– Затем что вы – человек! – резко ответила Энн. – Один человек должен обращаться с другим человеком как следует, даже если этот человек – он сам и есть.
– Какая странная мысль! – удивился Мордион.
Внезапно он почувствовал такую слабость, что задрожал. Кажется, Энн нащупала какую-то тему, о которой он не хотел думать.
Тем временем девочка не на шутку рассердилась:
– Почему же странно? Это здравый смысл! Если бы я только знала, что вы голодаете. Лесная улица забита магазинами. И там полным-полно еды! Так бы и врезала сама себе! Попросите еды у Баннуса. Немедленно!
– Я просил, – вставил Чел, – но он нам ничего не послал.
– Я схожу в поселок за продуктами, когда передохну, – слабым голосом проговорил Мордион. – Надо было раньше об этом подумать.
Энн осознала, что именно в тот момент у Мордиона зародилась мысль отправиться за покупками на Лесную улицу. Но он там уже побывал несколько часов назад, сегодня утром. Просто уму непостижимо, как этот Баннус жонглирует временем!
– Пойдем поиграем, Энн! – воскликнул Чел, потянув ее за руку.
Он снова стал младше – выглядел лет на десять. Путаница продолжается! Энн уже и не знала, радоваться ей или расстраиваться. Она дружески улыбнулась мальчику, и они отправились восвояси, оставив закутанного в одеяло Мордиона сидеть на камне.
– А Мордион, вообще-то, ничего себе, – с некоторым вызовом заметил Чел, когда они направились вниз по реке сквозь заросли, где Мордион – а может, Ям – расставил силки в надежде поймать кролика.
– «Ничего себе»! Да он слишком хорош, если хочешь знать мое мнение! – сердито ответила Энн.
Ее раздражение исчезло, когда они добрались до дальней части леса. Там была уже настоящая зима. Деревья на фоне снега выглядели нарисованными черной краской. Самый настоящий снег! Забыв о холоде, Энн помчалась вслед за Челом на просвет, к заснеженным прогалинам. Сейчас Чел был как раз такого роста, что Энн еще могла угнаться за ним, но и то с трудом. Заледенелый снег хрустел под быстрыми ногами, и облачка пара вырывались у них изо рта. Они бежали и бежали, оставляя за собой голубоватые следы, пока Чел не обнаружил по-настоящему глубокий сугроб за кустами ежевики – мальчик утонул в снегу по колено.
– Да тут его целая куча! – завопил он и метнул обжигающий снежок в лицо Энн.
– Ах ты, маленький… негодник! – Энн оступилась, зачерпнула снег, бросила, но не попала.
Ожесточенный снежный бой длился, пока на их волосах не появились ледяные сосульки, а руки не стали сине-красными. Аляска Энн покрылась снежной коркой по всей спине. На волчью шубу Чела причудливым узором налипли тающие белые комочки. Теперь уже ни один не хотел признаться, что ему слишком жарко, слишком холодно или он слишком устал, но тут мальчик заметил, что с дерева неподалеку с криками поднялась стая грачей. Он метнулся в том направлении.
– Ой, смотри!
Энн посмотрела. Одно только мгновение. Она разглядела лишь движение и контур, но в то же время что-то – инстинкт, интуиция – заставило ее схватить Чела за шкирку, со всей возможной поспешностью утащить его прочь от вытоптанной поляны с сугробом и спрятать в зарослях ежевики.
– Ложись! – крикнула она, бросаясь на колени и утягивая Чела за собой.
– Но что?.. – начал было он.
– Тихо! Не шевелись!
Для надежности Энн крепко схватила Чела за руку. Затаив дыхание, они смотрели в просветы между колючими ветвями ежевичного куста. Мужчина в доспехах скакал по заснеженным прогалинам на мощном боевом коне. Всадник ехал трусцой и не скоро исчез из виду, но они так толком его и не рассмотрели. Он все время оказывался дразняще скрытым черными деревьями, или же лучи низкого зимнего солнца падали на его доспех и переливались, и тогда дети волей-неволей моргали, смахивая слезы. А потом он снова исчезал за деревьями. В ясном воздухе были хорошо слышны цокот могучих конских копыт и легкое позвякивание упряжи и доспехов. Энн видела в основном огромную синеватую тень лошади и всадника или мелькание развевающегося зеленого плаща, но в какой-то момент он подъехал настолько близко, что она почувствовала, как земля под ее замерзшими коленями сотрясается от его тяжести. Тогда она еще крепче прижала к себе Чела, безмолвно моля, чтобы всадник не заметил голубые следы в том месте, где они играли в снежки, и не решил разведать, в чем дело. Энн вспомнила о человеке, взбиравшемся на ворота, – того самого, которого видел сегодня утром Мартин. У нее перехватило дыхание от самого настоящего ужаса.
Наконец всадник проехал мимо. Энн ослабила хватку на руке Чела, и тот беспокойно заерзал. Она взглянула на мальчика и подумала: надо бы похвалить его за то, что вел себя так тихо и не дергался. И тут Энн заметила, что Чел потерял дар речи от восторга.
– Что… что это было? – спросил он, с трудом подбирая слова. – Еще один робот?
– Нет, это был рыцарь в доспехах, скачущий на коне, – объяснила Энн.
– Я знаю, что такое конь, глупая, – фыркнул мальчик. – Но что такое рыцарь?
«Значит, мы в отрезке времени до того, как нашли озеро», – подумала Энн. Ведь тогда он уже знал о рыцарях. Впрочем, сейчас это все равно – девочку еще трясло от ужаса при мысли о том всаднике.
– Рыцарь – человек, который сражается, – коротко пояснила она.
Но от Чела так легко не отвяжешься – ей ли этого не знать. Мальчик засы́пал ее громкими вопросами: кто такие рыцари, чем занимаются, с кем сражаются, и как человек может стать одним из них? Энн тащилась вместе с ним назад, стараясь поменьше сгибать ноги, чтобы обледенелые джинсы не слишком часто соприкасались с коленями, а по дороге рассказывала Челу, какое обучение нужно пройти, чтобы стать рыцарем. Про себя Энн решила, что стоит добавить к этим объяснениям чуточку педагогики. Девочка сообщила Челу, что это звание еще надо заслужить, а когда тебя посвятят в рыцари, нужно сражаться и вести себя достойно.
Тут Чел заинтересовался только что виденным рыцарем:
– Он живет в замке, верно? Охраняет короля от драконов, да? Он сражается с драконами?
Энн совсем забыла, что в этом возрасте Чел прямо-таки одержим драконами. Она ответила ему, что да, наверное, он сражается с драконами. К этому времени дети уже были в зарослях у реки, и здесь Чел воодушевился еще больше, хотя, казалось бы, больше некуда.
– Я стану рыцарем! Я буду сражаться с драконами во имя короля! – закричал он и, схватив большую сухую ветку, принялся стегать ею деревья.
И когда они на краю зарослей обнаружили кролика – или зайца, – тощего и жалкого, попавшего в последние расставленные там силки, Чел совсем обезумел от восторга.
– Я буду убивать драконов! Вот так! Убивать! – вопил он и яростно хлестал кролика веткой.
Энн тоже завопила:
– Чел, прекрати!
Кролик издавал ужасные, почти человеческие стоны.
– Немедленно прекрати, Чел!
– Дракон! Убей его, убей, убей! – орал мальчик, продолжая дубасить кролика.
Мордион отдыхал, прихлебывая горячий травяной настой. Услышав шум, он тотчас сбросил пуховое одеяло и поспешил на место происшествия. Энн увидела, как он вприпрыжку бежит по тропинке, и с благодарностью обернулась к нему:
– Мордион, Чел…
Мордион отбросил мальчика в сторону – тот с треском плюхнулся на замерзший кустарник, – и быстро опустился на колени, чтобы положить конец мучениям кролика.
– Никогда – слышишь, никогда – так не делай! – рявкнул он.
– Почему? – мрачно спросил Чел.
– Потому что это ужасная жестокость, – ответил Мордион.
Он собирался еще что-то сказать, но тут поднял голову и увидел лицо Энн.
Девочка застыла, не в силах отвернуться. Она все смотрела и смотрела. Смотрела, как ловко сгибаются длинные сильные пальцы Мордиона, в точности знающие, где у кролика то самое место. Как с идеально рассчитанной силой эти пальцы ломают кролику шею. Она услышала слабый хруст. «Даже не глядя!» – подумала Энн. Мордион смотрел только на мальчика. А у нее в ушах все звучал этот слабый, но четкий щелчок.
Мордион приоткрыл рот, чтобы спросить Энн, в чем дело. Но в этом не было смысла. Они оба знали то, что знали, хотя никто из них не хотел этого знать.
Что касается Чела, он сидел на замерзшем кустарнике, и поначалу злобное выражение его лица сменилось задумчивым. Похоже, теперь он тоже что-то узнал.
2
Трое оставшихся Правителей собрались в зале заседаний Дома Равновесия. Все они были не в духе.
– Что это за имитация деятельности со стороны Четвертого? – поинтересовалась Правительница № 3.
– А я откуда знаю? Он выключил свои мониторы еще на Айони! – вспылил Правитель № 5. – Насколько мне известно, он все еще там.
– Чепуха! – воскликнула Правительница № 3. – Айони, Юров и Альбион хором утверждают, что он прошел через их порталы без всяких трудностей. Доклады лежат перед вами на столе.
– Но здесь нет Рункорна, – заметил Правитель № 1. Чтобы расправить факс, он положил бумагу под стеклянное покрытие.
Два других Правителя перевели взгляд с факса на благодушное старое лицо Правителя № 1.
– А какое отношение к этому имеет Рункорн? – требовательно спросила Третья. – Никто уже не придает ему никакого значения.
– А я придаю, – возразил Правитель № 1. – Как-никак они находятся в той местности. Они, конечно, не слышали о Правителе номер четыре, за что поблагодарим Гиральдуса с Альбиона, но все же они крайне обеспокоены исчезновением регионального директора. Прочитайте первый параграф этого факса.
Он подвинул к ним листки.
Правитель № 5 взял его за разделитель в углу страницы и оторвал листок для Правительницы № 3, после чего зачитал вслух:
– «Группа специально отобранных людей из отдела безопасности „Пр. Гексвуд“ под личным командованием нашего шефа безопасности, в сопровождении трех старших наблюдателей и двух младших руководителей была направлена для расследования ситуации в библиотечном комплексе „Ферма Гексвуд“. Ввиду исчезновения сэра Джона мы сочли благоразумным полностью вооружить эту группу». Что ж, здравое решение, – одобрил Правитель № 5. – Хотя сдается мне, от их оружия толку не много.
– А теперь зачитай второе сообщение, – посоветовал Правитель № 1.
Правительница № 3 стала читать:
– Трам-пам-пам. «Вооруженная группа, посланная вести расследование на „Ферме Гексвуд“, не вернулась и числится пропавшей без вести вот уже два дня. Ввиду этого – уже второго – случая исчезновения людей, мы срочно просим у руководства „Пр. Гексвуд“ совета и, по возможности, вооруженного подкрепления». Трам-пам-пам. «Повторяем – срочно».
– А теперь взгляните на даты, – посоветовал Правитель № 1.
Они взглянули.
– О! – воскликнула Третья. – Эти люди из Рункорна отправились туда уже после Четвертого.
– Вот именно, моя дорогая, – сказал Правитель № 1. – Это свидетельствует о том, что Баннус все еще функционирует и продолжает затягивать людей в свое поле.
– Значит, Четвертый провалил свою миссию, – подытожил Правитель № 5. – Почему-то меня это не удивляет.
– Совсем не обязательно, – возразил Правитель № 1. – Порой требуется время, чтобы разобраться с Баннусом. И, помня о том, что на Четвертого были возложены три задачи, мы не должны спешить с заключе…
Правитель № 5 встал:
– С меня хватит. Я отправляюсь туда. Лично. Сейчас. Мне будет в радость взорвать эту чертову машину и свернуть Второму его жирную шею – да и Четвертому заодно, если он не сумеет объяснить свое поведение!
– А Слуга? – полюбопытствовала Правительница № 3.
Пятый промолчал и лишь скривившись кивнул в сторону двери – от двух статуй стражников остались только обрубки их колонн. Теперь вход охранялся роботами.
Правитель № 1 улыбнулся Пятому:
– О да. Но наш нынешний Слуга подвижен, причем весьма. Будь очень осторожен, хорошо?
– К чему это ты? Я что, по-твоему, немощный старик? – сказал Пятый. – Оглушить и погрузить в стасс-сон. Что может быть проще?
– Конечно ты не старик, – заверил Правитель № 1. – Я просто хотел предупредить тебя, что наш Слуга всех нас люто ненавидит.
– Вот зачем ты так шутишь, Первый?! – воскликнула Правительница № 3. – Это уже утомляет. Ты же знаешь, что Слуга глубоко предан всем нам.
Правитель № 1 обратил свою умиротворяющую, благодушную улыбку на Третью:
– Конечно, моя дорогая, раньше он был нам глубоко предан. Но методы, которые я использовал для того, чтобы сделать его таким, вовсе не были мягкими. А посему советую Пятому соблюдать осторожность.
– Я приму твой совет к сведению.
Пятый зашагал к дверям и оттолкнул стоявших на пути роботов. Только они снова выстроились, как он снова их оттолкнул, чтобы заглянуть в зал и сказать:
– Два дня. Если я не выйду на связь через два дня – значит пора принимать экстренные меры. Но я выйду на связь.
3
В ту зиму в замке начались перебои с продовольствием. Сэр Форс как-то не сразу это заметил. Одной из причин стало то, что лес внезапно заполонили преступники – люди, объявленные вне закона. Поговаривали, что всеми ими командует рыцарь-перебежчик сэр Артегаль. Сэр Форс с большим удовольствием охотился на этих изгоев – один или в сопровождении дружинников сэра Бедефера. Его счастью не было бы предела, поймай он самого сэра Артегаля. Судя по всему, этот человек – отличный боец и достойный противник. Но он был абсолютно неуловим. Только один раз сэру Форсу удалось обнаружить его следы: это был временный лагерь, совершенно, впрочем, заброшенный.
Тем временем его преподобие сэр Борс объявил в замке, что пришло время поста и молитвы, чтобы, по его словам, избавиться от проклятия сэра Артегаля, поразившего владения короля. Сэру Форсу такие меры не показались ни слишком разумными, ни особенно приятными, но он смирился, потому что так поступили все остальные.
Вместе с другими обитателями замка он посещал часовню два, а порой и три раза в день; там ему приходилось смотреть, как вносят короля Амбитаса, а потом около часа стоять на коленях во время службы. Такое вот покаяние. Полный бред.
– Все мы грешны, – нараспев произносил сэр Борс, обеими руками сжимая Священный Ключ. Под слоями богатого облачения он был худым, неловким, придавленным своими праведными мыслями.
– Из-за грехов наших Священное Равновесие нарушено, рана короля нашего не приемлет исцеления, а земли наши поразила чума, бродящая по лесу в обличье сэра Артегаля. Все, что нам остается во искупление грехов наших, – это молитва, и пост, и очищение помыслов наших.
У сэра Форса возникли подозрения, что король Амбитас по большей части спал во время этих служб. Сэр Форс и сам не отказался бы вздремнуть, но ему не так повезло: никто не носил его прямо вместе с ложем. А когда прихожане выходили из часовни, их ожидала трапеза, состоявшая из сухого хлеба, жидкого пива и чечевичной похлебки. Пустой желудок сэра Форса заставлял его просыпаться по ночам, и тогда он лежал, слушая, как звучат в отдалении молитвы, доносящиеся из часовни, причем продолжалось это до самого утра.
Но такой жизни, кажется, пришел конец. Король Амбитас призвал сэра Форса, и сэр Форс пришел и склонился у постели короля.
– Что ж, Поборник Форс, – молвил король, удобно примостившись среди подушек, – все эти молитвы и пост подходят к концу завтра, благодарение Баннусу! Надеюсь, преподобный Борс знает, что делает, потому что я совсем не могу уследить за его логикой. По-моему, сэр Артегаль будет в лесах независимо от того, хорошо себя ведут люди или плохо. Да и моя тяжелая болезнь едва ли как-то особенно связана с грехом.
– Конечно нет, сир, – согласился сэр Форс.
Из вежливости он никогда не решался поинтересоваться, чем именно болеет король, но ему всегда казалось, что болезнь не очень серьезна. Лицо короля бороздили морщины, но оно оставалось пухлым и розовым, несмотря на пост.
– Так или иначе, – продолжал Амбитас, – завтра нас ждет ежегодное Явление Баннуса, а значит, у нас будет самое настоящее празднество. Я хочу, чтобы оно было достойно моей прекрасной невесты. Закатим же роскошный пир, как ты считаешь? Ступай и отдай соответствующие распоряжения, хорошо?
Сэр Форс поклонился и отбыл отдавать распоряжения. «Двенадцать перемен блюд, – мечтал он, – и чтобы ни зернышка чечевицы ни в одном из них». Надо сказать, сэр Форс был весьма изумлен тем, что снова наступила пора Баннуса. Два года, проведенные им в замке, пролетели в пирах и увеселениях, охоте и рыцарских состязаниях, словно два дня. Но это его не тревожило, а лишь свидетельствовало о том, насколько хороша здешняя жизнь, – хотя, как он вынужден был признать, из-за длительного пребывания здесь некоторые особенности дворцового уклада начинали его раздражать.
К примеру, набожность сэра Борса – с каждым днем она неуклонно усиливалась. Мало поводов для радости давала и невеста короля, хотя чем меньше говорить о ней, тем лучше. И наконец, белокурая красавица, леди Сильвия. Стоило сэру Форсу где-то появиться, как выяснялось, что она только что оттуда ушла, или что в последний момент она решила не ходить на празднование майского дня, или что он не дождался ее и отбыл на пикник, а она прибыла уже после его отъезда. Это всерьез раздражало сэра Форса, ведь он стал очень важным человеком в замке. Сам король на него опирался. Все остальные приходили к нему за распоряжениями, чтобы не беспокоить короля.
Вот и сейчас сэр Форс отдал указания насчет пиршества – и тут же столкнулся с самым неприятным проявлением дворцовой жизни. Это был лорд-сенешаль, сэр Харрисоун. Он искал у сэра Форса аудиенции, а тот его на дух не переносил. Нездоровое лицо сэра Харрисоуна, оранжевые волосы и тощая фигура казались сэру Форсу совершенно невыносимыми. В том, как сэр Харрисоун обращался к сэру Форсу, была этакая агрессивная фамильярность, свидетельствовавшая о том, что сэр Харрисоун считает себя, по меньшей мере, равным сэру Форсу. А это, разумеется, полнейшая чушь.