Ну и пусть - Виктория Токарева 2 стр.

Кира . Очень много краски. У тебя ресницы даже клацают друг о друга, как у куклы с закрывающимися глазами.

Лариска поднялась, стала расчесывать волосы, откидывая их.

Кира . А пудриться не будешь?

Лариска . Нет. Кожа должна чуть-чуть поблескивать, и вообще запомни: надо красить что-то одно.

Кира . А волосы так зачем?

Лариска . Чтобы флюиды…

Кира . Ух ты… Какая красивая ты, Лариска.

Лариска . Как ты думаешь, влюбится?

Кира открывает шкаф, достает оттуда меховое манто.

Лариска . А твои не вернутся? Кира . Они на дежурстве.

Лариска надевает меха.

Кира . Потрясающе!

Лариска . Но я же не приду на урок в шубе.

Кира . Правда, как кукла из дорогого магазина. Вот если бы я такая была…

Лариска . И что бы ты сделала?

Кира . Ничего. Села бы играть.

Лариска . Ты играешь каждый день по восемь часов. Неужели не надоело?

Кира . Нет. Не надоело. Это форма моего существования. Я – репей.

Лариска . В каком смысле?

Кира . Репей стоит при дороге и ничего не боится – ни ветра, ни пыли. У него крепкие корни. И он защищен колючками. Его никто не сорвет. Вот и я так хочу.

Лариска . Как?

Кира . Быть защищенной своим делом, как колючками. Ни от чего и ни от кого не зависеть. Только от дела. А дело в моих руках. И это никто у меня не отнимет.

Лариска . Не зависеть – так прекрасно!

Кира . А если это не понадобится второй стороне? Что тогда?

Лариска . Но разве можно загадывать вперед? Как получится, так и получится. Ты вообще когда-нибудь целовалась?

Кира . Конечно. Я и сейчас целуюсь. В парадном.

Лариска . И что?

Кира . Ничего. Целоваться – это целоваться. А играть – это играть.

Лариска . Ты рассуждаешь, как старуха. По-моему, ты не права.

Кира . А это время покажет: кто прав, а кто нет… Хочешь надеть обручальное кольцо?

Лариска . Зачем?

Кира . Он удивится и заревнует.

Лариска . Я не хочу быть женщиной с прошлым. У меня никогда никого не было. Ни до него, ни после. Только он. Я рожу ему троих детей. И даже если он когда-нибудь устанет от меня, у него будет прекрасное общество – трое сыновей.

Кира . У него, между прочим, есть и жена, и сын.

Лариска . Но он же не мог ждать меня до сорока лет в одиночестве. Он ждал меня с женой.

Кира . Они тебя вместе ждали… Ты опаздываешь…

Лариска . Значит, так, давай еще раз проиграем: ты – он. Я – я. Начинай.

Кира ( тоном Игнатия ). Маркова, вы опять ничего не выучили.

Лариска . Я люблю вас…

Замолчали. Смотрят друг на друга.

Лариска . Чушь собачья. Давай сначала. Ты – я. Я – он.

Кира ( тоном Лариски ). Я люблю вас!

Лариска . Ну что вы… Маркова… Спасибо, конечно, но я для вас старый.

Кира . Ну и пусть!

Лариска . Я женатый.

Кира . Ну и пусть!

Лариска . Я не имею права.

Кира . Имеете! Я дам вам это право! Я люблю вас!

Лариска . По-моему, так нормально…

Кира . Потрясающе! Он просто все бросит и пойдет за тобой босиком по снегу.

Лариска уходит. Кира остается одна. Надевает драгоценности. Выходит на середину сцены. Объявляет тоном конферансье: «Выступает лауреат всемирного, всеевропейского, всесоюзного конкурсов пианистов Кира Алешина! Шопен, „Экспромт-фантазия“!» Садится за рояль. Раздается звонок в дверь. Кира встает, отпирает. Входит десятилетняя сестренка Наташка. Наташка снимает пальто, шапку и все это не вешает на вешалку, а бросает прямо на пол. Кира поднимает за ней.

Наташка . Я должна равняться на Федора Федоровича Озмиттеля.

Кира . Кто это такой?

Наташка . Герой-пограничник. Нас водили в Музей пограничных войск.

Кира . А как ты собираешься равняться?

Наташка . Не знаю. Нам не объясняли.

Кира . Пойдем, я тебя покормлю.

Кира усаживает сестру, дает ей поесть. Садится напротив.

Кира . Наташа, а как ты думаешь, я ничего?

Наташка . На характер или на красоту?

Кира . На красоту.

Наташка ( подумав ). Хорошо, но чего-то не хватает.

Кира . Лучше, когда плохо, но что-то есть.

Наташка . У тебя очень красивые волосы. К тебе просто надо привыкнуть.

Кира . А ты себе нравишься?

Наташка . Очень, очень. Я прямо как принцесса. У меня к тебе просьба. Обещай, что выполнишь.

Кира . Смотря какая просьба.

Наташка . Дай мне рубль.

Кира . Зачем?

Кира протягивает деньги.

Наташка ( берет рубль ). Я так рада, что ты меня понимаешь. Я так боялась, что ты меня не поймешь. Кира . А чего тут не понять-то…

Задумывается. Класс. Игнатий играет. Смотрит на часы. Появляется Нисневич. Игнатий поражен. Глядят друг на друга довольно долго.

Нисневич . Не ожидал?

Игнатий . Отчего же? Я тебя ждал.

Нисневич . Сегодня?

Игнатий . Нет. Вообще. Когда-нибудь.

Нисневич . Ты знаешь, зачем я пришел? Отдать долг.

Игнатий . Разве ты мне должен?

Нисневич . Да. Помнишь, ты сломал руку и я занял твое место?

Игнатий . Не ты бы, так другой бы занял.

Нисневич . Пусть бы другой, но не я. Так вот. Я тогда занял твое место, а теперь ты займи мое.

Игнатий . А ты куда? На мое?

Нисневич . Я? На новый виток. Вверх по спирали. На повышение.

Пауза.

Нисневич . Я сказал дирижеру, что ты – самый талантливый из нашего выпуска. Но просто выпал из воза. Нереализованный человек. Черт знает что… Даже старые чайники и те собирают в металлолом и переплавляют их в самолет. А люди остаются нереализованными, ветшают и пропадают. Это бесхозяйственно, в конце концов. Драма для личности и бесхозяйственно в общественном масштабе.

Пауза.

Нисневич . Почему ты молчишь?

Игнатий . А я вот думаю: что лучше – чайник или самолет? Чайник каждый день нужен по нескольку раз. Чай вскипятить. А самолет раз в год. В отпуск слетать.

Нисневич . Не понял.

Нисневич достает фляжку с коньяком и две металлические рюмочки. Разливает.

Игнатий . Мне нельзя. У меня язва.

Нисневич . Пьющие люди отличаются от нас, непьющих, тем, что у них дряблая воля. Им лень что-то менять.

Игнатий . Вот и мне лень. Если что-то менять, то надо менять в себе, а не вовне. А в сорок лет себя не поменяешь.

Нисневич . Обижен?

Игнатий . Почему обижен? Мне действительно хорошо. Я так живу.

Нисневич . Значит, отказываешься?

Игнатий . Считай, что так…

Нисневич . Ну нет… Этого я тебе не позволю. Я тебе должен, так что считай, что дело мое, а не твое.

Нисневич дружески толкает Игнатия в плечо. Игнатий, в свою очередь, толкает Нисневича, да так сильно, что тот падает. Возникает неловкая пауза. Нисневич поднимается с пола. Отряхивает руки.

Нисневич . Ничего, ничего… ты у меня и чайником полетишь…

Уходит. Потом возвращается. Забирает коньяк и рюмки. Игнатий остается один. Сидит под властью пережитого разговора. Открывается дверь, входит Лариска, красивая, взволнованная, в мехах.

Лариска . Здравствуйте…

Игнатий . Добрый день.

Лариска ( решившись ). Игнатий Петрович…

Игнатий ( перебивая ). А где Алешина?

Лариска . Она опаздывает…

Лариска смотрит на него.

Игнатий . Садитесь, садитесь…

Лариска сбросила мех, села за инструмент. Открыла ноты.

Игнатий . Играйте!

Лариска заиграла, но тут же сбилась. Сняла руки. Перестала играть. Обернула к учителю взволнованное лицо.

Игнатий . Что же вы остановились? Играйте дальше.

Лариска повиновалась, стала играть дальше через пень-колоду. Кое-как доиграла до конца. Игнатий посмотрел на часы. Встал, пошел из класса.

Лариска . Игнатий Петрович!

Игнатий ( остановился ). Что?

Помолчали.

Игнатий . Вот что, Маркова… Вы совершенно не готовитесь к занятиям. Мы только напрасно время теряем. Я поговорю в учебной части. Пусть вас переведут к Самусенко. До свидания.

Игнатий ушел. Лариска осталась стоять. Появилась Кира.

Кира . Ну что?

Лариска . Ничего.

Кира . Ты ничего не сказала?

Лариска . Он запретил.

Кира . Как?

Лариска . Глазами. Он так посмотрел, что я ничего не могла сказать.

Кира . Ну и что?

Лариска . Выгнал.

Кира . Как?

Молчат.

Кира . Если бы ты ему не нравилась, он не перевел бы тебя к Самусенко.

Лариска . Оставь меня. Я хочу побыть одна.

Кира ( обеспокоенно ). Что ты собираешься делать?

Лариска ушла.

Кира . Но почему? Почему? Почему? Вечер в училище. Играет оркестр, составленный из педагогов и учеников. Игнатий сидит на ударных, лихо стучит в барабан и тарелки. У него совсем другое выражение лица – азартное, счастливое. Он похож на мальчика, которого взяли в цирк. Все пляшут как хотят. Лариска объята ритмом, танцует просто потрясающе. Кира стоит у стены. Лариска замечает ее. Подходит к ней.

Лариска . Ты сегодня потрясающе играла. Но платье… Вот если бы я вышла, то я бы вышла.

Кира . В том-то и дело. Кто-то может выйти, а кто-то может играть.

Лариска . А ты почему не танцуешь?

Кира . Не приглашают.

Лариска . Они, наверное, думают: раз ты хорошо играешь, значит, тебе и так хорошо.

Помолчали.

Кира . Ты целый месяц меня избегала. Почему?

Лариска . Не догадываешься?

Кира . Нет.

Лариска . Странно. Ты занимаешься у Игнатия?

Кира . Конечно.

Лариска . Сколько времени?

Кира . Сорок пять минут.

Лариска . Двадцать две минуты твои и двадцать две минуты мои.

Кира . Но…

Лариска . Он не просил меня любить его. Я знаю. Моя любовь не пригодилась и плавает над крышами как неприкаянная. А ты – моя подруга, вместилище моих тайн, живешь как ни в чем не бывало и занимаешь мои самые главные двадцать две минуты в жизни.

Кира ( растерянно ). А что я должна была сделать?

Лариска . Перейти к Самусенко.

Кира . Но Самусенко – халтурщик, а Игнатий – педагог.

Лариска . Я не в состоянии тебе объяснить то, что ты не в состоянии понять.

Кира . У тебя свои задачи. А у меня свои. Я хочу быть пианисткой, и все остальное для меня во-вторых.

Лариска . У тебя какая-то этическая глухота.

Кира . Ты хризантема, а я – репей.

Мимо прошел Игнатий. Лариска напряглась. Забормотала.

Лариска . Не думать, не думать, не думать, не думать…

Кира . Ты сошла с ума?

Раздается выстрел. Лариска вздрогнула.

Лариска . Это он.

Кира . Это лопнула шина у грузовика. По-моему, ты сошла с ума.

Лариска . Ну и пусть! Любовь – это и есть умопомешательство. Особенно неразделенная.

Кира . Почему неразделенная? Может быть, у него принципы. Все-таки он – учитель. Ты – ученица. Это безнравственно.

Лариска . Я скажу ему: если он хочет, я брошу училище. Плевать мне на это училище. Сейчас пойду и скажу.

Кира . Я тебя не пущу.

Лариска . Ты пойдешь со мной.

Кира . Это нескромно. Ты бегаешь за ним навитая, раскрашенная. Мужчины ценят скромность.

Лариска исчезла куда-то и очень скоро вернулась обратно. Волосы у нее мокрые, гладкие, прижатые к темени. Ресницы смыты.

Кира . О! На кого ты похожа! Лариска . Кусочек рабоче-крестьянского движения. Я ведь родом из деревни Филимоново.

Появляется Игнатий. Смотрит с удивлением. С Ларискиных волос на платье стекает вода.

Игнатий . Маркова! Что это с вами?

Лариска . Я люблю вас, Игнатий Петрович!

Игнатий ( растерянно ). Спасибо…

Лариска . Не за что.

Игнатий . Вот именно, что не за что. За что меня можно любить? Я уже старый.

Лариска . Ну и пусть!

Игнатий . Я не свободен!

Лариска . Ну и пусть!

Игнатий . Я выжженное поле, на котором ничего не взрастет!

Смотрят друг на друга не отрываясь. Слышна музыка. Учительская. Педагоги: Гонорская, Самусенко. Включено радио. Передаются последние известия. Игнатий сидит в кресле. За его спиной стоит Лариска. Она существует только в его воображении.

Лариска . Я все время пишу тебе письма, и мне кажется, я с тобой разговариваю. Родной! Любимый! Единственный! Тебе сейчас грустно. Чем я могу тебе помочь? Ничем. Только тем, что я есть у тебя. А ты у меня. Ты должен знать, что ты есть у меня, а я есть у тебя. Любовь – вот высшая заинтересованность. Считай, что мы с тобой – духовные миллионеры…

Появляется Самусенко. Это лысеющий человек, скрывающий лысину. У него прическа, которая называется «внутренний заем»: волосы от правого уха перекинуты к левому. Они постоянно возвращаются на свое положенное место, то есть к правому уху, и свисают к правому плечу. Самусенко все время их подправляет. Может быть, поэтому, а может быть, по ряду других причин Самусенко постоянно раздражен.

Самусенко ( с раздражением ). Ну вот! Опять не пришла!

Гонорская . Кто?

Самусенко . Маркова. Пропускает восьмое занятие. Месяц. Скоро экзамены за полугодие. Что я покажу?

Гонорская . Может быть, она болеет?

Самусенко . Ее вчера видели в парикмахерской. Маникюр делала. Вот такие ногти. Пианистка! Зачем она пошла в музыкальное училище? Шла бы в манекенщицы.

Гонорская . А чего ты злишься? Ты что, никогда прогульщиков не видел?

Самусенко . А то почему ее перевели ко мне? Она же у Игнатия была. Почему ее подсунули мне? Игнатий!

Игнатий ( очнувшись ). Да?

Самусенко . Почему ты Маркову ко мне перевел?

Игнатий . Она не занималась.

Самусенко . Вот я и говорю. Значит, ему – всех способных, а мне – всех сынков и всех гудков. А потом он, получится – педагог, а я – халтурщик.

Гонорская . Что ты разошелся?

Самусенко . Пусть Игнатий забирает Маркову обратно. Это нечестно. Или пусть ее переведут еще к кому-нибудь. К тебе вот.

Гонорская . Я не возьму. Я вообще предпочитаю парней. Я в девок не верю в принципе. Недаром лучшие врачи, учителя, повара, портные – мужчины.

Самусенко . Но ведь есть женские профессии.

Гонорская . Рожать. И все. Помнишь, у Бунина: женщины живут рядом с людьми и подобны людям, но… дальше не помню.

Самусенко . Но ты же сама женщина.

Гонорская . Поэтому я и знаю.

Лариска …Когда ты обнял меня в первый раз, Бог тихонечко положил руку на твою спину и вжал тебя в меня. И теперь непонятно – где ты, где я. Я твоя собака. Я буду идти за твоим сапогом до тех пор, пока тебе не надоест. А когда надоест, я пойду за твоим сапогом на расстоянии…

Самусенко . Учти, к экзаменам я ее не допущу.

Гонорская ( испуганно ). Ты что… У нас лучшие показатели в районе. Мы идем впереди Римского-Корсакова, впереди училища Ипполитова-Иванова. Ты хочешь нас подвести?

Самусенко . Пусть Игнатий забирает ее обратно.