-- А откуда он узнает, что я здесь?
-- А мы ему телеграмму отобьем. _Молнию_. Ты адрес не забыла?
Лицо Дага в пыльном сумраке было таким, что у Аришки между лопаток стаями забегали мурашки. Она вдруг подумала, что совсем не случайно Даг ее подобрал. Такое впечатление, что и Алеся он знает... Может, это Алесь ему поручил ее стеречь?
-- Нету у меня адреса! -- Аришка засопела. Даг легонько подтолкнул ее пониже спины, чтобы шла живее. Аришка развернулась, целя когтями ему в глаза. Даг лерехватил ее кисти, и одна царапина прошла по щеке, а вторая украсила переносицу. Кровь потекла на глаза, и Аришка перепугалась, покорно дала доволочь себя до квартиры, пропихнуть в дверь и посадить в прихожей.
23 декабря.
Небо было серое, и снег серый, и деревья за окном, и проплешины земли вместе с полоской далекого леса -- все тонуло в тусклой мороси. В комнате тоже было сыро и холодно. Утро еще только начиналось, саардамка давно прогорела. Это надо вставать и растапливать... Аришка с укором разглядывала синий кафельный бок, которому полагалось быть горячим. Вылезать из-под одеяла не хотелось, но было нужно. Загодя приготовленное письмо для Алеся ждало на краю бюро -- такого же обшарпанного, как и вся мебель в квартире. Письмо Аришка написала еще неделю назад, после заявления Дага о том, что _молнию_ он отбил и ждет ответа, а если Алесь такая сволочь, что не отвечает на стенания прекрасной девы, так он в том не виноват; _прекрасная дева_ подозревала, что Даг соврал, и решила прояснить ситуацию. У мужа. Дело оставалось за малым: подловить почту за работой. Всю неделю Аришка ходила туда, как на службу, изучила окрестности, цены в местных лавочках, выражение лица на памятнике... а почта была закрыта. И _три раза_ никто ничего не вынимал. В конце-концов Аришка озверела и учинила Дагу дикий скандал. Она кричала, что он ей надоел прямо до смерти, видеть она его не может и сбежит прямо счас.
Даг отмахнулся, с тоской вертя в руках останки гарднеровского блюдечка с фиалками.
-- Дура, -- вздохнул он. -- Хоть и вылитая Дани, а дура...
Аришка вздернула подбородок.
-- Беги-беги, -- злорадно продолжил Даг. -- Куда ты денешься... Поймают -и к стенке.
-- Когда в магазин за хлебом ходила, никто меня к стенке не ставил.
-- Поставят, не сомневайся. Я прослежу.
Угроза Аришку впечатлила. И нужно было скорей писать Алесю, чтоб приехал и вырвал ее из гнусных Даговых лап. А почта не работала. Сегодня Аришка решила, что идет туда последний раз, а если не повезет, то нужно бежать. Она прислушалась. В доме стояла сонная тишина. Потом где-то внизу закапала вода, звякнула, сопровождаемая кошачьим мявом, крышка чайника. Аришка принялась одеваться.
-- Привет, -- не отрывая глаз от газеты, сказал Даг, едва Аришка возникла на пороге кухни. -- Кофе будешь?
-- Буду. И есть буду. Хотя никто не предлагал.
-- Сама возьмешь, не королева.
Даг перевернул страницу, -- на мгновение перед Аришкой мелькнуло его скучающее лицо, -- наугад нашарил чашку, отхлебнул и фыркнул. Аришка злорадно ухмыльнулась: только что она собственноручно всыпала в его чашку добрую щепоть соли. Даг отшвырнул газету.
-- Вкусно? -- поинтересовалась Аришка с невинным видом.
-- Гадость какая! -- Дага перекривило. -- Ты зачем это сделала?!
-- Это я шалю. То есть балуюсь.
Аришка с безмятежным спокойствием сооружала бутерброд.
-- Не люблю, знаешь ли, когда от меня отмахиваются, как от надоевшей кошки.
-- Ну да, как же... -- Глаза Дага опасно посветлели. -- Подобрал -- корми и шерстку причесывай. Так, что ли?!
Аришка критически оглядела бутерброд, решая, с какого боку к нему подступиться. В глубине души она была очень довольна, что ей удалось так просто Дага уесть.
-- Шерстку -- не надо, сама обойдусь. -- Аришка любовно взвесила на ладони каштановую косу. -- Кстати, ты мне зачем про телеграмму врал?
-- Когда это?
-- Да с самого начала, -- Аришка впилась зубами в колбасу и потянулась к газете. -- Ты не убивайся, я привыкла. Все вы врете: и ты, и Алесь...
Подымая с пола шуршащие страницы, она наслаждалась приятной легкостью в теле. До чего же здорово говорить гадости, за которые тебе не могут ответить.
-- Ну-ка, ну-ка, чего в мире новенького... О, опять кого-то на площади хлопнули, и опять проклятые террористы. Сколько их развелось, ужас просто... -- Она еще продолжала говорить, а глаза споткнулись о фотографию.
-- Отдай, -- мертвым голосом потребовал Даг.
У Аришки задрожал подбородок.
-- Отдай, Арина, пожалуйста.
Она отстранила от себя газету, только бы не смотреть, а руки будто прилипли к листам. Ей казалось, что шаткая табуретка уплывает из-под нее, а мир вокруг, до того одинаково серый, делается вдруг ярким, как при магниевой вспышке.
С бледной фотографии, знакомое и неузнаваемое одновременно, глядело на нее неживыми, застывшими уже глазами лицо Алеся.
23 декабря. Мой служебный ежедневник.
Рукой Александра Миксота.
Я с удовольствием шлепал по лужам, разбрызгивая худыми сапогами стылую декабрьскую воду, и таращился в серое, с проблесками неуверенной синевы небо. Спору нет, лужи в декабре -- безобразие, но настроение... Впереди Рождество, торт с восемью... а, какая разница!.. свечками. День Рожденья Круга. Мелочь, а приятно. Тем более, что с ноября ничего хорошего не случалось. А Дага-то я и не приметил. А тот несся навстречу крупной рысью, совершенно ему не свойственной. Пока мы наконец не столкнулись.
-- Мое почтение, -- буркнул Даг, загнанно дыша. -- Как критические дни, так твоя рожа.
Ну вот, как я -- так сразу _рожа_. А меня, между прочим, все девушки любят. Можно подумать, мне лицезрение начальства доставляет сущее удовольствие...
-- Весна-а, -- сказал я из общей вредности.
-- Перед Рождеством?
-- Нет в тебе романтики, -- обвиняющим тоном заметил я. -- Скоро Игры начнутся.
Сумрачный вид Дага меня нимало не смутил. Даг хмыкнул, смерил меня взглядом от чуба до пяток:
-- Дитя ты горькое. Все бы тебе играться. -- Помолчал и добавил, что игры уже начались, а игроки, похоже, ни сном ни духом. И вообще, все совсем не так, как я, простодушный, себе воображаю. Я сделал вид, что растерянно хлопаю ресницами. Подыграл, можно сказать. Очень я не люблю, когда начальство разговаривает загадками.
-- Слушай, -- сказал Даг. Не было ему до моих актерских талантов никакого дела. -- Ты Аришку видел?
-- Какую Аришку?
-- Такую с косой... длинную. На Дани похожа...
Он описывал ее так подробно, что я наверное, смог бы ее узнать, даже если бы ни разу в жизни не встречал. Но я-то ее встречал! Еще до рождения, можно сказать ( моны, а не своего, вы не думайте...)
-- Видел, -- сообщил я с удовольствием. -- Только она велела тебе не говорить.
-- А почему сказал?
-- Ты ж беспокоиться будешь. Искать. А тебе работать надо.
Даг пообещал свернуть мне шею, на что я резонно ответил, что тогда Командор вообще не узнает, где Арина Ольгердовна.
-- Вы что, уже познакомились?
-- Я ей почти как крестная мама.
Я понял, что его снедает соблазн залепить _щенку_ по физиономии.
-- И вообще, спустись с небес на землю. Нам, грешным, тебя не хватает. - Меня несло, и Даг рисковал узнать еще много интересного о своей персоне. Вот только ждать он не стал. Оби-идно! Я предусмотрительно отступил на пару шагов, вляпался в особенно глубокую лужу и уже из этой лужи досказал ему все, что наболело. Поскольку Даг промахнулся, а в лужу за мной не полез, моя тронная речь осталась безнаказанной.
24 декабря. Опять служебный ежедневник.
... А говорят, что в реальности до Ворот эта квартира принадлежала Сабине. Врут, конечно, но такого курятника я в жизни не видел. Айше, впрочем, было наплевать, а народу все равно, где лакать пиво. Лишь бы крыша не ехала.
Нахохлясь, как ворона, сидела в продавленном кресле Айша. Хозяйка, стало быть. Для особо темных уточню: квартиры. Две косы -- не чета Аришкиным - свисали на г р у д ь, черное платье блестело золотой тесьмой по вороту и запястьям, а желтые узкие пальцы прижимали к губам янтарную трубочку с обкусанным мундштуком подкопченного дерева, и синеватый дым расплывался кругами, погружая госпожу в волшебный туман. ( Эк меня понесло...) Про Айшу ходили сплетни, что она принцесса Руан-Эдера, которая ушла на Чаячий Мост и забыла вернуться. Хотя психов я за Айшой не замечал.
И пили мы контрабандный кофе. И в его поверхности отражалась голая лампочка. Как луна во внешнем море. Наконец Айша тряхнула гривой и сощурилась:
-- И какие обвинения вы ей предъявите, милорды?
Милорды не ответили. Наши лица отразили мучительный умственный процесс.
-- Ну, она приворожила Яррана. Как зомбю, а это неэтично.
-- Кто зомбя? Ярран зомбя?
Янтарная трубочка, выражая офонарение хозяйки, пыхнула искрами. Трое кинулись на защиту нормальности Яррана, еще четверо -- против. Скандал вышел большой. Айша терпеливо слушала. Информацию собирала. Я тоже собирал. Надо же мне что-то в дневнике писать. Чтоб потом конфисковали (Даговыми стараниями), судили и сделали национальным героем. А то Создателей много, а национальных героев -- одна государыня. Да и то сомнительная. Пока я развешивал уши по заборам, в разговор влез рыцарь Бдящей Совы (правда-правда). Гроссмейстер давно скуксился стараниями Круга, а два верных адепта остались. Была в молодости и у меня такая блажь... Орден как орден: дрались на турнирах и любили окрестных дам не только духовно, а на умствования Гроссмейстера чихать хотели.У него и без нас проблем хватало. Занят он был, Богом работал. А нас не приглашал. Одинокий был -- жють.
-- ... не зомбя, а принц-консорт, почти, -- Улыбка у Сова была такая ослепительная, что в нее верили только молодые дурочки. А таковых здесь почти не наблюдалось.
-- Я неправильно выразился. -- Локарн, второй адепт Одинокого Бога, под взглядом Айши залился девическим румянцем. -- Зомби -- Хозяйка, то есть неХозяйка... ну, вы меня понимаете.
Даже если и не понимали, то признаваться не торопились. Только Айша поглядела на рыцаря с милой улыбкой людоедки.
-- Не-э стесняйся. О-объясни мне, что именно ты считаешь неэтичным? Зомбизм-ягизм? Или привораживание? Только учти, в последнем случа-э к тебе будут претензии у лучшей половины человечества.
-- Все бабы -- стервы. -- Борк, разлегшийся в углу на старой шубе, женщин презирал, а Айша, не встав с места, никак не могла до него дотянуться.
-- Честное слово, удивляюсь я вам, -- сказал Канцлер. -- Фигней маетесь. Айша, скажи сразу, возьмешь корону?
-- На что, скажи, тебе корона?
На чем тебе ее носить?..
В Федьку отправилась диванная подушка.
-- А я говорил, -- мрачно заметил Борк, -- я сразу спрашивал, как можно послать к чертям королеву?..
-- Дети, -- сказала Айша, выколачивая из трубки пепел. -- Скажите мне, дети, это лыжи не едут или я не стою?
Сие глубокомысленное замечание повергло всех в ступор. Борк и Бдящая Сова отправились покурить, хотя делать это и в комнате не возбранялось. _Полосатая Ирочка_ поплыла на кухню сварить свежий кофе. Я помаялся, не пойти ли следом. Ирочка мне -- ну как сестра... Айша помолчала, обхватила гитару и, водрузив ее на колени, сказала в пространство:
-- Вопрос власти меня не колышет. В общем, до фиолетовой лампады. Но да припомнит бла-ародное собрание, что, не будь этой стервы, мы бы здесь не сидели. А сидел в своем углу каждый, -- кто уцелел бы, конечно! -- и воображал себе, что он один такой крутой ушелец.А потом пришли бы к нему Адепты... в погонах и... В общем, понятно, люди, да-а?..
И ударила по струнам.
-- А кто такие адепты? -- спросил Федька, отплевавшись от подушки. -- Вот ты сказала _адепты_. Почему не знаю?
-- Не известили, -- Застрял я между комнатой и кухней. Неприятно было вспоминать свое прошлое.
Айша невразумительно муркнула и устремила желтоватый ноготь на... входящего Сову.
-- Вот он, -- сказала она нежно, держа Бдящего на прицеле, -- он тебе все расскажет.
-- А что такое? -- удивился Сова. -- Если ты про Орден, так мы ничего такого не делали. И вообще, пока Круг треплется, мы работаем.
-- Пиво пьем, -- сказал я, принюхиваясь. -- С Борком сбегали, а делиться не стали. Свинство.
-- Я две бутылки в холодильный шкаф поставил! Больше денег не было.
В прихожей задребезжал звонок.
-- Не иначе Лиза. Концерт будет. -- Ирочка мечтательно закатила глаза и пошла открывать.
Концерт был. Только не такой, какого мы ждали.
27 декабря. Там же.
На Рождество я пил. Беспробудно. С Ирочкой... и не только. Я два дня выяснял, с кем, и извинялся. А они обижались. Когда спьяну признаешься половине города в любви, а потом берешь свои слова обратно, народ не понимает. Хорошо, я хоть Дагу... (зачеркнуто).
Кстати, о тронной речи. Обещания надо выполнять. С половины моих слов можно было смело бить морду, со второй -- вызывать на дуэль. Сильно я рассердился. Зачем было прятать от меня Аришку?.. ну, других девиц понятно, но Аришка мне -- как сестра... двоюродная. А когда ее привел Борк... кровоизлияния в мозг у меня не случилось по причине отсутствия такового. Я только сидел, смотрел на все это и думал, откуда у народа столько дурной любви (чисто рыцарские заморочки -- вокруг прыгать и ручки без причины целовать), и неужели никто не видит, что Аришка... (вымарано три страницы, дальше обложка).
Продолжение следует