— Грехов? — Томах задумался, взгляд его стал жестким. — Любопытно. Что СПАСы?
— Планетарные на контроле, станции пространства всех поясов «целуют вакуум».
«Целовать вакуум» на жаргоне спасателей означало не слышать ничего.
— Любопытно, — повторил Томах, мысленно прощаясь с отдыхом. — Свяжитесь с Богдановым и оповестите все СПАСы внутренней зоны о вспышке. Я буду через полчаса.
— Богданов уже предупрежден, — виновато сознался диспетчер. — Он сказал, что все это очень напоминает ему признаки цунами… Извините, пояснять, что имеется в виду, он не стал.
Станислав выключил виом, досадуя на неопытность и разговорчивость молодого дежурного, и повторил про себя: признаки цунами… Что ж тут непонятного?
Через минуту, никого из домашних не предупредив, он сел в куттер, дежуривший на стоянке недалеко от дома, сорвал ограничитель скорости и включил форсаж.
Ему надо было пересечь Татарский пролив и достичь Хабаровска, возле которого располагалась одна из немногих пока станций метро Приморского края. Куттер успел покрыть примерно половину этого расстояния, когда на крохотной панели киб-водителя загорелся красный огонек и зажужжал сигнал предупреждения.
Томах нажал рычажок, в кабину аппарата ворвался чей-то недобрый голос:
— Борт-икс, высота двенадцать, скорость три единицы, вы нарушили режим воздушного сообщения! Немедленно покиньте чужой коридор! Борт-икс, высота двенадцать, скорость три единицы, немедленно покиньте чужой коридор! Ответьте по седьмому каналу «контрольному сто три». Если через минуту не покинете транспортный коридор среднетоннажных линий, буду вынужден применить «красную завесу».
«Это же мне! — догадался Томах. — Черт, совсем плохой стал, не предупредил никого…»
— «Контрольный сто три», — быстро проговорил он в микрофон. — Я борт «сорок пять» Сахалинского ведомства УАСС, заместитель начальника отделения безопасности Томах. Освободите горизонт до Хабаровска, в опасности жизнь людей!
После трехсекундного молчания тот же голос, скорее суровый, чем недобрый, отозвался:
— Борт «сорок пять», горизонт среднетоннажного транспорта на высоте двенадцать освобожден до Хабаровска. До метро триста два километра, дайте разворот на полтора градуса влево по курсу. Желаю удачи.
— Благодарю, — отрывисто бросил Станислав, не удивляясь прозорливости неведомого ему инспектора по транспорту.
До метро оставалось около шести минут полета…
В зале царила обычная дежурная тишина, Филипп украдкой посмотрел на часы: оказывается, он просидел всего сорок минут, до конца дежурства оставалось еще шесть раз по столько. Что ж, придется «продолжать дежурство», слушать, слушать и слушать мерное дыхание космоса, его вечное дыхание, рожденное возникновением и гибелью звезд, кипением ядер галактик и квазаров, криком коллапсаров и бесплотным дождем реликтового излучения, и ждать в этом хаосе «звуков» зов о помощи, и услышать, и понять, и определить — чей это зов и где находится взывающий…
Пришли на ум пушкинские строки:
Действительно, самое время спросить: что ты значишь, скучный шепот? Все спокойно в этом лучшем из миров, все тихо, техника безопасности соблюдается неукоснительно, автоматически, аварии исключаются тоже автоматически. В таком случае поэт задавал вопрос не зря, и придется время дежурства включить в «ропот утраченного дня». Если сидеть здесь минут пять-десять, то интересно даже, но не четыре же часа?
Внезапно Филипп уловил в общей звуковой каше, омывающей мозг, какой-то инородный звук, даже не звук — тень звука.
Тотчас же более опытные дежурные отреагировали на это каждый по-своему: Хрусталев занялся автоматом пеленга, а Рафаэль дал сигнал тревоги по отсекам.
Из-под пульта прозвучал резкий гудок, затем голос автомата:
— Сигнал SOS! Квадрат Треугольника, координаты: плюс двадцать три градуса галактической долготы, минус девятнадцать галактической широты.
Станция напрягла все свои чудовищные «уши», ориентируя их на определенный квадрат пространственной сферы, и усилия автоматов не пропали даром: динамики донесли людям торопливый скрип — будто ножом по стеклу — передачи, адресованной только станциям СПАС, оснащенным самой чувствительной из всей той аппаратуры, что мог породить технический гений человечества в конце двадцать третьего века.
Рафаэль, спохватившись и заработав злой взгляд Хрусталева, подключил дешифратор.
— Говорит «Полюс», антипротонная атака… говорит «Полюс», антипротонная атака… говорит «Полюс», антипротонная…
Передавал кибер, сомнения не было, и голос его постепенно слабел, пока не смолк совсем.
— Патруль, на старт! — сказал Хрусталев. — Сигнал SOS, квадрат Треугольника, радиант три секунды дуги. Обсерватория «Полюс», антипротонная атака. Люди, видимо, погибли, сигнал передает робот. Позаботьтесь о защите.
— Понял, на старт, — лаконично отозвался старший патруля.
— Откуда там антипротоны? — пробормотал Рафаэль.
— Спроси что-нибудь полегче, — сказал Хрусталев с явным удовлетворением, что было совершенно неуместно в сложившейся ситуации, по мнению Филиппа. — Мы отработали все, что могли, остальное — дело патруля. Попадаем в сводку отличившихся по управлению, как ты думаешь?
Рафаэль уловил косой взгляд Филиппа и, не говоря ни слова, пожал плечами.
Глава 5 ЦУНАМИ
Томах прибыл на базу одновременно с Богдановым, ничуть не удивившись этому. Лифт стремительно вынес их на верхний горизонт гигантского сооружения и выбросил у входа в зал оперативного управления и связи с селекторами УАСС.
Полукупол зала был размером с Большой театр, но благодаря видеопластическому эффекту казался бесконечным. Богданов отстал, Станислав прошел к рядам главных пультов, над которыми мерцали виомы оперативной связи с другими центрами УАСС, с патрулями, со станциями СПАС на Земле, на других планетах и в космосе. Несмотря на избирательное звуковое поглощение, в зале стоял легкий гул человеческих переговоров, писк и стоны зуммеров, таймеров, гудки и звонки сигнальной и передающей аппаратуры.
Возле пультов видеоселектора уже толпились начальники других отделов, руководители оперативных спасательных групп, начальники секторов, в том числе и Керри Йос. Командовал селектором коричневолицый Владибор Дикушин, начальник первого сектора, к которому относилась служба безопасности космических сообщений Солнечной системы.
— Ну что? — негромко спросил Томах у Керри Йоса.
— Идет информпоиск, — ответил рассеянно Керри. — Антипротонное излучение само по себе не возникает. Запросили службу Солнца, может, проморгали хромосферную вспышку?
— Едва ли, — сказал подошедший с озабоченным видом Богданов. — Обычно о вспышках на Солнце предупреждают заранее, наблюдатели за нашим светилом работают аккуратно. Тут что-то иное. Кстати, как тебе интуиция Грехова? Тебя тоже он разбудил?
— Кто же еще? Да, тезка не потерял формы, только и он не сказал бы, откуда в квадрате Треугольника антипротоны. Что-то многовато сегодня народу здесь, твоих рук дело?
— Я сразу дал «ВВУ-экстра» [18]по управлению и позвонил Дикушину. Как видишь, не напрасно.
Вдруг в группе людей, стоявших у панорамного во всю стену виома, произошло общее движение. Кто-то вывел оперативную связь на динамик интеркома, и под потолком зала зазвучал искаженный расстоянием и перегрузками голос:
— Подойти к обсерватории не могу! Защита течет, радиация вне всяких норм!
Главный виом показывал искристую бездну. Звезды зигзагами исчерчивали ее, и Томах представил, какие эволюции выполняет спасательный когг, повинуясь пилоту.
— Что с обсерваторией? — так же глухо, на весь зал спросил Дикушин.
— Обсерватории не существует, вижу часть отсека обеспечения и блок антенн, остальное — облако радиоактивной пыли!
— Возвращайся, к тебе сейчас подойдет «панцирник» Федотова, копаться в радиоактивной пыли — его работа. Возьми еще один шлюп и прочеши трассу по вектору Треугольника, возможно, отыщутся пострадавшие.
Начальник сектора обернулся к обступившим его людям.
— Закончили поиск? Что это такое?
— Это космотрон-коллайдер, — тихо ответил один из операторов. — Три часа назад там начали эксперимент с антипротонной накачкой, все было нормально… на вызовы никто не отвечает… а по данным измерений, излучение, уничтожившее обсерваторию, полностью совпадает с характеристиками пучков космотрона.
Дикушин остался бесстрастным, только слегка раскосые глаза его превратились в узкие щелочки, словно он пытался разглядеть что-то за стенами зала.
— Свяжитесь с научным центром, нужны точные данные максимального пучка: скорость, масса, градиент ослабления, радиант расхождения.
— Уже все известно, — вмешался с третьего ряда пультов человек в вязаной безрукавке. — Луч, воткнись он в Марс, способен содрать с него атмосферу и превратить в гладкий бильярдный шар!
Наступила тишина. Все взгляды вернулись к Дикушину. Тот молча повернулся к своему командирскому пульту и сел в кресло.
— Внимание! Патрулю УАСС зон Юпитера, пояса астероидов, Марса и свободного пространства в секторе Треугольника подготовить средства к перехвату антипротонного пучка! — Дикушин кинул взгляд на оператора слева. — Расчет координат точки перехвата, быстро! — Взгляд через плечо. — Расчет оптимального экрана для перехвата системе ПОД [19]— пять минут!
— Пост сорок девять принял!
— Время подхода?
— Час — час десять.
— Патрулю: время подхода — один час. Через пять минут получите характеристики защитного экрана. Готовьте энерготрассы.
— Принято.
— Готовность к старту — десять минут, системе ПОД обеспечить прохождение сведений операции всем исполнителям вне очереди. Где начальник марсианской зоны? — обернулся Дикушин.
Из-за спин вышел кряжистый медлительный Савин. Он был угрюм и озабочен.
— Какие хозяйства затронет антипротонный луч?
Оператор подсунул Савину расчет траектории антипротонного пучка, произведенный по данным патруля.
— Сейчас. — Савин подумал, выпятив губы. — Коридор входа в Систему разведкораблей уже задет. Затем идет СПАС-семь, рабочая зона завода безгравитационного литья. Большой телескоп, детский полигон… Что еще? Сектор пассажиро-туристских сообщений Примарсианья. Это, пожалуй, наиболее серьезное из всего.
— Вполне достаточно, чтобы… — Дикушин не договорил, он знал степень ответственности спасательной службы. — Очередь СПАС-семь наступит минут через двадцать, а потом пойдет такая густая мешанина сооружений, что треск будет слышен по всей Системе!
Савин промолчал, в данный момент он ничем не мог помочь руководителю сектора.
— Сколько времени дают расчетчики на монтаж экрана для остановки луча? — подошел к Дикушину Керри Йос.
— Час, — отрывисто бросил тот. — Вернее, минут пятьдесят, учитывая время выхода в точку монтажа и доставки материалов. Это максимум того, что может дать патруль, и если он не успеет… представляешь силу удара солнечного протуберанца?
— Ты, кажется, говорил, что на пути луча СПАС-семь?
— Ну?
Керри Йос почесал горбинку носа.
— На СПАСах, кажется, имеется собственный реактор?
— Средней мощности, кварк-кессон. Да не тяни ты душу!
— Что, если попробовать взорвать СПАС навстречу лучу? Взрыв создаст контрволну знергии…
Дикушин не дал ему договорить, у него не было времени ни на анализ предложения, ни на благодарность за помощь.
— Аварийную волну, срочную связь с седьмой станцией.
Только Богданов заметил внезапное волнение Станислава Томаха, который слышал весь разговор.
— Ты что? — негромко спросил Никита.
— На СПАС-семь сейчас сидит Филипп, — так же тихо ответил Томах.
Богданов еле слышно присвистнул.
Антенны поймали еще один сигнал SOS, и Хрусталев накричал на помощника, перепутавшего в волнении каналы запроса-ответа. Филипп предложил было свою помощь, но его попросили убраться из зала и не мешать, и он с грустью признал всю нелепость своего положения.
В который раз в тесноте виома раскрылось знакомое Филиппу по словам Томаха пространство зала оперативного управления УАСС. На переднем плане располагались ряды пультов, над одним из них навис высокий человек в белой форме официала управления, с жестким, словно рубленым лицом и прищуренными глазами. Филипп не сразу узнал в нем одного из охотников, с которыми ему привелось познакомиться в лесу на берегу Западной Двины: это был Владибор Дикушин.
Хрусталев, видимо, ориентировался мгновенно: он тут же заученно отрапортовал о принятых мерах, а также о количестве сигналов SOS, которые выловила станция, чем вызвал невольное оживление в группе спасателей всех рангов, стоявших за спиной Дикушина.
— Прекрасно, — сказал начальник сектора сухо, не выказывая удивления при виде Филиппа. — Слушайте приказ: экипажу немедленно покинуть станцию на резервном когге! Старшему смены обеспечить переориентировку командных цепей станции с тем, чтобы в нужный момент произошел направленный взрыв реактора. Все!
— Что? — удивился Хрусталев. — Зачем?
— Взрыв реактора создаст контрволну энергии, — пояснил Керри Йос, он стоял ближе всех к виому. — Эта волна, по расчетам, ослабит плотность антипротонного пучка раз в десять-двенадцать.
— Понятно… — Хрусталев говорил с заминкой, словно ему что-то мешало. — И сколько времени в нашем распoряжении?
— Около двадцати минут. За этот срок надо составить программу координатору станции и эвакуировать персонал. Поспеши с эвакуацией. Когг у вас один?
— Есть еще «орех».
«Орехом» на жаргоне спасателей называлась капсула индивидуальной защиты, имеющая собственный двигатель. При необходимости в ней могли уместиться двое не слишком громоздких мужчин.
— Отлично. «Орех» останется для того, кто покинет станцию последним.
У Хрусталева вспотел лоб, хотя внешне он держался неплохо.
— Тогда это для меня.
Керри Йос убрался из виома. Подошел Томах.
— Возьми из бригады обслуживания любого БС-механика, он переориентирует цепи по указке центра. Быстрее, Леон, у нас почти нет времени. Уходи следом на «орехе».
Хрусталев потянулся к микрофону внутренней связи, но Филипп опередил его:
— Не надо никого искать, я сделаю.
Томах посмотрел на него из виома странным взглядом, Филипп понял его по-своему:
— Не беспокойся, Станислав, я справлюсь.
— Не сомневаюсь, — буркнул тот, отворачиваясь.
— Командуй эвакуацией, — с облегчением сказал Рафаэлю Хрусталев, и помощник, виновато разведя руками, исчез в люке.
Дикушин коснулся нескольких клавиш-сенсоров на панели селектора и негромко произнес:
— Внимание! Экстренное сообщение всем ТФ-станциям опознавательной сети УАСС! Кораблям в квадрат-векторе Треугольника покинуть зону с немедленным отлетом в порты назначения! Правительству и Техническому совету Марса принять меры к эвакуации приграничных районов по вектору Треугольника, к орбите приближается радиоактивное облако! Срок эвакуации — полтора часа. Патрулю УАСС приступить к монтажу поглощающего экрана. Ответ кодом. Конец.
Дикушин повернулся к молчаливой группе спасателей.
— Всех, кто не участвует в операции, прошу вернуться к исполнению непосредственных обязанностей. Вам, Савин, придется помочь отрядам эвакуации. Главное, не допустить паники, это будет пострашнее самого взрыва. Ясно?
Савин кивнул и исчез так быстро, словно растворился в воздухе: исход событий теперь зависел от скорости выполнения операции и умения организовывать людей. Спасатели стали постепенно расходиться, остались только дежурные операторы, инженеры и диспетчеры командного комплекса.
— А вам что здесь надо? — заметил Дикушин Томаха и Богданова, пристроившихся в углу за первой линией пультов. — Безопасники мне пока не нужны.
— На СПАС-семь наш друг. — Станислав кивнул на виом связи со станцией. — Стажер отдела. Мы подождем.
Дикушин шевельнул каменными желваками.
— Этот, что согласился перемонтировать управление? Я думал, что он из экипажа СПАС. Каким образом он там оказался?
— Стажировка на терпение в обстановке сенсорной депривации.
— Умники… Расхлебаем эту кашу, я с вас спрошу, почему вам вздумалось стажировать безопасника на СПАС. — Дикушин отвернулся к оператору. — Дайте мне прямую связь с ВКС.
— Я уже в курсе, — сказал появившийся в зале видеопризрак заместителя председателя ВКС Чеслава Пршибила. Он «вышел» из объема передачи и пожал руку Дикушину. — Причины катастрофы?
— Неизвестны. Расследованием причин уже занимается отдел безопасности, но причина должна быть из рук вон! Космотрон был защищен от всех мыслимых случайностей.
— Значит, не от всех. — Пршибил прижал губу пальцем; у него была странная манера при разговоре быстро и сильно жмуриться, словно от солнца, особенно в минуты волнения.