он был, но атаковать не решался. Даже беспомощные обломки великой страны слишком сильно пугали недоброжелателей, чтобы они решились напасть.
И потекло золото… Королям, герцогам и графам новых стран, подзуживаемым на схватки друг с другом… Ханам поларов за набеги на хортов… В ночные гильдии городов, чтобы становились сильнее и богаче…
Так продолжалось еще сто лет. Государства хортов слабли, связи между ними рвались, всё чаще возникали конфликты, а то и войны… И наконец, десять лет назад наступил завершающий акт этой драмы. Операцию со сменой герцога Бертайма на своего человека приморцы провели безукоризненно. Последующая подготовка заняла пять с половиной лет. И бертаймские войска обрушились на соседей. Уже не просто хорты воевали с хортами. Они завоевывали друг друга. Впрочем, хорты ли? В войсках герцога хортов было меньшинство. Даже если добавить к ним наемников со всех концов света. Большинство было приморцами, выходцами из старых Сугрибских провинций. Наследниками легионов Юга. Старыми врагами хортов…
За полгода Бертайм захватил десять королевств., Если к этому прибавить его собственные владения и все шесть теперь уже не вольных городов, получалось больше половины всех хортских земель. Останавливать герцога было уже некому. И вот тут события повернулись самым неожиданным образом.
Приморцы не привыкли грузить все амфоры на один корабль. Параллельно операции в Бертайме они активно работали в степи. Степь была не той, что раньше. Кочевников стало много, и им не хватало привычных просторов. Полары уже не удовлетворялись наличием коня, сабли и родного шатра. Узкие глаза батыров присматривались к югу и северу, туда, где было чем поживиться, взять хорошую добычу, сильных рабов и красивых полонянок…
За три года до смены власти в Бертайме один юный поларский хан начал быстро набирать силу. Род за родом переходил под его бунчуки, кто-то добровольно, а кто-то и не очень… Степь объединялась больше восьми лет. И в тот момент, когда Бертаймские войска пересекли границы Гармонта, неисчислимые тумены поларов выбрали себе жертву…
Не зря говорят: «не рой другому яму». Что повлияло на решение хана Ишема? Старая дружба кочевников с хортами? Или столь же старая нелюбовь воинов степей к ненадежным и коварным южанам? А может, работа конфидентов прецептории Ноухвельта, пять лет безвылазно торчавших в его стойбище и деливших с ним все заботы и печали? Или поток золота, текущий из Приморья сам по себе наводил на мысли о достойной добыче? Точно не известно. Но Великий Хан повернул своего коня не на север. Он пошел на юг.
Неисчислимая конная лава обрушилась на территорию Объединенных провинций. Небрежно сметя пограничные заставы, играючи разметав полки северных территорий, в жестокой сече опрокинув вышедшие навстречу легионы, поток всадников пронесся по стране, грабя, убивая и сжигая всё на своем пути. Главный город приморцев, бывшая столица Сугриба, устояла, ее стены оказались не по зубам легким конникам Великого хана. Но больше на территории страны не уцелело ничего. На месте городов остались руины. На местах деревень — пожарища. Все, кто не успел бежать, были убиты или угнаны. Осаждать столицу кочевники не хотели. И не умели. Потому, стребовав с перепуганного Сената, от членов которого в живых осталось менее половины, выкуп «достойный Великого Хана», конница помчалась обратно в Бескрайнюю Степь. Впрочем, помчалась — это громко сказано. Отягощенные огромными обозами с награбленным имуществом и баснословным выкупом, гонящие перед собой сотни пленников войска еле тащились, развлекаясь по дороге дожиганием чудом уцелевших деревень и факторий. А на границе степи неожиданно встретили врага.
Война под знаменами Бертайма не была для приморских солдат приоритетной. В них давно назревало недовольство: герцог был совсем не дурак и собственные войска берег. А наемников, которыми приморцы и считались, не слишком. Информация с юга заставила их в мгновение ока забыть о своем "нанимателе" и отправиться на выручку в родные края. Уйди они немного раньше — осада Столицы могла бы закончится иначе. Уйди немного позже, и, разминувшись с Ордой, сберегли бы своей стране немного силы, а кочевники вполне могли, переварив добычу, обрушиться и на еще не ограбленный север. Но они ушли не раньше и не позже. И добраться успели только до родных границ…
Встреча оказалась неожиданна для всех. Никакого грамотного сражения не получилось. Армии бросились друг на друга, на ходу перестраиваясь в некое подобие боевых порядков. Рубка продолжалась весь день. А к вечеру живых приморцев на поле боя не осталось, легли все, до последнего человека. Но и кочевникам эта победа далась нелегко. Великой Орды больше не было. Были разрозненные остатки. А самое неприятное для степных воинов заключалось в том, что в этой битве погиб хан Ишем.
***
— Всё, пришли.
— А дальше рассказать? До конца! До счастливого! — кричат, прыгают, как будто не пробежали с утра почти тридцать миль по лесу. А ведь еще не вечер. И это не самая сильная группа. Старшие, естественно, сильнее.
— У этой сказки нет конца. И не будет, пока жив последний хорт. А вот будет ли он счастливым — зависит от нас с вами. У вас дел сегодня нет?
— Ой, доить пора! — Ладлиль с двумя подругами уносится в сторону хлева, куда уже подтягиваются другие девочки.
— Пошли за пилами, — становится серьезным Стожар, — дрова сегодня на нас.
Дети разбегаются по делам. За дровяным сараем раздается возмущенный голос Стожара:
— Так нечестно, сегодня мы дровами занимаемся.
— Да мы освободились пораньше, — возражает ему Шебур, — без дела что ли сидеть, пока Ровга со своими добычу разделывает? Хочешь, поможете нам донести, там много, на всех хватит!
— Замётано! — вот тебе и король, выражается, как последний вор Арвинта! Впрочем, почему последний? Первый! Как ни крутись, а Тикша — глава ночной гильдии. И не только из-за печати. Никто из преступников давно уже не решается ему перечить. Эх, знали бы бертаймцы, на что пойдут деньги, потраченные ими на воров и наемных убийц…
Короли договорились, и из-за сарая доносится только стук складываемых в поленницу дров. Через двадцать минут полтора десятка юнцов уносится на северо-запад. У старших сегодня была хорошая охота. Особенно приятно, что я только дал им наводку на стадо, когда оно было милях в двадцати. Остальное дети сделали сами. Выследили, организовали облаву… теперь десяток разделывает туши, а Шебур… Вот хитрец! Ведь специально за Стожара дрова переколол, чтобы увеличить количество носильщиков. Видимо, добыча того стоит…
Девочки потащили ведра с молоком в детский дом, поить маленьких. Свежее молоко самое полезное. Остальное пойдет в переработку на сметану, творог, сыр и масло. Холодильников у нас нет, хранить негде. Быстро сегодня девчата управились, стадо-то немаленькое. Правда, и нахлебников хватает… Но справляемся, кормим…
Четыре года назад было намного хуже…
Бертаймский герцог, вот ведь хитрая лиса, оказался очень достойным учеником своих приморских учителей-интриганов. А кое в чем и превзошел их. Как можно оставлять в покоренных городах не хортские гарнизоны?! От восстаний спасения не будет! А хорты у меня в армии кто? Правильно, бертаймцы! Вот их и оставлю. А остальных — вперед на новые завоевания! Уважаемый, ну как можно бросить наемный сброд на самый ответственный участок боя? Их же сомнут, и ударят Вам в тыл. Только Ваши чудо-богатыри обеспечат нам победу!
И всегда вроде прав, и возразить нечего, а только бертаймские сотни замиряют крестьян, отряды наемников делят добычу, а приморские легионы гибнут на стенах городов. Понимал герцог, что как только он добьет последний осколок Хортейма, эти самые легионы займутся им самим. Наверняка имел некий план действий на этот случай.
Но всё повернулось иначе. Приморцы ушли на выручку своим и легли на границе степи, захватив с собой и Орду. Ее остатки после гибели Великого Хана расползлись по родным кочевьям зализывать раны и считать добычу. Этих двух сил больше не существовало.
Бертайм остался один на один с остальным Хортеймом. В этом смысле уход приморских «наемников» стал для герцога Бертайма ударом под дых. О продолжении экспансии можно было забыть. Удержать бы завоеванное. Однако и здесь дальновидность герцога дала свои результаты. Собственной, почти не пострадавшей, армии хватало, чтобы поддерживать порядок на завоеванных территориях. Наемников (не приморцев), вполне довольных немалым жалованьем — для охраны границ. Да и не пытались соседи атаковать неожиданно выросший Бертайм. Боялись.
Однако герцога ждал сюрприз.
Остатки разбитых армий Арвинта и Шебура, граничащих с Великими Лесами, уходили на север. Сюда же просачивались отряды Ноухвельтских и Гармонтских вояк, сумевших прорваться через заслоны захватчиков. В лесах скапливались значительные силы, всерьез думавшие о партизанской войне.
Но только думавшие. Перед ними во весь рост встала проблема пропитания. И так не самые богатые крестьяне северных королевств, вдобавок разоренные войной и обложенные непомерными налогами новой власти, не в состоянии были помочь партизанам. А охота… Лес не может прокормить очень много людей. Даже столь богатый дичью лес, как этот. Проблема не в том, чтобы метко бросить копье или пустить стрелу. Проблема в том, что зверя надо еще найти, выследить и догнать. А это занимает немало времени и удается не каждый день. И тому, кто пытается жить охотой, некогда воевать и партизанить. Не зря именно охотники-вейя столь миролюбивы. А то количество людей, что собралось в лесах той осенью, для леса было непомерно велико. Впереди была зима, к концу которой, если не к середине, все собравшиеся на севере должны были умереть от голода.
Герцог это понимал и не обращал на партизан пристального внимания. Мол, проблема решится сама.
Этого не произошло.
Ну кто мог предположить, что сбой в работе портала далекого мира забросит сюда большое, лохматое, когтистое и зубастое, но разумное существо? Меня. Йети. А непонятный каприз судьбы повесит мне на шею более полусотни беспомощных детей. Даже если бы спасатели сумели меня найти в этот момент, я уже не мог уйти, бросив их умирать. Впрочем, эта дилемма передо мной так и не встала.
Зато встала другая.
Со мной было только трое взрослых. А детей надо было кормить, поить, одевать и защищать. После того, как были сожжены тела жертв Серой Смерти, а Усма с Юшманом привели в Поселок наш маленький караван, начались просто черные дни. Мне больше не приходилось бегать на помощь за сотню-другую миль, но уставал я даже больше, чем в первые дни. У остальных не было моей выносливости, и к вечеру они просто валились с ног.
Старшие дети под руководством Нохры собирали травки, грибы и ягоды, заготавливая запас на зиму. Старшие — это начиная с шести лет. Усма с парой пятилетних помощниц ухаживала за самыми маленькими. Юшман, Тикша и Лысто занялись строительством. Маленькие дома охотников, рассчитанные на одну семью и отапливающиеся по-черному, нас не устраивали. Бегать в зимнюю непогоду в соседнюю избу по любому поводу никому не хотелось. Решили построить один большой дом, в котором можно было бы жить всем скопом. Вот только дело это оказалось не по силам троим, один из которых был одиннадцатилетний мальчишка, а второй ранен в ногу. Пришлось мне с утра до вечера помогать строителям, работая универсальным подъемным механизмом. А ночью я уходил на охоту.
Возлагать это занятие на кого-то еще было совершенно бессмысленно. Для них это было высокое искусство, для меня — грубое ремесло. Минутное сканирование местности заменяло многочасовой, а то и многодневный поиск добычи. Час-другой легкого бега — изнурительное преследование, да и принести я мог больше, чем полдесятка самых лучших носильщиков. А если учесть, какие у нас были носильщики, то пол десятка можно смело менять на полтора.
Зверья было полно. Лоси, олени, косули, туры, кабаны. Добыча на любой вкус. Но начал я не с них. В первую очередь наши склады наполнились медвежатиной и волчатиной. Сказать, что мясо хищников вкуснее или полезнее я не мог. Скорее наоборот, хотя лично мне одинаково. Но было два очень важных момента. Во-первых, шкуры. Гораздо более теплые, чем у копытных.
А во-вторых, не хотелось нарушать биоценоз местности. Возможности лесов я просчитал заранее, и остался ими очень доволен Но стоило добавить к уже имеющимся хищникам потребности поселка, и копытные долго бы не продержались. Я решил, что с задачей регулирования поголовья мы справимся и сами, и избавился от конкурентов в радиусе сотни миль. Заодно, леса стали безопасными для детей.
А потом… Потом мы встретились с Сотником Стякужем…
***
Стякуж был бертаймцем. Вот такой парадокс: командир первого встретившегося нам партизанского отряда родился и вырос в стране — противнике. Сотником он никогда не был. На родине не поднимался выше десятника. Но звали его Сотником все. Причем сразу, с первого взгляда. Что-то в его внешности к этому располагало. Высокий, широкоплечий, сильный и, по человеческим меркам, красивый Стякуж был неглуп, но отличался несдержанным нравом и необузданной фантазией. В трезвом состоянии он держал себя в руках. Однако стоило выпить хотя бы кружку пива…
На физических кондициях сотника не отражалась ни первая кружка, ни десятая, но голова… Развлечения пьяного Стякужа были главным предметом обсуждений в Бертайме в течение семи лет.
Как-то, влюбившись в дочь некоего члена герцогской фамилии, после целых суток страданий, обильно заливаемых темным бертаймским, Сотник отправился излагать даме свои чувства. Снедаемый огнем страсти, влюбленный не стал ждать, пока ему откроют ворота на подворье любимой (собственно, никто открывать и не собирался), а просто вынес их ударом ноги и, разметав охрану вельможи, начал обыск дворца в поисках своего счастья. То, что счастье в этот момент находилось в загородном поместье (о чем впоследствии горько сожалело), никто влюбленному так и не смог объяснить. Выходка осталась без последствий только потому, что на следующий день вельможа пал очередной жертвой борьбы за трон.
Не успел столичный бомонд обсудить все перипетии этого дела, как Стякуж, отловив на улице двух гостей Бертайма, схватил их за шивороты, оторвал от земли, и громко начал выяснять, что они имеют против Великого Хартейма. Один из задержанных попытался ткнуть напавшего ножом, в результате чего сломал себе руку. Подоспевший наряд стражников и, что гораздо важнее, группа друзей Сотника, убедили буяна освободить несчастных. Стякужу и это сошло с рук. Когда потерпевшие искренне рассказали, как было дело, тайную стражу гораздо больше, чем проказы известного хулигана, заинтересовало, зачем первый помощник посла Объединенных Провинций встречался с правой рукой главы ночной гильдии Бертайма. Особенно если учесть, что рука тоже была приморского происхождения…
Подобных историй было множество, и до поры Сотнику всё сходило с рук… Разве что его периодически вызывал на дуэль какой-нибудь рыцарь, получивший на голову помойное ведро или перепуганную кошку под кирасу. Но это было еще одним развлечением. Оружием бертаймец владел отменно, а в большинстве дуэлей его меч вообще не покидал ножен. Всё сводилось к одному удару пудового кулака Стякужа.
Жертвами развлечений Сотника чаще всего становились приморцы. Стякуж не любил их чистой и незамутненной глупыми поисками причин ненавистью, а потому не упускал случая усложнить и без того непростую жизнь гостей своей страны. После прихода к власти последнего герцога, относившегося к приморцам более чем лояльно, Стякужу пришлось срочно уйти в действующие войска и постараться некоторое время воздерживаться от пива…