Скоро я узнал, что моё место, не так чтобы уж у параши, но и не очень далеко от неё...в общем, фигурально, мне сразу указали, что моё место в этом мире очень, очень низко, ниже первой ступени в социальной лестнице.
Моя лежанка была на третьем ярусе, где было довольно жарко и душно - казармы вентилировались воздухом из дверных проёмов, и горячий спертый воздух поднимался вверх. Само собой, скорее всего все верхние места занимали самые слабые и униженные в социальном отношении типы, к коим сразу причислили такого увальня, как я.
Я горько усмехнулся - придётся пробиваться с самых низов, раз сюда попал. И первое, с чего надо будет начинать - язык. Без языка нет информации, а без информации - гибель. Что-что, а это я понимал, как никто другой - всё-таки компьютерщик, как-никак. Жаль только, что не спецназовец, и не боксёр, и не...да мало ли ещё кто 'НЕ' - надо использовать то, что даровала мне природа, а именно - силу. Я совсем не был слабаком, хотя и испытывал отвращение к физкультуре, крепкий костяк достался мне от прадеда-кузнеца, в юности всё уговаривали идти в борьбу, классическую или вольную, но я отказывался.
Лёжа на своей убогой лежанке на третьем этаже, под самой крышей, я размышлял обо всём, что со мной произошло, и пока не находил в своих действиях ошибки - всё было сделано правильно - я жив, здоров, ну а дальше посмотрим.
Кое-что мне казалось странным: я очень легко залез на своё место на полке, а эта демонстрация с бревном, которое я поднял - как-то я очень легко его поднял, даже для моей недюжинной силы. Мозг напряжённо поработал, и выдал результат - сила тяжести на этой планете была минимум на сорок процентов меньше, чем на Земле! Поэтому я двигался тут быстрее, и был сильнее аборигенов. Кстати - я не видел у них ни одного толстого человека - возможно или генотип у них был такой, или условия жизни, но что есть, то есть - толстых не было. То-то они с отвращением взирали на мои телеса - с их точки зрения я был совершеннейший урод...с моей точки зрения - тоже. Никогда не считал себя красавцем...
Итак: я, по меркам туземцев, силён как медведь, и очень выгодное приобретение. Есть ли шанс у меня выбраться из этих казарм, стать свободным, подняться наверх по социальной лестнице этого общества? Да кто знает...может они как-то выкупаются, или же временно отрабатывают, да мало ли какие существуют у них законы - узнаю язык, сам всё точно выясню.
Незаметно я уснул, и когда услышал сквозь сон звонкие удары - как будто кто-то бил в тамтам, или что-то подобное, то решил, что слышу передачу из телевизора. Затем я опомнился - какой телевизор? Жёсткие нары, колючий, видимо, наполненный соломой тюфяк, духота под потолком - я в чёртовом чужом мире!
Меня кто-то дёрнул за ногу - спускайся, мол! Я спрыгнул вниз, едва не подвернув ногу - чёртова неуклюжесть! - и увидел, что в казарму втягиваются толпы узников - разного возраста, разной комплекции, с зубами и без зубов, со шрамами и без, чёрные и русые, седые и рыжие - кого только не было...не было только такого придурка, как я - это было сразу видно по тому, как воззрились на меня большинство из вошедших. Впрочем - это мне показалось, что большинство, основной массе пришедших с работы плевать было, что в бараке добавился какой-то толстый белый коротышка, но части народа хотелось зрелищ и развлечений, и они их получили.
Обступив меня, мужчины щипали, трогали, дёргали за остатки волос, хватали за нос, пока я не разозлился и не крикнул:
- Пошли отсюда, уроды!
Это ещё больше развеселило окружающих и они начали веселиться более откровенно - один задрал мне повязку сзади и погладил зад с ужимками, откровенно изображая свои гнусные намерения. Этого я не выдержал, схватил ублюдка и оттолкнул его от себя. Он пролетел метра два по воздуху и ударился головой о столб, поддерживающий крышу барака, там и остался лежать, как куча тряпья.
'Что-то я не рассчитал - хлипковаты они тут!' - запоздало подумал я - 'А ведь все выше меня, на голову! Сила тяжести, да, что же ещё. По ходу дела я попал...'.
Толпа взирала на меня с неодобрением и угрозой, придвигаясь всё ближе и ближе - может я какого-то их авторитета зашиб? Ну а я откуда знаю, авторитет или не авторитет? Нехрена было меня за задницу хватать, что я им, баба, что ли?
Начались выкрики, потом на меня бросились сразу трое - один ударил в лицо, другие повисли на спине, пытаясь завалить на пол - да хренушки вам, доходяги! Я заревел аки медведь, схватил одного из повисших и метнул его следом за угасшим первым придурком, потом второго, а третий, который бил меня в лицо, неосмотрительно оказался в пределах досягаемости моих загребущих манагерских рук и за то поплатился - любишь бить в лицо? На! - я зажал его голову в подмышку и долбал кулаком в нос, в глаз, в губы - в общем, куда попало, пока тот не залился кровью и не обмяк у меня в руках.
С удовлетворением я отметил, что кровь у них тоже красная - почему-то, подсознательно, я ожидал, что кровь окажется голубой или зелёной - ну, инопланетяне же. Вот теперь мне пришлось совсем туго - толпа, человек двадцать, взревев бросилась на меня, видимо горя желанием отомстить за поругание местных авторитетов, а может, боясь их гнева, за то, что стояли и смотрели как их безнаказанно избивают, в общем, меня просто задавили телами и я ворочался под ними, придушенный и пытающийся уберечь свои правильные нордические формы лица от пинков, укусов и царапаний. Паре человек я точно сломал руки и ноги, в ярости пытаясь продать свою никчёмную жизнь как можно дороже, раз так уж случилось.
Это торжество плоти прервал наряд охранников, обходящий казармы - послышались тонкие пронзительные свистки дудок, набежала куча солдат и палками, древками копий, мечами, бьющими плоской стороной, разогнали толпу.
На полу остались только покалеченные мной агрессоры, да я, залитый кровью, ободранный, искусанный и избитый. Сознания я не потерял, а после лёгкого осмотра обнаружил, что повреждения, нанесённые моему телу не очень велики - не больше, чем в обычной мальчишеской земной драке. Усмехнулся - всё-таки, как классический попаданец, имею преимущество перед аборигенами - ну не маг я, и не спецназер, но силы и крепости плоти мне не занимать.
Заметив мою ухмылку, старший наряда со всей дури врезал мне палкой по спине так, что я сразу забыл про своё великое преимущество над диким народом и завопил диким голосом - АААА! Честно говоря, это было ужасно больно!
Старший, не обращая внимания на мои вопли, стал расспрашивать дежурных барака, что здесь произошло, потом осмотрел лежащих - первый, зашибленный мной охальник, так и лежал с открытыми глазами возле столба - похоже он свернул себе шею при ударе о столб. Старший отдал распоряжения - раненых подхватили и понесли из барака, а меня пинками погнали вперёд, через всё поле лагеря, опять - к командному пункту.
Недовольный начальник лагеря вышел из своего помещения, жуя на ходу кусок мяса - похоже я оторвал его от обеда, и это совсем не добавляло ему хорошего настроения. Он выслушал объяснения, угрожающе взглянул на меня, прищурился и что-то коротко выкрикнул, тут же повернувшись и забыв о моём существовании - если сравнить бифштекс и толстого белого увальня по степени важности - конечно, приоритет за бифштексом, в соотношении один к пяти миллионам.
Меня повели к помосту, возле которого были разложены совсем неприятные на вид предметы - кнуты, плётки, палки. Я понял - сейчас будет очень больно и несправедливо - я же не нападал на этих уродов! Я не приставал к ним, не издевался, почему я должен получить наказание? Этот тип сломал себе шею - и что? Это же случайность! Но нет в мире справедливости - это подтвердил один из охранников, разведя руками и произнеся длинную фразу - видимо, что-то вроде - мы ни при чём, это начальник велел!
Длинная скамья, на которой, вероятно, можно было наказывать сразу по нескольку человек, покрыта засохшей кровью, пахнущей сладким тленом, лежать на ней было страшно так, что я чуть не описался, но сдержался - не пристало земному человеку проявлять слабость перед гнусными дикарями! Эта мысль вылетела у меня с первым ударом кнута - я визжал, орал, мочился под себя, блевал, заливался кровью, и, наконец, благословенная тьма накрыла меня спасительным покровом.
Очнулся я в темноте, в неизвестном месте - первое же движение причинило мне такую боль, что в голове заплясали красные искры - что там было на месте моей спины, я не знал, но подозревал, что ничего хорошего там не было. Хуже того - если судить по тому, что я знал о тропических странах, жить мне оставалось максимум неделю - пока бактерии, попавшие в мои открытые раны, не сделают окончательно своё гнусное дело и не сожрут мой организм изнутри. В тропиках любая царапина может привести к к фатальному результату, а тут превращённая в отбивную, исполосованная до мяса спина.
Вот тебе и съездил на пикничок - горько подумал я, и слёзы сами собой закапали у меня из глаз. Прежняя моя жизнь менеджера по продажам теперь казалась мне райской, невозможно-недостижимой...
Вот тебе и съездил на пикничок - горько подумал я, и слёзы сами собой закапали у меня из глаз. Прежняя моя жизнь менеджера по продажам теперь казалась мне райской, невозможно-недостижимой...
Ночь прошла страшно, мучительно, утро же не прибавило мне оптимизма и радости - я находился в небольшом бараке, с закрытыми деревянными решётками окнами и дверями - похоже, это была тюремная больница, или штрафной изолятор, а может всё это вместе взятое - в бараке находилось несколько десятков людей - и больных, и не очень. Разглядывать содержимое барака мне было некогда - надо было скорее подыхать, и этим занятием я был сосредоточенно увлечён.
Меня трясло, лихорадило так, что я чуть не подпрыгивал на месте, спину дёргало, как раскаленным железом, руки и ноги сводило судорогой - осознание того, что мне конец, пришло ещё ночью, так что, не удивительно, что я равнодушно встретил приход того, кто давал здоровье больным в этом мире - как его назвать? Врач? Хммм...можно и врач. Но, скорее, шаман - если у человека в носу торчит костомаха, а уши оттягивают здоровенные чёрные каменюки, каким-то образом вставленные в мочки - как его ещё назвать? Его тело покрывали разнообразные татуировки, изображавшие непонятных зверей, и людей, в процессе охоты - то ли человека на этих зверей, то ли зверюг на человека.
Шаман внимательно осмотрел меня, слушая объяснения окружающих, потом задал мне какой-то вопрос, на который я мудро ответил:
- Пошёл нахрен, скотина, дай сдохнуть спокойно, уродина татуированная!
Видимо шаман услышал то, что хотел, удовлетворённо кивнул, и сделал знак рукой, достав из мешка за спиной кувшинчик с каким-то резко пахнущим содержимым. На меня набросились сразу четверо узников, прижимая к лежанке, а шаман приступил к намазыванию спину вонючей зелёной констистенции, похожей на слизь. Меня можно было и не держать, потому что я после первых прикосновений потерял сознание от боли, и очнулся только тогда, когда в глотку мне полилась горькая пахучая жидкость. Я захлёбывался, но глотал - деваться было некуда - нос зажали. После того, как было выпито, по моим ощущениям, не менее литра этой гадости, на меня навалилась усталость и я снова провалился в забытье - наверное жидкость содержала что-то одурманивающее.
В таком наркотическом дурмане прошла неделя - я просыпался, мне вливали жидкость - иногда горькую, как в первый раз, иногда что-то питательное - вероятно густой бульон, или жидкую кашицу - я спал, опять спал, снова спал...в общем вёл нормальную растительную жизнь. Спина уже болела не так сильно, вероятно зажила, и я мог спать не только на животе и на боку, но и на спине.
Наконец, мне перестали вливать горкий отвар и настал день, когда я спустил ноги с лежанки и попытался сесть.
Голова кружилась, меня 'штормило', но я удержался, поморгал глазами и постарался сфокусироваться. Всё, что я видел перед собой чётко - двухъярусные лежанки, столбы опор, тюфяки - в общем, тот же набор, что и в большой казарме, только размер помещения поменьше. Хотя - я же не видел далеко, может помещение было и гораздо больше...
Рядом со мной кто-то сел на нары, я повернул голову - возле меня сидел высокий, тонкий мужчина лет тридцати-тридцати пяти, в такой же набедренной повязк, с небольшой курчавой бородой. Его смуглая кожа отдавала лёгкой краснотой, как у индейцев, а большие, миндалевидные глаза внимательно смотрели на меня.
- Анам ту катан марак? - спросил меня мужчина.
- Не понимаю! - хрипло ответил я.
Мужчина досадливо поморщился, приложил к груди руку и сказал:
- Аркан
Потом приложил руку к моей груди и изобразил всем лицом вопрос:
- Ту?
- Василий.
- Василай? Василай? - повторил мужчина
- Василий! - кивнул я.
- Василай! - удовлетворённо сказал мужчина.
Дальше всё пошло по накатанной - Аркан показывал мне рукой предметы, части тела и всё, что нас окружало и называл их на языке этого мира. Я старался повторить и запомнить - шло довольно туго - объём информации был слишком велик, да и состояние моего здоровья всё ещё оставляло желать лучшего. К вечеру я уже мог оперировать парой десятков слов, таких как 'идти', 'есть', 'пить'. Кстати сказать - жрать я хотел, как из ружья - неделю питания одной кашицей, да лихорадка - тут поневоле захочешь есть. Я даже в весе убавил - ну не так, чтобы очень, но килограмм десять точно сбросил, и были подозрения, почти уверенность, что толстеть мне тут не дадут.
Аркан притащил глиняную миску с кашей, лепёшку, глиняную кружку с водой, и я стал взахлёб пожирать густую, пахнущую мясом массу, мало заботясь о её вкусе и происхождении. ТАК я ещё никогда не был голоден. Ну, хотелось там иногда покушать - после гуляния, или в обед на работе, но чтобы вот такой всепоглощающий голод - никогда в жизни.
Запив всё кружкой тёплой, отдающей тиной водой, я снова плюхнулся на лежанку, исчерпав остаток сил. В животе бурчала каша, а в голове, сквозь сонный туман, мелькали мысли: как быть дальше? Как выжить? Но эти мысли были отодвинуты одной - вначале надо подняться на ноги, поздороветь, получить информацию о мире, а там посмотрим. Всё-таки мои предки были казаками с Дона, неужели я посрамлю их память и дам себя убить каким-то туземцам? Внутри меня вспыхнула ярость и я решил - выживу, во что бы то ни стало, и пусть берегутся те, кто будет мешать мне в этом.
Скоро я узнал, чем занимались люди, уходя в лес - ну, чем можно заниматься в лесу? Вырубкой, конечно. Вот только шла эта вырубка мучительно и медленно - у них не было стальных инструментов. Да и вообще не было металлических инструментов! Весь металл, что я на них видел, был употреблён в виде украшений - медные пластинки, золото, и...всё. Железа не видал ни разу. А как же мечи? А мечи тоже были деревянными - из какой-то породы сверхтвёрдого дерева, острые, как настоящие, стальные
На моих глаза охранник разрубил голову зверьку, напоминающему небольшую свинью, неожиданно выскочившую на него из зарослей кустарника (потом он весь день жарил её на костре и обжирался, радостно гогоча со своими товарищами-солдатами).
В общем - топоры, пилы, были сделаны из камня. Вернее так - топоры каменные, с деревянными рукоятями, а пилы - зубья каменные, полотно деревянное. Впрочем - пилы применялись редко, хотя и имелись. Видимо, их использование было непрактичным. Я видел, что их применяли только раз пять - когда рубили особое пахучее дерево, с ярко-жёлтой древесиной. Оно было очень мягкое и рыхлое. Вот его ещё можно было как-то пилить, всё остальное тупо срубалось каменными топорами, по кусочку, по волоконцу подгрызая лесных великанов. Затем эти стволы тем же варварским и медленным способом разделывали на доски - клиньями, потом обтёсывали и получали готовые доски, увозимые волокушами в лагерь. Куда они девались потом? Ясно дело - куда-то в города, селения, в общем - кому надо.
Узнал, кто я тут есть, и зачем я тут - тут я, чтобы до конца жизни рубить деревья, делать из них доски, зовут меня Белый Василай, или просто Белый, или просто Вас. Я раб Его Великолепия Слуги Ока Машрума Сантанадапия, Первого Советника Каралтана, а проще - рабочий скот советника Каралтана, ни больше, ни меньше.
В сравнении с условиями на других деревообрабатывающих предприятиях этой планеты, условия в лагере Каралтана были ещё вполне щадящими, даже со своими понятиями о справедливости - ведь меня за убийство и порчу имущества Каралтана, не кастрировали и не посадили на кол, как это делалось у других хозяев, а только лишь высекли кнутом. То, что я выжил чудом - это никого не волнует, не сдох же?
Как мне рассказали, на моё счастье, в лагерь завернул известный шаман, который направлялся к соседнему помещику для лечения его беременной жены - он остановился на отдых в лагере, у его начальника, и пожелал испытать своё новое снадобье на каком-нибудь подыхающем от ран рабе - вот его и привели ко мне. Шаман заинтересовался странным пациентом и оставил запас снадобья для моего лечения. Если бы не его академический интерес - я бы подох на месте. Шаман обещал заглянуть в лагерь через месяца два-три - посмотреть, выжил я или нет.
На работе в лесу я оказался уже через дней десять после порки - раны зажили, силы, потихоньку, восстановились, так что разлёживаться мне не дали. Штрафной барак оказался более дружелюбным, чем общий - ни наездов, и издевательств в мой адрес никаких не было. А может они помнили, как закончил последний из тех, кто захотел надо мной подшутить?
Мы ходили связанные по десять человек одной верёвкой - типа, командой. Подъём с рассветом, завтрак - миска каши, лепёшка, вода, потом связывают команды по десять человек, и в лес - до обеда долбим по стволам деревьев, в обед едим похлёбку с мясом, фрукты, неизменную лепёшку - их привозили на чём-то вроде волокуш, в деревянных котлах - потом до вечера опять долбим деревья, и так каждый день, каждый день, каждый день...за вычетом одного дня в неделю - в этот день мы занимались уборкой лагеря, стиркой своих нехитрых пожитков и отдыхом.