– Я Сархан Джейнаб – Кушу. Согласен на ва-ши условия. Уточните порядок сдачи. Вышлите офицеров для приема моих солдат. Прием. – Эфир не смог подавить ту ненависть, с которой были сказаны слова, подтверждающие поражение иранцев.
– Ага, щас, побежали уже. Пусть сами себя в плен и берут – нас тут и так кот наплакал, – возмутился Бойко, и его поддержали подошедшие ближе парни. Ответ майора не заставил себя долго ждать.
Майор оказался алчным, требовательным и безжалостным по отношению к тем, кто едва не уничтожил его самого, нас и не взял штурмом секретный объект. Его не устраивали ни слова извинений, ни обещания, ни просьбы, произнесенные полевым начальником персов по радио, он требовал материальной компенсации за ущерб и моральной за то, что вообще посмели шагнуть на нашу землю. А для начала собрать все вооружение, амуницию, боеприпасы в кучи на развалинах «Чарли». «Обмундирование и обувь снять и ак-куратно разложить по размерам у разрушенного здания дизельки. Построиться. Доложить мне о готовности к убытию. И только с моего разрешения, парадным ходом и с песней, в ногу, празднично убыть в трусах и босиком на территорию сопредельного государства». Особо настаивал новый комендант участка на выдвижении с песней, босиком и в ногу. Подкрепленные залпами из направляющих «Града», который тоже оказался в арсенале горы, требования майора были удовлетворены с зубовным скрипом офицеров и солдат сил вторжения. Двадцати офицерам разрешалось не снимать с себя форму, но не более чем, чтоб их можно было выделить из общей массы. Расстановка сил менялась на глазах, и не скажу, что нам это не нравилось. Очень даже нравилось. Как гора с плеч свалилась. Фу, мля. Отбились. Только я собрался отдохнуть, блаженно вытянуть ноги, положив их пятками на валун сзади себя лежа на спине, как меня учили инструктора, как обо мне вспомнили.
– Олег, у тебя силы есть? – спросила меня радиостанция голосом майора, намекая на прием пленных в «Чарли».
– А может, ну их нах, тащ майор, – попытался я соблюсти субординацию, снова нарушая правила ведения радиопереговоров, – мне сейчас спуститься с трех тысяч, принять там парад и снова к вам подниматься? Солдаты не ели с утра, вода закончилась, весь сухпай остался вокруг кузова подорвавшегося «КамАЗа». Грязнова найти надо. На заставу потом ехать. Оценить повреждения. – Меня понесло, как нормального командира, радеющего о своем хозяйстве. Бойко слушал мой треп и хмурнел на глазах. Соображал я все же быстро. – И потом, обещали солдатам домой позвонить? Ну, так выполнить надо! Самое время. – Серое лицо Бойко под козырьком каски засветилось белой полосой зубов в довольной улыбке. – И на хрена нам их оружие, одежды и бутсы? Люди устали, – продолжал я наезжать на всесильного майора. Вот же иезуитское отродье нашего Комитета. Снова комбинации строит. Мало ему. Даже победа ему не в радость. Но майор был ушлым, хитрым, дальновидным и помнил добро.
– А если Муха к тебе на своем новом БТР-90 сейчас приедет? С сухпаем, водой и новостями? Смотаешься? – Вопросы майора, информация, содержащаяся в них, и возможность насладиться позором врага заставили меня задуматься о положительном ответе.
– А что с Грязновым? – вопросом на вопрос ответил я в микрофон гарнитуры.
– Живые они, синяками да легкими ранениями отделались, сейчас выходят из щели к заставе, с ними связи нет. Нас они, вероятно, слышат, а вот ответить пока не могут, как из щели выйдут – свяжемся, обрадуем, успокоим. – Ишь ты, как царь заговорил: «Мы государь всея Руси». Ладно, заслужил майор царское к себе отношение.
– Лады, только давай мне сюда тогда и еще что-нибудь на колесах. Все одно, сразу ты всем солдатам сеанс связи не устроишь. А пока я капитуляцию принимать буду, половину моих орлов обслужишь. О’кей? А я со второй половиной на МОЕМ БТР-90 смотаюсь к подножию. ДОГОВОРИЛИСЬ?
– Да куда ж я от вас теперь денусь. Жди. Шантажист, – с иронией согласился майор. Мужики тянули жребий, кому со мной остаться и принять иноземные ништяки, а кому вверх, на Кушак по-ехать.
И тут, откуда ни возьмись, возник старшина в эфире.
– Я Леший с Залива – Первому и Дервишу! Прием, – торопился Виктор Иванович. Мы даже ответить ему не могли. Он так переживал, что трижды подряд повторил свой вызов, не давая никому слово вставить для ответа в радиочастоту, на которой к нам обращался. Первым ответил майор:
– Я Куш – Лешему: Дервиш на связи. У вас все целы? Прием, – волновался майор за четверку добровольцев.
– Я Леший – всем: у нас полный порядок! Только не отпускайте иранцев, пока не приеду! Как поняли? Прием, – озадачил нас Грязнов. Что значит не отпускать? Себе всех оставить? Брать в плен такую ораву накладно будет. Попробуй, прокорми! А старшина мужик жизнью битый, основательный и зря чего не предложит и не потребует. Значит, что-то задумал. Ехать ему до нас на «УАЗе» всего ничего – полчаса. Как раз спустимся с горы на построение пленных.
– Я Первый Залива – Лешему. Зачем они тебе, Иваныч? Прием, – не выдержал я и спросил Грязнова напрямую, пока ожидал обещанных от майора колес. Даже по радио было слышно возмущение нашей военной непонятливостью.
– А хто мне заставу отстраивать будет? Развалили, мля, пусть теперь и строят! – горячо ответил нам, бестолковым, Грязнов. Но мы, офицеры, – народ военный и гражданских притязаний старшины к противнику до конца не поняли. К тому же было непонятно, сколько застав собирается отстроить силами Ирана Грязнов. Одну или две?
– А зачем вам все иранцы, Виктор Иванович? Мы что, крепость строить будем? – по-лузерски полюбопытствовал я, поверхностно зная тему строительства. Грязнов, однако, отнесся к моему легкомысленному вопросу вполне серьезно. Чем, не знаю как майора, а меня испугал не на шутку.
– А что? Можно? – Блин, дай ему волю, так он тут цитадель типа Кенигсберга начнет возводить. С метровыми стенами. Надо было срочно урезать аппетиты старшины. Остановить старшего прапорщика, коим овладеет идея до уровня вполне осуществимой мечты, – есть очень трудоемкое занятие. Майор сразу занял уставную позицию и подчеркнул ее правилами радиообмена.
– Куш – Лешему. Выбери сколько надо рабочих, желательно бывших строителей или смежных специальностей, но не больше десятка, Виктор Иванович! Оденешь, обуешь, повяжешь и гони на заставу. До утра запри в оружейке – там кроме противогранатной сетки еще решетки остались. Утром пусть себе тюрьму строят в дальнем кубрике. Замок найдешь. А со стройматериалами я сейчас иранцев напрягу. Они нам за «Чарли» и «Чайку» будут бартером платить. – Майор открывал новую эру пограничных отношений с сопредельным государством. Так далеко я еще в отношения нашей комендатуры с Ираном не заглядывал. Но Грязнову было мало. Перспектива подвязать целое государство на обеспечение нужд «комендатуры Кермаб» окрыляла и будоражила. Хотелось сразу всего и много.
– Мало десять, у нас же крана нет! Все на руках таскать придется. И крышу надо, цемент, песок, гравий, арматуру, забор бетонный вокруг заставы поставить, на углах вышки для часовых, подземный ход прорыть на опорный и к вышкам, чтоб за пределами стен не светиться, если что. И кабеля у них километров двадцать потребуйте. Мы его на Кушак проложим, – не уставал перечислять пункты будущей контрибуции и репараций обрадованный моментом старшина. Мне почудилось, что сейчас он потребует линию электроснабжения провести, вырыть канал от Ачабиля до нас, чтоб водичка на поля шла, колхоз создаст в луговом поясе Кушака, коровник возведет руками персов, свинарник, отары будем пасти в погранзоне с автоматами. А потом начнет торговать с тем же Ираном своей продукцией. Сдуру я так и ляпнул старшине.
– Ух, ты, здорово! – изумился он, вполне разумно увидев перспективу в моих ироничных предложениях. Майор чухал за ухом на Кушаке, осматривая мою идею и так, и эдак. В радиоэфире повисла недвусмысленная пауза. Оба старших, чем я, по возрасту людей задумались над перспективами роста нашего военно-территориального образования. Независимость от Ирана мы, можно сказать так, – уже имеем. Долги с него, под угрозой военных действий, взыщем непременно, а что дальше? Снова вспомнил поговорку о том, что проблемы надо решать по мере их поступления, решил посодействовать Виктору Ивановичу.
– Двадцать – больше в кубрик не влезет, – попытался я ограничить аппетиты новоявленного рабовладельца объемом одного спального помещения на заставе. На один кубрик старший прапорщик согласился, но имел свои соображения по количеству койкомест в нем.
– Это если кровати в один этаж, а можно в три! Потолки позволяют! – тут же отпарировал он, намекая на удвоение и утроение количества бесплатной рабочей силы.
– Двадцать – больше в кубрик не влезет, – попытался я ограничить аппетиты новоявленного рабовладельца объемом одного спального помещения на заставе. На один кубрик старший прапорщик согласился, но имел свои соображения по количеству койкомест в нем.
– Это если кровати в один этаж, а можно в три! Потолки позволяют! – тут же отпарировал он, намекая на удвоение и утроение количества бесплатной рабочей силы.
– Так, отцы командиры, хватит эфир засорять – тридцать иранцев. Ни твое, ни наше, а то задохнутся ночью в кубрике, – уступил половину спорной цифры Бобко, – бери пока этих, я тебе еще у них «попрошу» потом. – Грязнов не собирался останавливаться, знал, просить надо больше, все равно дадут в лучшем случае половину.
– Я им окна открою на ночь, – стоял он на своем, засоряя частоты тыловыми потребностями. Мы так устали от этой беседы, что, не сговариваясь, предложили тридцать пять и ни человеком больше. И с условием, что Грязнов их баранами с гор кормить будет, и ни одной крохи с НЗ на их столовое довольствие не пойдет.
Грязнов со скрипом согласился на этот маленький строительный отряд.
– Как, блянт, фугасами по нас стрелять, так можно, а как работать ночью, то они не могут, – начал и тут же закончил выворачивать наружу свои претензии к сопредельному государству старший прапорщик. Потому, что майор попросил его зело придержать свои слова и не выпускать их в эфир, если он хочет завтра получить цемент, песок, гравий и арматуру с пиломатериалами от побежденных в неограниченных количествах.
– Леший – Первому, еду в «Чарли». И стекла, стекла для оконных рам у бусурманов вытребуйте, не забудьте! Конец связи! – Мы с майором вздохнули спокойно. Я на склоне, а он за толстыми стенами в ЦБУ комплекса на горе.
– Хорошо хоть про стеклопакеты, сантехнику и кондиционеры не вспомнил, – снова ляпнул я в эфир, не подумав как следует. Шутить со старшиной такими понятиями в нашем жарком климате надо запретить всем. Все началось по новой. С трудом успокоили загоревшегося идеей Грязнова, пообещав, что в канцелярии и комнате отдыха обязательно поставим, как минимум, наверно, но чуть позже, не сейчас.
– А сантехнику надо не забыть! Сколько можно до ветру за сто метров бегать! И трубы под канализацию! Как поняли, прием. – В этом вопросе легче барана научить читать, чем старшину переубедить. Чудеса на этом не закончились. Что-то натужно загудело, и на серпантин, у самой вершины, выполз, как огромный муравей из-под земли, БТР-90 с «Бережком» на башне и внутри ее. Я такой в училище только на картинке видел. А тут вместо нашего разбитого тринадцатитонного БТР-82 с КПВТ и ПКТ выезжает трехметровая, двадцатитонная бандура c четырьмя ПТУРами по бокам двухместной, широкой и приплюснутой башни, тридцатимиллиметровой пушкой, спаренной с ПКТ и АГС-30М за ней, мягкими креслами в десанте, шестисотсильным движком и автоматической коробкой передач со стабилизатором вооружения и многочисленными наворотами. Усталую, но довольную рожу Пирмухаммедова, торчащую из люка мехвода за стеклами походного ветрового плекса, слева от ствола 2А72, не могли опечалить даже бинты на голове и руках, щедро навороченные Чернышом за стенами горной военной базы. Муха сиял, довольный той мощью, что попала в его забинтованные руки, и очень хотел похвастаться. «Росток» солидно пылил еще черной новенькой резиной вниз по серпантину и посверкивал оптическими приборами, качал антенной и таинственно блистал непонятным сначала по назначению и непривычным по очертанию оборудованием. За «Ростоком» двигался бронированный автомобиль «Тигр» – весь в такой же камуфляжно-пустынной расцветке. Мне бы радоваться, а что-то не по себе от этих подарков, и в сон клонит после еды так, что хоть головой о броню бейся.
Вот и прошли эти бессонные семь суток войны. Мир, установленный ракетами, спутниками и пушками секретной горы, дал свои плоды. Пленных иранцев сопроводили до границы на БТР. Старшина выбрал себе рабочую группу, из захваченных в плен басурман отстраивает заставу. Персы от нас уходить не хотят! Им у нас понравилось! Хоть и пашут, как негры, под присмотром Грязнова. Он им даже мечеть построил на заставе! Сопредельная сторона в плане возмещения ущерба поставила нам строительные материалы, кран, бульдозер и экскаватор. Мои пограничники не смогли спать на Кушаке – новая обстановка, чужие звуки, запахи, порядки. И мы перебрались вниз, домой, на «Чайку». Предварительно выяснили, что не все так плохо у нас по домам. И кое-куда даже дозвонились. Починили наш флаг. Поставили на место антенну. Вернули лошадей в конюшню. Подоили Машку. Повар испек ароматный хлеб в русской печке. Майор оказался достаточно сообразительным и предложил любому из солдат поступить к нему на Кушак на контрактную службу, народу-то у него мало там, только на три дежурные смены. Черныша оставил у себя. Там у них теперь наш госпиталь. Но Черныш нас не оставляет, каждый день связывается, переживает – не заболел ли кто из парней. Еще остались на Кушаке оба Бойки – связисты. От аппаратуры, которая попала к ним в руки, и от высококлассных инженеров-электронщиков они были в таком восторге, что готовы на все, лишь бы овладеть современной техникой. Четыре моих добровольца тоже теперь служат у майора на вершине горы. Новость о том, что пограничная власть, крепкая, серьезная и справед-ливая, есть между нашими хребтами, распространилась и сама собой, и с помощью горы. К нам потя-нулись беженцы. Мы добрались до нашей комендатуры и устроили там пункт сбора пострадавших и гражданский временный лагерь. Прикрытые военной мощью объекта люди почувствовали себя в безопасности. Организовались в маленький островок порядка и мирной жизни. А что нормальному человеку надо, чтоб детей растить, – стабильность и желательно честная, строгая и по совести. Тогда и не страшно детишек рожать. А мы тут постараемся, чтоб условия для наших малышей были нормальные. Земля там, в долине, плодородная. В лугах можно отары пасти, скот разводить. С Арчабиля к нам пожаловал Курбан и два старейшины других кланов. Им тоже нужен союзник и защитник, потому как иранцы полезли и туда через широкий арчабильский проход. Местная самооборона рассыпалась, как песчаный дом. Персы к единоверцам отнеслись жестоко. Пришлось посодействовать, запустив с горы пару предупредительных «смерчей» по территории нахрапистого соседа. Майор что-то намекнул алчным сопредельным завоевателям так серьезно, что я подумал: «А нет ли у него там, в горе, чего-то типа «Луны» или «Точки» с «Искандером»?» Майор дипломатично ушел от ответа, но намекнул, что у него там похлеще есть игрушки и не только в горе. За эту умиротворительную акцию велайаты нам передали стадо баранов в пятьсот голов, пятьдесят свиней с поросятами, мешки с семенами, пять гидрогенераторов с дизельными установками и пригнали пять «КамАЗов» с овсом для лошадей и стадо дойных племенных коров с бычками. Пришлось все сопровождать на комендатуру. Теперь велайаты наш союзник и партнер. А Фариз наш связной и переводчик. Только ему разрешено заявляться без предварительного уведомления в погранзону Кушака со стороны Арчабиля. Мы их защищаем от внешнего нападения, а они взамен дают нам по бартеру продовольствие, одежду, скот, делятся, чем могут. А нас так и называют между собой «русский веллайят». Постепенно и остальные кланы уразумели преимущества сотрудничества с нами. Майор расширил сферу своего влияния до Каспия на западе и до границ с соседями на востоке. Практически вся Туркмения находится сейчас «под крышей» нашего Кушака. Комендатура превратилась в оживленный центр, строительство идет нешуточное. Там теперь у нас советская власть, только КПСС у нас нет и народ сознательный после таких потрясений. Школу открыли для детишек. Бассейн строим. Хотим спортзал крытый сделать, пусть мальчишки и девчонки растут здоровыми и сильными. У нас даже свадьба была. Да, настоящая. А майор, правами коменданта и начальника гарнизона, бракосочетание, так сказать, провел на высоком уставном уровне, просто и без затей. Хорошо хоть не построил всех и не заравнял. Так что скоро первенец родится, коренной кермабовец будет. А вот с религией у нас напряга почему-то нет, пока. Хотя интернационализм такой, что не до разделов по вере.
А недавно с майором вышел на связь какой-то великий начальник с неразбомбленных территорий России и потребовал беспрекословного подчинения его величию и должности.
– Пока ты нас на свое довольствие не поставишь, пока твои вооруженные силы не начнут нас защищать от нападений соседей и пока ты не подтвердишь свои полномочия секретным кодом, – остудил его притязания майор, тыкнув для большего реализма, – могу только посодействовать в приеме твоих представителей для более детального выяснения отношений, – твердо заявил он в ответ на декларируемые полномочия новоявленного губернатора. – А если сунетесь на подконтрольную территорию, то я тебе подарок прямо во двор пришлю, без почты, – и продиктовал координаты места, откуда с ним говорил самопровозглашенный лидер возрождения нации. Отрезвил моментально.