— Буду очень признательна, — улыбнулась я Никите.
— Вообще-то Егор — послушный мальчик, хотя у меня есть такое подозрение, что у тебя с ним возникнут некоторые проблемы. Он хоть и малыш совсем, но многое понимает, и у него есть несколько своих «пунктиков». Например, он совершенно не переносит присутствия в этом доме женщин. Он привык к своей няне и больше никого к себе близко подпускает.
— Ладно, мы с этим как-нибудь разберемся. Ты мне лучше скажи, чем его кормить и сколько раз в день. Я так поняла, что ваша няня во время моего присутствия здесь не появится.
— Да, все правильно. Я хоть ей и доверяю, но все равно мне не хочется, чтобы она здесь была. Пойдут лишние разговоры, что в моем доме живет женщина, которая вроде и является моей сестрой, но нисколько на нее не похожа. Ты же знаешь, что старушек хлебом не корми, дай только повод для сплетен. Чего не знают или недопонимают, сами же и придумают. Кстати, именно по этой причине я отослал и домработницу. Думаю, что за несколько дней моего отсутствия здесь ничего страшного не приключится. У нас с Егором есть такая традиция, — тепло улыбнулся Никита, — по субботам мы наводим порядок в квартире своими силами. Правда, Анну от работы это нисколько не освобождает. Бывали даже случаи, когда после нашей с Егором «уборки» становится только хуже и квартира приобретает более плачевный вид, чем до того, как мы взяли в руки пылесос. Но нам с сыном важен не результат, главное — сам процесс, совместная работа в нашем с ним деле.
— Понятно, — кивнула я. — Но ты мне, может, все же расскажешь, чем кормить Егора?
— Да всем, что найдешь в холодильнике. Там продуктов должно хватить на роту солдат, так что, думаю, до моего приезда вы продержитесь. Да, вот тебе на расходы, — Никита достал толстый бумажник и отсчитал с десяток пятисотенных купюр.
Я взяла деньги и подумала, что неплохо было бы мне прямо сейчас оказаться у холодильника и заморить червячка, который безжалостно точит мой желудок. Я же осталась без ужина, помчавшись сюда по зову нового клиента.
Несколько минут мы сидели в тишине, никто из нас не проронил ни слова. Каждый думал о своем.
Никита посмотрел на часы.
— Мне пора, — задумчиво проговорил он. — Я буду звонить каждый день.
Панкратов-старший нехотя встал и направился в комнату сына. Я решила, что если прямо сейчас и в самом деле отправлюсь на кухню, это не будет таким уж большим хамством.
Никита не обманул — холодильник был битком набит всякой всячиной. Я вытащила колбасу, ветчину и сыр, сделала себе бутерброды и заварила чай.
Честно сказать, мне казалось странным, что такой молодой, красивый и преуспевающий мужчина после предательства какой-то стервы так и не смог найти ей замену. Могу поспорить на сто баксов, что в нашем провинциальном Тарасове найдется не одна дамочка, которая согласится стать хозяйкой дома Панкратовых и матерью для Егора. Но возможно, что Никита, наученный горьким опытом, больше не доверял женщинам и не позволял ни одной завладеть его сердцем. А может, он переживал, что ни одна из претенденток не сможет стать малышу настоящей матерью.
— Я поехал, — голос Никиты прервал мои размышления. — Егор уже спит. Так что на сегодняшний вечер у тебя с ним проблем не должно возникнуть. А вообще он может немного покапризничать. Мальчик очень ревниво относится к женщинам, он боится, что я про него забуду, как его мать. Однажды он мне так и сказал. Я пытаюсь ему втолковать, что он для меня — самый родной человек на этом свете, но то ли у меня не тот подход к детям, то ли ему кажется, что я не совсем искренен с ним. Егор очень переживает каждый раз, когда я уезжаю или если у меня появляется какая-нибудь пассия. К Александре, своей няне, Егор уже более-менее привык, к тому же она дама достаточно пожилого возраста, годится мне в матери, поэтому Егор в ней не видит конкурентки. А ты для него — лицо новое, вдобавок молода и красива. Боюсь, Егор почувствует в тебе соперницу. Насчет гонорара ты не переживай, я заплачу тебе за каждый день по триста долларов. Вот возьми, это первый, так сказать, взнос, — Никита протянул мне три стодолларовые бумажки.
— Это много, — попыталась я сопротивляться. — Я ведь говорила, что беру за услуги по двести долларов…
— Но ты же сама призналась, что никогда не имела дела с маленькими детьми. Так что это тебе компенсация за неудобства, — перебив меня, продолжал настаивать Никита. — Бери, я от этого все равно не обеднею, тем более что самое большое для меня богатство — мой сын.
Я больше не сопротивлялась и взяла аванс.
— Отлично, — Никита снова одарил меня улыбкой, от которой по спине побежали мурашки. — Вот ключи.
— Спасибо, что не забыл о них.
— Да, — спохватился Никита, — можешь выбрать любую из понравившихся тебе комнат, но… мне бы очень хотелось, чтобы ты была поблизости от Егора.
— Я прислушаюсь к твоему совету, — сказала я, немного уязвленная тем, что Никита советует мне, как лучше выполнять мою работу.
Если честно, то я считаю себя достаточно компетентной в подобных вопросах. Я не собираюсь ложиться спать в другом конце квартиры, если мне положено охранять маленького мальчика.
— Извини, если обидел, — постарался загладить свою вину Никита. — Я сам не терплю, когда мне дают советы по вопросам, в которых считаю себя спецом. Но я очень волнуюсь за сына.
— Извинения приняты, — смилостивилась я.
Никита помахал мне рукой и ушел в ночь. И почему-то сразу стало как-то пусто в душе. Я ничем не могу объяснить это чувство, но… мне вдруг нестерпимо захотелось, чтобы он вернулся.
«Стоп, Женя, остановись, — тормознула я себя, — Никита — твой клиент. Ты не имеешь права думать о чем-то, кроме безопасности его сына. Где твой профессионализм?» — безбожно ругала я себя за проявление слабости.
Чтобы отвлечься от мыслей о Никите, мне надо было срочно чем-то заняться. Я подошла к двери и проверила замки, которые были сделаны добротно, наверное, на заказ. Дубовая дверь способна выдержать любой натиск, если, конечно, не будет применяться тяжелая артиллерия. В общем, этим я осталась довольна. Теперь стоило проверить окна и балконы, которых в квартире Панкратовых было три. К моему удовольствию, везде стояли достаточно прочные стеклопакеты. Не бронированные, конечно, но крепкие.
Удовлетворенная осмотром апартаментов Панкратовых, я решила побаловать себя и посмотреть что-нибудь из семейной видеотеки.
Домашний кинотеатр такого же хорошего уровня, как и мой, привлек мое внимание сразу, как только я попала в гостиную. Порывшись в видеотеке, я нашла старую добрую мелодраму про Золушку под названием «Красотка». Вообще-то я не люблю подобные слезливые сюжеты, но сегодня просто настроение было такое: хотелось немного помечтать, соприкоснуться со сказкой.
Долго наслаждаться мне не пришлось. Я успешно просмотрела титры и прослушала первые реплики героев, как вдруг услышала:
— Тетя Женя, я хочу, чтобы ты мне рассказала сказку.
— Сказку?
— Да, про Ивана-дурачка, — тоненьким голосочком пояснил Егор.
Я стала напряженно вспоминать хотя бы одну сказку про Иванушку-дурачка. Таких сказок в русском фольклоре по меньшей мере штук двадцать, но, как назло, ни одна не приходила мне на ум.
— Ты что, совсем не знаешь сказок? — насупился малыш.
Мне стало очень стыдно и крайне неудобно перед ним. Но тут память вытащила из какого-то дальнего своего уголка сказку про Лягушку-царевну, где Иванушка-дурачок просто обязан присутствовать.
— Я расскажу тебе сказку, если ты ляжешь в постель.
— Хорошо, — примирительным тоном сказал мне Егор.
Мы вошли в его детскую. Подобное убранство комнаты я видела только в журналах «Наш дом» или «Интерьер». Мне всегда казалось, что воплотить такое в реальность просто невозможно. Но я ошибалась. Комната Егора была просто совершенством дизайнерской мысли. Я подошла к окну, ругая себя, что в самой главной — для моей работы — комнате до сих пор не проверила состояние окон. Хотя было бы крайне глупо предполагать, что в комнате сына Никита не позаботится о его безопасности. Как я и предполагала, с точки зрения безопасности все было безупречно.
Я помогла Егору забраться на огромную кровать, рядом с которой стоял симпатичный ночничок. Укрыла мальчика одеялом и уже собралась уходить, но, вспомнив, зачем сюда пришла, уселась на край кровати.
— В некотором царстве, в некотором государстве, — начала я свой рассказ, — жил-был царь. И было у него три сына…
Но далеко в своем повествовании мне зайти не удалось.
— Это не про Ивана-дурачка! — запротестовал Егор.
— А про кого же? — искренне удивилась я.
— Про Ивана-царевича, — разъяснил мне Егор.
Я на мгновение замолкла, прикидывая, неужели может Иван-царевич не быть Ваней-дурачком, если женился на лягушке только потому, что его стрела угодила в болото, где она жила. Разве ж он не дурак после этого? Я искренне недоумевала, но Егору ничего об этом говорить не стала, потому что не была уверена, поймет ли меня малыш.
Я на мгновение замолкла, прикидывая, неужели может Иван-царевич не быть Ваней-дурачком, если женился на лягушке только потому, что его стрела угодила в болото, где она жила. Разве ж он не дурак после этого? Я искренне недоумевала, но Егору ничего об этом говорить не стала, потому что не была уверена, поймет ли меня малыш.
— Ну хорошо, если это не про Ивана-дурачка, — пошла я на примирение с мальцом, — то тогда какая же, на твой взгляд, сказка будет именно про Ивана-дурака?
Я поняла, что этот вопрос стал для меня принципиально важным. Мне было просто необходимо знать отличительные черты Ивана-дурака от Ивана-царевича. По мне, так они все были на один лад.
— Я не помню эту сказку, — захныкал Егор, — но хочу ее услышать. Тогда я вспомню и тебе скажу.
Логика, конечно, железная, и с ней трудно было спорить. Загвоздка заключалась в том, что я тоже никак не могла вспомнить требуемое. Ох, и нелегкая это работа — вспомнить сказку про идиота.
По мне, идиотов и дураков хватает в жизни, я с ними сталкиваюсь просто постоянно. Как будто у меня на лице написано, что я просто жажду, чтобы ко мне пристали подобные личности! Но то жизнь. А вот вспомнить про них сказку уже сложнее.
— Ты будешь мне рассказывать или нет? — Егор снова завел свою пластинку.
Я поняла, что начинаю терять терпение и приходить в бешенство. А мальчику это ничего хорошего не обещало, да и мне тоже.
Но судьба улыбнулась мне и на сей раз. Пока я терзала свои мозги, силясь вспомнить хотя бы еще одну сказку, измученный ожиданием мальчик заснул.
Не могу передать дикий восторг, разбушевавшийся в моей груди по случаю этого события. Я выключила ночник и тихо, как мышка, вышла из комнаты.
«Красотку» досматривать уже не хотелось. Хватит с меня сказок на сегодняшний вечер. Я отправилась в соседнюю с Егором комнату и завалилась спать.
Глава 2
Только вы не подумайте, что я заснула без задних ног. Я все-таки на работе, поэтому я просыпалась через каждые полчаса, чтобы проверить обстановку. Ночь прошла достаточно спокойно. Если бы я была обычным человеком, а не сумасшедшей Женей Охотниковой, то наутро у меня болела бы голова от бессонной ночи, а в глаза пришлось бы вставлять спички. Но сумасшедшей Жене Охотниковой бессонная ночь не помеха. Поэтому после холодного душа я почувствовала себя бодрой и готовой к любым испытаниям.
Я вышла на кухню, ломая голову над тем, чем же кормить мальчика. Я представления не имею, что едят дети в пятилетнем возрасте. Сама бы я вполне обошлась чашкой кофе и бутербродом с сыром и колбасой. А вот чем кормить Егора? Но пока мальчик спит, у меня еще есть время подумать.
— А-а-а! — услышала я из детской.
Крик был таким пронзительным, что за секунды, пока я бежала до комнаты, я успела передумать самое невероятное и страшное. Я влетела к Егору, готовая к бою с монстрами, с бандитами, с пришельцами с Марса… но оказалось, что самым страшным монстром был сам малыш. Егор сидел посреди кровати, хлопая глазенками, и орал во всю мощь детской глотки.
— Что случилось? — затрясла я мальчика.
Егор посмотрел на меня сонными глазами и просто ответил:
— Ничего.
От такого ответа я просто пришла в ярость, но вынужденно оставила свои эмоции при себе.
— То есть как ничего? Ты же орал как бешеный?
— Я просто проснулся и подумал, что мне скучно, поэтому решил немного поорать.
Наивный детский взгляд, в котором я прочитала вызов, сводил меня с ума. Я поняла, что происходит именно то, о чем предупреждал меня Панкратов-старший, — мальчик занимается выживанием меня из их сугубо мужской семьи. Я сразу вспомнила старую комедию «Трудный ребенок», где была приблизительно такая же ситуация.
— Послушай, Егор, давай будем друзьями, а? — робко предложила я, понимая, что тем самым признаю его победу над собой.
— Я не хочу с тобой дружить, — насупленно сказал Егор.
— Почему?
— Потому что ты — женщина. Ты совсем не понимаешь наши мужские проблемы.
Я недоуменно посмотрела на этого мальца-удальца. Никогда не думала, что в пять лет дети способны видеть разницу между мужскими и женскими проблемами.
— Послушай, Егор, мне нужна твоя помощь, — решила я применить хитрый ход, чтобы завоевать расположение мальчика.
Я где-то читала, что детям надо давать возможность ощутить себя значимыми для взрослых, поэтому этот ход должен был сработать.
— Я не хочу тебе помогать, — Егор на корню обрубил все мои замыслы.
— Совсем не хочешь?
— Да, совсем не хочу, — решительно заявил Егор.
— А что же ты тогда хочешь? — с ужасом задала я вопрос, потому что боялась ответа… который не заставил себя долго ждать.
— Есть. Я хочу есть, — чуть ли не по слогам проговорил Егор.
— А что ты обычно ешь?
— Что папа приготовит, то и ем. — Егор посмотрел на меня как на полную идиотку.
Я, конечно, могла спросить, какими же чудесами кулинарии папа балует своего малютку, но мне стало совестно.
— Может, залезем в холодильник и ты выберешь все, что твоей душе угодно? — предложила я, хватаясь за эту, очень, как мне показалось, вовремя пришедшую в мою голову идею как за спасательный круг, уже не надеясь на положительный исход.
— Ладно, пойдем, раз ты такая бестолковая попалась, — неожиданно для меня согласился Егор.
Ничего себе! Ну и выраженьица у парнишки!
Егор долго рылся в холодильнике. Я даже боялась, что мальчик может простудиться, потому что он практически полностью умещался в огромном нижнем шкафу двухкамерного холодильника, сверху донизу набитого продуктами.
— Вот это хочу!
Я посмотрела на выбор мальчика и пришла в некоторое замешательство. Егор держал в руках нечто похожее на киви и апельсин одновременно. Это был неизвестный мне фрукт зеленого цвета размером с голову самого Егора.
— А что это? И с чем его едят? — полюбопытствовала я.
— Ты правда бестолковая какая-то, — возмутился мальчик. — Это же па-ме-ла. А едят ее, как апельсин, то есть очищают кожуру.
— А-а-а, — протянула я, пытаясь понять, шутит мальчик или говорит серьезно.
— Ты хоть знаешь, что такое апельсин, или тоже надо объяснить? — язвил Егор.
Я подивилась: когда этот малыш в таком совершенстве успел овладеть навыками ехидства? Пожалуй, тут он может перещеголять даже меня.
Пока я рассуждала о том, кому из нас двоих принадлежит первенство в виде спорта, именуемом ехидством, Егор рылся в бесконечных ящиках холодильника. Но труды его не прошли даром. Довольный и счастливый мальчик извлек из недр холодильника апельсин.
— Вот это апельсин! — торжественно объявил он. — Прежде чем его съесть, надо снять шкуру. Вот так. — Егор начал ловко очищать фрукт, обнажая его душистую середину. — Только в отличие от апельсина памела имеет более жесткую шкуру, поэтому одними пальцами здесь не справиться, надо обязательно ножом, — Егор продолжал надо мной издеваться, читая мне лекцию о том, как надо есть экзотические фрукты. — Только папа мне не разрешает пользоваться ножом, поэтому это ответственное дело я хочу доверить тебе. Только смотри не порежься, а то придется еще и «Скорую» тебе вызывать.
Во мне уже кипела ярость. Если бы Егор был моим сыном, я бы его точно выпорола, но сейчас я находилась в безвыходной ситуации. Поэтому приходилось стойко выносить все его издевки. Вздохнув, я взяла из рук мальчика экзотический фрукт.
— А где у вас нож? — поинтересовалась я.
— На месте, — просто ответил Егор.
Я окинула взглядом кухню, думая, где здесь может быть место у ножа.
— Нет, ну надо же в твоем возрасте быть такой глупой, — запричитал Егор. — Как ты с мужчиной жить-то собираешься? — философски спросил малыш.
— А я пока и не собираюсь ни с каким мужчиной жить, — начала оправдываться я.
Егор посмотрел на меня оценивающим взглядом. Я не привыкла, чтобы молодые люди его возраста так на меня смотрели, поэтому даже не знала, как правильно отреагировать на этот взгляд.
— На, возьми, — Егор протянул мне нож.
Наверное, ему очень хотелось эту памелу, если он снизошел до того, чтобы оторвать свою маленькую пятую точку от стула и принести нож.
Я взяла этот столовый предмет и под бдительным наблюдением малыша принялась чистить злополучный фрукт, каждый раз опасаясь сделать что-нибудь не так, чтобы не нарваться на критику. Но, видимо, я перестаралась, потому что от большой памелы осталось совсем чуть-чуть. Я смущенно протянула фрукт мальчику.
— Ты вообще что-нибудь умеешь делать? — спросил тот, недоверчиво разглядывая памелу.
— Что-нибудь да умею, — со вздохом ответила я.
— Я не хочу это есть. — Егор сказал это таким тоном, что я даже не решилась узнать у него причину отказа.
— А чем ты тогда собираешься завтракать?