— Ну, вот. Наконец-то ты сможешь немного отдохнуть, petite[5], — весело сказала она, ставя поднос на столик у окна. — Тебе нужно хотя бы для разнообразия сменить образ жизни, а морской воздух пойдет на пользу твоей коже.
— Вы говорите так, будто вам не терпится избавиться от меня, — шутя сказала Джоанна.
Марта Динар покачала головой.
— Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Но меня очень беспокоит твое здоровье. Разве можно девушке в твоем возрасте ложиться спать заполночь. Ты ведь совсем не отдыхала с тех пор, как не стало мсье Аллена.
Джоанна налила себе кофе. Взгляд ее стал грустным: со дня смерти Майкла Аллена прошло уже больше четырех лет, но все равно бывали минуты, когда ей очень не хватало отца. Иногда она думала, что если бы не доброта и щедрость семьи Динар, она, наверное, не выжила бы. Прекрасный веселый Париж, приводящий в восторг туристов, не самое подходящее место для девятнадцатилетней девушки, оказавшейся без родных и без средств к существованию.
— Вы как заботливая наседка, Марта, — беспечно заметила Джоанна. — Со мной ничего не случилось. Через неделю меня, наверное, потянет назад: я не привыкла к безделью. В сонной бретонской рыбачьей деревушке, наверняка не будет никаких ночных развлечений.
— Вот и хорошо, мой маленький совенок, — обрадовалась мамаша Динар. — Какие у тебя планы на сегодня?
— Ничего серьезного. Гюстав Юго пригласил меня на ленч, чтобы обсудить мой новый ангажемент, а потом я хочу пройтись по магазинам.
Через полчаса, скрыв бледность под искусным гримом и надев дорогой шелковый костюм, Джоанна спустилась в кафе. Завтра в Бретани можно будет отказаться от подобных ухищрений. Но сегодня, в Париже, она была еще Жанин Алэн, так что приходилось выглядеть изысканной и элегантной.
Когда она вошла, мсье Динар вытирал оцинкованную стойку. В молодости он был знаменитым боксером, но потерял на войне левую руку и по возвращении с фронта стал партнером своего тестя, владевшего небольшим кафе. Старик был еще жив, но ему было уже за девяносто, он почти ничего не видел и днями напролет сидел у дверей кафе в плетеном кресле.
— Bonjour, Papa[6]. Вы не Могли бы дать мне немного мелочи? — попросила Джоанна.
Мсье Динар отложил в сторону тряпку и подошел к старой кассе. Несмотря на тронутые сединой волосы и пустой рукав, заткнутый за пояс, он все еще производил внушительное впечатление, и хотя их квартал не отличался особой респектабельностью, в кафе «Бернардин» никогда не было беспорядков.
— И куда же ты направилась в такой очаровательной шляпке? — спросил он, подмигнув Джоанне. — Наверное, в «Грилльон», да? Ты уже высоко летаешь, моя голубка.
Выйдя из кафе, Джоанна остановилась, чтобы сказать пару слов дедушке, но он дремал в своем кресле. Она подняла газету, выпавшую из его рук, и взглянула на заголовки.
— Доброе утро, мисс Аллен. Я уже начал бояться, что упустил вас, — раздался за спиной мужской голос.
У Джоанны перехватило дыхание, она вся застыла. Всего в двух шагах от нее на тротуаре стоял этот англичанин, Карлайон.
— Что вы тут делаете? — резко спросила она, инстинктивно отступая назад.
— Не стоит так пугаться. Я только хотел поговорить с вами, — мягко произнес он. — Может быть, мы присядем и выпьем по чашечке кофе.
Джоанна гневно посмотрела на него.
— Простите, мсье, но ваш вчерашний визит в кабаре еще не дает вам права преследовать меня. Если вы не отстанете, я позову полицейского.
— Значит вы намерены отрицать, что вы — Джоанна Аллен, несмотря на браслет, который вы носите?
— Мой браслет? — удивленно переспросила Джоанна. — Я… я не знаю, о чем вы говорите.
Англичанин улыбнулся.
— Необычный рисунок, согласитесь? — продолжал он будничным тоном. — Можно сказать, уникальный. Может быть, вы этого не знаете, но браслет был сделан на заказ ко дню рождения. Для девушки по имени Нина Карлайон. У нее были рыжие волосы и веснушки на носу. И она была очень похожа на вас.
Еще несколько минут Джоанна молча смотрела на него, потом пожала плечами и холодно сказала:
— Хорошо, мистер Карлайон, мое имя и вправду Джоанна Аллен. Но это не дает вам права преследовать меня.
— Я вовсе не намерен преследовать вас. Я только прошу уделить мне десять минут.
Джоанна взглянула на часы.
— Вам придется прийти позднее, — холодно сказала она. — В час у меня важная деловая встреча.
— В таком случае давайте убьем разом двух зайцев. Я отвезу вас к месту вашей встречи, а по дороге мы поговорим. Моя машина стоит на той стороне площади.
Джоанна помешкала. Честно говоря, после того, как она вынуждена была назвать свое настоящее имя, ей было очень любопытно узнать, как англичанин нашел ее, и зачем он искал ее.
— Хорошо, — не очень дружелюбно ответила она. — Надеюсь, вы сумеете справиться с парижским движением. Я хочу добраться до места целой.
Его машина оказалась седаном стального цвета, далеко не новой модели, но в отличном состоянии. «Хорошая машина, но для меня слишком старомодная», — сказал как-то Ив о таком английском автомобиле.
«Но в самом Карлайоне нет ничего старомодного», — подумала Джоанна, наблюдая, как он садится за руль. Возможно, если бы не предубеждение, она могла счесть его даже привлекательным.
— Куда вас отвезти? — спросил он, когда они выехали с площади и развернулись в сторону реки.
— В «Грилльон», пожалуйста, — Джоанна начала объяснять ему дорогу.
— Я знаю, где это, — прервал он ее.
— Вы бывали в Париже раньше?
Мужчина кивнул, не отрывая взгляда от дороги.
— Знаете, — сказал он вдруг, — я ожидал определенной сдержанности с вашей стороны, но не предполагал, что вы откажетесь признаться, кто вы. Почему?
— Ничего удивительного, — холодно ответила Джоанна. — Из практических соображений я теперь Жанин Алэн.
— Вы так думаете и наедине с собой? Считаете себя Жанин… француженкой?
Его настойчивость рассердила Джоанну.
— У нас мало времени. Вам лучше прямо перейти к делу, мистер Карлайон, — сказала она.
Они остановились у светофора, и Джоанна почувствовала, что он наблюдает за ней.
— Вы меня удивляете, — проговорил он задумчиво. — Я думал, что вы проявите к нам хоть какой-то интерес. Неужели вам не интересно узнать о семье вашей матери?
— Мне рассказали все, что меня интересовало, — ответила она, передернув плечами.
— Полагаю не так уж много. Например, что вам известно о вашей бабушке?
— Немного, — призналась Джоанна. — Она была единственным человеком, кто не предал моего отца.
— Значит, на нее вы меньше обижены.
— Я ни на кого не обижена. Я о вас даже не вспоминаю.
Он оставил эти ее слова без ответа.
— Вы знаете, что причиной разрыва семьи с вашими родителями был ваш дедушка?
— Да. Он, наверное, был гадким типом, — едко заметила она.
— После замужества вашей матери ваша бабушка больше никогда ее не видела, — продолжал Карлайон, не обратив внимания и на это ее замечание. — Но она знала о вашем рождении и всегда мечтала увидеть вас. Естественно, пока был жив ее муж, это было невозможно. Два года назад, когда он умер, она начала разыскивать вас. Сейчас ей уже за семьдесят и у нее больное сердце. Ей очень хочется увидеть вас, пока она жива.
Джоанна изумленно уставилась на своего спутника.
— Вы хотите сказать, что мне следует навестить ее? — удивленно спросила она.
— Я думаю, это было бы милосердно, — серьезно сказал он.
С минуту Джоанна смотрела на Карлайона, пораженная его словами. Потом все ее негодование выплеснулось наружу.
— Милосердно! — гневно воскликнула она. — С чего бы это я должна быть милосердной, мистер Карлайон? Разве милосердно было изгонять мать из семьи только за то, что она имела неосторожность полюбить бедного художника? А разве милосердно было не ответить на письмо моего отца, когда он остался один с крошечной дочкой на руках? Не говорите мне о милосердии! Ваша семья не знает, что это такое.
Карлайон, свернул на боковую улицу и остановил машину. Потом он повернулся к Джоанне.
— Значит, вы не так уж равнодушны, как притворяетесь, — сухо заметил он.
Джоанна потянулась к ручке дверцы, но он перехватил ее руку и удержал на месте.
— Успокойтесь, — сказал он. — Я согласен, что дед ваш поступил жестоко, и вы вправе гневаться на него. Но ваша бабушка ни в чем не виновата, она страдала, как и вы.
— Но почему же она ничего не сделала? — сердито возразила Джоанна. — Она ведь могла хотя бы написать письмо своей дочери. Могла бы ответить на письмо отца.
— Не могла. Вы, наверное, не совсем понимаете ситуацию. Она была замужем за человеком чрезвычайно деспотичным, и по ряду причин считала, что всегда должна ему подчиняться, даже если приходится отказываться от самых глубоких своих привязанностей. Не судите ее слишком строго, Джоанна. Ситуация была просто ужасной, и она пыталась выйти из нее с честью.
Карлайон отпустил ее руку, и Джоанна принялась растирать ее, чтобы не осталось синяков.
— Вы хороший адвокат, мистер Карлайон, но вы напрасно тратите время. Даже если бы я захотела встретиться с вашей семьей, это было бы невозможно. Вы, кажется, забыли, что мне приходится самой зарабатывать себе на жизнь. Я не могу все бросить и поехать в Англию.
— Но мне сказали, что кабаре «Кордиаль» на какое-то время закрывается, и все артисты получают отпуск. Я подумал, это очень удачно, что я нашел вас именно сейчас.
Джоанна не могла подавить любопытства.
— А как вам удалось найти меня? — спросила она.
— Совершенно случайно. Мои друзья пригласили меня в кабаре, и я был поражен, как вы похожи на портрет вашей матери. Когда она позировала для портрета, на ней был этот самый браслет. Я узнал его, как только вы подошли к нашему столику. К тому же ваш сценический псевдоним очень похож на ваше подлинное имя.
Джоанна взглянула на широкий золотой браслет. Он был украшен тремя плоскими аметистами и изысканной гравировкой. Его подарил ей отец, когда ей исполнилось пятнадцать, вместе с ниткой жемчуга и дорогой брошью с сапфиром — все это раньше принадлежало матери Джоанны. В трудные дни после смерти отца, жемчуг и брошь пришлось продать, но браслет она хранила как талисман и никогда не снимала.
— Понятно, — медленно произнесла она. — Вы, похоже, очень наблюдательны. Обычно мужчины не замечают такие детали. — Взглянув на часы она добавила: — Мне пора. Уже почти час.
Он нахмурился.
— Значит вы отказываетесь даже думать о поездке в Англию?
— Отказываюсь. Прошлое должно оставаться прошлым, мистер Карлайон. Не стоит ворошить старое. Вы видите: я сама устроила свою жизнь и намерена за нее держаться. Для меня вашей семьи просто не существует.
Карлайон положил руку на ключ зажигания, но так и не повернул его.
— Неужели вы так бессердечны? — спросил он.
Джоанна пожала плечами.
— Когда сам зарабатываешь себе на жизнь, нельзя расслабляться… особенно при моей работе.
— Понятно. Но мне кажется, вы уже добились успеха.
— Успех дается нелегко, — с горечью заметила она. — Если хочешь достичь больших высот на сантименты не остается времени.
— А когда вы их достигнете? Что тогда? — спросил он с любопытством.
— Найду себе богатого мужа и буду наслаждаться покоем до конца дней своих, — бодрым тоном ответила Джоанна. — Мне кажется, я не понравилась бы миссис Карлайон. Я совсем не похожа на воспитанных английских девушек.
Лицо Карлайона помрачнело.
— Ладно… Если уж нет надежды достучаться до ваших человеческих чувств, я предложу вам условия, которые наверняка вас заинтересуют, — резко оказал он. — Сколько вы хотите? Какова ваша цена, мадемуазель? Во сколько вы оцениваете поездку в Англию со мной?
Его презрительные интонации заставили Джоанну покраснеть от негодования. Она уже готова была ответить в том же духе, но сдержалась. У Карлайонов принято считать, что все могут решить деньги, раз уж другие средства не действуют. Когда-то дед тоже пытался откупиться от Майкла.
— Сколько вы можете себе позволить? — с усмешкой спросила она.
— Называйте сумму. Я заплачу.
Гнев вскипел в душе Джоанны. «Неудивительно, что ее отец ненавидел всех Карлайонов», — с презрением подумала она. Но лицо ее было совершенно невозмутимо, когда она спросила:
— Сколько времени продлится мой визит?
— Все зависит от того, как долго вы сможете скрывать свое истинное лицо. Я не хочу, чтобы ваша бабушка поняла, что она напрасно из-за вас терзалась.
— О, не беспокойтесь, я достаточно хорошая актриса. Две недели будет достаточно?
— Думаю, да, — сухо ответил он.
— Тогда, за двухнедельный ангажемент мой гонорар составит пятьсот фунтов, помимо прочих расходов, конечно.
Джоанна не верила, что он примет ее слова всерьез. Пятьсот фунтов за двухнедельную поездку в Англию! Такое не лезет ни в какие ворота. Пусть даже это гроши для него — гордость Карлайонов не позволит согласиться на такие дикие условия. С тайным удовольствием Джоанна ожидала возмущенного отказа.
Карлайон повернул ключ зажигания.
— Хорошо, — спокойно сказал он, — Пять сотен и все расходы. Отправляемся завтра утром.
Джоанна оторопела.
— О, нет… подождите… — начала она.
Машина уже набирала скорость.
— Вы уже опоздали на пять минут на вашу встречу, но даром это время не потратили, — насмешливо сказал он. — Я позвоню вам вечером и сообщу, в какое время я заеду за вами. Паспорт у вас в порядке, надеюсь?
— Да, но…
— Отлично. Боюсь, вам не удастся взять с собой более двух чемоданов, но в Мерефилде большой гардероб вам и не потребуется. Это, конечно, вполне современный городок, но тамошние женщины довольно консервативны в одежде.
— Но я еще не решила ехать, — возразила Джоанна.
Карлайон быстро глянул на нее и язвительно усмехнулся.
— На карту поставлены пятьсот фунтов. Думаю вы недолго будете колебаться. Вы успеете все обдумать за ленчем.
Джоанна еще раздумывала, что бы ему ответить, когда машина остановилась у ресторана, и швейцар в ливрее открыл перед ней дверцу.
— Идите. Я позвоню вам в восемь, — решительно сказал Карлайон.
Прежде чем она успела возразить, машина отъехала.
Тем, кто его не знал, Гюстав Юго казался безобразным, даже отталкивающим. Когда Джоанна впервые ощутила его пристальный взгляд — тогда она выступала в довольно непрезентабельном кафе на левом берегу Сены и отчаянно мечтала уйти оттуда — ее даже передернуло от отвращения. Даже когда она узнала, что этот человек — знаменитый Гюстав Юго и убедилась, что он всерьез намерен ей помочь, ей пришлось перебарывать в себе инстинктивную антипатию. Постепенно она узнала, что тучное тело и грубые черты лица ни в коей мере не отражают характер. Он был не только одним из лучших театральных агентов в Париже, обладавшим исключительным чутьем на новые таланты, но и одним из самых обходительных и образованных мужчин.
Когда Джоанна познакомилась с ним поближе и с благодарностью воспользовалась его деловыми советами, она стала думать о нем как о страшном, но безобидном чудище из детской сказки. Только вот с Гюставом Юга никогда не произойдет волшебного превращения, и женщина должна полюбить его с необыкновенной страстью, чтобы забыть об уродливой внешности.
Он ждал ее в коктейль-баре: огромный мужчина с бычьей шеей волосатой рукой держал толстую гаванскую сигару, другая рука была засунута в карман. Хотя Гюстав шил себе костюмы в Лондоне, даже самый искусный портной не мог скрыть его живот. Сильные линзы очков гротескно увеличивали его проницательные глаза, с интересом наблюдавшие за посетителями бара.
— А, Жанин! Ну, наконец-то! — Гюстав встал и поцеловал ей руку. — Выпьешь что-нибудь перед ленчем? Нет, только не фруктовый сок, mapetite. Сегодня у нас событие — новая ступень в твоей карьере! Дай-ка подумать… да, коктейль с шампанским лучше всего для такого случая. Я уверен, один бокал не испортит чудесный цвет твоего лица. Ведь нельзя же поднимать тост за будущее бокалом сока.
— Прости, что опоздала, Гюстав, — извинилась Джоанна, когда он сделал заказ.
Она откинулась на спинку обитого шелком диванчика и стала медленно стягивать перчатки. Вся еще под впечатлением разговора с англичанином, она почти не слушала слов Гюстава, размышляя о своем.
Только когда она положила перчатки рядом с собой, и официант принес напитки, Джоанна осознала, что Гюстав что-то объясняет ей.
— Ты согласна на такие условия? — спросил он.
Джоанна покраснела.
— О, Гюстав, мне очень стыдно, но Я задумалась о своем.
— О чем-то очень важном, наверное, если пустила мимо ушей мои самые хорошие новости, — заметил он. — Интересно, отчего может быть такая глубокая задумчивость?
Джоанна взяла бокал и стала разглядывать пузырьки в золотистом напитке.
— О, не обращай внимания, — ответила она, пожав плечами. — Так что за новости?
— А вот это очень важно, — удовлетворенно произнес он. — Как ты знаешь, я хотел устроить тебе гастроли в Лондоне. Ну, все оказалось даже лучше, чем я предполагал. Поступило предложение от одного весьма престижного кабаре… и условия у них очень выгодные! Более того, у тебя будет выступление в телевизионной программе, и очень может быть, в одном из гала-представлений. Разве это не повод, чтобы поздравить себя? Как ты думаешь?
— Это чудесно, Гюстав! — воскликнула Джоанна. — Но у них, вероятно, требования куда выше, чем в кабаре «Кордиаль». Ты уверен, что я справлюсь?
— Если не справишься, то значит, я впервые в жизни ошибся, — уже серьезно оказал он. — Ты потянешь, Жанин, я уверен. Конечно, тебе придется еще поработать, но в целом ты готова к этому испытанию.