Вся процедура с намазыванием тела настойкой и приготовлением вещей к уничтожению занимает немногим более пяти минут.
– Уважаемые пассажиры, – пробормотал Сабж, потирая тощие руки, – просьба занять места согласно купленным билетам.
На этот раз мы изменили порядок движения. Первым бежал Сабж – при этом он странно задирал голову, как будто принюхиваясь к чему-то (а может, и правда принюхиваясь – у Проводников свои методы работы), следом я, поскольку на моем плече висел тубус (на этот раз он весил не больше килограмма, так что скорее всего я не ошибся, и это были какие-то документы), замыкала шествие Буги. Сабж был ведущим, я грузовозом, Буги прикрытием: так это называлось на нашем нехитром профессиональном жаргоне.
27. Пятьсот метров
Через полтора часа после расставания с Шурави на террасе мы миновали полукилометровую зону, отделяющую кордон от условной границы Эпицентра, и выбрались наружу. Отличие было разительным, пожалуй, даже шокирующим. Там, откуда мы пришли, взгляд почти беспрепятственно уносился к горизонту на волнах невысоких холмов, лишь изредка встречая на пути чахлые деревца и кустарник. Там стояла сухая жара, солнце роняло вниз мегатонны энергии и почти не было тени, поскольку нечему было эту тень отбрасывать.
Но стоило нам оказаться за кордоном, как все изменилось. Приближение к полукилометровой зоне мы почувствовали еще за несколько минут до возвращения на поверхность. Воздух наполнился влагой джунглей, по стенам коридоров потекли ручьи конденсата, отчего красные кирпичи потемнели и местами покрылись мхом и плесенью. Но было еще кое-что: сигнал, говоривший о том, что граница Эпицентра пересечена.
Полковник назвал этот акустический эффект сигналом Аведиса[3], но как ни пытался, природу его и причину появления выявить не смог. Сталкер, пересекающий полукилометровый отрезок между бетоном кордона и территорией Эпицентра, слышит шесть отчетливых сигналов. Однако когда одной из групп было дано указание записать эти сигналы, у них ничего не вышло – файл с записью оказался заполнен чем угодно, вплоть до шума падающих капель конденсата, но звука сигнала Аведиса на нем не было. «Мистика какая-то», – констатировал Полковник и махнул на это явление рукой, переключив внимание на другие, более насущные проблемы.
Почему я так подробно рассказываю об этом акустическом эффекте? Потому что именно я, можно сказать, дал ему название. Иногда мне кажется, что это вообще единственная моя заслуга в жизни. Все остальное – ерунда, за исключением, быть может, двух жизней, которые я спас, переведя людей из одной области планетарного диска в другую сквозь Эпицентр. Но те две жизни с лихвой искупили две смерти: Боно и Марты. Хотя... ведь есть еще Фрэнки и Зонтичный человек...
Что касается сигнала Аведиса, то Полковник, стремясь создать для себя наиболее полную картину, попросил каждого из сталкеров описать эти звуки. Когда очередь дошла до меня, я почему-то вспомнил, как в детском доме три года подряд ходил на факультативные музыкальные занятия к одному разочаровавшемуся хипстеру, который обучал нас игре на ударных инструментах. (Кстати, у этого опустившегося человечишки всегда можно было не слишком дорого прикупить травки, но и играть мне тоже нравилось.) Так вот, я сравнил звуки таинственного сигнала со звуками «железа» драм-установок, которые отличались по силе звука, характеру и продолжительности звучания, но всегда имели характерный «стальной» оттенок. Выслушав меня, Полковник сказал: «Похоже... Да, действительно похоже». С тех пор мы так и называем сигналы: райд, хэт, сиззл, чайна, сплэш и крэш. Пятый, впрочем, не всегда удается услышать, так как звучащий прямо перед ним оглушительный «чайна» на какое-то время заглушает все остальные. А еще мы иногда называем сигналы Аведиса «приятелями». Встречая нас на границе, они как будто восклицают: «Ба, сукин ты сын, сколько лет, сколько зим! А я-то думал, ты давно откинул копыта!»
Так уж вышло, что предсказать точку возвращения на поверхность можно только теоретически. Пространство между условной границей Эпицентра и бетонным занавесом кордона представляет собой изрытую воронками территорию. Стоит какому-нибудь (иногда совершенно безобидному – в Эпицентре встречаются и такие) организму оказаться там, и смертоносная техника кордона стремится уничтожить даже память о нем, используя все: от зенитных установок до обычного ручного оружия.
Монстры не часто преодолевают границу Эпицентра, однако иногда это случается, поэтому неизвестно, сохранился ли выход из тоннелей там, где ты поднимался в прошлый раз. Его вполне можно обнаружить разрушенным или засыпанным землей. Именно из-за агрессивности кордона (не уступающей по многим параметрам агрессивности Эпицентра, что, в принципе, оправдано), мы не могли позволить себе подняться на поверхность в зоне видимости. А растительность начиналась как раз на уровне полукилометровой зоны – живучая, упрямая и нередко кровожадная. Ее косило взрывами, пулеметными и автоматными очереди, жгло напалмом, но она снова и снова поднималась, причем в такие краткие сроки, что в конечном итоге ее стали урезонивать, только если она подбиралась к бетону слишком быстро. Эта растительность должна была скрыть нас от всевидящего ока кордона, но могла и воспринять нас как пищу. Повторяю, это был один из самых опасных этапов трипа, поскольку здесь мы могли надеяться только на скорость своей реакции, силу мышц, умение быстро передвигаться и (прежде всего) чутье Проводника. Мы были голы, безоружны и вымотаны бегом.
Первые три попытки подняться наверх оказались неудачными – выходы были засыпаны. Пришлось спешно возвращаться назад и искать другие пути. А времени оставалось все меньше – твари, прорвавшие кордон, уже повернули к родным пенатам. С минуты на минуту уже упоминавшийся жгут времени должен был вытолкнуть нас обратно. И потому приходилось бежать, сохраняя приличный темп, хотя хотелось лечь и подохнуть.
Наконец в идеально круглом отверстии над собой мы увидели темное небо в прорехах звезд. Буги приказала остановиться и вопросительно уставилась на Сабжа.
– Слева от дыры, метрах в пятнадцати, небольшой сонный скальпель, – побормотал он, прикрыв глаза. – Остальное... вроде ерунда, можно идти. Хотя, стоп! Справа, прямо за кучей земли, – желтые пятна, а чуть дальше – комариная плешь. Пройти можно.
– Значит, пойдем прямо, – констатировала Буги. – Сколько до ближайшего тайника?
– Метров двести. В обход сонного скальпеля.
Выход из тоннеля окружали заросли дубовника. Это тоже кустарник, но его тонкие стебли имеют привычку сплетаться в подобие толстого древесного ствола, а листья напоминают дубовые, отсюда и название. Ближе к центральным областям Эпицентра такие заросли могли представлять настоящую угрозу, поскольку в них обожают вить гнезда стапи – мелкие кровожадные твари, покрытые рыжей шерстью. Один стапи запросто умещается на ладони, и достаточно сжать пальцы, чтобы переломать ему хрупкие кости. Но беда в том, что стапи живут и охотятся огромными стаями, а питаются крупными живыми организмами. Настолько крупными, что человек привлекает их внимание разве что в сезон совсем уж неудачной охоты. Но если это с вами, не дай бог, произойдет, можете рисовать большой крест на своей биографии. Стапи – сухопутные пираньи, и падали после них не остается. Собственно, за привычку нападать толпой их и прозвали «стапи» – сокращенно от «стаи пидорасов». Грубовато, конечно, но уж очень мы не любим фауну Эпицентра.
А мы в него еще не вошли. Хотя здесь он уже проявлялся и встретить местного обитателя представлялось вполне возможным, стапи даже к границам Эпицентра крайне редко приближались, а за их пределами не появлялись и вовсе.
Аккуратно обойдя сонный скальпель и стараясь держаться поближе к кучам земли, которых здесь было огромное количество, и безобидным растениям[4], мы устремились к тайнику. Впереди бежала Буги. Следом – я. Замыкал колонну Сабж – все так же полузакрыв глаза, что, впрочем, нисколько не мешало ему справляться с неровностями почвы. Дважды он просил нас остановиться и, «принюхавшись», предупреждал об очередной опасности. К счастью, это были представители местной флоры. Уже на подходах к тайнику мы услышали, как вновь оживился кордон. Твари возвращались. Но нам уже не было до них дела – мы добрались до Нулевой Территории[5].
По всей видимости, некогда здесь стоял жилой дом. Сейчас от него остался лишь глубокий подвал с выложенными бетонными плитами стенами и полом. Он напоминал примитивное бомбоубежище, и если учитывать, что дом был построен в период всеобщей паранойи в ожидании начала войны (увы, оправдавшемся), так скорее всего и было. Жаль только, никто не объяснил бедолагам, что подобные бетонные подвалы от ракет с ядерными боеголовками не спасают.
По всей видимости, некогда здесь стоял жилой дом. Сейчас от него остался лишь глубокий подвал с выложенными бетонными плитами стенами и полом. Он напоминал примитивное бомбоубежище, и если учитывать, что дом был построен в период всеобщей паранойи в ожидании начала войны (увы, оправдавшемся), так скорее всего и было. Жаль только, никто не объяснил бедолагам, что подобные бетонные подвалы от ракет с ядерными боеголовками не спасают.
Мы буквально ссыпались вниз и долго валялись на холодном бетоне, не в силах пошевелиться. Даже Буги под конец выдохлась, что уж говорить о нас с Сабжем. Мы лежали, ловя распахнутыми ртами влажный воздух Эпицентра, и все наши мышцы молили о пощаде, а внутренности болели так, словно в них методично лупили ультразвуковой пушкой для дробления почечных камней.
Прошло не меньше часа, прежде чем мы смогли найти в себе силы подняться. Но теперь время уже не имело значения. Только полный идиот рискнул бы передвигаться по Эпицентру ночью.
Буги встала на ноги первой, включила фонарь и принялась обследовать подвал. Через минуту к ней присоединился я, а потом и Сабж.
– Будет забавно, если тайник пуст, – хрипло проговорил он. – Года полтора тут не был.
– Пару месяцев назад отец выделил две группы для пополнения тайников, – заметила Буги.
Судя по голосу, она уже почти восстановилась. В отличие от нас с Сабжем. Я по-прежнему чувствовал, как дрожат от слабости ноги, а во рту пересохло так, как будто я несколько дней пробирался через пустыню. Сабжа и вовсе пошатывало от усталости.
Если бы опасения Проводника оправдались и тайник действительно оказался пуст, нам пришлось бы потратить часть следующего дня на поиски другого. Но нам повезло. В одном из дальних углов подвала Буги высветила фонарем несколько больших пластиковых контейнеров.
В тот вечер мы были в состоянии только вытащить три спальных мешка и раскатать их. После чего реальность перестала для нас существовать, точно так же, как мы для нее.
28. Urban Jungle Warriors
– Хватит отлеживать задницы, лентяи! – едва солнце поднялось над горизонтом, разбудила нас Буги бодро, как будто и не было накануне безумного марафона.
– Признайтесь, я уже в аду? – приподнявшись на локтях, спросил Сабж и тут же рухнул обратно. – Разбудите, когда котел будет достаточно горячим.
– Он уже горячий, братик, – нежным голосом пропела Буги и легонько пнула его ногой в бок. – Подъем, я сказала, или отправитесь в путь без завтрака.
– Don’t be so murder with me, – сипло пропел в ответ Сабж строчку из популярного хита трехгодичной давности, – а аппетита у меня все равно нет.
– Еще слово, – все так же слащаво проворковала Буги, – и я вытащу тебя из мешка за шиворот. К тому же твой аппетит сейчас значения не имеет. Нам с Максом надо разгрести вещи и подобрать все, что нужно для трипа. В отличие от некоторых. Так что завтрак за тобой.
– Меня окружают подонки и рецидивисты, – вздохнул Сабж. – Ладно, уже встаю. Только не бросай меня в терновый куст, братец Лис.
Пока они обменивались этими милыми утренними шутками, я заставил себя выползти из спальника и принять относительно вертикальное положение. На самом деле все было не так уж плохо. По крайней мере, не настолько, насколько могло быть. Слегка болели ноги и першило в горле, но это был тот гарантированный минимум удовольствий, который прописывается в графе «все включено» любой путевки в Эпицентр. И еще это значило, что Самерсен не убил во мне сталкера.
Пока Сабж копался в продуктовых запасах тайника, мы с Буги подобрали нам всем одежду. Ее не приносили сюда из-за кордона, она была хабаром, то есть трофеями, найденными в разрушенных городах метрополии Нагасаки, которые приносили Полковнику, а значит, пропиталась Эпицентром, являлась его составной частью и не вызывала агрессии у местных тварей. Остальное – в основном, пища и оружие – было сделано Полковником или его подручными (которыми рано или поздно приходилось становиться каждому из нас). С продуктами вообще было нелегко. Далеко не все твари, населяющие Эпицентр, годились в пищу, и определить, съедобны ли они, мог только Проводник (и это еще одна причина, почему его гибель угрожала всей команде).
Вскоре мы уже облачились в потрепанные джинсы, выцветшие футболки и растоптанные мокасины. Так что если когда-нибудь о сталкерах сложат легенды жители инопланетных дисков, то учтите – мы выглядели именно так. Никаких камуфлированных комбинезонов, маскхалатов, размалеванных боевой раскраской лиц и прочей атрибутики крутых ребят. Скорее, мы сошли бы за своих в каком-нибудь Даун-тауне или другом пристанище оборванцев и бедноты.
Словно прочитав мои мысли, Сабж со смешком сказал:
– Если бы Оруэлл не погиб во время войны, он бы обязательно написал книгу «Фунты лиха в Эпицентре и вне его пределов», а потом...
– Мы сегодня есть будем? – оборвала его Буги.
– А как же, сестренка! Я уже нашел в мешке пару пропитанных ядом кусочков. Специально для тебя, чтобы ты не утратила своей злости,– улыбнулся Сабж.
– Я принимаю стервомоны, – усмехнулась Буги, – так что на этот счет можешь не париться.
– Я так и думал... Честное слово.
Закончив с одеждой, мы перешли к контейнеру с оружием, а Сабж принялся, ругаясь и ломая спички, разводить огонь между двумя почерневшими кирпичами. Проводникам оружие ни к чему, по крайней мере, оружие в общепринятом смысле. То есть, они не используют разного рода смертоносные приспособления. Но это не значит, что убивать им не приходится. Просто вместо того, чтобы спускать курок или разбивать черепа камнем они используют свои, особые способы общения с окружающим миром. Так вот, мы с Буги, продолжая развенчивать будущую легенду о сталкерах (мне нравится эта мысль), и вооружились соответственно нашей одежде.
– Urban Jungle Warriors, – оценил наши усилия Сабж, – сколько раз вижу эту картину, и все равно непременно вспоминаю старые фильмы про страшное будущее, типа «Водного мира» и... кстати, Макс, ты смотрел «Безумного Макса»?
– Это ты к чему?
– Да нет, я так просто спросил, мало ли что...
Из более или менее цивилизованных видов оружия нам достались только два почти новых дробовика-камнемета, собранных из пластиковых и деревянных деталей и предназначенных для стрельбы камнями диаметром 1,5–2 сантиметров. Впрочем, при случае можно использовать и просто гравий, и вообще что угодно, подходящее по размеру, хоть пуговицы. Единственный минус этого оружия заключается в том, что сжатый воздух, с помощью которого производился выброс камня, обеспечивает не слишком большую дальность поражения.
По слухам, разработал огнемет Морган-младший (так же, как и – совместно с Полковником – систему стационарных тайников на Нулевых Территориях). Это сталкер-легенда. Еще о нем говорили, что он ходит в Эпицентр без Проводников, а нередко и вообще в одиночку. Однако к моменту написания этих строк мне не приходилось его встречать, поэтому я не особенно верю в то, что он существует на самом деле.
Буги, кроме дробовика-огнемета, достался еще заточенный кол из стебля дубовника размером с нее самое. Я же удостоился бейсбольной биты, усовершенствованной шипами из листьев сонного скальпеля, и мешком круглых камней, каждый из которых был величиной с кулак.
– Что это? – уныло спросил я, разглядывая их.
– Ну как же, – Сабж заглянул мне через плечо и выдал одну из самых глумливых своих улыбок, – ты будешь бросать их за собой, чтобы знать, какой дорогой возвращаться.
– Между прочим, от этого вот... стафа зависит и твоя жизнь, уважаемый, – огрызнулся я.
– А ты приглядись получше, – продолжая улыбаться, посоветовал Сабж. – Между прочим, эту штуку тоже придумал Морган-младший, пока ты где-то пропадал.
– Великий и ужасный Морган-младший изобрел камушки?! Как это трогательно с его стороны.
– Это не просто камушки, Макс.
Я все-таки последовал совету Сабжа и, вытащив один из камней, начал его рассматривать. И сразу понял, что он состоит из двух равных частей, плотно пригнанных друг к другу. Одна из половин была просверлена, и из нее торчала небольшая капроновая петля. Кроме того, камень как-то странно вел себя в моих руках, словно придавая каждому движению дополнительную инерцию.
– Там внутри, – объяснил Сабж, – пластиковые капсели с ртутью и резервуар с взрывчаткой. Выдергиваешь петлю – освобождаешь ускоритель, потом размахиваешься и кидаешь. Ртуть набирает достаточную инерцию, и в момент столкновения с любым препятствием происходит взрыв. Это граната, Макс, и я как-то спокойнее чувствую себя, когда моя жизнь зависит от такого стафа.
Тут надо кое-что пояснить. Полковник и Морган-младший разработали и заказали несколько видов неметаллического оружия. Но, к сожалению, большинство их изобретений оказались либо не очень надежными и легко выходящими из строя, либо запредельно дорогими в изготовлении, либо недостаточно убойными. Надо заметить также, что в Эпицентре пополнить запасы сжатого воздуха для баллонов можно только в других тайниках, то есть практически нереально. Так что нередко именно орудия каменного века оставались нашей основной надеждой. Они – и способности Проводников.