– Ты дома, Генри?.. Это я, управляющий!
В свою очередь Генри начал долбить дверь изнутри. Скоро на ней навечно впечатаются следы моих кулаков, мрачно подумал он.
– Помогите мне! Вы слышите меня?.. Вытащите меня отсюда! Что-то не так с этой квартирой!
Фрэнк нахмурился, и его на мгновение охватило ликование: он услышал! Но когда Фрэнк задумчиво почесал в затылке, он понял, что ошибся. Может, почувствовал каким-то уголком сознания… но не услышал.
Достав связку ключей из кармана, Сандерленд начал перебирать в них пальцем. Он решил отпереть дверь ключом, да только вряд ли мероприятие могло увенчаться успехом. Генри в этом сомневался, глядя на толстые стальные звенья, удерживающие дверь с внутренней стороны.
Удовлетворённо цокнув языком, Фрэнк выудил один ключ из общего вороха. Перед тем, как вставить его в скважину, он постучал в последний раз:
– Есть кто-нибудь?
– Я здесь! – Генри уже знал, что кричать бесполезно, но ничего не мог поделать. Просто стоять и наблюдать за тем, как ускользает последний шанс, было выше его сил. – Я, Генри, здесь! Вызовите кого-нибудь, пускай взломают эту чёртову дверь!
Сандерленд вставил ключ и повернул. Генри услышал, как щелкнул замок. Но когда управляющий потянул дверь на себя и она отказалась двинуться, лоб Сандерленда снова прорезала глубокая вертикальная морщина; он озадаченно уставился на связку ключей в руке:
– Странно, вроде бы это правильный ключ.
Он снова предпринял попытку открыть упрямую дверь и потерпел неудачу. Хмыкнув, Фрэнк убрал связку в карман. Но уходить не спешил. Озадаченное выражение не сходило с его лица. Генри увидел, как оно начинает смешиваться с каким-то новым чувством. Что это? Раздражение? Воспоминания? Или же страх?..
– Что-то я точно слышал, – чётко заявил Сандерленд. Он смотрел прямо в глазок, и Генри вздрогнул. – Этот звук…
Он ушёл, снова оставив Генри одного. Таунсенд пару минут потоптался у глазка в совершенно нелепой надежде, что управляющего вдруг осенит и он вернётся, но коридор был пуст. В глазок были видны лишь несмываемые отпечатки ладош на стене. Вроде бы их стало больше.
Они меня не слышат, думал Генри. Но почему?..
Совершенно неожиданно он получил ответ на свой вопрос… и девушка, которая глядела на него сквозь прутья решетки, сказала: Так хотел Бог.
Генри пробрала дрожь. За одно короткое мгновение он снова пережил все приключения прошлой ночи. Увидел обугливающегося Джаспера, фанатика культа Сайлент Хилла, вспомнил, как сам превратился в бестелесную точку. Но главнее всего было имя, всплывшее в памяти. Имя, которое упомянула дикторша новостей. «Уолтер Салливан».
5
На этот раз он держался дольше. Но когда солнце взошло на зенит, обагрив края туч цветом сырого мяса, и вращение лопастей превратилось в нечто невыносимо противное и тошнотворное, Генри сдался и вновь полез в ненавистную дыру. Скорее всего, он не отдавал себе в этом отчёта, но перед тем, как войти в чёрный провал тоннеля, он прошептал у себя под носом: «Так хотел Бог».
6
Где-то капала вода. Влажное чавканье раздавалось с удручающей регулярностью. Звук терзал нервы даже в полудреме. Когда-то Генри читал о китайской пытке водой – осуждённому на макушку медленно капала вода, и несчастный сходил с ума только от ожидания следующей капли. Вот уж не думал он, что когда-то сам окажется в похожем положении. Он желал скорейшего просыпания, но вода всё капала и капала, и к тому моменту, когда Генри нашёл силы разлепить веки, он был на грани.
Первое, что он понял – на этот раз он не под открытым небом, а в помещении. Под головой был жёсткий пол, едва уловимо пахнущий формалином. Он приподнял голову, и тут же игривая капля юркнула в макушку, скатившись на лоб. Генри вскочил. Пока он поднимался, ещё одна капля успела вдарить по шее и гордо съехать на спину.
Искривленный коридор освещался мощными лампами на потолке. Никаких обоев или облицовки на стенах коридора не было – один голый бетон. Кое-где по поверхности бежали чёрные трещины. Здание явно переживало не лучшие времена.
Где я?
Генри огляделся. По правую сторону тянулся ряд массивных железных дверей с крохотными зарешеченными окошками, за которыми царила тьма. Камеры?
Но если так… помещение до чертиков напоминало тюрьму.
Он сделал шаг вперёд и сразу наступил на лужу прозрачной воды. Вода обильно капала сверху, просачиваясь сквозь трещины на потолке, и создавала невыносимый аккомпанемент. За исключением звука воды в коридоре было тихо, лишь негромко гудела нить накаливания в лампах. Генри бесцельно пошёл вперёд, смотря во все глаза. Делать какие-либо выводы было ещё рано, сейчас требовалось просто наблюдать и ничего не пропустить. И благодарить Бога, что он проснулся в коридоре, а не в одной из этих жутких камер. Генри вспомнил свой первый кошмар: как он сидел в камере без выхода и собирался проткнуть наточенной ложкой шею. Да уж… было за что говорить спасибо Всевышнему.
Кап-кап-кап. Дразнящие голоса множились, когда он огибал коридор. Похоже, коридор был кольцевым. По старой доброй традиции лампы в некоторых участках коридора «отдыхали» – вода проникла в патроны. Тут и там к стенам жались бесцветные сгустки, напоминающие не то моллюсков, не то медуз. Генри не хотел подходить к ним, чтобы выяснить, что именно.
– Помогите!.. Выпустите меня отсюда!
Отчаянный крик ворвался в коридор, отразился от глухих стен и обзавёлся эхом. Существа на стенах недовольно шевельнулись. Крик раздавался где-то впереди, и Генри быстро зашагал в ту сторону.
– Есть кто-нибудь? Боже, кто-нибудь! – кричащий закашлялся; голос осел. – Боже…
– Я здесь, – поспешил уверить Генри, ещё не видя, кто кричит. – Успокойтесь.
Он обогнул дугу коридора и наконец увидел обладателя голоса. Человек находился в камере – в окошке одна только голова посреди темноты, с жидкими седыми волосами и толстым морщинистым лицом. Голова чрезвычайно напомнила Генри по своей форме яйцо. Но на «яйце» были глаза, взирающие на него с таким невыразимым ужасом, что у него засосало под ложечкой.
– Вы, – пролепетал человек в камере и крепко схватился руками за прутья, словно вздумал сорвать их. – Вы… вы должны выпустить меня. Он убьёт меня. Вы слышите, он убьёт меня!
Резко вскинув вперёд правую руку, он поймал подошедшего Таунсенда за воротник. Следы грязных пальцев с изломанными ногтями остались чернеть на голубой ткани.
– Кто убьёт? – растерянно спросил Генри, не пытаясь высвободиться.
– Откройте дверь, – умолял человек. Вблизи Генри увидел, что он уже немолод. Пожалуй, можно было даже назвать несчастного стариком. – Пожалуйста, быстрее… Уолтер хочет убить меня. Я знаю!
– Уолтер? – имя показалось знакомым. Генри довольно быстро вспомнил, где его слышал. – Вы имеете в виду… Уолтер Салливан?
Собеседник не услышал вопроса. Он потерял рассудок от страха, и продолжал причитать, держа Генри за рубашку: он должен выпустить его, выпустить, выпустить, потому что Уолтер хочет ему отомстить. Он собирается убить его, он это знает, потому что…
Генри осторожно сделал шаг назад, и рука безвольно скользнула вниз. Человек начал беззвучно плакать.
– Хорошо, – сказал Генри. – Я постараюсь открыть. Только скажите, где ключ. Вы меня понимаете?
– Не знаю, – человек быстро замотал головой. – Я не знаю, что это за место… Выпустите!
Он готов был вцепиться зубами в железо решеток. Генри понял, что ничего от этого перепуганного старика он не добьётся – по крайней мере, сейчас.
– Ждите здесь, – коротко бросил он, проходя дальше по коридору. Есть ли здесь хоть одна живая душа?.. Вдогонку ему летели истошные вопли:
– Ради Бога, скорее! Уолтер скоро будет здесь!
Проклятье, Генри, сделай что-нибудь! Тут кто-то есть!
Вспышка. Память выдала моментальный снимок двухдневной давности. Генри встал на месте, как громом поражённый, но всё-таки пошёл дальше, отбросив неприятные мысли. Не время для самобичевания. Если он правильно понял, и загадочный Уолтер – тот самый мерзавец, что расправился с Синтией в станции метро, то человек в камере в большой опасности. И чем быстрее он отыщет ключ или что-то, чем можно открыть дверь камеры…
Время пошло.
Он перешёл на бег.
7
Когда Генри вышел через большую дверь на внешней стене коридора, ему внезапно стало дурно. Возникло желание захлопнуть дверь и никогда её больше не открывать… но он сдержался, только крепко зажмурил глаза.
За дверью была узкая полоса винтовой лестницы, которая обегала цилиндр здания, поднимаясь вверх. Как кольцо Сатурна, только расположено вплотную. А дальше, за этой конструкцией, разверзлась белая бездна. Вселенная цвета сливочного мороженого – всё терялось в воздухе, пропитанном белизной. Куда ни гляди – вверх, вниз, влево, вправо – взгляд упирался в стену сплошного света, режущего глаз. Словно цилиндрическая тюрьма парила в космосе, только космос имел прямо противоположный цвет, чем нужно. У Генри мгновенно пересохло горло. Он провёл языком по нёбу (в голове раздался неприятный шуршащий звук) и решился вновь посмотреть вперёд. Свет был на месте, как и винтовая лестница. На лестнице не было намёка на перила – словно тем, кто строил здание, было наплевать, что люди могли оступиться и провалиться в эту совершенную белизну.
Он посмотрел вниз, под ноги. В просвете между ступеньками проглядывала всё та же пустота. Генри слышал тихий, но отчётливый звук там, далеко внизу… Очень знакомый звук. Он давал надежду, что здание всё-таки не дрейфует в воздушном океане, а имеет какой-то фундамент.
Это был звук воды – шелест, с которым перекатываются волны на озере в ветреный день. А ветер был – Генри явственно ощущал его прикосновения у себя на щеке. Ему стало легче. Да, под круглым строением находилось озеро. А этот матовый свет – просто очень плотный туман. В годы поездок Генри случалось попадать и в более густое марево (например, в Йеллоустонском парке). Всё логично, и никакой мистики.
Лестница вела только вверх, и Генри это не понравилось. Как и то, что горе-монтажники забыли пристроить перила. Но податься было больше некуда.
Он начал подниматься, переставляя ноги с величайшей осторожностью. Ветер налетал урывками, угрожая нарушить равновесие. Поначалу сердце замирало каждый раз, когда он делал шаг, но вскоре Генри понял, что ничего особо трудного и опасного в этом деле нет. Не сложнее, чем подниматься в лестничной площадке своего дома… если не заглядываться по сторонам.
Лестница облетела здание, и Генри заметил, что нигде на внешней стороне нет окон. Его это удивило – пусть это тюрьма, пусть даже строгого режима, но отсутствие окон?.. Куда могут деться заключенные на такой высоте? Расстояние с первого этажа до земли (точнее, до воды) было не меньше восьмидесяти ярдов, иначе бы он видел отсюда воды озера.
Дверь второго этажа отстояла на десяток футов наверх. Пока Генри добирался до неё, он успел поразмыслить над одним вопросом… над тем, где, собственно, это здание расположено. В Эшфилде и его окрестностях ничего подобного точно не было.
Ответ пришёл в голову очень быстро, как бы сам собой. Конечно, это Толука – озеро, на котором стоит Сайлент Хилл. Генри хорошо помнил, какой туман висел над этими местами. Местные не без гордости сообщали, что метеорологическая служба из-за тумана даже занесла их город в список округов с аномальными природными явлениями. Вот так-то.
Но никакой водной тюрьмы в Сайлент Хилле не было. Это Генри мог гарантировать. Такую здоровенную «сигару» сложно было не заметить.
Значит, другой город, с облегчением заключил он. Не очень Генри жаловал Сайлент Хилл за последние дни. Но ту часть мозга, которая всегда знает больше нас, вывод не удовлетворил. Генри остро чувствовал это, но на дальнейшие раздумья времени не хватило, ибо он дошёл до двери.
Второй уровень тюрьмы на первый взгляд ничем не отличался от первого – разве что большей степенью сырости. Воздух был до того влажным, что казалось – с каждым вдохом в ноздрях оседают капли воды. Пол под ногами был мокрым и скользким. Желеобразных существ на стенах было заметно больше, и они стали крупнее. Генри брезгливо скривился, когда со стены сорвался один из «моллюсков» и с противным чавканьем упал на пол.
Ни души. Двери камер зияли чёрными провалами, похожие друг на друга. Генри засомневался, можно ли их вообще открыть – большинство дверей насмерть заржавели.
Он пошёл по коридору в поисках чего-нибудь полезного, стараясь не наступать на шевелящихся тут и там «моллюсков». В первую очередь он возлагал надежды на комнату охранников. Раз это тюрьма, то таковой должен существовать. А где охранники, там и ключ. Возможно, посчастливится встретиться и с самими…
Он остановился, осенённый неприятной догадкой. Человек в камере утверждал, что его запер некий Уолтер. Значит, он всё ещё здесь, и у Генри гораздо больше шансов лицезреть в заветной комнате этого Уолтера, чем охранников.
Честно говоря, он не желал этой встречи – особенно сейчас, когда он ничем не вооружён. Генри пошёл дальше.
Но этаж был пуст. И никакой комнаты охранников тоже не было. Лишь стройный ряд камер по кругу – пустых и отдающих затхлостью.
Генри сделал полный круг и вернулся к двери, через которую вошёл. Он уже собрался выйти, когда случайно заметил, что дверь ближайшей камеры стоит… как-то не так.
Нет, с виду дверь была совершенно нормальной и не имела изъянов, но разве не показалось ему, что она немного, всего на дюйм, сдвинулась на петлях, когда он проходил мимо? Генри потянул стальную дверь на себя без особых надежд. Дверь скрипнула и открылась. Он увидел замочный механизм, покрытый ржавчиной, отслуживший свой век, и с опаской распахнул дверь, впуская внутрь свет. На другой стороне коридора мерный топот капель нарушился сбивчивым гудением – вода попала на оголённый участок проводки.
Камера была самая что ни есть обычная – с железной койкой, столиком и кое-какими удобствами. Все вещи были смастерены из неокрашенного железа, один взгляд на них вызывал зубную боль. Генри попытался вспомнить, эта ли камера была в его кошмаре, но не претерпел успеха.
Спрятаться в камере было негде, поэтому Генри решился войти и исследовать её получше. Дверь он оставил широко открытой. Камера имела форму дуги. Должно быть, там, в центре здания, находилась комната наблюдения. Подозрение Генри усилилось, когда он заметил круглое отверстие высоко на стене. Сейчас глазок был мёртв, в него проглядывала темнота.
Края койки истёрлись и сгладились – должно быть, на ней пролежало немало человек. Генри стало не по себе. Что это за место? Каких преступников держали в этом гробу – а как иначе назовёшь эту тесную обитель? В камере не было даже крохотной лампы. Генри случалось посещать тюрьмы, но нигде не видел он таких бесчеловечных условий. Да плюс этот бесстрастный взор глазка…
Наклонившись, Генри прочитал короткую надпись на стене над койкой. Буквы были удлинённые и рублёные. Он не сразу догадался, что их гравировали ногтём: день за днём, неделя за неделей.
они наблюдают за мной я знаю
Генри поднял взгляд. Глазок молчал.
Какой смысл следить за заключёнными, если они всё равно заперты?
Нужно посетить эту центральную комнату. Наверняка это и есть обитель охранников. Найти бы только вход туда…
Когда Генри с тяжёлым сердцем собрался выйти из этого жуткого места, слух уловил нечто, чему он вначале не поверил. Но звук повторялся, ритмичный и гулкий, разрушая всякие сомнения. Это был стук каблуков, и доносился он со стороны глазка. Кто-то ходил в центральной комнате и сторожил опустевшую тюрьму.
8
К тому времени, когда Генри обнаружил дыру на полу, он успел облазить третий этаж, не преподнёсший никаких сюрпризов, и вернуться на первый проведать узника. Тот был в порядке, но узнав, что он не добился успеха в поисках ключа, впал в истерику, требуя «немедленно выпустить его из проклятого мешка». Генри поспешно пообещал, что сделает всё возможное, хотя начал сомневаться, что из цилиндрической живодёрни вообще есть выход. С тем и удалился по коридору, дёргая за каждую дверь, стараясь игнорировать выкрики человека о том, что Уолтер его не отпустит и вздёрнет в этих стенах. Генри не стал сообщать ему, что загадочный Уолтер, скорее всего, слышит все его причитания со своего поста в центральной комнате. Иначе бы бедняга явно съехал с катушек.
На первом этаже сырость ещё не выиграла свою войну, так что двери стояли крепко, закрывая вход в камеры. За исключением одной-единственной. Камера находилась на прямо противоположной от входа стороне. Дверь выглядела исправной, но когда Генри взялся за неё, не стала оказывать сопротивления. Замок был цел – его отперли ключом, и Генри не пришлось гадать, почему. Ответ буквально лежал на поверхности – на полу камеры, в самом центре, зияла круглая дыра. Такая же была на потолке, но пол второго этажа загораживал этот проём.
Это ещё что такое?
Генри присел и вгляделся в дыру. Внизу было темно, но не настолько, чтобы не увидеть пол, расстояние до которого он оценил футов в восемь.
Нижний уровень, догадался Генри. Под первым этажом был ещё один пласт помещения, как слоёный пирог. Возможно, подвал. Возможно, кое-что другое. Одно он знал точно: сюда кто-то спускался, и этот «кто-то» чувствует себя в этих мрачных стенах как дома, раз знает о столь мудрёных секретах.
Но почему именно дыра? Почему не лестница, не лифт, а такой односторонний способ? Словно тем, кто туда попадает, нет нужды подниматься обратно… Генри это было не по душе, но другого выхода не было. В круге света внизу были видны края столов, так что при необходимости он сможет соорудить из них горку и взобраться обратно.
Эта мысль успокоила его. Ничего необратимого.
– Помогите! – визжал человек на обратной стороне коридора, и стены многократно усиливали его поросячий голос. – Ради всего святого, помогите!
Бог ты мой, заткнись, взмолился Генри, готовясь к прыжку. С той поры, когда он ходил в бойскаутах, утекло много воды, но кое-какие навыки сохраняются. По крайней мере, он надеялся. Высота приличная, но если хорошо сгруппироваться, ноги ничего не почувствуют.