Игорь опять ее не сразу узнал. На ней была широкая бесформенная юбка из сурового полотна, длинная, почти в пол. Панева, вспомнил Игорь где-то слышанное слово. Свободная блузка… нет, блузкой это назвать язык не поворачивался. Свободная белая рубаха с длинными рукавами, завязочками у горла и вышивкой на груди была, очевидно, найдена в запаснике какого-нибудь музея национального костюма. А стильное каре ее серебряных волос скрывалось под низко повязанным белым платком в мелкий синий горошек. Такой платочек носила его бабушка. Только бабушка завязывала под подбородком, а Ольга — сзади, на затылке.
— Галь, ты что мне обещала? — тревожно говорила Ольга, не замечая взгляда Игоря. — Брось ты свои глупости… Ведь когда-нибудь кого-нибудь убьешь!
— Пока никого не убила, — резонно возразила Галка и с достоинством поджала губы. — И это никакие не глупости, зря ты мне не веришь.
— Ладно, ладно, — примирительно буркнула Ольга. — Давайте лучше чай пить.
Она прошла к креслу и беззаботно плюхнулась в него — прямо под перегруженную книгами и бумагами полку. Игорь невольно привстал и с тревогой глянул на это легкомыслие — от грубого края тяжелой полки до белого платочка в синий горошек было сантиметров сорок, не больше.
— На нее сроду ничего не упадет, — щедро улыбнулась Галка, перехватив его взгляд.
— Кто его знает. — Игорь с сомнением смотрел на проклятую полку. — Все-таки, знаете, поосторожней надо бы.
— Может, кому-то и надо бы поосторожней, — многозначительно протянула Галка, устраиваясь на своей табуретке у стола. — Тут раз одного типа книгами завалило. Только сел — хрясь, полка и оборвалась. — Галка с сожалением чмокнула губами. — Не совсем, правда. Но все-таки ваза прямо по башке попала. — Она удовлетворенно вздохнула и посмотрела на Игоря с гордостью. — Можешь себе представить?
— Очень даже могу. — Игорь все так же тревожно смотрел на полку. На самом верху, на бесформенной груде каких-то бумаг, криво стоял сосуд типа лампы Аладдина. Металлический, между прочим.
— Не слушайте вы ее, — вмешалась Ольга, взяв себе чашку. — Она сама себе приметы какие-то дикие выдумывает, а потом сама же в них верит.
— Какие приметы? — без особого интереса спросил Игорь, тоже берясь за свою чашку и все еще поглядывая на полку.
Ольга отмахнулась от вопроса легким движением маленькой ладони, но Галка ответила серьезно:
— Никакие не дикие приметы. Чистая правда. Все зависит от того, кто в это кресло сядет. Оль, ты вспомни, на тебя хоть раз что-нибудь упало? — Она повернулась к Игорю с таким выражением, как будто выложила самый главный аргумент. — Понятно?
— Нет, — честно признался Игорь.
— Да почти на всех что-нибудь падает, — нетерпеливо объяснила Галка. — Или книга, или ваза, или вообще все подряд… В зависимости от степени вины.
— Какой вины? — Игорь чуть не поперхнулся чаем. Ну и ну. Куда он попал?
Ольга фыркнула и прикусила губу.
— А ты, Оль, не хихикай, — сердито глянула на нее Галка и вновь обернулась к Игорю: — От степени вины перед родными и близкими. Перед кем-нибудь. Перед всеми. Перед человечеством.
Она долго серьезно смотрела на Игоря и вдруг расплылась в довольной улыбке:
— Не хочешь попробовать?
Игорь понимал, что это чистой воды идиотизм. Он будет выглядеть стопроцентным дебилом, сидя в кресле и ожидая, когда на него действительно свалится дубовая полка… Он поставил чашку на стол, поднялся, обошел Галку и остановился над Ольгой, свернувшейся в кресле калачиком. Она непонимающе смотрела на него и не двигалась.
— Ну… — Игорь наклонился, обхватил ее за талию, вынул из кресла и поставил на пол. — Я хочу попробовать. Мне интересно, в чем я виноват.
— Да бросьте вы. — Ольга с гримасой неудовольствия отстранилась. — Глупости все это.
Игорь еще раз глянул на полку, но удержался и не качнул ее, как собирался, а пригнулся и осторожно опустился в кресло. Несколько секунд ничего не происходило, потом над головой у него что-то едва слышно треснуло, зашуршало, и он поднял руки, чтобы защититься от возможного удара по башке — поделом тебе, вот дурак-то… Но тут лист бумаги скользнул сверху, качнулся в воздухе перед его глазами и лег на колени. Игорь все-таки потрогал полку вытянутыми вверх руками, покачал ее, потолкал… Да нет, все в порядке, крепко висит. Успокоился, взял с колен упавший листок и перевернул его. Перед ним была его Анна. Она смеялась во весь рот, чуть закинув голову и почти зажмурив глаза.
Он смотрел на портрет дочери и чувствовал, как темная волна гнева и разочарования заливает душу. Вот, значит, как. Случайная встреча в магазине вчера, случайный приход по объявлению сегодня… На полке над его головой опять что-то зашуршало, но он не обратил внимания. Взглянул на Ольгу — она выглядела смущенной. Еще бы.
— Откуда это у вас? — Если не ответит, он ее придушит.
— Это я вчера нарисовала, — виновато отозвалась Ольга. — По памяти. По-моему, похоже немножко… Или нет?
— Вы нарисовали?
В голосе Игоря слышалось такое недоверие, что Ольга засмеялась. Галка взяла рисунок из рук Игоря, полюбовалась и отдала.
— Ольга у нас классно рисует, — с гордостью заявила она. — Прям с одного раза лепит. Глянет, р-раз — и как живой. Она с этой девочкой вчера познакомилась. В магазине. Родители потеряли, а Ольга нашла. А отец на нее же и наорал. А эта дура, Ольга то есть, весь вечер девочку рисовала, а всю ночь ревела.
— Галь! — в смятении крикнула Ольга.
— А что, нет, что ли? — Галка повернулась на табуретке и уперлась ладонями в колени. — Думаешь, если ты слышишь, как моль летает, так я вообще глухая? Я всегда слышу, когда ты сопли на кулак мотаешь. — Она повернулась к Игорю и сердито выдохнула: — Уф-ф-ф-ф… Извини. Тебе, само собой, непонятно… Я прям видеть не могу, как она из-за всего душу рвет. Ну, хорошая девочка, ну, жалко ее, конечно. Но родители-то у нее есть, верно? Хоть и такой отец, зато богатый. Тоже плюс… — Галка перевела взгляд с Игоря на Ольгу, потом опять на Игоря, пошлепала губами и опять взяла из его рук портрет Анны. — Это ты ее отец, — произнесла она решительно, разглядывая Игоря и рисунок попеременно. — Ну, дела-а-а.
Галка встала, прижалась лбом ко лбу Ольги и затвердила, словно заклинание:
— Все будет хорошо. Вот увидишь. Послушай меня, дуру старую: все будет хорошо.
Цирк, думал Игорь растерянно. Театр абсурда. Таких совпадений не бывает. Или бывают? На полке опять что-то зашуршало, зашумело, и на голову Игоря посыпался целый ворох листов — некоторые чистые, некоторые с набросками, — а под конец упала тонкая пластиковая папка, налету оскорбительно шлепнув его по носу.
— Та-а-а-ак. — Галка потерла руки и плотоядно ухмыльнулась. — И перед кем же ты провинился?
Глава 7
Когда Игорь приехал домой, Инга Максимовна успела уложить Анну и теперь устраивала большой шмон в дальней комнате. Хм… дальняя комната. Даже удивительно, как это для двух таких разных вещей можно было придумать одно название. Игорь попытался представить, какое впечатление могла произвести его квартира на Ольгу. Строго говоря, это две соседние квартиры на одной лестничной площадке, несколько перестроенные и соединенные в одну. Дальней комнатой в его квартире мать называла бывшую кухню, откуда по ходу ремонта убрали всякие трубы-раковины-плиты и, передвинув внутренние перегородки, объединили ее с ванной, небольшой кладовкой и куском коридора в отдельный блок — получилась как бы квартира в квартире. Вот в этой самой комнате и развила бурную деятельность его суровая родительница. Игорь двинул кресло в угол, подальше от размашистых движений матери, сел в него и стал обдумывать тонкий подход для начала разговора на интересующую его тему. Мать вывалила на диван содержимое еще одного ящика с какими-то тряпками, критически оглядела распахнутые дверцы уже пустых шкафов и, удовлетворенно вздохнув, обернулась к Игорю.
— Ну, — довольно ехидно сказала она. — Обалдел от новой няни?
М-да. С тонкими подходами у матери всегда была напряженка.
— Ма, тебе-то она как? Понравилась?
— Еще чего! — Мать возмущенно фыркнула. — С чего бы она мне понравилась? Вот если б горбатая была… или хромая… или лысая… Тогда да, тогда понравилась бы.
— Да ну тебя. — Игорь вдруг представил Ольгу с горбом и поежился. — Я серьезно.
— Да и я серьезно. Серьезней некуда. Ладно, ты все равно не поймешь. — Мать подвинула кучу барахла на диване и села, пожив руки на животе. — Анна-то как к ней лепится, а? Не оторвешь. И все время смеется, ты обратил внимание? «Моя Оленька, моя Оленька»… Надо же! С одного раза…
— С двух, — поправил Игорь, но тут же вспомнил, как Анна вчера в кафе обнимала чужую девчонку в белом. — Хотя вообще-то да, с одного.
— Ты о вчерашнем? — Мать слегка нахмурилась и покусала губы. — Ольга мне рассказала. М-да, бывают совпадения… А ты все проверил?
— Ты о вчерашнем? — Мать слегка нахмурилась и покусала губы. — Ольга мне рассказала. М-да, бывают совпадения… А ты все проверил?
— Большой проверял. — Игорь тоже нахмурился и беспокойно поерзал в кресле. — Все в порядке. В больнице, где Ольга раньше работала, о ней вообще тоскуют. А почему вдруг уволилась — никто не знает. И те, у кого няней работала, тоже очень довольны. Характер, говорят, золотой, добрая очень.
— Характер-то у нее, может, даже и бриллиантовый, — задумчиво протянула Инга Максимовна, глядя мимо Игоря. — Она с мужем недавно развелась. Ты знал?
— В общих чертах, — осторожно произнес Игорь, стараясь не показывать заинтересованности. — Ничего особенного, обычное дело. Детей нет, развелись тихо-мирно, он уехал.
— Во-во, — так же осторожно отозвалась Инга Максимовна. — Тихо-мирно. Он уехал, она у подруги живет.
— Ой, да! — Игорь засмеялся, хлопнул себя по лбу и встал. — Я ж от них тоже гостинчик привез. Редиски, зеленого луку, травы какой-то. Галка сказала, что ты разберешься с травой. Знаешь, там такая Галка… Я чуть не свихнулся с этой Галкой…
— Как это? — Инга Максимовна с интересом взглянула на сына.
— Да совершенно подвинутая. В приметы верит, по руке гадает, какие-то кармы у нее, ауры… На четыре года моложе Ольги, я кудахчет над ней, как курица над цыпленком: «Оль, ты переоденься, Оль, ты колбаски скушай, Оль, ты не простудись»… И еще гоняет всех поганой метлой. И сажает под книжную полку, чтобы посмотреть, что на башку упадет. Смешная. Она бы тебе понравилась.
— Да? — Мать смотрела на него с подозрением. — А тебе, случайно, на башку там ничего не упало?
— Анькин портрет. — Игорь с интересом наблюдал за реакцией матери. — И причем совершенно случайно. Я так считаю. Но Галка думает, что это указывает на определенную степень вины.
Инга Максимовна поднялась с дивана, подошла к нему, сгребла у него на груди рубашку и потянула к себе, угрожающе сопя и сверкая глазами:
— А ну, дыхни.
— Да ты че, начальник, — пьяным голосом задурачился Игорь. — Ты че, в натуре… Я за рулем! — Но не выдержал, засмеялся, увидев, как свирепо раздуваются ноздри матери, чмокнул ее в нос и обнял за плечи. — Пойдем, все покажу. Я на кухне оставил.
Они сидели за кухонным столом, и Игорь по возможности подробно докладывал обо всем, что хотела знать мать. Ей трудно было что-нибудь рассказывать. Важные вещи она пропускала мимо ушей, зато вопросами о каких-то несущественных подробностях просто печенку выматывала.
— Беру бумажку, смотрю — а это Анна! — воскликнул Игорь. — Представляешь, что я подумал?
— Масло, акварель? — с интересом спросила Инга Максимовна.
— Ты о чем? — растерялся Игорь. — Я ж тебе говорю: вчера вроде как случайно встретились, а сегодня на меня портрет Анны падает. Как это понимать?
— Редиска у них какая хорошая, — с уважением заметила Инга Максимовна. — Ты не спросил, это сорт такой или, может, подкармливают чем?
— Ма, ты хоть слушаешь, что я тебе говорю? — обиделся Игорь.
— Слушаю, слушаю. — Инга Максимовна встала, пошла к плите и, проходя мимо Игоря, ласково растрепала его и так лохматые кудри. — Слушаю, сына, но ничего полезного не слышу.
Она налила чаю себе и ему, вернулась к столу, поставила обе чашки и долго выбирала, какую взять себе. Выбрала, отхлебнула, вздохнула и, когда Игорь уже перестал ждать, вдруг решительно выдала:
— Ладно, завтра мы к ним в гости съездим. Вместе с Анной.
— Да? — встрепенулся Игорь. — Ну, если хочешь…
— Естественно, хочу. — Инга Максимовна усмехнулась и, по обыкновению, задрала вверх левую бровь. — Позвони Саше-маленькому. Предупреди, что он за водилу. Терпеть ненавижу, когда ты за рулем. Скажи, чтобы к часу приезжал. Шкафы поможет передвинуть и кроватку Анькину поставить.
— Какие шкафы? — изумился Игорь. — Куда кроватку поставить?
— В дальней комнате. Ольге не понравилась детская. И комната для няни не понравилась — далеко от Аньки. Ольга с Анной в дальней комнате будут жить.
— Это ты так решила? — У Игоря были свои планы на дальнюю комнату, но если мать что решила, то о своих планах он может забыть.
— Это Ольга выбрала. — Инга Максимовна с вызовом глянула на Игоря. — Я ее выбор одобряю. Во-первых, они должны быть рядом. И ванная там отдельная, девочкам удобно будет. И кладовка большая — все барахло убрать можно, а то вечно у Анны игрушки по всему полу валяются. И вообще дальняя комната — самая тихая во всей хате. У тебя контраргvменты есть?
— Нет. — Игорь с интересом наблюдал за матерью. — Какие там контраргументы… Хотя я не совсем понимаю, зачем горячку пороть. Все равно мы через две недели в Семино поедем.
— Ну, две недели тоже надо по-человечески пожить. — Инга Максимовна насупилась и поджала губы. — Знаешь, я вообще не понимаю твоей привычки — жить как в гостинице. Все абы как, никакого уюта, мебель черт знает как стоит… И вообще, неужели ты не понимаешь? Если Ольге будет здесь хорошо, и Анне хорошо будет.
— Ладно, ладно. — Игорь перегнулся через стол и вкрадчиво взял мать за руку. — Чего ты развоевалась? Я ни капельки не против. Если ты мне откровенно ответишь на один вопрос.
— Ну? — Инга Максимовна насторожилась. Игорь сильнее сжал руку матери, подмигнул и довольно ехидно спросил:
— Что, ма, обалдела от новой няни-то?
Мать помолчала, покусала губы и наконец ответила:
— Знаешь, сына, что мне кажется? Мне кажется, нам что-то уж очень крупно повезло. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы.
— Поживем — увидим, — как можно равнодушнее ответил Игорь, с испугом ощущая, как где-то в районе солнечного сплетения у него что-то дрогнуло, потеплело и стало расти, заполнять его всего молодой весенней радостью. Немотивированные эмоции, как сказала бы его бывшая жена. Смех без причины. А, бог с ней.
— Ма, я еще спросить хотел, — улыбаясь, начал Игорь. — Ты сто долларов нищенке отдала бы?
— Это ты о чем? — Инга Максимовна насторожилась и высвободила руку из его пальцев. — Причем тут сто долларов? Во-первых, я его почти год носила. Да и новый он сотню баксов не стоил. Наверное. А потом, я так поправилась, что и мал он мне. А у Марьи девка на весну вообще раздетая осталась. И фасон такой мне уже не по годам… Да и вообще, что ты ко мне прицепился? Интересно, кто тебе донес, что я плащ отдала? И почему ты решил, что Марья — нищенка? Сам-то давно за десятку сортиры на чужих дачах сколачивал? И не мужицкое это дело — интересоваться, откуда берутся и куда деваются бабские тряпки…
Игорь сидел, откинувшись на спинку жесткого кухонного диванчика, закрыв глаза и улыбаясь, и с наслаждением погружался в волны немотивированной радости.
— Ма, — произнес он, не открывая глаз. — Я тебя люблю.
— Еще бы, — по инерции сердито ответила Инга Максимовна. — Куда ж тебе деваться, конечно, любишь. Еще бы, родную-то мать.
Глава 8
В Галкиной малине Ольга рисовала следующий портрет. Новой заказчицей оказалась молоденькая продавщица, у которой Ольга позавчера купила туфли. Увидев ее, Ольга даже не удивилась. Она уже привыкла к невероятным случайностям и даже стала принимать их как должное. Как закон природы, например. Понимаешь ты его или нет — не важно. Он просто есть. И нечего удивляться и вычислять, как такое получается. Надо просто радоваться, что пока этот закон природы на твоей стороне.
Продавщица по имени Дарья оказалась на редкость послушной и понятливой. Она согласилась смыть боевую раскраску, и ее умытое личико обрадовало Ольгу мягкими, чуть размытыми чертами, теплым тоном гладкой кожи, а особенно выражением ореховых глаз. Дарья смотрела на нее открытым, заинтересованным, доброжелательным взглядом, в котором читались неуверенность и надежда. Дарья призналась, что никто никогда не говорил ей, что она красивая, а ей ужасно хочется быть красивой. Или хотя бы хорошенькой.
Портрет продавщицы давался легко. Ольга с удовольствием всматривалась в милое лицо девушки, с удовольствием растирала крошащиеся мелки пальцами по тисненой бумаге и с удовольствием предвкушала реакцию Дарьи. На портрете Дарья получилась именно какая есть — маленькая фея с умными глазами и нежными, почти детскими, губами, готовыми в любой момент раскрыться в улыбке по малейшему поводу.
Ольга осталась довольна собой. И натурой тоже. А еще довольна тем, как хорошо все произошло с работой. После безобразной ссоры с отцом Анны в магазине на теплый прием в его конторе рассчитывать, конечно, было нечего. И она просто не пошла бы на собеседование, если бы знала, кто будущий работодатель… Хозяин. Шеф. Ну, не важно. Издергалась бы, думая об Анне, но не пошла бы. Хорошо, что заранее не знала. Чудесно, что там оказалась Анна. Замечательно, что купила туфли. Значит, хорошо, что той старушке отдала не долларовую сотню, а свои кровные? Хм… А бизнесмен… в смысле — Игорь Дмитриевич… он решил, что его сотню. Ну и пусть, ну и отлично. И даже отлично, что у нее до начала работы еще почти два свободных дня. Она успела закончить портрет Дарьи. А к вечеру придет колоритная тетка, и завтра — двое. Сразу, конечно, она и половины не успеет. Но будет еще два выходных через неделю, и еще два выходных еще через неделю, а в эту их деревню — как ее там? — можно взять три-четыре цветные фотографии следующих заказчиков. Ой, как хорошо! К тому же решение вопроса оплаты готовых портретов Галка взяла в свои руки, так что если Ольга и не сможет передать ей заработанные у бизнесмена… у Игоря Дмитриевича… деньги сразу, бедствовать Галке не придется.