— Осмелюсь напомнить, что, даже если это и так, то улик у нас никаких, сэр, — заметил Бэйнс. — В момент смерти Моран читал лекцию сотне студентов. Отпечатки его ауры в его собственном кабинете ничего не доказывают. Даже если снова вызвать того элементаля, как его… Каргелита, и даже если Моран забыл связать его обетом молчания, хотя на дурака он не похож, то все равно показания иных существ на суде не принимают…
— Да, на дурака Моран не похож, — рассеянно согласился Роуэн. — Он похож на мерзавца, и убийство совершил жестокое и хорошо продуманное… но выйти сухим из воды у него не получится.
Сказав это, Роуэн надолго замолчал, складывая из чистых листов бумаги затейливые фигурки, а затем комкая и отправляя их в корзину.
Бэйнс терпеливо ждал, следя, чтобы сэр Чарльз в приступе задумчивости не добрался до последних донесений и приказов министерства. Одновременно он и сам размышлял над тем, как вывести Морана на чистую воду, но упирался в отсутствие свидетелей. Прислуги, которая всегда слышит и видит больше, чем хотели бы того хозяева, в доме не держали — маг обходился ларами. Эмили, если бы что-то подозревала, не стала бы молчать. И вряд ли Моран мог проболтаться друзьям по пьяной лавочке: у него и друзей-то, наверное, нет, одни коллеги…
— Если он сам не признается, ухватить его не за что, — мрачно подытожил сержант.
— А ты знаешь, Бэйнс, что маг не должен вызывать одного и того же элементаля два раза в месяц? — вдруг спросил Роуэн.
— Теперь да, сэр.
— Но главное — нельзя не только вызывать, но даже присутствовать при вызове, который проводит другой маг! Иначе даже самый надежный защитный круг не сработает… — вдруг широко улыбнулся Роуэн, отправив бумажный планер прямиком в открытое окно.
…На письмо с просьбой о консультации Моран ответил в самом любезном тоне, пригласив к себе Роуэна в любое удобное для него время; также он был не против присутствия сержанта Бэйнса и штатного заклинателя.
По странному совпадению, в тот же день, но несколько ранее кабинет чародея Морана посетили несколько высокопоставленных и богатых клиентов. Их капризы и требования (впрочем, весьма хорошо оплаченные) практически полностью истощили как терпение Морана, так и его магическую силу.
В кабинете Морана сэр Чарльз очень долго распространялся о том, какое впечатление на него произвели эрудиция и талант мага. Намекнул, что штатный заклинатель вынужден просить помощи у старшего коллеги.
Хань Фэй, которого Роуэн успел посвятить в суть дела, только печально кивал.
Польщенный маг обещал любую помощь в рамках его «скромных» возможностей.
Наконец сэр Чарльз перешел к сути дела:
— Видите ли, я недавно узнал, что это не первый случай возгорания при вызове Каргелита. В провинции было уже три таких смерти, — невозмутимо солгал Роуэн.
— Неужели? — удивленно отозвался Моран.
— Наш специалист предположил, что Каргелит убивает, руководствуясь чьими-то приказаниями на расстоянии, без непосредственного ритуала вызова…. Я знаю, вы долго пытались доказать такую возможность, — с уважением глядя на мага, сообщил Роуэн. — Но косность научной общественности…
— Да-да, — с некоторым недоумением отозвался Моран, глядя на действия штатного заклинателя.
Хань Фэй раскладывал на полу листья окопника и вербены, тщательно следя за тем, чтобы они не перекрывали выгравированных в каменной плите линий пентаграммы.
— Позвольте… — начал было Моран.
— Возможно, в ходе допроса мы сможем подтвердить вашу теорию… — мягко перебил его сэр Чарльз, а Хань Фэй уже выписывал мелом истинное имя элементаля в знаке призыва.
— Постойте! — Моран заметно взволновался. — Вы что, хотите допросить Каргелита у меня дома?
— Вы ведь понимаете, что, поскольку смерть вашего ученика является последней по времени, наиболее удачно ритуал пройдет именно здесь…
Хань Фэй отступил от пентаграммы на шаг и несколько демонстративно раскрыл свою потрепанную книгу заклинаний. На лице Морана не дрогнул ни единый мускул, но на лбу обильно выступил пот. Впрочем, едва Хань Фэй начертил имя призываемого, в комнате сразу стало ощутимо жарче.
— Да-да, я понимаю… но я не ожидал, что ваш визит займет столько времени, — маг демонстративно взглянул на часы, — и я сейчас должен сообщить коллеге, что наша встреча откладывается.
Моран рывком поднялся из кресла и решительно направился к двери.
— Взгляните, пожалуйста, Фэй ничего не упустил? — Роуэн деликатно преградил Морану путь.
Моран бросил беглый взгляд на пентаграмму.
— Все правильно… будьте любезны, пропустите! — повысил голос Моран, и одновременно Хань Фэй спокойно, словно в кабинете не происходило ничего необычного, начал читать.
Температура воздуха поднялась еще выше, по стенам заплясали тени, словно от колеблемого ветром огня; шар под потолком замигал; а сержанту Бэйнсу на грани слышимости почудилась бравурная музыка.
Моран оттолкнул Роуэна и рванулся к двери.
— В чем дело, сэр? — сержант невозмутимо заступил дверной проем.
— Выпустите меня, идиоты! Мы все сгорим! — яростно выпалил Моран, его желтое лицо изуродовала гневная гримаса.
— Почему же? — удивился Роуэн. — Ни Фэй, ни вы за этот месяц Каргелита не вызывали — я проверил учетные записи… Хань, продолжай!
В ответ на это заявление Моран попытался нокаутировать сержанта. Его кулак еще не успел долететь до челюсти Бэйнса, когда чародей был сражен ударом, известным профессионалам как «криббовский в висок». Этот удар отправил его на пол, где Моран и остался, ошеломленно мотая головой. Из его правого уха, словно темная змейка, проворно выбралась струйка крови.
Воздух в комнате словно уплотнился и пошел медленными, тягучими волнами, размывая пространство. По комнате начали виться жаркие ленты алого и пурпурного дыма, устремляясь к Морану.
Сержант Бэйнс тревожно взглянул на Роуэна. Он не очень разбирался в теории магии, но знал, что есть точка, после которой обряд уже нельзя остановить. Тем более это знал Моран.
— Остановите обряд! — отчаянно закричал маг.
— Зачем?
— Я… вызывал Каргелита в этом месяце, — выдавил Моран.
— Зачем? — сухо повторил сэр Чарльз на фоне монотонного речитатива Фэя.
Моран снова умолк, но когда багровый дым уверенно коснулся его лица, а раскаленный ветер рванул за волосы, не выдержал:
— Я приказал ему сжечь Джастина, — простонал Моран. — Да остановитесь же!
— Хань, можешь прекратить, — отрывисто сказал Роуэн, и маг невозмутимо захлопнул книгу. Мечущиеся по стенам тени исчезли, из окон снова лился спокойный, ровный свет.
— Почему вы убили его?
— Эмили… Я хотел сделать ей предложение, но, когда появился этот наглый мальчишка, она пришла ко мне и сказала, что считает меня отцом. Меня — отцом! Только подумайте! — выпрямился в кресле Моран.
Роуэн посмотрел на него с нескрываемой брезгливостью и приказал снять все амулеты, кроме целительных. Моран подчинился, но пальцы плохо его слушались, и сержанту пришлось ему помочь.
Алая дымка постепенно развеивалась в воздухе.
Бэйнс терпел очень долго. Только после суда, на котором Моран повторил свое признание, он спросил у сэра Чарльза:
— Так как же вы поняли, что он — убийца?
* * *Сэр Чарльз с удовольствием принялся объяснять:
— Понимаешь, Бэйнс, мне сразу не понравился этот идеальный порядок в комнате! Я просто не смог поверить, что подмастерье-первогодок взялся за такой подвиг, как вызов элементаля, и не прихватил с собой ни одного своего конспекта, учебника, хотя бы справочника! Вы ведь помните его комнату! В конце концов, мне и самому доводилось проделывать нечто подобное… А в комнате у Морана не было ни одной раскрытой книги. Естественно, ведь он практикует уже десять лет и давно выучил ритуал наизусть.
— О! — только и сказал сержант Бэйнс.
Алла Несгорова
Секрет омелы
Шерлок Холмс весьма неохотно давал мне разрешение на публикацию историй о своих расследованиях, особенно если в них фигурировали особы, чья репутация напрямую связана с репутацией королевства. Мне пришлось напомнить ему о данном когда-то обещании, прежде чем он позволил рассказать об этом деле — одном из самых ответственных, какими Холмсу приходилось когда-либо заниматься.
В рождественскую ночь (год я предпочту не называть) в нашей скромной квартире на Бейкер-стрит появились два человека, пользующиеся европейской известностью. Один из них, высокий, надменный, с массивной фигурой и властным взглядом, был не кто иной, как лорд Чубб, занимавший пост премьер-министра Великобритании. Второй, элегантный брюнет с правильными чертами лица, ещё не достигший среднего возраста и наделённый не только тонким умом, но и незаурядным художественным даром, был лорд Вэйкоул.
В рождественскую ночь (год я предпочту не называть) в нашей скромной квартире на Бейкер-стрит появились два человека, пользующиеся европейской известностью. Один из них, высокий, надменный, с массивной фигурой и властным взглядом, был не кто иной, как лорд Чубб, занимавший пост премьер-министра Великобритании. Второй, элегантный брюнет с правильными чертами лица, ещё не достигший среднего возраста и наделённый не только тонким умом, но и незаурядным художественным даром, был лорд Вэйкоул.
По взволнованным лицам посетителей легко было догадаться, что их привело сюда чрезвычайно важное дело.
— Мистер Холмс, — начал лорд Вэйкоул, — недавно мы с лордом Чуббом обнаружили пропажу двух крайне ценных предметов. Премьер-министр настоял на том, чтобы мы немедленно приехали к вам, и вот мы здесь.
— Вы известили полицию?
— Нет, сэр, — сказал лорд Чубб. — Обращение в полицию означает огласку, а этого мы никак не можем допустить. Пропажу необходимо отыскать как можно скорее. Речь идёт о стабильности политической обстановки в стране.
— Понимаю. Буду очень признателен, если вы расскажете подробно, при каких обстоятельствах обнаружили пропажу.
— Я всё изложу в нескольких словах, мистер Холмс, — проговорил лорд Вэйкоул.
— Сегодня, собираясь одеваться к рождественскому балу, я подошёл к окну. Ночь, как видите, очень ясная, месяц так и сиял в поднебесье. Я уже собирался отойти, как вдруг на улице сделалось совершенно темно. Я не сразу понял, в чём дело, а когда понял, не поверил своим глазам.
— Да что же пропало? — не выдержал я.
— Смотрите сами! — лорд Взйкоул отбросил штору.
— Всё ясно, — спокойно сказал Холмс. — Кто-то украл месяц.
Я вскрикнул от изумления: действительно, месяц, блиставший на небе недавно, исчез, и на месте его осталась лишь круглая чёрная проплешина.
— Неслыханный скандал, — сказал Чубб, с трудом удерживая на лице маску высокомерия. — Полагаю, вы понимаете, господа, какие серьёзные последствия для нашей страны может иметь исчезновение месяца. Увы, это ещё не всё. Сегодня была совершена другая дерзкая кража. На утренней службе её королевское величество должна была появиться в новых туфельках, подаренных ей королевой Голландии. Они украшены сапфирами с Цейлона и перуанскими изумрудами; я хранил их в сейфе, ключ от которого носил на шее. Я открывал сейф в полдень — туфли ещё были там, однако вечером, когда я собирался отправить ларец с нарочным в Букингемский дворец, он оказался пуст!
— Кто, кроме вас, знал, где вы прячете туфли?
— Только лорд Вэйкоул и моя дочь, Роксана, но ключей у них не было.
— Вы снимали ключи с шеи?
— Я же сказал вам, что нет!
Холмс задумался.
— Сегодня после обеда вы заснули в своём кабинете, не так ли? — спросил он.
— Да, — премьер-министр немного растерялся. — Я почти не спал в эту ночь и задремал, но ненадолго, минут на десять. Как вы узнали?
— Заснув, вы положили голову на письменный стол, и на вашем левом ухе отпечаталась буква «V».
Лорд Чубб поспешно вынул носовой платок.
— Какое отношение это может иметь к преступлению? Это же мелочь. Никто не мог снять ключ с моей шеи, а в сейф я заглянул сразу после этого.
— В нашем деле не бывает мелочей, сэр, — сказал Холмс.
— Вы полагаете, два этих преступления связаны? — не удержался я от вопроса.
— По меньшей мере, за одним из них стоит гениальный, извращённый ум, — задумчиво промолвил Холмс.
— Стало быть, вы полагаете… — взволнованно начал лорд Чубб.
— Профессор Мориарти, — подтвердил Холмс. — Нужно быть подлинным Наполеоном преступного мира, чтобы похитить Луну с неба.
— Если с помощью ваших необычайных способностей вам удастся отыскать обе пропажи, вы заслужите благодарность своей страны и получите любое вознаграждение, какое пожелаете, — проговорил Чубб.
Шерлок Холмс покачал головой.
— Готовьтесь к худшему, сэр.
— Это жестокие слова, мистер Холмс! Стало быть, вы отказываетесь от дела?
— Вовсе нет. Я возьмусь за него, и всё же не стоит надеяться на лёгкую победу. Лорд Вэйкоул, у вас на манжете восковое пятно.
— Должно быть, неловко наклонил свечу, — ответил молодой человек. — Я так взволновался, когда месяц пропал, а известие о похищении туфель окончательно меня уничтожило.
Когда наши высокопоставленные гости ушли, Холмс закурил трубку и на некоторое время погрузился в глубокую задумчивость.
— Что ж, — сказал он, — положение отчаянное, но не безнадёжное. Возможно, похититель ещё не успел доставить добычу своему хозяину, ведь пропажа обнаружилась сразу. Нам нужно навестить одну особу, Уотсон, она может располагать ценными для нас сведениями.
Было без четверти десять, когда мы достигли Пэлл-Мэлл. Мой друг постучал в дверь. Нам открыла женщина лет сорока, не дурная и не красивая, обладающая, однако, каким-то очарованием, исходящим от неё подобно месмерическим эманациям.
— Здравствуйте, миссис Солоуч, — сказал Холмс, входя в дом. — Как поживаете?
Женщина улыбнулась сияющей, но, как мне показалось, несколько нервической улыбкой, ответила, что поживает как нельзя лучше, и осведомилась, чем может быть нам полезна.
— Нам нужен ваш квартирант. Он здесь?
При этом вопросе нервозность миссис Солоуч усилилась ещё больше. Расправив оборки платья красивыми руками в кольцах, она промолвила дрожащим голосом, что не видела мистера Чёрдда уже три дня и решительно не представляет, куда он подевался.
Холмс добродушно кивнул.
— Ба, да у вас огонь в очаге погас, — сказал он, подходя к камину, и прежде чем миссис Солоуч успела проговорить хоть слово, подбросил угля и поворошил его кочергой. — Так гораздо лучше. — Он взял уголёк щипцами и, поднеся его к сигарете, закурил. — Ведь сегодня Рождество. Огонь должен пылать.
Миссис Солоуч, убедившись, что мы уходим, оживилась и кокетливо пригласила нас заходить на чашечку чая.
— Эта женщина работает на Мориарти? — спросил я, когда мы вышли на улицу.
— Она мелкая сошка. Подлинный интерес представляет её квартирант, мистер Чёрдд. Он самый ловкий вор в Англии, да и, пожалуй, во всей Европе. Если кто и мог украсть луну с неба и туфельки королевы, так это он.
— Миссис Солоуч была испугана, — заметил я.
— Безусловно, она знает, где он скрывается, однако ни за что не скажет. Его и профессора она боится куда больше, чем нас.
— А что вы обнаружили в камине?
— Превосходно, Уотсон! Вы делаете большие успехи. Дымоход необычайно широк, а огонь, как вы заметили, едва горел. Каминная решётка закреплена на шарнирах, на кирпичах внутри я увидел несколько свежих царапин, а на золе — отпечаток необычного круглого каблука. Надо заметить, что мистер Чёрдд имеет чрезвычайно маленькую ногу и носит ботинки, сшитые по специальному заказу.
— Он убежал по дымоходу!
— Именно так.
— Мы будем его преследовать?
— Всему своё время, Уотсон, всему своё время. Сначала нам придётся нанести ещё один визит.
Холмс подозвал кэб, и вскоре мы очутились на окраине Лондона, возле маленького домика, утопавшего в снегу.
— Человек, который здесь живёт, знает всех преступников в Лондоне и может рассказать нам всё, что угодно, если, разумеется, захочет. Очень своеобразный тип. Когда-то служил в армии, потом не то вышел в отставку, не то его вынудили в неё выйти. Он большой домосед и редко показывается на улице; вероятно, исключительно из-за этой лени он не встал на преступный путь по-настоящему.
Холмс отворил дверь — она оказалась не заперта — и сделал мне знак войти. Мы миновали холл и очутились в комнате, устланной неожиданно роскошным для такого маленького дома ковром и уставленной диванами. На одном из них лежал невероятно толстый человек в халате, едва запахивающемся на огромном животе. В зубах человек держал трубку, из которой пускал кольца дыма, и был так поглощён своим занятием, что будто бы вовсе не заметил нашего прихода.
— Добрый вечер, мистер Крысидж, — сказал Холмс.
Огромный человек покосился на нас из-под лохматой брови и выпустил ещё одно кольцо. Холмс положил на стол гинею.
— Нам нужен мистер Чёрдд.
— Если нужен, так и ступайте к нему, — процедил Крысидж, не выпуская трубки изо рта.
— Мы уйдём, как только вы подскажете, где нам его искать, — сказал Холмс.
— Тому не надо далеко ходить, у кого он за спиной, — равнодушно произнёс Крысидж, не меняя позы.
Я уставился на него во все глаза, но Холмс, должно быть, понял, о чём идёт речь, поскольку поблагодарил нелюбезного хозяина и вышел, увлекая меня за собой.
— Он здесь, — прошептал Холмс. — Держите наготове револьвер. Он преследовал нас в то время, как мы преследовали его.
В этот миг из-за угла дома метнулась тень, нож сверкнул в слабом свете звёзд, и вот уже Холмс и напавший на него человек покатились по заснеженной земле, обмениваясь ударами. Я не решался стрелять, опасаясь попасть в моего друга.