Флат молча сел, положил руки на подлокотники кресла и принялся терпеливо ждать.
Несколько минут спустя Джонсон подписал несколько документов, отодвинул бумаги, наклонился вперед и улыбнулся шефу службы безопасности:
— Рад тебя видеть, Флат. Как твои дела? — доброжелательно спросил он.
— Да так, ничего особенного… Завтра получите мой отчет, — ответил тот.
— Флат, через час состоится экстренное совещание у президента корпорации «Оу-Си-Пи» Блэка, — хмуро выдавил Джонсон.
— Я готов, — ответил Флат. Они встали и вышли из кабинета.
Лицо Джонсона было озабоченным. Он не любил экстренных совещаний у Блэка и сейчас чувствовал, что ничего хорошего эта встреча ему не принесет.
Они сели в машину и через несколько минут подъезжали к зданию корпорации.
Перед входом стояло несколько жителей города, которые пришли сюда в поисках защиты своих прав и с надеждой на улучшение положения.
Агенты полиции в штатском, поставленные перед входом, спрашивали посетителей о цели прихода и разъясняли затем, что с подобными просьбами им следует обращаться в сенат, а не в корпорацию, ибо эти просьбы относятся к разряду тех, которые не подлежат рассмотрению в корпорации.
Более рьяных искателей справедливости ожидали аресты…
Пройдя по лабиринтам коридоров, Джонсон и Флат вошли в кабинет президента корпорации Блэка.
Кабинет был огромный, а мебели мало: полукруглый стол, вокруг него — стулья, экран видеотелефона, дисплей, компьютер.
В кабинете уже сидело несколько человек.
Они прошли, сели и посмотрели на сидевшего во главе стола короля корпорации.
Блэк был шикарно одет. На нем был белый костюм, ботинки из оленьей кожи. На запястье красовался массивный золотой браслет. Толстое лице Блэка было с надменно-брезгливым выражением, присущим только тем, кто обладает богатством и властью.
Безжалостный повелитель. Ему было не больше сорока. Смуглое лицо, злые сверкающие глаза…
Блэк важно кивнул, постучал сигаретой о край стола и не спеша поднес ее ко рту. Со всех сторон к нему потянулись зажигалки. Он выбрал одну, не поднимая глаз, снова кивнул и глубоко затянулся.
Зазвонил видеотелефон.
Блэк ждал этого звонка. Он нажал кнопку, надел наушники. На экране появилось лицо президента Всемирной компании Конамицу. Он что-то долго говорил Блэку по-японски. Блэк внимательно слушал перевод.
— Мистер Конамицу, — заговорил наконец Блэк. — Я понимаю, что у нас есть определенные проблемы, но я даю вам слово джентльмена: все, что в человеческих силах, будет сделано для выполнения нашей программы.
Морщинистое лицо Конамицу чуть тронула сдержанная, легкая улыбка.
Президенту Всемирной компании исполнилось шестьдесят пять лет. Он был маленьким и тщедушным, а его морщинистое лицо цветом походило на старый пергамент, но быстрые черные глаза глядели по-юношески пронзительно.
Обладая невероятной амбициозностью, он все еще надеялся сесть когда-нибудь в сенаторское кресло. Свою карьеру в компании он начал простым служащим, но выгоду из этого сумел извлечь огромную. В награду за особые услуги, оказанные во время войны, ему для началa поручили пост администратора в управлении. Сейчас, когда он стал главой, его компания процветала.
Блэк выключил видеотелефон. Экран погас.
— Господа! — обратился Блэк к присутствующим. — Вы, конечно, понимаете, что у нашей корпорации сейчас переходный период. Это является результатом происходящих событий.
Наш председатель, я говорю о бывшем председателе, если вы помните, был одержим одной-единственной мечтой — он хотел построить Дельта-Сити.
Блэк сделал паузу, подошел к другому экрану и нажал кнопку. На экране высветился макет предполагаемого города.
Инспектор Джонсон громко зааплодировал, вскочив с места.
Его никто не поддержал.
— Ни к чему это, Джонсон, — оборвал его Блэк. Джонсон смутился, сел.
— Величайший город Детройт был избран местом строительства Дельта-Сити. Но, как оказалось, появилась одна маленькая проблема — детройтцы устроили военную зону на улицах, они сопротивляются.
— Сэр… — Джонсон запнулся. — Сопротивление сломлено. За исключением совершенно незначительных, слабых и мелких групп сопротивления…
— Ах, маленьких групп сопротивления?! — голос Блэка перешел на визг. — Джонсон! Так почему же вы до сих пор никак не можете справиться с ними, а?
Блэк трясся от гнева. Он наклонился вперед и спросил:
— А что скажете вы, Флат? Вы возглавляете службу безопасности, но куда уходят средства, которых вы с каждым годом требуете все больше и больше?
— Видите ли, сэр, — начал медленно Флат. — Я хотел бы заверить вас, что этой проблемой занимаюсь лично я сам.
— Вот именно лично, повторяю — лично!
Джонсон и Флат сидели, опустив головы.
— Господа! — обратился Блэк ко всем присутствующим. — Выселение жителей из района Кадиллак-Хайц становится проблемой. А когда передо мной встает проблема, я делаю одно из двух — или разрешаю ее, или ликвидирую. И, заметьте, не трачу ни на то, ни на другое много времени и денег. Если я не могу использовать вверенных мне людей, они становятся ненужными мне, и я их ликвидирую.
Он обвел глазами присутствующих. Перед ним сидели властелины большого бизнеса. Блэк злорадно усмехнулся при виде растерянно уставившихся на него со всех сторон лиц.
— Надеюсь, я выражаюсь более, чем ясно? Если вы не сможете справиться с этими незначительными группками сопротивления, я справлюсь с вами. Вы не просто потеряете надежного компаньона, а вылетите из корпорации к чертовой матери!
Глаза его сузились, голос стал ледяным. Он ткнул большим пальцем в сторону двери. Присутствующее тихо, по одному покинули кабинет.
Остался только шеф реабилитационной группы Пол Магдэгар.
— А если я не хочу, чтобы в моей команде работал робот? — спросил он.
— У нас осталось четыре дня, Магдэгар! — закричал Блэк. — Район Кадиллак-Хайц должен быть очищен в пятницу к полуночи, иначе нам… иначе наша компания разорится, развалится!
Магдэгар поднял ладони вверх.
— Хорошо, мы договорились, — сказал он. — Я выполню свое обещание.
Он резко повернулся и пошел к двери, но вдруг остановился:
— Кстати. Если вы только что поняли, что граница между большим бизнесом и войной столь обильно поливается кровью, то я не понимаю, как вы могли достигнуть такого высокого поста в вашей компании.
Он скрылся за дверью.
* * *Льюис толкнула входную дверь полицейского участка, медленно прошла по длинному коридору и наконец оказалась в дежурной части.
— Ну как, все в порядке? — спросил сержант Гриттен, темнокожий здоровяк, попивая горячий кофе из маленькой чашечки.
— Да, хорошо попарились.
— А где же твой дружок?
— Мэрфи?
— Ну-да.
— В операционной… То есть, он в лаборатории, — поправилась Льюис, — на обследовании.
— Что, досталось ему?
— Да уж.
— Кофе хочешь?
— Нет, спасибо.
Сержант Гриттен подошел поближе к Льюис и негромко сказал:
— Я слышал, что твоим дружком начальство не очень довольно.
— Это еще почему?
— Говорят, совестливый очень, — широко улыбнулся Гриттен.
— Не шути.
— А я и не шучу. Не знаю, чем он там думает, микросхемами или мозгами, но он становится уж больно справедливым, понимаешь?
— Понимаю. Ну и что?
— Лично я против этого ничего не имею.
— Спасибо.
— Но начальство считает, что он со своим повышенным чувством справедливости однажды может направить оружие не в ту сторону. А ты понимаешь, какой огневой мощью мы его обеспечили?!
— Но если возникло такое опасение, значит появилось и подозрение, что мы заслуживаем такой участи. Ведь так? Или я не права?
— Ну, по мне, так все мы страшные грешники.
Лицо сержанта приняло такой мученический вид, будто ему пришла пора расплачиваться за все свои грехи. Он тяжело вздохнул и сделал большой глоток кофе.
— Ты, кажется, хотел предложить мне кофе? — неожиданно сменила тему разговора Льюис.
— Да.
— Тогда предложи еще раз, если можно.
— С удовольствием.
Льюис опустилась в жесткое кресло за длинным столом, заваленным различным бумагами.
Она снова вспомнила о Мэрфи. Нет, не о роботе-полицейском, а о своем бывшем напарнике сержанте Мэрфи.
У него тоже было обостренное чувство справедливости.
Как-то вечером после дежурства, переодевшись, они зашли немного отдохнуть в небольшой уютный бар. Такие минуты выпадали у них довольно редко. Было необычайно приятно сидеть за столиком, ни о чем не думать и потягивать через соломинку холодный коктейль.
Впрочем, Мэрфи всегда предпочитал коктейлю виски, чем совершенно не отличался от всех остальных мужчин, с которыми была знакома Льюис.
Играла приятная легкая музыка. Бар утопал в полутьме. Проворный бармен быстро и в то же время каждым движением подчеркивая свое достоинство, скользил по бару, с полуслова угадывая любое желание посетителей.
Льюис обратила внимание, что Мэрфи все время куда-то смотрит. Судя по выражению его лица, что-то его сильно раздражало.
Льюис обернулась, пытаясь понять, что же так взволновало Мэрфи.
У нее за спиной, через столик, находилось несколько человек, очевидно, отмечавших какое-то событие. Куча бутылок, которыми был заставлен почти весь столик, было тому подтверждением.
Один из этой компании, высокий мужчина лет сорока, в расстегнутом белом пиджаке и белой рубашке, с которой не очень гармонировал его красный галстук, склонившись над молоденькой испуганной девушкой, одной рукой держа ее за шею, а другой тыча ей в самое лицо бокалом с вином, шипел недовольным голосом:
— Я же сказал, ты должна это выпить!
— Но я не хочу, — сопротивлялась девушка. — Я не хочу пить.
— Ты не должна так говорить, детка, — мычал мужчина в красном галстуке.
— Не должна! — помогали ему напарники.
Их было двое. Один толстый, с двойным подбородком мужчина, который подзаправился уже достаточно, чтобы, почти не черта не видя перед собой, угодливо повторять за другом все его слова.
Второй был, кажется, более трезвый, на лице его лежала мрачная маска, а глаза жадно скользили по всему телу молодой девушки.
— Разве интеллигентные люди говорят «не хочу»?
— Да она просто хочет оскорбить нас!
— По-моему, она оскорбила нас, и ей надо как-то загладить свою вину.
Бокал коснулся губ девушки. У нее не было сил сопротивляться. Она закрыла глаза.
Мэрфи резко встал из-за своего столика и направился к этой компании.
— Послушайте, — спокойно, но твердо сказал он, — разве вы не видите, что девочка не хочет пить это паршивое вино?
— Что ты говоришь? — состроил удивленную рожу мужчина в красном галстуке.
Он поставил бокал на столик и уставился на Мэрфи, будто перед ним появилось привидение.
— По-моему, парень ошибся адресом, — сразу же протрезвел толстяк. — Ты ведь туалет искал, да? Я вижу, что у тебя штаны мокрые.
— Я сказал, оставьте девушку в покое, — угрожающе произнес Мэрфи.
— А может, она моя жена, — сказал мужчина в красном галстуке. — Крошка, ведь ты моя жена, да? Ха-ха-ха, — зашелся он смехом. — Друзья, у меня появилась молодая жена. За это надо выпить. Ладно, парень, — обратился он к Мэрфи, — мы не обижаемся на тебя. Давай-ка, выпей с нами, у тебя сегодня плохое настроение. Эй, там, принесите еще один бокал и бутылочку виски.
— Я в последний раз предупреждаю, оставьте девушку в покое!
— Слушай, ты, благодетель! — взорвался мрачный мужчина. — А ну-ка проваливай отсюда, пока мы тебе все кости не переломали!
Он поднялся из-за столика и медленно направился в сторону Мэрфи.
— Запомни этот вечер, подонок, начиная с него и до конца своих дней ты будешь работать на лекарства, если только выберешься отсюда живым.
Он замахнулся и направил свой кулак в лицо Мэрфи, но тот увернулся и тут же ударил нападавшего в челюсть. Тот отлетел в сторону. Его напарники повскакивали с мест и бросились на сержанта. Испуганная девушка закрыла лицо руками и помчалась к выходу.
Мэрфи, не дожидаясь нападения, ударил толстяка в морду, а второго схватил за галстук и со всей силы толкнул в проход между столиками.
В это время подскочил мрачный мужчина и, сжав кулаки, пошел на сержанта. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как получил сильный удар ногой в живот и задом отправился на свое место на полу.
Льюис подошла к Мэрфи и положила ему руку на плечо.
— Пойдем отсюда, а то ты еще убьешь кого-нибудь случайно, потом будем расхлебывать целую неделю.
Но тут сзади к ним подошел мужчина в красном галстуке и, сжав кулаки, бросил Льюис:
— Эй ты, сучка, отойди в сторонку, нам надо побеседовать с приятелем.
Льюис сморщилась от неприязни к этому непонятливому джентльмену и повернувшись, вдруг неожиданно сильно ударила его ногой в живот.
— О-о! — заревел мужчина в красном галстуке, жадно хватая ртом воздух. — Ну, ты даешь!
И грохнулся на пол.
Они неторопливо направились на улицу. У входа стояла, прижавшись к стене, та самая девушка, из-за которой началась драка.
— Спасибо вам, — сказала она, вытирая ладонями мокрые от слез глаза.
— А чего же ты теперь хнычешь? — удивленно спросил Мэрфи.
— Не знаю, — сказала девушка и улыбнулась.
— А ты где живешь?
— Здесь совсем рядом, вон в том доме, — показала она рукой.
— Не побоишься добираться?
— Нет, что вы, — снова улыбнулась девушка и, не сказав больше ни слова, легкой походкой стала удаляться от них в сторону своего дома.
— Ну, вот, одну проводить не удалось, — притворно вздохнул Мэрфи. — Если еще и ты откажешь…
— Конечно, меня не очень устраивает роль второй женщины в твоих глазах, но у меня сегодня хорошее настроение, и я разрешаю тебе немножко пройтись рядом со мной.
— Большое спасибо, ты сегодня очень добра ко мне, — отзываясь на ее шутку, произнес Мэрфи.
Они направились вверх по быстро пустеющей вечерней улице.
— Сегодня отличный вечер, — сказала Льюис, — не правда ли?
— Да, — согласился Мэрфи, — я думаю, те ублюдки тоже его надолго запомнят.
— Да нет, — засмеялась девушка, — я имела в виду погоду.
— Ну, я и говорю: отличная погода: небо, звезды, луна.
— Ну, луны как раз и нету.
— Черт, и в самом деле! Вечно она куда-нибудь девается!
Они миновали несколько небольших домов. В окнах уже горел свет. Возвратившись с работы, люди занимались своими обычными делами: ужинали, смотрели телевизор, читали свежие газеты. Все повторялось. Все, что было вчера, позавчера, месяц, год, десять лет назад. И завтра будет то же самое: завтрак, работа, ужин, телевизор, газеты. Казалось, человек только и создан для этого однообразия, и жизнь его течет по какому-то заколдованному кругу, течет незаметно, и лишь появление морщин на лице, частая усталость да различные болезни доказывают то, что она не стоит на месте.
— Ну, вот, — неожиданно сказала Льюис, — мы пришли к моему дому.
— А дома, конечно, сердитый муж ждет не дождется, когда же появится его очаровательная жена.
— Нет, не ждет.
— А, понимаю, он настолько старый, что ему уже все равно, где и с кем его жена проводит вечера.
— Нет, опять не угадал.
— Понимаю. Бог его обидел вкусом. И вместо фотографии жены он держит на своем столике портрет какого-нибудь диснеевского чудовища.
— Нет, не держит.
— Все равно он с приветом, — сделал заключение Мэрфи.
— Да нет же, у меня просто нет никакого мужа, — засмеялась Льюис.
— Вот как?! Да… Представляешь, так хочется… Значит, целый вечер только… Вот… как-то…
— Я так поняла, ты напрашиваешься на чашечку горячего кофе?
— Совершенно верно. Ты просто телепат.
Льюис улыбнулась и ничего не ответила. Они поднялись на лифте на шестой этаж. Льюис открыла дверь своей квартиры и зажгла в прихожей свет.
— Проходи. Чувствуй себя как дома.
Она провела его в большую комнату и зажгла свет.
— Располагайся. Кофе скоро будет. Я сейчас.
Она скрылась за дверью, а Мэрфи принялся рассматривать комнату.
Возле одной стены, почти полностью завешенной большим ковром, стоял красивый диван. Противоположная стена пряталась за книжным шкафом старинной работы. Посреди комнаты находился кофейный столик с бронзовой статуэткой на нем. В углу стояло большое кресло с торшером над ним. В противоположном углу на маленьком столике расположился телевизор. Рядом стояло еще одно кресло.
Льюис появилась через несколько минут в длинном белоснежном платье. В руках она держала поднос с кофе.
— А вот и я, — немного смущаясь, произнесла Льюис, и поставила чашки на столик.
Цель была достигнута. Мэрфи смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда.
— Ты просто великолепна, — восхищенно сказал он наконец.
— Да нет, это просто платье… Ведь ты видел меня уже не один раз, однако подобные мысли тебе почему-то в голову раньше не приходили.
— Ну, это не совсем так…
— Разве?
— Точнее, это совсем не так.
— Даже если это обыкновенный комплимент, мне все равно приятно. Давай пить кофе, пока не остыл.
— У тебя неплохая библиотека, — сказал Мэрфи, когда они сделали по несколько глотков.
— Это от отца осталось. Он любил книги. И даже сам пробовал кое-что сочинять.
— Неужели?
— Да. У него даже книжка вышла, небольшая, правда. Сейчас я тебе ее покажу.
Она поднялась с кресла, подошла к книжному шкафу и достала оттуда книгу своего отца — действительно, небольшого формата.