Вот уже несколько месяцев Петров-Бодкин собирал материал для своей книги. Реальность предоставляла материал в огромных количествах. Куда ни посмотри, везде была Жопа. Проблема состояла в том, чтобы философски обобщить весь этот разнообразный материал. А где еще искать обобщений, как не в книгах же.
Но, конечно, не в таких, как совершенно бесполезные. для экзистенциального уклона, заполонившие книжные полки «Чакры жопы», «Магия жопы», «Здоровье и красота вашей жопы» или даже «Стратегия успешного замужества. Жопа — ваше оружие».
Изучая ассортимент на полках, Петров-Бодкин размышлял: «Универсальность жопы как продукта рыночных технологий — в его привлекательности и для простаков, и для высоколобых, причем в любой сфере интересов». Подумав, он достал из кармашка записную книжку, ручку и увековечил эту мысль для будущих своих читателей.
Из имеющегося для высоколобых он приобрел в магазине томик «Великие жопы истории» (о жопах исторических знаменитостей, вроде Нерона, Наполеона, Блаватской, Франклина Рузвельта, на основе реконструкций по портретам, воспоминаниям современников, мемуарам любовниц и любовников и т. д.). Из прочего — рекомендованную продавщицей «Жопу Нострадамуса. Она тоже пророчествовала» и в довес утилитарно-познавательную «Как жопа может помочь в вашем бизнесе». А в отделе видеопродукции купил кассету с последними сериями мультфильма для взрослых про Жопасю и ее бой-френда Задуна.
После чего пошел домой расшифровывать интервью с отечественным биллгейтсом жоп-индустрии Переплюевым.
«…низкого и несоответственного качества. И за такие работы недоучкам присваивают третью степень. Взять хотя бы тупицу Бардабура. Его тема — „Общение душ умерших с родственниками и знакомыми“. Для общения он употребляет домашнюю человеческую технику. Телефон, телевизор, компьютер. Входит в контакт и заявляет: „Здрасьте, я звоню вам с того света. Мне здесь хорошо, но я скучаю без вас. Поскорее переселяйтесь сюда“. Вам, господин Граззиал, этот метод уловления дураков, конечно, хорошо известен. И вам также известно, что это уровень второй степени. За что же тут присваивать третью? Без сомнения, это проделано с вышеозначенным предательским умыслом.
Хозяин учит тому, что любящий себя бес не должен переступать рамки дозволенного ему свыше. Ослушники приравниваются к мятежникам и подлежат суровому наказанию. В этом великая мудрость Хозяина. Не для того ли присваиваются степени, чтобы выполнялось это правило? Чтобы неучи первой степени не смели совать свои рыла в дела четвертой степени…»
Дульзибал перестал строчить и задумчиво потрогал морду. Ожоги от бесячьего огня на лбу и левой щеке взбухли вонючим месивом. Хорошая иллюстрация. Сунул рыло в дела четвертой степени, права качать надумал. Конечно, схлопотал. Потому что нету у второй степени никаких прав перед четвертой.
«Но находятся иные, которые с преступного попущения здешних педагогов даже аттестационную работу проводят на запрещенном для них уровне. Довожу до вашего сведения, господин Граззиал, что ученик Галадруль второй степени для аттестации на третью степень подвизался в предвыборной кампании. Продвигал своего человеческого кандидата на пост губернатора. Тогда как всем хорошо известно, что весь этот балаган с выборами — территория четвертой степени и никого другого. Его кандидат легко обошел всех остальных. Галадруль предварительно сотворил из него знаменитого на всю страну колдуна, чудеса изобильно сыпались с этого человечишки. А потом нашептал ему предвыборную программу. Там и погода для области на заказ, и бесплатная зарядка воды лечебной энергией для всех местных, и хорошие урожаи в краю, и бесплатные исполнения одного желания для всех два раза в год, и даже обещание обрюхатить одним сеансом всех бесплодных баб, какие пожелают. Галадрулю все сошло с лап…»
Мультик про Жопасю Петров-Бодкин любил за то самое жизненное глубокомыслие, которое сам мечтал видеть в своей книге. Легкое, ненапрягательное, будто игрушечное и при этом чертовски экзистенциальное. Немудреный обыватель, почуяв это глубокомыслие, оформленное легкомысленно, радуется, как ребенок, который правильно сложил кубики и прочитал на них слово. Но, конечно, уразуметь полностью все это глубокомыслие обывателю не под силу, поскольку само мыслие довольно расплывчато.
— Ой, ой-ой-ой, плохо мне! Ушел, ушел, гад такой! Ой-ой-ой! — причитала Жопася, лежа на диване и горестно всплескивая ручками. — Ой, умру без него!
— Без кого это ты умрешь? — подозрительно осведомился Задун, входя в комнату.
— Плохо мне, Задунчик! Он ушел от меня! Ой, помру без него. Приходи, Задунчик, на мою могилу, пролей скупую слезу…
— Это ты, Жопаська, прекрати, — строго велел Задун. — И отвечай давай: какой такой гад ушел от тебя? Ты мне изменяла с каким-то гадом? Где он? Вот я сейчас ему рожу-то начищу!
— Ой-ой-ой, — сказала Жопася, всхлипнув. — У меня горе, а ты со своей дурацкой ревностью.
— Так, — озадачился Задун. — Что-то я не понял. Кто, говоришь, от тебя ушел?
— Смысл жи-изни! — Жопася залилась слезами. — Где теперь его искать?
— Ну ты это. — Задун почесал в затылке. — Прекрати реветь. Что-нибудь придумаем.
— Правда? — перестала реветь Жопася.
— Пошли!
— Куда?
— Искать твой смысл жизни. Особые приметы у него есть? Как он выглядит?
— Да обыкновенно. Никак не выглядит.
— Мда. Ладно, разберемся.
На улице они спрашивали встречных прохожих, не попадался ли им беспризорный смысл жизни. Заглядывали в кафе и разные другие забегаловки, брали по пиву, — но смысла жизни там не было. Забрели в парк и сделали три круга на огромном колесе обозрения, высматривая с высоты Жопаськину пропажу. Потом до темноты бродили по крышам домов, решив, что смысл жизни может прятаться там от людей. Если от Жопаськи сбежал, то, наверно, это потому, что люди ему надоели.
В сумерках, утомившись, сидели на скамейке и глядели на выскакивающие вверху звезды. Жопася мечтательно вздыхала.
— Ну ты это, — спросил Задун, — помирать перестала?
Жопася вздохнула утвердительно.
— Тогда пошли домой.
— Пошли, — согласилась Жопася. — Знаешь, ну его в баню, этот смысл жизни. Зато какой день был! Самый лучший в моей жизни! Романтика, блин! — И благодарно чмокнула Задуна в щеку.
— Да-а, — сказал польщенный Задун. — Жаль, что у тебя был только один смысл жизни. Было бы здорово, если б они почаще от тебя убегали.
Взявшись за руки, они пошли домой — смешные человечки с маленькими головками и большими жопами…
Петров-Бодкин достал из кармашка записную книжку, ручку и запечатлел навеянную мультиком мысль: «Безусловно, феномен Жопы выводит проблему смысла жизни на новый уровень постижения. Акцент четко переносится с категории „цель“ на императив „ценность“. Глядя в ночное небо, полное звезд, начинаешь понимать, что ценность человеческой жопы сопоставима с неизмеримостью и бесконечностью великого Космоса. Ограничивать эту ценность любыми моральными и интеллектуальными целями, как поступали прежние поколения людей, не знавшие Жопы, значит отрицать саму жизнь, возникшую именно как самодостаточная ценность, а не как повисающая в пустоте цель. Разве у Космоса есть цель, кроме расширения самого себя в бескрайности? Подобно этому, единственная цель Жопы, перерастающая в абсолютную ценность, — заполнить собой эту космическую бескрайность. То есть заменить Космос собою».
«Ни в одном вопросе, — размышлял Дульзибал, — люди не могут проявить столько фантазии, как в вопросе о Жопе. Это абсолютная свобода самовыражения. Та свобода, которой мы учили их веками и наконец выучили. Я увенчал последним камнем эту пирамиду совершенной свободы, совершенного удовольствия, приносимого жопой.
Зачем им звезды, далекие миры, машины времени и прочая ерунда? Зачем им, кстати, Небо? Если собственная жопа доставляет столько новых волнующих впечатлений.
И как они полюбили Жопу! Какую сверхприбыль она дает им! Сколько разных долдонов оттачивают на Жопе свой интеллект и остроумие! Сколько радости приносит творчество в соавторстве с Жопой!..»
В выходной день Петров-Бодкин собирался посетить наконец выставку художников нового, стремительно развивающегося направления жоп-арт. Но накануне случайным образом у него оказался билет на концерт «Поющих жоп». Популярность этой группы уже можно было сравнивать со славой «Битлз» в первые годы существования знаменитого квартета. Упустить прекрасную возможность наполнить свою книгу яркими примерами неистового поклонения Жопе было бы не только неразумно, но и нечестно по отношению к будущим читателям. Почти что безнравственно. Полнота освещения и анализа всякого культурного феномена — долг журналиста.
Визитной карточкой пятерки «Поющих жоп» было то, что они никогда не показывались зрителям лицом и все номера исполняли спиной к публике. Точнее, жопой. Пять великолепных, одна к одной, эффектно обнаженных, живописных, подтянутых, обожаемых жоп одинаково сводили с ума мальчиков и девочек, подростков и полусотлетних, бедных и богатых, циников и романтиков. О чем они пели, было не суть важно. Для обожателей слова являлись необязательным гарниром в этом остроприправленном блюде. Приправой же была возможность ощутить причастность к славе Жопы и к загадке Жопы, которую подспудно ощущали все, но высказать не мог никто. Эта загадочность сближала Жопу с таинственными явлениями мира, ответственность за которые возлагается обычно на Бога. И поскольку прежний Бог просвещенным человечеством давно развенчан и отвергнут, Жопа должна была стать богом.
Она им и стала. С потрясающей отчетливостью Петров-Бодкин осознал этот факт, когда многотысячная толпа решительно прянула к сцене, откуда с ними говорила Жопа в лице (если здесь уместно это слово) пятерки «Поющих». Сопротивляться этому религиозно-экстатическому порыву толпы было невозможно, переть против — немыслимо. Волна возбужденной человеческой плоти подхватила журналиста и понесла вперед. Еще какое-то время он мог внятно мыслить и воспринимать происходящее. Бесконечное множество протянутых к богу просящих жадных рук, вой и визг тысяч требовательных глоток, жаркая, душащая теснота сплоченных в едином желании тел, ликующая свалка на сцене. Такова участь богов, мелькнуло напоследок у него в голове, — быть вечно раздираемыми в клочья, которые потом станут фетишами.
Очнулся он на больничной койке. Были сломаны два ребра, и половина головы горела, как в аду. Один глаз заплыл совершенно и ничего не видел. Не обращая на все это внимания, журналист слабым голосом попросил листок бумаги и ручку. Дрожащей рукой он сохранил для вечности мысль о том, что в мир пришел новый Мессия.
Позже, месяца через два после больницы, Петров-Бодкин узнал имя Мессии.
Чтобы попасть в число Его особо приближенных учеников (точнее, учеников Его учеников), пришлось продать старую дачу и еще влезть в долги. Но он не жалел об этом. Храм Откровения Жопы Святого Макса сулил гораздо больше, чем деньги.
Поначалу он считал это просто религиозно-философской системой, чем-то вроде эзотерической практики тантризма, раскрывающей психофизические возможности человека. Однако вскоре совершенно уверовал в Жопу и более не сравнивал ее ни с чем другим на свете.
— Жопа — основание всего, — размеренно объяснял Учитель, сидя на коврике перед группой учеников. — На Жопе покоится все сущее, подобно тому, как человек сидит на ней. Жопой глаголет истина Нового века. Жопа обладает собственным сознанием, скрытым, спящим в нашем теле. Наша задача — пробудить его, ибо сознание жопы — это сознание Космоса. Проще говоря, чего хочет жопа, того хочет Вселенная. То, что в индуизме называлось «атмическим телом», и есть сознание жопы, скрытое в нас. Вы слышали о Кундалини, Священной Змее, дремлющей в чакре Анахата. Это страж, охраняющий врата сознания жопы от глупцов и непосвященных. Ибо многие ищут эти врата, чтобы слиться разумом с сознанием Космоса, с Высшим разумом Вселенной. Но им недоступно это. Лишь Святому Максу открылся этот путь. И Учитель открыл его своим ученикам, перед тем как уйти с Земли, превратившись в чистое сознание, и слиться с Высшим разумом. Это был его Путь. Лишь единицы смогут когда-нибудь последовать за ним. Остальные останутся на Земле, чтобы строить свою жизнь по-новому. Пробужденное сознание жопы даст вам все. Счастье, могущество, власть, успех, свободу. Вы познаете все наслаждение бытия. Вы откроете новые грани вашей неповторимой личности. Вы сможете управлять обстоятельствами вашей жизни, от которых зависите сейчас. Вы будете изменять мир вокруг вас. Мы называем наше Учение религией не потому, что поклоняемся несуществующим богам, а потому, что создаем нового бога — человека. Человека, целиком сотворенного его жопой. Сейчас я продемонстрирую вам кое-что из скрытых в каждом из нас возможностей жопы. Кто-нибудь, возьмите лист бумаги и напишите несколько слов, не показывая мне.
Один из учеников исполнил требование.
Учитель, обнаженный, в одних узких плавках, оставляющих полностью открытым зад, встал с коврика и отвернулся.
— Теперь положите лист на мое место, написанным вниз.
Затем он сел на бумагу и около минуты оставался неподвижен, с закрытыми глазами.
— Здесь написано: «Да здравствует Жопа».
После чего листок был извлечен из-под зада и продемонстрирован ученикам. Все смогли убедиться в истине слов Учителя.
— Усложним задачу.
Учитель взял широкий черный платок и завязал себе глаза. Потом снова встал и повернулся спиной к группе.
— Кто-нибудь пусть подойдет ко мне сзади и молча прикоснется рукой к моей жопе. После чего пусть сядет на место.
Другой ученик исполнил требуемое.
Повернувшись и сняв повязку, Учитель обвел глазами группу, а затем ткнул пальцем.
— Ты.
И снова жопа его не обманула.
— Теперь будьте внимательны.
Учитель написал на бумаге какое-то слово и отложил лист в сторону. Потом опять отвернулся. Минуту ничего не происходило. На второй минуте Петров-Бодкин почувствовал острое желание встать и подойти к Учителю.
Он встал и подошел. Учитель повернулся к нему и пронзил взглядом.
— Возьми бумагу и прочти. Я написал имя того, кто должен был подойти ко мне.
На листке стояло «Илья». Другого Ильи в группе не было.
— Что ты чувствовал?
— Щекотку, — смутился Петров-Бодкин. — В области копчика.
— Моя жопа говорила с твоей, — кивнул Учитель. — А теперь я покажу вам совершенно иной уровень взаимодействия жопы с окружающим нас физическим миром. Смотрите и не говорите потом, что не видели.
Учитель сел на свой коврик, скрестив ноги. Через какое-то время с телом его начали происходить странные и страшные вещи. На шее, груди, руках, на лице вздулись жилы, быстро приобретая багрово-фиолетовый оттенок. Глаза закатились, и белки налились кровью. Рот искривился в уродливой лягушачьей ухмылке. Локтевые суставы выгнулись в обратную сторону. Голова повернулась под таким углом к туловищу, будто Учителю сломали шею. Ученики следили за ним, затаив дыхание.
Внезапно тело Учителя оторвалось от пола. Медленно поднялось на полметра вверх и зависло в воздухе, покачиваясь. Затем так же медленно опустилось обратно. Почти сразу Учитель вернул себе прежний облик.
— Учитель, вы… — взволнованно заговорил кто-то из учеников.
— Не я, — резко оборвал его Учитель. — Моя жопа сделала это. Подчинила себе закон тяготения.
«…Только ваше личное, великолепнейший господин Граззиал, присутствие и доблестное усердие во славу Нечистого Дела может искоренить преступные семена, бурно возросшие здесь.
Придите, покарайте предателей и отличите достойных. Хвала Хозяину!»
Дульзибал убрал грифель в карман и аккуратно свернул лоскут с кляузой. А затем снова впал в задумчивость.
Не следует ли также донести на проклятого Вельхиара и его шайку? Но в чем их обвинить? С точки зрения Нечистого Дела, Вельхиар, практикующий бес четвертой степени, действовал по праву. Ясен пень, четвертая степень не обязана спрашивать разрешения у вторых на употребление в дело их аттестационных работ. И если четвертой что-то понадобилось, лучше сразу уступить. Не то… Нда. Дульзибал ковырнул пальцем вонючую лепешку ожога на щеке. Та уже пузырилась — трехкрылая карликовая химера успела поселить там свое паразитское отродье. Теперь не выскребешь его оттуда — только ждать, когда само вылупится и вылезет, злобно кусаясь. С досады Дульзибал едва не отгрыз себе кончик хвоста.
«Этот мерзкий Вельхиар отнял у меня мою славу!»
Интересно все же получается. Его забракованной работой четвертая степень делала человеческую историю. Объединяла людишек в один муравейник, которым легче управлять отсюда.
Жопа и в этом показала себя универсальным средством. Клич «Жопы мира, объединяйтесь!» был запущен в оборот Храмом Откровения Жопы и моментально подхвачен всеми глобалистскими движениями. И была в этом крепкая сермяжная правда. Ничто так не объединяет людей, как сознание жопы. Разум Жопы. Ибо все жопы в принципе хотят одного и того же, больших различий между ними нет — ни культурных, ни идейных, ни расовых, ни, тем паче, религиозных. Жопа — подлинный принцип и основание демократического гуманизма. Абсолютный гарант равенства.
Но все это Дульзибал просчитал уже потом. Когда проклятый Вельхиар наложил лапу на им, Дульзибалом, созданный Храм Откровения Жопы Святого Макса и превратил чуть ли не в политическую организацию с отделениями по всему миру, огромными финансовыми средствами и мощным лобби в правительствах и парламентах.