Настроение его мгновенно улучшается. Он подбрасывает на место Витину тетрадь и присое-диняется к ребятам.
А кошка подошла совсем близко. Она вытянула шею и насторожилась. Хвост ее замер, ноздри раз-дуваются еще чаще. Она останавливает взгляд на каждом ученике, словно ищет знакомого, и принюхивается. Вдруг глаза ее необычно оживи-лись и что-то напоминающее улыбку отразилось на сером лице. Она отняла от провода лапу, соби-раясь шагнуть, забыла о том, где находится и... полетела вниз под громкие крики детей.
- Разобьется! - завизжали девочки.
- Кошка никогда не разобьется, - успокоил всех Вадик. - Она приземляется только на ноги. У нас падала с девятого этажа и хоть бы что. Подпрыг-нула, крикнула свое "мяу" и деру дала.
- Врешь, - сказал ему Коська. - С девятого эта-жа и кошка разобьется. Не насмерть, а все внутри у нее болеть будет. И она сама долго болеть будет.
- Правда, - согласился Вадик. - Она у нас целый месяц лежала под диваном. Мы думали умрет. А она ничего, поболела и ожила. Сейчас бегает как ни в чем ни бывало.
- Ну вот, а ты говоришь, сам не знаешь что.
В другое время Вадик мог бы и обидеться, но только не сегодня.
- Не разбилась же, - весело сказал он, - и это главное. И эта не разобьется. Второй этаж не девя-тый. Со второго этажа и люди прыгают иногда. Я сам видел. Вот один раз...
- Где это ты видел? - съехидничал Витя.
- В кино, вот где! - нашелся Вадик.
- Людмила Станиславовна! А зачем кошка на провода забралась? - девчонки всегда такие любо-пытные. Все спрашивают, а сами думать не хотят.
- Догони да спроси, может скажет, - предложил Вадик.
- Не у тебя спрашивают!
- Я сама не могу понять, как она забралась и зачем, - призналась учительница.
Ребята наперебой стали предлагать свои вари-анты ответа, но время для этого выбрали не со-всем подходящее.
- Скоро звонок, - напомнила Людмила Стани-славовна. - Садитесь и решайте, кто еще не закон-чил.
Не сразу возбужденные дети вернулись к за-дачкам и примерам. По классу плавали шепот и шорох.
ГЛАВА 2
ОСОБНЯК НА ПЛОЩАДИ
На школьном дворе стоял грузовик.
Вокруг грузовика столпотворение.
Гудящая очередь в три круга опоясала машину и медленно продвигается к цели. А цель у всех одна - поскорее добраться до пионервожатой, остроносой студенткипрактикантки, записаться в толстую амбарную книгу и, бросив связку макула-туры под ноги старшеклассникам, убежать на урок. Не все ребята в школьной форме. Некоторые учатся во вторую смену и пришли одетые по-домашнему. Им в очереди хуже всего: оттесняют, выталкивают, ругают.
Все, кто в школьной форме, специально отпро-сились с уроков, чтобы сдать макулатуру. Сдадут ее, но ни один в класс до звонка не пойдет. Лучше побегать до перемены на улице или по школе. Но все равно кричат:
- Нам на уроки надо! Пропустите нас!
Те, кто учатся во вторую смену, сами не раз так кричали, и хорошо знают цену таким словам.
- Наталья Алексеевна, - просят они. - Не пус-кайте никого без очереди!
- Не пущу, не пущу, - обещает Наталья Алексе-евна и поправляет огромные очки с треснутыми стеклами. - Фамилия? Имя? Класс? - монотонно спрашивает она. - Сколько? - Ей отвечают. Она записывает в раскрытую книгу ответы и разрешает освободиться от груза. - Следующий!
Живым потоком ее мотает из стороны в сторо-ну. Синей блузкой, она до блеска оттерла на гряз-ном борту темно-зеленое пятно. Из второго и третьего витка выкрикивают свои фамилии, сби-вают, лезут, но пионервожатая каждую неделю бывает по два раза в подобных переделках и ее не так просто надуть. Она умело управляется с уче-никами.
- Кто занимал за Семашко? - спрашивает Ната-лья Алексеевна, морща нос, и вертит головой как хоккейный вратарь. - Ты? Она? Подходи. Фами-лия? Класс? Сколько?
У заднего борта два старшеклассника прини-мают мешки, связки, пакеты и, размотав, забрасы-вают их в кузов. А малыши из дежурного отряда подтаскивают им из пионерской комнаты все, что собрали ученики школы за три дня.
Водитель машины забрался в кузов. Он прово-дит ревизию - выискивает в груде бумаг книги и толстые журналы.
Очередь быстро тает. Это только кажется, что полдня простоишь. Совсем нет. Машина стоит меньше одного урока - кузов быстро наполняется с горой.
Наталья Алексеевна записывает последнего ученика, старшеклассники забрасывают послед-ний пакет и все готово.
Водитель завел мотор и машина тронулась.
И тут в нее свалилась облезлая кошка. Она провалилась между пачками, попыталась выбрать-ся. Но водитель выруливал со двора, сделал рез-кий поворот, и кошку придавило сверху тяжелым пакетом.
- Караул! - закричала она, царапая когтями бу-магу. Но голос ее не услышал никто. Мешки, связ-ки и пакеты лежат как попало, в них много ходов-выходов и Гу отправилась блуждать по ним. Где-то же есть дыра? Светло и ветер подувает.
А машина тем временем выехала на широкую дорогу и понеслась по городу, притормаживая на перекрестках и замирая у светофоров. Долго пет-лял грузовик по улицам и переулкам, громыхал по трамвайным путям. Долго боролась кошка за свободу, пробивалась к свету и опять проваливалась. Но вот выехали на тряскую проселочную дорогу. Скорость резко упала и машину закачало из сто-роны в сторону.
Только здесь облезлой кошке удалось выбрать-ся из западни. Она ступила на борт, глянула на улетающую из-под колес дорогу - жутко! Клубы пыли вьются и расползаются в стороны. Ждать остановки? Неизвестно когда она будет и куда еще ее завезут. А город, где остался знакомый запах, все дальше и дальше.
Кошка глянула налево. Кустарник вдалеке поч-ти не движется - чуть-чуть поворачивается, словно машина не едет, а пешком идет. Снова взгляд под колеса, и всякая решимость прыгать пропадает. А прыгать надо.
Гу закрыла глаза, предварительно взглянув на кусты, набрала полную грудь воздуха и нырнула в пылевой шлейф.
- Жива! - ощупала она себя, когда шлейф разве-ялся.
Место было незнакомым.
Кошка прочихалась и обнюхала дорогу. Из множества запахов она выбрала один - резино-бензино-железный. Так пахла машина, точнее, так пах ее след на дороге.
- Его-то я не потеряю, - уверенно сказала она. - Если меня увозили туда, посмотрела в сторону, где клубилась под колесами пыль на дороге, - зна-чит привозили оттуда, - она повернулась к уходя-щей машине стороной, где у нее был хвост. - И путь мой лежит на заход солнца!
Довольная своей сообразительностью, кошка вприпрыжку побежала по дороге, но дорога пет-ляла и бежать приходилось не только на заход, но и на все другие стороны. Это противоречие недол-го смущало кошку - запах, который она держала в носу, был для нее главным ориентиром.
Разве могла она предложить, что на ближайшем же перекрестке ее собьют со следа десятки таких же резино-бензино-железных запахов.
Кошка заметалась. Стоило ей принять какое-либо решение и пройти десяток шагов в одну сто-рону, страх и сомнения наваливались на нее. Она возвращалась и мучительно выбирала. Когда мимо проносились машины, она прыгала в кювет, снова выбиралась на дорогу и запуталась окончательно. Даже дорогу, по которой пришла к перекрестку, потеряла.
- Эх, была бы сейчас совой, - в который раз по-жалела она, - поднялась бы высоко-высоко и по-смотрела сверху - куда путь держать. Нет, выду-мали! Кошкой им приспичило. Сиди теперь, жди ветра.
Она потянула носом.
Ветер с востока приносил влажный и теплый запах вспаханной земли, пшеницы и коров.
- В поле мышей видимо-невидимо, - мечта-тельно потянула кошка. Перед глазами замаячили мышиные ушки и хвостики, а язык явственно ощутил любимый вкус. Лапы сами потянулись за этим запахом, но чувство долга вовремя взяло верх и она приказала себе. - Не то! Нюхай дальше.
С севера ветер принес запах рыбы, леса и воды.
- Там дом, - вспомнила она и загрустила.
Сколько дней и ночей не знает покоя? Даже во сне видит своего врага, гонится за ним, а поймать никак не может. Кричит, просыпается и бродит по улицам и подъездам. И ни конца ни края этим ски-таниям. С каждым днем надежды на успех все меньше и меньше. Два раза была у цели и два раза срывалась. Кто-то стоит на ее пути. Злой рок или сила, достойная силы короля? "Не может быть!" - хотела бы сказать, но сомнения не рассеиваются от одних слов. И, чем больше препятствий, тем больше оснований сомневаться во всесильности ее покровителя. Порой хочется бросить эту черную работу и попроситься к кому-нибудь жить. Только бы там не было противных мальчишек, привязы-вающих банки к хвосту, и малышей, дергающих за усы и лапы.
Солнце клонилось к закату, когда подул запад-ный ветер.
Из глаз кошки потекли слезы, на зубах заскри-пела пыль, а ноздри широко раскрылись и покрас-нели. Дышать стало тяжело.
От земли поднималось огромное темно-красное облако. Оно разрасталось и пожирало чистые ост-ровки неба.
Резко темнело.
- Туда! - обрадовалась кошка и побежала на об-лако.
Уже зажглись редкие фонари, когда она при-шла на окраину города. Резко покрикивали тепло-возы, толкая непосильные вагоны с рудой и ме-таллом; из сотен больших и малых труб вырыва-лись дым и пар, свистя и ухая по-разбойничьи; где-то ударяли молоты, и выстреливали в небо раскаленные брызги металла. И казалось - что зву-кам в воздухе тесно - их можно зачерпнуть в ладони и разглядывать - где какой.
- Туда! - обрадовалась кошка и побежала на об-лако.
Уже зажглись редкие фонари, когда она при-шла на окраину города. Резко покрикивали тепло-возы, толкая непосильные вагоны с рудой и ме-таллом; из сотен больших и малых труб вырыва-лись дым и пар, свистя и ухая по-разбойничьи; где-то ударяли молоты, и выстреливали в небо раскаленные брызги металла. И казалось - что зву-кам в воздухе тесно - их можно зачерпнуть в ладони и разглядывать - где какой.
От дороги расходились в разные стороны же-лезные, кирпичные и деревянные заборы и забор-чики с высокими и низкими серыми зданиями за ними. И ни человека, ни птицы, ни кошки - не у кого спросить - куда идти?
Усталая и сердитая шла она вдоль забора, вы-искивая - где бы приклонить голову и поспать хоть немного. И вдруг уловила запах жаренного мяса и еще чегото очень вкусного.
- Я ничего не ела сегодня! - сообразила она и увидела в заборе большой пролом. - "Черный вход", - прочитала она корявые буквы, заглянула вовнутрь, но ничего соответствующего неприят-ному названию не обнаружила. Напротив, чисто и зелено. - Утро вечера мудренее, - решила она и шагнула в проем. - Ничего страшного не произой-дет, если я перекушу немного.
Знай кошка, что ждет ее впереди, не сделала бы она этого опрометчивого шага. Это в сказке автор заранее знает, что произойдет с тем или иным его героем. В жизни так не бывает. А потому кошка свернула. И нам не остается ничего другого, как набраться терпения и последовать за ней.
Четыре длинных одноэтажных склада с погру-зочными площадками и пудовыми амбарными замками на воротах огораживали заасфальтиро-ванную площадь с красивым каменным дворцом посредине. На клумбах возле парадного входа росли голубые ели, цвели первые тюльпаны и на-бирали цвет пионы. Здесь же бассейн с фонтаном ввиде каменных рыб с открытыми ртами. А в воде плавают уже настоящие рыбы с золотой и сереб-ряной чешуей.
На крыше каждого склада горят прожектора. И от их света на площади словно днем видно каж-дую деталь.
Роскошь особняка и ухоженность площади как-то не взялись с запущенностью города за забором, и облезлая кошка поневоле насторожилась. Она проползла вдоль склада и короткими перебежками добралась до клумбы. Под широкими еловыми ла-пами можно надежно укрыться - приглядывайся, не приглядывайся, ничего не заметишь. Но для наблюдательного пункта лучшего места не поже-лаешь.
На просторной террасе за богато накрытым столом восседали толстые полусонные мыши. Они лениво ели, лениво пили из хрустальных стаканов, слушали музыку и лениво переговаривались.
Глаза кошки горели голодным огнем, слюна капала с языка.
- Какой обед! - восторгалась она, но не спешила приступать к его поглощению.
- Гаврила, - лениво обратилась к кому-то мышь. - Не желаешь ли доглодать вот эту лапку?
- Не желаю.
- Совсем зажрался, - так же лениво усмехнулась мышь. Подружки поддержали ее. - Ну как хочешь, - и куриная лапка, описав дугу, упала перед носом облезлой кошки.
- Не мусорь! - строго сказали ленивой мыши. - Кто убирать за тобой должен.
- Ты.
- Ясно дело не ты, - ворчал Гаврила. - Тебя бы разок заставить прибирать, перестала бы пако-стить!
- Подружки, - пропела ленивая мышь, - мне он надоел. А вам?
- Хуже горькой редьки, - ответили подружки.
- Раз, два, три! - посчитала главная мышь.
- Ой! - это в того, кого звали Гаврилой, полете-ли со стола кости и посуда.
А облезлая кошка обглодала прилетевшую кос-точку, но этим не утолила аппетит, а еще больше разожгла его. Разведка проведена, обстановка ясна - пора выходить на охоту.
Она зашла с подветренной стороны и поползла по террасе. Вот забралась на крыльцо - в нос уда-рил аппетитный запах мышатины, не заглушае-мый даже пряностями на столе.
Кошка распласталась на бетонном полу, нашла опору для каждой лапы, выбрала жертву и, от-толкнувшись, взвилась в воздух. Мгновение и она подомнет под себя самую жирную мышь. Осталь-ные в страхе разбегутся. Ну ничего, ей хватит и одной. Вот она какая пухленькая!
Она закрыла от удовольствия глаза и... получи-ла крепкий удар по уху. Ее отбросило к стене, придавило и сжало горло.
- Что такое?
Открыла глаза и отпрянула.
Над ней склонился огромный черный кот с бе-лой бабочкой на широкой груди.
Ленивые мыши лениво обернулись на шум. Происшествие обещало немного веселых минут.
- Гаврила, - обратилась к коту самая толстая мышь, на которую покушалась облезлая кошка. - Зарежь ее.
- Что-то давно мы кошатинки не ели, - подхва-тили подружки. - Так и отвыкнуть можно.
Нос кошки похолодел. Она попыталась вы-рваться из цепких лап Гаврилы, но кот был наче-ку.
"Разведка сообщила непроверенные данные, - почесала за ухом кошка. Нападение не состоя-лось. Отступать некуда. Разгром? Плен? Или каст-рюля?"
Куда ни кинь, везде клин. И впереди никакой перспективы.
- Ну что ты молчишь, - требовали ответа лени-вые мыши. - Зажаришь?
- Без ведома хозяйки никак не можно, - увили-вал Гаврила, то ли из чувства солидарности, то ли в этом доме были такие жесткие правила. Только за его словами для облезлой кошки замаячил шанс остаться в живых. - Узнают, рассердятся.
- Не узнают, - пообещали мыши. - Мы ее с по-трохами съедим. А косточки ты выкинешь за за-бор. Не впервой. А, Гаврила?
Пленница задрожала. Ее дрожь передалась ко-ту.
- Вы голодные? - спросил он мышей.
- Ах, разве в этом дело? - наигранно говорила самая толстая. - Веришь ли, дружок, надоело как сыр в масле кататься. Копченные колбасы, крас-ные рыбы, черная икра, бананы, земляника в сме-тане. Круглый год ешь их, ешь, и все никак не до-ждешься - когда же они кончатся? Хочется чего-нибудь такого, простенького: ячменного зерна...
- Репы, картошки в мундире, - подхватили мы-ши.
- ...или свежего кошачьего мясца.
- У, кошкоеды! - проворчал Гаврила. - Разбало-вали вас. Воровать разучились.
- Зачем воровать? Фу, как некрасиво!
- Без нас есть кому этим заниматься.
- А ты чего это про воровство заговорил? На кого намекаешь? - подленько заметила толстая мышь.
Кот струхнул. За такие слова ему не поздоро-вится.
- Тише вы, нахлебницы! - полушепотом сказал он, поглядывая на дверь. Хозяйка отдыхает.
- Ой, Гаврила, Гаврила, - рассмеялись ему в ли-цо мыши. - Какой ты сегодня нехороший.
- Чем я сегодня нехороший?
- Да вот забываешься.
- Чего это я забываюсь?
- Не мы нахлебницы, - наставляла его мышь, - а ты как есть самый главный нахлебник. Вместе с хозяйкой своей!
- Тише вы! - замахал свободными лапами Гав-рила. - Совсем ошалели?
- Это ты ошалел! - намеренно кричала мышь. - Мы, мыши, вас кормим! Не будь нас - где тебя ис-кать? Правду я говорю, подружки?
- Как есть чистую правду, - поддакнули мыши.
- Бери свои слова назад, Гаврила, - смягчаясь, предложила мышь. - Берешь.
- Угу, - промычал кот.
- Как он мне нравится, - издевалась мышь. - Подружки! Можно я его поцелую?
- Можно! Можно!
Кот смутился.
- А хочет ли он? - гнала свое мышь. - Как без согласия? Без согласия не могу. Вдруг он меня съест?
- Не съем, - признался кот. Он очень любил ласку.
Облезлая кошка почувствовала приближение смерти и забилась в лапах кота. Если мыши при-ласкают его, он на все пойдет и тогда не остано-вить.
Кот очухался.
- Но, но! Знаю, куда клоните! Сказал же - без хозяйки не положено! Рассердятся как в прошлый раз. Вас в норы загноят, меня в карцер!
- Фи какой ты скучный.
- И трусливый.
- Мы тебя любить не будем.
- И не проси, - мыши одна за другой отворачи-вались от Гаврилы.
- Я на службе! - оправдывался кот. - С каких это пор вдруг мне стало надо?
- Тебе, тебе!
- Не сваливайте с больной головы на здоровую, - отбивался Гаврила. Позвоните хозяйке, попро-сите сами. она вас балует, может и разрешит, - ему никак не хотелось ссориться с мышами.
- Тебе надо, ты и звони, нам неохота.
- Быстрей, Гаврила, - предупредила толстая мышь. - Если ты надоешь нам, я сама позвоню. Ох и влетит тебе!
- За что?
- За то, что ты хотел эту бедненькую кошечку зарезать и съесть! И нас подбивал! Что, скажешь, не правда?
- А то правда!
- Давай, проверим, кому хозяйка больше пове-рит, - предложили мыши.
- Не надо! Я пошел!
И Гаврила, схватив кошку за хвост, поволок ее в особняк.
ГЛАВА 3
МАРЬИВАННА
В комнате, богатой как царские хоромы, горел мягкий свет. Старинная мебель на гнутых ножках, старинный золотой подсвечник, бюро орехового дерева, диван с резными подлокотниками, арома-тические свечи, атласные шторы на окнах и разрисованный как в церкви потолок. На обтянутых шелком стенах картины в позолоченных рамах и дорогие тяжелые ковры. На коврах коллекция ста-ринных кинжалов и пистолетов.
Все в один миг схватили глаза облезлой кошки и она успела подумать: "Королева! Самая на-стоящая! У нашего Фили по сравнению с этим не кабинет, а забегаловка. Вот это кабинет! - восхи-щалась она. - Смотреть - глаза больно от блеска. В какое такое царство-государство я попала?"