- Хомо-сапиенс, - мой голос заставил их вздрогнуть, а охранника вцепиться в свой
"бластер" и навести на меня родимого. - Хотя мнение о разумности данной расы, тысячелетиями
уничтожавшей свои же поколения, остается все больше под вопросом... Самка, возраст
приблизительно шестнадцать-восемнадцать циклов, половое созревание в начальной стадии,
феромоны, выделяемые кожей, придушены искусственными запахами- слабой имитацией мускуса
и одной из вариаций ромашки... Девушка сравнялось цветом лица со своими волосами и со
сдавленным писком спряталась за спину профессора.
Я перевел взгляд на ученого:
- Самец. Предположительный возраст шестьдесят семь-сто двадцать циклов с учетом
возможного омоложения клеток организма. Степень мозговой активности примерно 140 единиц,
идет к снижению, мотивация - двадцать единиц, любопытство - девяносто четыре единицы и
растет по экспоненте...
Пока я нес ахинею, очкарик тихо охнул, получив тычок в солнечное сплетение кончиком
хвоста, и свалился в чашу трамплина... откуда и уплыл...
- Степень разумности двадцать четыре единицы убывает... Что у нас еще, цивилизация
достигла как минимум шестого уровня развития, ибо не только вышла к звездам, но и помимо все
прочего изучает малоизученные миры, их флору и фауну...
Я переместился к охраннику:
- Эй, служивый! Тот вздрогнул, слегка дернув стволом, и нажал на спуск. С громким
шипением ствол выплюнул рубиновую ломаную линию... Валун над моей головой после
попадания разлетелся раскаленной щебенкой. - Хмм... лучевое, импульсно-реактивное оружие,
скорее всего небольшой заряд...
У Эйнштейна медленно сползала на землю челюсть.
- Что хотели братья по разуму, которого у вас не наблюдается?
- В-в-в-в-в-в-в-вы-ы-ы-ы ра...ра...ра...зговариваете! - бедный темнокожий Эйнштейн начал
заикаться.
- Нет! У вас групповая галлюцинация, вызванная реакцией на кислородную смесь воздуха
местной атмосферы планеты. Вам, в том числе кажутся вон те полураздетые красотки. Я правой
передней ткнул в сторону принцесс, которые с тихим хохотом наблюдали за разыгравшимся
цирком.
Когда служивый и остальные повернули свои головы в сторону принцесс, я кончиком
хвоста хлопнул по затылку охранника и, подцепив его за шиворот, выкинул с обрыва... На хвосте
одиноко болтался забытый им впопыхах бластер.
Оставшихся я незамысловато придавил лапой. Попытка девушки укусить меня за
чешуйчатый палец не привела ни к чему хорошему... Она потом долго отплевывалась от пыли...
Помыться, кстати, не помешает...
Черная Пустыня. На долгие и долгие мили ни единого клочка зелени, только выгоревший
на солнце песок.
Цепочка фигур в потемневших от песчаной пыли и потерявших прежний цвет одеждах
брела в сторону ближайшего города... По чистой случайности ли, по велению местных богов ли,
навстречу им неспешно двигался крупный отряд песчаных разбойников, успешно пощипавших
караван эмира.
Вскоре долгожданная встреча состоялась... Их окружили...
В тот день город Башкарахан праздновал небывалое событие: казалось неуловимая шайка
разбойников, державшая в страхе все окрестные земли, была поймана и доставлена под ясные очи
эмира... Это был последний день его правления...
- Вай мэ, какие прелестные пэри. И это они сумели поймать шайку одноглазого Олава? -
тучный эмир развалился на подушках, сальными глазами рассматривая загоревших, в грязных
одеждах, но не утративших свой лоск и гордую осанку принцесс. - Визирь!
- Да, о светлоликий? Что желает, о гроза разбойников, повелитель дня и ночи пресветлого
города Башкарахана? - перед эмиром, кряхтя и шатаясь, замер высохший до состояния
трехсотлетней мумии визирь.
- Разбойников казнить завтра по полудню, пэри отправить в купальни... На лицах уставших
принцесс появились радостные улыбки... Впрочем исчезнувшие с их лиц так же быстро, как и
появились. - После чего отправишь их в мой гарем. Предупредишь евнухов, чтобы приготовили
для них покои... И не приведи, о всемогущий, что ты решишь кого-то из них отправить к себе...
Визирь склонился еще ниже, от души вспоминая до восемнадцатого колена предков, что
произвели этого жадного и бесполезного эмира на свет, да будет вечно здорова его поясница!
- Но, Светлейший, эти пэри - дочери владык северных и западных земель, это может
послужить развязыванию войны...
Эмир отмахнулся:
- Мы не будем им сообщать... Данные красавицы достойны большего и достойного мужа,
чем неверные беспустынных земель!
Он дернул золотистый шнурок, свисавший с потолка на манер украшения, и в зал вбежало
два десятка служителей гарема.
Вперед в сторону эмира вышла высокая стройная северянка с длинными черными, словно
вороново крыло, волосами...
- Как же мне надоели идиоты, не способные думать тем, что у них в голове, а не в их
штанах... - по ее одежде прошла волна разноцветных искр, а глаза заволокло непроглядной
чернотой... - Разбойники вели себя куда менее вызывающе...
В тот день жители пресветлого города с криками радости отмечали полыхание дворца
эмира, ибо эта бесполезная во всех смыслах кровососущая скоти... Светлая голова правителя
настолько всех дос... надоела, что охотников поучаствовать в разграблении дворца было с каждой
минутой все больше... И изнывавший от тирании эмира, и голодный до острых ощущений народ
решил внести свою лепту... Однако большинство потерялось в лабиринтах дворца в попытках
найти сокровищницу эмира...
Эдгар Лаолл пробирался сквозь непроходимые, наполненные легким туманом заросли
болота. Он проклял ученые головы с той самой минуты, когда эта проклятая чешуйчатая ящерица-
переросток заговорила... Яйцеголовые никогда не понимают, что бывают случаи, когда местные
обитатели могут быть опасными для них... но нет - "наука стоит жертв", вот теперь и он в качестве
жертвы ползет по болоту в сторону оставленного на автопилоте катера. Если не успеть добраться
до него, через неделю он взлетит на станцию согласно первой директиве...
Он еще раз обматерил мысленно профессора, велевшего снять шлем, а теперь он остался в
логове этой ящерицы. Жалко Галлу, симпатичная, хоть и глуповатая аспирантка... или съедят, или
что еще... Вот если бы сначала закусили профессором, тогда есть шанс, что ее оставят про запас и,
пристрелив ископаемое, ее можно вытащить...
Сначала лишился оружия, потом местные аборигены инертной среды пытались содрать с
него скафандр. Если бы аппарат встроенного медицинского контроля не привел его в себя, то
вполне возможно местные рыбы уже питались бы его бренным телом...
Из кустов выскочил заросший, грязный, в болотной тине, с лягушкой на голове туземец,
размахивая деревянной дубиной и прыгая по болотным кочкам не хуже земноводных, понесся в
сторону Эдгара. Схлопотав в лоб кулаком в серебристой перчатке, он плюхнулся на пятую точку
аккурат на голову любопытной кикиморе, решившей понаблюдать за действием. В следующий миг
абориген издал дикий вопль и, пробежав по водной глади болота аки посуху, исчез в тумане,
схватившись обеими руками за щуплый зад... Кикимора сплюнула на ближайшую кочку большую
часть тыльной стороны порток туземца и, радостно оскалившись, ушла под воду.
Еще раз ругнувшись, он сверился с встроенным в броню компасом. Расстояние до катера
показывало двести метров, через секунду компас показал, что до катера полкилометра... пятьдесят
метров... километр...
Прокляв в тысячный раз профессора, он, сверившись с направлением ,продолжил
пробираться сквозь постоянно тонущие в тумане растительные наросты на поверхности болота...
За ним следом ползла пушистая братия, переломавшая о его непрошибаемую задницу не одно
копье.
Возле подъема на гору образовалась так называемая давка. Причиной тому был огромный,
вытесанный из цельного ствола столетнего железного дерева и выкрашенный в полоску шлагбаум,
который упирался в край отвесной скалы. Слева от шлагбаума стоял двухэтажный, сложенный из
тех же бревен, что и шлагбаум, домик, обвитый ядовитым плющом. От домика до самого края леса
тянулись непроходимые кусты терновника. Возле самого входа стоял обтесанный с одной стороны
тянулись непроходимые кусты терновника. Возле самого входа стоял обтесанный с одной стороны
валун, на котором довольно корявым почерком выведено:
"Налево пойдешь - в лес попадешь, лишишься коня, поклажи, а то и головы.
Прямо пойдешь - в пещеру голодного дракона попадешь, вино не брать!
Направо пойдешь - об стену и уе..."
Писавший, по- видимому, не рассчитал объемов валуна, и места не хватило...
Рыцари недоуменно переглянулись. Рядом со шлагбаумом висел небольшой колокол, от
которого тянулся длинный шнурок. Пожав плечами, один спешился и дернул за шнурок...
БО-ОМ-М-М-М-М-М-М-М!
От звона колокола, казалось, вздрогнула сама земля, взметнув в небо стаи птиц, которые
тут же, вычислив обидчика, устроили ему ковровое бомбометание...
Кони взвились на дыбы, и рыцарская братия посыпалась с них, словно спелые желуди.
Переполоху добавила пара енотов, весьма ловко орудуя остро заточенными наконечниками
коротких копий, срезала тощие кошельки с поясов упавших. Когда упавшие опомнились, еноты
уже успели утащить добычу в терновые кусты.
Скрипнула открываемая дверь домика, и наружу вышел, зевая и почесывая волосатую
грудь, голый по пояс северянин. Хмурым взглядом он обвел "помятую" и покрытую птичьим
пометом рыцарскую братию, хмыкнул. Заскочив обратно в дом, он вернулся с огромным
гроссбухом и писчими принадлежностями и, разложив все на валуне, принялся что-то записывать.
Первым не выдержал рослый молодой барон в богатых доспехах.
- Любезный, по какому поводу на дороге шлагбаум?!
Северянин отвлекся от писанины и, окинув барона хмурым взглядом, от которого барон
слегка струхнул, хмыкнул и принялся записывать дальше.
- Ты что немой? И смотри на меня, когда с тобой разговаривает Барон Фон Древоз!
- Не шебурши, если ошибусь, придется все переписывать, а это вам обойдется уже за
отдельную плату! Он последний раз скрипнул пером и, поставив его в чернильницу, одним
движением перепрыгнул шлагбаум, оказавшись нос к носу с бароном.
Тот от неожиданности хлопнулся на пятую точку, придавив стальным задом любимую
мозоль на ноге оруженосца.
Северянин, достав из кармана сложенную бумажку, прокашлялся и, развернув листок,
принялся зачитывать:
- Мы приветствуем вас, отважившихся на спасение принцесс и убийство грозного
дракона... так это лишнее... От всей души страждущих избавиться от злой тирании и набегов
древней бестии мы желаем вам творческих узбеков... э-э-э... успехов! Блин, леший, не мог
поразборчивей писать?! - северянин почесал затылок и продолжил. - Чтобы вы в доблестной
схватке с драконом, если оный упадет с горы либо вы сами, карабкаясь к его пещере, не устроили
обвал и не погубили естественную природу, необходимо пройти досмотр и взвешивание.
Северянин убрал бумажку и подошел к большой каменной плите возле шлагбаума, на
которую никто не обратил внимания. Врытый подле плиты деревянный столбик оказался искусно
сделанными противовесами весов.
- Итак, по одному подходим и взвешиваемся. Если ваш вес с конем превышает вес вот этого
деления, значит, вы либо не допускаетесь, либо разгружаетесь... Если в течение десяти дней хозяин
имущества не является, имущество переходит в фонд помощи голодающим принцессам!
Рыцари подобрали упавшие на землю челюсти и стали искать крайнего: первым на агрегат
лезть никто не хотел.
- Да как ты смеешь, щенок! Ты хоть понимаешь, с кем ты споришь?!
С тихим свистом стрела сбила с головы барона шлем и намертво пригвоздила к каменной
стене горы. Барон нервно икнул и спрятался за оруженосца.
- Конечно, понимаю! - оскалился северянин. - С трупом! Ибо эльфы не промахиваются и не
прощают обид, нанесенных лесу!
Окинув взглядом побледневшие лица, он неожиданно гаркнул:
- В очередь, черти! Налог на проезд возрастает на двадцать процентов - и того двенадцать
серебряных с рыла!
Услышав цену, рыцари и оруженосцы вздрогнули и, покосившись в сторону невидимого
стрелка, быстро организовали очередь, самые пугливые старались прятаться за коней.
Глава 11. Шабаш.
Две рыжие девушки сидели под окном дома и с тоской поглядывали на залезших на забор
ухажеров. Не то, что парни им сильно досаждали, нет.
- Послезавтра полнолуние...
- Ну... - соседка, активно лузгавшая семечки, отвлеклась от созерцания парней на шатком
заборе, который под их весом должен был рухнуть с минуты на минуту.
- Шабаш будет...
- Ну...
- Баранки гну! - вспылила подружка. - Ты помнишь, что мы должны на полнолуние
принести с собой какое-нибудь магическое существо?
- Дык, вроде домового хотели?
- Да домовых притащит половина округи, надо как-то выделиться!
Девчушка вскочила и, уперев кулачки в бока, состроила надутую гримаску.
- И что предлагаешь? - все также с интересом разглядывая парней на заборе.
Подружка, заметив, что на нее не обращают внимания, зашипела и топнула ножкой в
плетеном лапте по вытоптанной земле. Глаза потемнели, и по длинной косе, выглядывавшей
из-под косынки, проскочила искра...
Забор с оглушительным грохотом и еще более громким матом посыпавшихся с него парней
рассыпался.
Со всех сторон послышался довольный хохот наблюдавшей за цирком деревни.
Внезапно на короткий миг солнце заслонила тень...
С дальнего края деревушки послышался азартный мат и крики подгоняющих кого-то...
Чистое, ясное небо прочертила огненная дуга, с оглушительным грохотом взорвавшаяся над
деревней...
- Дусь...
- Что еще? Рыжая ведьмочка чуть ли не подпрыгнула на месте, напоминая обиженного
ребенка.
- Я, кажется, знаю, кого притащить на шабаш, - задумчиво протянула ее подруга,
внимательно рассматривая парящего в небе дракона. - Ставлю свою метлу против перьевой шляпы
верховной ведьмы, ни одна грымза даже не додумалась!
Какой черт дернул меня за хвост согласиться! Эти две рыжие дур-р-ры, как только я
ответил согласием, тут же, не сказав ни слова вскочили на свои трепаные веники, только по ошибке
называемые метлами, и радостно хохоча унеслись... Нет, ну я понимаю, молодые, горячие... ду... Но
ДОРОГУ мне они могли бы объяснить?
Пенек, коряга старая, только проскрипел от своего хохота и махнул в сторону. Мол, туда, не
ошибешься.
Вылетел я вечером. Небо чистое... ни облачка...
Мимо меня, повиснув на длинной бороде забористо матерящегося колдуна, проплыл
какой-то мужик, закованный в глухие черные латы с эмблемой черепа со скрещенными костями в
лихо натянутом голубом берете и с зажженной сигаретой в зубах.
- Эй, чешуйчатый! Черное озеро не пролетали?
У меня , если честно, отвисла челюсть и длинный язык весьма живописно свесился изо рта.
Но тут же придя в себя, я только помотал мордой, ибо попробуй я пожать плечами... и отскребать
меня от земли ломануло бы немало народу.
- Так и знал, что не там свернули!
Подтянувшись на бороде, он дернул один ее край в сторону с воплем: "Поворачивай на..!"
Ответом ему был новый поток скабрезностей, однако колдун повернул.
Ведьмочки появились для меня незаметно, материализовавшись в воздухе по обе стороны
от меня, словно конвой или почетный эскорт... Довольные произведенным эффектом, они
захихикали. Тем временем вечерние сумерки поглотили нас с головой, и на небе появились первые
звезды.
Обе ведьмочки достали из воздуха два ажурных зеленых фонаря и, повесив на конце
рукоятки метлы, начали преображаться... Ух-х... Тонкое платье зеленоватого цвета и темно-
зеленый плащ. На голове широкополая шляпа с длинным хвостом, или как называется этот
колпак... А ведь недавно на них были платья крестьянок...
Там, на Лысой горе, ведьмин камень лежит... (к/ф" Чародеи"). Припомнилась строчка
песни, когда я увидел довольно крупный холм с черным обелиском по центру, с холма, словно
светясь, текла водная линия, впадая в небольшое озерцо под холмом. Вокруг холма было выложено
тройное кольцо костров, а возле самого озера вовсю пылал колдовским зеленым огнем
шестиметровый столб пламени, только по ошибке называемый костром.