— А ты… тебе придется пойти с нами.
— Ладно. — Хлоя понятия не имела о том, чего следует ожидать, но сразу решила, что останется рядом с теми людьми, которые нашли ее и взяли к себе, тем более что троих бойцов почему-то с собой не берут. С легким чувством, которого она никак не ожидала бы еще несколько дней назад, когда она еще находилась в родном мире, она откинула подол юбки и вынула из пристегнутой к бедру кобуры револьвер.
— Сейчас это не понадобится, — негромко сказал Джек. — Он явится, чтобы поговорить… вернее, лгать.
Хлоя кинула вопросительный взгляд на откровенно вооружавшегося Эдгара и вскинула бровь.
— Он защищает мою сестру, — сказал Джек.
Кое-кто из посетителей подался к окнам, но никакой более заметной реакции не последовало. Китти наклонила голову и прошептала несколько слов. Гектор, вернувшийся, чтобы помочь Мелоди довести Фрэнсиса по лестнице на второй этаж таверны, несмотря на недавно полученные раны, глядел на оставшихся внизу с откровенной завистью.
— Если начнется стрельба, я выйду.
Мелоди пригладила прическу.
— А я буду смотреть в окно сверху, даже если стрельбы не будет.
— Стрельбы не будет, — заверил их Джек. — Пойдемте.
Он первым направился к выходу. Все четверо остановились на небольшой галерее, проходившей вдоль фасада гостиницы. Дорожка была плотно вымощена каким-то камнем, а сверху ее прикрывала от солнца и непогоды узкая крыша, сделанная, похоже, из сушеных кактусов, обмазанных глиной. На улице, прямо перед ними, стоял изящный и богатый портшез, в котором сидел человек. Его было плохо видно, но даже то немногое, что Хлоя рассмотрела, сразу заставило ее вспомнить о бесчисленных исторических кинофильмах. Дома она сказала бы, что одежда этого человека относится к другой эпохе. Здесь же, возможно, это была всего лишь мода другой части Пустоземья.
Впрочем, по такому средству передвижения, как портшез, можно было судить о богатстве и надменности Аджани, даже не видя его одежды. Оно походило на крытую повозку, правда, не имело ни колес, ни лошадей, а лишь длинные шесты, за которые носильщики поднимали кабинку вместе с седоком. Себя Хлоя даже не могла представить в таких носилках, сидящей в тяжелом кресле, за занавесками, но, возможно, здесь такой способ передвижения мог считаться нормальным делом. Она слишком мало времени прожила здесь, для того чтобы иметь какое-то суждение на этот счет. В этом мире она видела лишь небольшую часть пустыни и маленький городишко под странным названием Виселицы, который, казалось, притулился на самом краю диких земель. Пограничные поселения могут быть нетипичными. Не исключено, что где-то вдали отсюда имеются и более цивилизованные города.
Аджани отодвинул одну из белых занавесок и откровенно рассматривал Прибывших. У него были темно-русые волосы, голубые глаза и нечеткие, но приятные черты лица. Одет он был в прекрасно скроенную синюю рубаху из какой-то тонкой ткани. Пуговицы, похоже, были сделаны из каких-то серых камней. Ни в его лице, ни в одеянии не было ничего чрезмерно броского, но даже из того, что Хлоя успела узнать о Пустоземье за прошедшие дни, было ясно, что этот человек располагает довольно-таки приличными деньгами.
Слуги держались скованно, как преступники, старающиеся казаться не столь опасными, какие они есть на самом деле. Их было около дюжины, преимущественно мужчины. Все были облачены в серые брюки и куртки, представлявшие собой нечто среднее между ливреями и военной формой. Однако хорошо скроенная одежда не могла скрыть сущности, и Хлоя, глядя на мужчин и женщин, окружавших портшез, думала: без еще одной стычки, пожалуй, не обойтись.
Если нынешний день типичен для жизни в Пустоземье, то отдыхать мне будет некогда.
Аджани повел рукой.
Один из слуг открыл дверцу, и седок вышел из кабинки.
— Джексон… — Он слегка наклонил голову, а затем отвесил поклон Кэтрин. — Мисс Рид. — Его взгляд переместился на Эдгара, но ни кивка, ни тем более поклона не последовало. — Кордова.
Хлоя замерла; до нее вдруг дошло, что она даже не знает фамилий этих людей. Она сражалась рядом с ними, убивала вместе с ними, но знает только их имена.
— Не помню, чтобы имел удовольствие… — произнес Аджани, заставив ее вернуться вниманием к нему.
Китти издала какой-то странный звук, и Хлоя взглянула на нее. Китти закатила глаза, дернула подбородком в сторону Аджани, и напряжение, владевшее Хлоей, сразу пошло на убыль. После нескольких реплик, касавшихся этого человека, Хлоя ожидала увидеть настоящее чудовище, но практически неприкрытое отвращение, которое Китти испытывала к нему, сразу заставило этот образ резко потускнеть.
Она снова посмотрела на него, ничего не говоря и выжидая.
Аджани тоже выждал — всего секунду-другую — и поинтересовался:
— Как же вас зовут?
— А кто спрашивает мое имя?
На лице мужчины промелькнуло изумление, но он тут же склонился в поясном поклоне.
— Я Аджани, мисс…
— Хлоя.
Он кивнул.
— Благодарю вас за то, что вы позволили мне обращаться к вам по имени.
На секунду ей показалось, что ее обвели вокруг пальца. Дома она старалась не называть лишний раз своей фамилии. В мире полным-полно женщин по имени Хлоя, а вот Хлой Маттисон гораздо меньше. Поэтому она при встречах с незнакомыми людьми не произносила вслух фамилию Маттисон, чтобы обезопасить себя от попыток отыскать ее адрес, телефонный номер, электронную почту и тому подобное. Интернет был битком набит информацией, о которой она совершенно не желала говорить, но ту простую прежнюю Хлою было очень непросто разыскать. Она лишь пожала плечами в ответ на подразумеваемый вопрос.
— Не хотите прогуляться? — Он указал на улицу, лежавшую у него за спиной. — Или, может быть, прокатиться? Подозреваю, что вы утомились от пешего похода.
— Аджани, лучше уж говорите прямо то, что хотите сказать, — вмешался Джек. Резкий тон его голоса вроде бы не должен был заставить ее содрогнуться, но не зря же чуть ли не вся ее жизнь определялась неверно выбранными ею мужчинами.
— Джексон уже объяснил, какой перед вами имеется выбор? — Аджани не отводил от нее взгляда. — Я знаю, что вы только что прибыли в этот мир и, вероятно, все еще поражены случившимся. Не сомневаюсь, что Джексон подобрал вас, доставил в свою банду неудачников и они изо всех сил стараются показаться не такими… грубиянами, какими являются на самом деле. Позвольте мне показать вам иную возможность.
При этих словах Джек шагнул поближе к Хлое с таким видом, будто собирался защищать ее, но не сказал ни слова.
— Жизнь, полная лишений, вам не подойдет. Я могу предложить вам куда лучшую обстановку и перспективы, — широким жестом указал на слуг, настороженно стоявших неподалеку от него. — Все они тоже пришли из вашего мира, но выбрали работу на меня. Мне хотелось бы, чтоб вы поступили так же.
Китти, в отличие от Джека, явно не была настроена позволить своему неприятелю говорить все, что тому заблагорассудится.
— Аджани не говорит одной мелочи: что уйти к нему означает записаться в число его громил.
— Ах, мисс Рид, ваши высказывания, как всегда, полны изящества. — Аджани наградил Китти взглядом, в котором покровительственность сочеталась с чем-то вроде подчеркнутого восхищения, но опровергать обвинение не стал. — Что касается вас, моя дорогая, мое предложение вам остается в силе. Вы заслуживаете жизни среди благоговения, заслуживаете того, чтобы вас ценили как драгоценнейшее сокровище.
— Катился бы ты куда подальше, мой дорогой! — Китти демонстративно взялась за рукоять револьвера, который лежал в кобуре, свисавшей на ее бедро. — Лучше я умру насовсем, чем останусь хоть на минуту рядом с тобой.
Аджани прищелкнул языком и вновь уставился в глаза Хлое.
— А вы? Неужели вы не хотите посмотреть, что могут предложить вам другие части этого мира? Или вы собираетесь так и сидеть в пустыне, прячась за юбками Кэтрин и Джека?
Хлоя слишком плохо знала Прибывших, чтобы решиться с ходу принять окончательное решение, но и Аджани тоже не произвел на нее приятного впечатления.
— Я совершенно не уверена, что останусь в пустыне, но не собираюсь и прямо сейчас принимать ваше предложение. Сомневаюсь, что мой выбор ограничивается только этими двумя вариантами. Возможно, я стану швеей.
Взгляд, который бросил на нее Аджани, разгадать не удалось.
— Они будут рассказывать вам чудовищные вещи, после которых вы сочтете меня бессердечным негодяем. — Он шагнул ближе и снова слегка поклонился. — Мне кажется, будет только справедливо, если мне будет позволено сказать что-нибудь в свою пользу. Хлоя, неужели я хочу слишком много?
— Сегодня? Пожалуй, что, действительно, слишком. — Хлоя не собиралась отступать. Она вскинула голову и твердо посмотрела в глаза Аджани. — Сегодня я успела встретиться с кинантропами, кровососами и кусаками. И совершенно изнемогаю от усталости.
— Сегодня? Пожалуй, что, действительно, слишком. — Хлоя не собиралась отступать. Она вскинула голову и твердо посмотрела в глаза Аджани. — Сегодня я успела встретиться с кинантропами, кровососами и кусаками. И совершенно изнемогаю от усталости.
Аджани ответил ей столь же твердым взглядом, но вдруг его лицо расплылось в широкой улыбке, сделавшей и без того довольно привлекательное лицо очаровательным.
— Вы ловко врете.
— Простите?..
— Вы совсем недавно прибыли сюда, но уже участвовали в бою. А ведь вы должны себя так плохо чувствовать, что не смогли бы даже дойти до Виселиц, а не то что участвовать в уличных стычках со всяким сбродом. — Аджани перевел взгляд на Джека. — Я полагаю, веррот?
Джек пожал плечами.
Аджани вновь обратился к Хлое.
— Это зелье понравилось вам. Оно всем нравится. Хлоя, я тоже могу добывать его для вас. Вы сможете получить и веррот, и много всего другого.
Одни лишь слова о том, что она будет иметь свободный доступ к верроту, заставили Хлою сжать опущенные руки в кулаки. Она сразу подумала о том, что веррот может вызывать привыкание и о том, сможет ли она, получив свободный доступ к вожделенному напитку, наслаждаться им без вредных последствий. Он все еще бурлил в ее теле — приход был продолжительнее, чем все, что ей доводилось испытывать за свою жизнь, — но сейчас это был мощный, но спокойный гул, а не то всепоглощающее стремление, которое она испытала, когда мчалась по пустыне вместе с Джеком.
Потом она вспомнила, как целовалась с Джеком, и ее щеки вспыхнули огнем. Если бы Джек тогда не остановился сам и не остановил ее, они разделись бы донага прямо посреди пустыни. Она поспешила взять себя в руки, чтобы не посмотреть ни на Джека, ни на кого-нибудь другого. Пусть Аджани думает, что она покраснела от воспоминания о верроте. Прежде чем заговорить, она облизала губы.
— Такое впечатление, что вы пытаетесь подкупить меня.
Аджани коротко рассмеялся, впрочем полностью контролируя свое поведение.
— Нет. Я всего лишь пытаюсь убедить вас выбрать для себя более привлекательную жизнь.
— И они позволяют вам вести свое убеждение, хотя совершенно очевидно, что вы им не нравитесь. — Хлоя посмотрела на Эдгара, у которого был самый зловещий вид. Китти выглядела немногим лучше. Лишь один Джек все время казался относительно спокойным.
— Знаете, Аджани, — сказала Хлоя немного помолчав, — дела обстоят так: я не знаю ни вас, ни их, ни вообще ничего. Наверняка я знаю лишь одну вещь — что сегодня я не стану принимать никаких решений, кроме, может быть, выбора, что сделать сначала: поесть или поспать. А потом милости прошу: уговаривайте меня, подкупайте меня, а они, если захотят, пусть рассказывают мне страшные сказки о ваших пороках и злодеяниях. А сейчас мне не до этого.
Хлоя ожидала, что он возобновит уговоры или что в разговор ввяжется кто-нибудь еще. Когда Аджани взглянул на своих слуг, Джек подобрался, но повисшее в воздухе напряжение разрядилось через обмен неприязненными взглядами.
Уже через несколько секунд Аджани отступил и поклонился.
— В таком случае, Хлоя, до новых встреч. — Взглянув на Китти, он отвесил ей такой же поклон. — Джексон. Кордова.
Затем он вернулся в свой портшез. Хлоя долго провожала глазами эту странную процессию, казавшуюся поразительно медлительной в сравнении с невероятной скоростью передвижения кровососов и кинантропов.
Выждав, пока он удалится за несколько домов, Китти повернулась к Хлое.
— Хлоя, ты не обязана доверять нам. И вообще, подозрительность — вещь полезная. Но я все же скажу тебе, что за время жизни в Пустоземье определила для себя несколько истин. И одна из них, которую я установила двадцать с лишним лет назад, состоит в том, что доверять Аджани смертельно опасно. Пусть с виду он и не кажется чудовищем, но в этом мире я только его могу назвать безусловным злом.
Хлоя попыталась как можно аккуратнее подобрать слова для ответа. Китти выхаживала ее во время болезни перехода, и вся группа отнеслась к ней как нельзя лучше.
— Я не настроена верить ему. Но, как я уже сказала, сейчас мне нужно прежде всего отдохнуть.
Китти коротко кивнула и в сопровождении Эдгара вошла в «Промоину», оставив Хлою и Джека снаружи. Джек стоял, прислонившись к стене, и Хлоя подошла поближе к нему, чтобы можно было говорить, не повышая голоса.
— Отдохнуть, говоришь? — В голосе Джека отчетливо звучало сомнение, и смотрел он не на Хлою, а на удалявшийся портшез.
Она промолчала.
— Веррот редко бывает столь крепким, как тот, какой достался нам прошлой ночью, или вчера, или когда это было, но для человека непривычного шансы заснуть после веррота очень малы, а уж после такого крепкого… — Джек повернул голову и лукаво улыбнулся.
Хлоя кивнула.
— Не знаю, смогу ли я заснуть, но немного отдыха мне все равно не помешает.
— В одиночку или с компанией?
Не раз и не два в жизни Хлоя делала выбор под влиянием выпитого. К счастью, худшими последствиями этих поступков для нее оказывались только смутные воспоминания. Ей повезло, что она ни разу не подверглась насилию и не подцепила нехорошую болезнь; покончив с алкоголем, она дала себе зарок избегать ситуаций, грозящих подобными вредными решениями. Она не ожидала со стороны Джека физической опасности, но в нем имелся потенциал для ее поступка, который мог бы оказаться очень дурным решением в другом смысле.
— Я совсем не знаю вас, да и весь этот мир, — уклончиво ответила она.
— Это верно. — Джек указал на таверну. — Если у тебя есть вопросы, я готов ответить на них. Гектор снял несколько комнат.
Хлоя взглянула на все еще не скрывшиеся из вида носилки Аджани, а потом снова на Джека.
— Вы и правда подразумеваете именно это? Просто поговорить?
Взгляд, который бросил на нее Джек, говорил яснее любых слов.
— Похоже, сейчас ты соображаешь куда лучше, чем в пустыне.
— Достаточно хорошо для того, чтобы не пойти в комнату, где мы останемся наедине.
Джек несколько секунд молчал, и Хлоя задумалась было, не увидел ли он в последней фразе оскорбления. Она совсем было собралась объяснить, что не имела в виду ничего обидного, как он вдруг шагнул к ней.
— Иногда мне хочется всего лишь на несколько часов перестать думать о чудовищах, в том числе об Аджани, и перестать гадать, почему мы все здесь очутились, — негромко сказал Джек. Опасной нотки, которую Хлоя угадывала в его голосе раньше, сейчас не было вовсе, но то, что слышалось — неподдельная откровенность — искушало еще сильнее. А он взглянул на нее и добавил: — Когда мы с тобой были в пустыне, у меня случилось несколько таких минут. Хотелось бы побольше. Рядом с тобой я чувствую… что-то такое, что мне нравится. Вот и все.
— Понимаю, — кивнула Хлоя. Год за годом она так или иначе теряла себя. К сожалению, бутылки и тела только отодвигали страхи; но ответов, увы, не давали. В то же время она никак не могла отогнать от себя инстинктивное ощущение, которое почувствовала еще на улице, когда шла сюда: желание защитить и помочь. Джексон Рид нравился ей, она испытывала к нему доверие, не имевшее, в общем-то, разумного обоснования, и ей хотелось проводить с ним время. Возможно, это была всего лишь скрытая тяга к образу ковбоя или ей просто нравилась его внешность. Так или иначе, ей хотелось больше узнать о нем, но она не намеревалась позволить так запросто уложить себя в постель и поэтому дала единственный ответ, который пришел ей на ум: — Поговорить — это хорошо.
ГЛАВА 24
Китти при виде Аджани всегда чувствовала, как ее покидают остатки желания решать дела миром. По своей природе она не была склонна к насильственным действиям и не получала удовольствия от того, что ей приходилось делать, чтобы выжить. Время от времени ей приходило в голову, что именно в этом крылась основная причина ее конфликтов с братом: он считал странное свойство неумирания призывом к действию, знаком того, что перед ними стоит какой-то высокий смысл жизни. Она же просто хотела той самой жизни, к которой стремилась еще в Калифорнии, хотела иметь дом и семью. К несчастью, осуществить эти желания она могла бы лишь в том случае, если бы отвернулась от брата — единственного родного человека, который у нее был, — и поэтому сражалась бок о бок с Джеком. Однако это ни в коей мере не означало, что ей хоть сколько-нибудь нравилось убивать.
Но она нисколько не сомневалась, что ей было бы очень приятно убить Аджани. Когда он смотрел на нее, ей казалось, что на ее кожу ложится какая-то склизкая гадость; на память сразу приходила одна из разновидностей мужчин, посещавших в те, старые, времена, дома, салун «Распахнутая дверь». Тогда она надеялась, что они не заметят ее, не станут глядеть в ее сторону. Именно из-за таких мужчин, как Аджани, она носила под корсетом маленький пистолет, а под юбкой — пару ножей в ножнах. А ситуация, когда она остается наедине с Аджани, относилась к числу ее немногочисленных навязчивых страхов. Она всерьез боялась только этого — и, конечно, потерять Эдгара или Джека, — и Эдгар это знал.