Когда он готовился сделать ей предложение, они уже просыпались на одной узкой кровати и чистили зубы одной щеткой – настолько сближали они свои чувства, что личная гигиена интересовала их уж куда меньше, чем потерянный поутру носок. Страсть… Вспыльчивая, как огонь, и горячая, как чай, которым порой было приятно обжигать свои губы. Эта страсть оставляла следы по всему телу и даже вне его.
В этот день, как обычно, Париж мел улицы и думал о ней. Вечером, на той самой набережной, он хотел сделать ей предложение и начать новую жизнь. Завести мечту и, держа за руку любимого человека, шагать ей на встречу. Как это много, он увидел по ее глазам, что восхищенно сопровождали свою Мечту…
В тот же день судьба свела их прямо на улице, которую он еще не успел домести. Она шла со своими подругами, болтая о чем-то своем, прямо ему навстречу. Сначала она его не заметила, а когда заметила, посмотрела ему в глаза. Он смотрел на нее с улыбкой, а она в тот момент готова была провалиться под землю от стыда. Они прошли мимо него, а он вздохнул с облегчением. На один скелет теперь стало меньше. Видно, это судьба, повторял он себе, заканчивая работу.
Вечером он ждал ее с букетом цветов и кольцом в кармане, на том самом месте, где каждый вечер звезды считали их поцелуи. Она пришла вовремя, но с опозданием на целый мир. Грусть в глазах. Она была чем-то расстроена.
Встав на колени, он поцеловал ее руку и признался в любви, сделав ей предложение. Красивая картина. Напротив стоял тот самый кабриолет, что был ее мечтой, а на коленях он, нищий дворник, который предлагал ей свою бедность. Она смотрела то на него, то на кабриолет.
Что она ему ответила?
– Нам не по пути. Прости, если сможешь… И забери, пожалуйста, кольцо.
Она ушла, а он стоял на коленях. Бросив кольцо под ноги, он встал и направился к тому самому красавцу – черному кабриолету ее мечты. Сев за руль, он не спеша поехал за ней, но она его не заметила. Она совсем ничего не замечала, утонув в своих глубоких мыслях.
– Я купил его в день нашей встречи, – донеслось справа от нее.
Она застыла на месте, когда услышала эти слова.
– Досадно и жаль: твоя мечта оказалась дешевле… За нее я заплатил деньги, а за тебя – самым ценным, что у меня было.
Ничего не понимая, она стояла, как статуя, и смотрела, но не видела. Она его слышала, но совсем не слушала. Тот нищий дворник сидел за рулем ее мечты. Возможно, на мгновение она подумала, что это сон.
– В одном ты оказалась права, – с растерянной улыбкой начал Париж. – Нам действительно с тобой не по пути, – закончил он, со всей силы давя педаль газа…
Прошло три недели, как он встретил Парижа на своем пути. Он по-прежнему мел улицу, в тех самых старых джинсах и затертом до дыр сером свитере. Его волновал только один вопрос, который он задал ему без лишних и не нужных диалогов:
– Разве с каждым днем мусора не становится все меньше?
– Да. Но только не на этой улице…
После его ответа он понял, кто перед ним стоял и как ему удалось в этой жизни стать тем, кто он есть. Больше у него вопросов не возникало. Одно восхищение.
***
Только что вышедшая из ванны Роза – с полотенцем на голове, без одежды – была еще прекраснее… Рассыпавшиеся по плечам мокрые волосы, оголенная грудь и глаза цвета кофе. Кофейные… Вот только сейчас ее интересовало что-то покрепче. Что-то поглубже банальных слов и погрубее неувиденных снов… Что-то с запахом безумия. С тем запахом, что сводит с ума, закатывая глаза, выгибая талию… до судорог… и уносит далеко, туда, где нет постели. Где только дыхание напоминает о времени, которого нет и быть не может в эти минуты. Громкая тишина. Бешеное биение сердца. Не чувствуя укусов, царапин, не слыша крика… выгибая тело… До конца.
Еще минут десять Роза не могла прийти в себя, отойти от возбуждения в каждой клетке. И в квартире пустой – одна, будто запертая в клетке с собой. Роза… Очнись! Роза… Открой глаза! Роза…
Без сознания она пролежала больше трех часов. Игла в левой руке… Она очнулась, пришла в себя и, вытащив иглу, бросила ее на пол. Подошла к зеркалу и, осмотрев всю себя, наигранно улыбнулась. Смеялась безумно в очередном порыве – сходила с ума, не отводя от себя глаз. А может, ей нравилось так – играть? В большом зале пустых стульев и неуслышанных аплодисментов. Актриса… Ее главная роль. Вот только нет антракта в этом театре. А после титров не несут на руках, а уносят. И за черными шторами нет белых полос и каштановых волос. Там за шторами…
День первый. «Суп»
То, что она решила остаться у меня, было не так странно, как опасно. Не скажу, что я боялся ее присутствия, но некий дискомфорт постоянно испытывал. Наблюдал за каждым ее шагом и передвижением, и мне казалось, что ничем хорошим это не закончится. И, как всегда, я оказался прав… Разбитая рамка. В ее руках все становилось потенциальной бомбой, даже книги на полке превращались в безвинные жертвы насилия… Женского пола. Но, благо Господнее, до них она еще не добралась.
Мало того, что это хрупкое беззащитное Божье создание не умело готовить, так ей еще не понравился мой суп. Представляете? Он был слишком постным. Такая наглость выходила за грани всех рамок, разбитых и еще уцелевших. Первая моя мысль была – чего уж тут таить? – надеть тарелку прямо ей на голову, но эта мысль так и осталась блуждать в моей вскипевшей голове. В ответ я просто промолчал и попытался насладиться своим творением. Шедевром. Все, что я готовил, всегда было для меня самым вкусным и изысканным. Ни одно ресторанное блюдо не могло превзойти моих стараний, и каждый раз я оценивал это по достоинству. Но в этот раз продлилось мое наслаждение недолго… После слов «Я сейчас закажу нам пиццу!» я чуть не подавился. Конечно, я могу понять, возможно, она привыкла так питаться и, скорее всего, от этого я чуть не надорвал себе спину, когда нес на руках ее в тот вечер, но мысль про тарелку на голове все еще оставалась актуальной и возгоралась во мне со скоростью света. Взяв себя в руки после испорченного аппетита, я уже думал, как бы так все обставить, чтобы появляться здесь она больше не захотела даже в самом кошмарном сне.
Пока она заказывала пиццу, я вызвал такси. Не прошло и вечности, как появилось и первое, и второе, с разницей буквально в пару минут. Это совпадение мне было только на руку: как все прекрасно и вовремя.
Я вышел на улицу, но не успел насладиться первой затяжкой дыма, как она забрала портмоне из моих рук. Расплатившись за пиццу, она отправила этого парня в такси со словами: «Видите, какой у меня заботливый и добродушный мужчина? Пожелал, чтобы обратно вас отвезли на такси, в благодарность за вашу бесподобную пиццу». Затем она направилась ко мне и поцеловала в щеку со словами «Пойдем, мой герой». После этих слов я понял, что она не так проста, как показалось на первый взгляд. И палец ей в рот не клади. Вот она…
Женщина…»
Роза была полностью поглощена книгой, сидя на кухне в белом халате. Ее не отвлекали вечные стуки соседей, и только подкуривая новую сигарету, она на доли секунды возвращалась в эту квартиру, чтобы снова ее покинуть. Удивительно, как строки натягивали тонкие струны ее души. Улыбка, удивление, умиление… Каких только эмоций ни скрывало ее лицо! Она была погружена в самую бездну этой маленькой книжечки и с каждой страницей все больше и сильнее пыталась в ней утонуть. Только звук чайника ненадолго отвлек ее… Она аккуратно наливала себе кофе, но ее мысли по-прежнему простирались куда дальше этой маленькой кухни и были куда вкуснее ее горячего латте.
День второй. «Свои порядки»
…То, что ее сумка продолжала лежать на моем рабочем столе, равно как и она сама на моей кровати – было только вопросом времени. Не я затеял эту игру. Ну, что же, посмотрим, сколько ты здесь продержишься. А смотреть можно было вот на что. Уходить она явно не собиралась – это можно было заметить по ее нижнему белью, а точнее, по отсутствию всего, кроме него. Только глаза. Такие невинные… Хитрые глаза. Таких женщин, как она, встречать не доводилось, и поэтому я натягивал улыбку как можно добродушнее и молча принимал ее условия.
Готовить для нее, разумеется, я не стал, предложив ей сходить в кафе на соседнем углу, в сопровождении ее невидимого друга. Нет, конечно, так я тогда не сказал, но подумал именно так. В ответ на мое тонкое и изысканное предложение она вежливо отказалась. Боже, какого ангела небесного ты мне спустил на землю босиком! А крылья, видимо, сгорели, как и ее тосты поутру.
Разбитые тарелки разбудили меня не хуже будильника, но торопиться я не стал, а, напротив, решил просто снова уснуть. Но, как оказалось, ненадолго. Резкий грохот… Встав и набросив на себя белую майку, я направился в кухню. Картина была следующая. Три разбитых тарелки. Перевернутый стол и все, что на нем было. Благо ее ножи были спрятаны: в тот момент, кроме них, я думать ни о чем больше не мог.
– К счастью, – невинно сказала она, собирая осколки тарелок.
– И тебе доброе утро, – натянув улыбку, ответил я.
В тот момент мне уже было не важно, что она существо слабого пола. Я готов был пойти на любые меры, чтобы это «счастье» в моей квартире никогда больше не появлялось. Но с выдохом я отпустил дурные мысли и решил помочь ей, пока она полностью не разгромила мне кухню. Каким образом она перевернула стол, я спрашивать не стал. Держать себя в руках становилось все труднее, а ей, как показалось, легче. Это временно, это всего лишь временно, повторял я себе, собирая осколки тарелок и разбитых чашек. Медленно и глубоко дыша носом, я восстанавливал свою психику – до этого дня я даже слова такого не употреблял, а теперь можно смело садиться на таблетки от нервного срыва. Но она все-таки решилась добить.
– Дорогой, я только хотела накрасить ногти, – безобидно и спокойно начала она. – Только я села поудобнее и положила на стол свои ножки, как он…
Она не успела закончить, на свое же счастье. Сказать, что я был взбешен – значит, не сказать ничего. В таком гневе я себя еще не помнил, более того – осколок, что был сжат с огромной силой в руке, капля за каплей наполнялся жидкостью. Красной. Но это меня беспокоило меньше всего. Ни боли, ни шока я почти не ощущал.
– Ты красила ногти на ногах… на этом столе? – сквозь зубы процедил я.
– Извини, я так привыкла и не хотела, чтобы так получилось… Извини! – в слезах, виновато закончила она.
Актриса из нее еще та. Как ее до сих пор носит на этом свете, ума не приложу! Где же ты, кирпич, когда ты так нужен голове? Выбежав из кухни, она направилась в спальню, оставив меня наедине с этим…
На кухонный стол, на котором я каждый день принимал пищу, она клала свои ноги. Сколько матерных слов я вспомнил в тот момент! Даже тех, что не знал, а некоторые придумывал на ходу. Приведя все в порядок – хотя, какой там порядок! – я обматывал руку бинтом и понемногу приходил в себя, в спокойное состояние, если это можно было так назвать. Это только второй день, а чувствую, что лечиться мне нужно будет месяца два, как минимум, после такого, мягко говоря, стресса.
Я зашел в спальню. Она меня не заметила, но скорее сделала вид, что не заметила. Все-таки не уберег я свои книги, она добралась и до них. Я выдохнул… а на вдохе попытался начать разговор.
– Не забывай, что ты в моей квартире, и будь добра соблюдать мои порядки, – спокойно, но твердо начал я.
Она пересматривала книги, даже не повернув голову в мою сторону. Но, тем не менее, я продолжил:
– Во-первых, никаких «красить ногти на столе». Только не в моей квартире. В ванной комнате – пожалуйста, но только не за ее пределами. Да, кстати, моей бритвой не брить ноги, другие места и даже усы, если они вдруг начнут расти. С этим вопросом уяснили, – твердо закончил я.
– Во-вторых, не нравится моя еда – учись готовить сама или иди в заведения общественного питания, но никакой пиццы в моей квартире. Никогда. И к кухне не подходи, даже если нужно будет заварить чай или кофе. Я все сделаю сам.
– И в-третьих… – не успел закончить я, как она меня перебила.
– Извини, дорогой, ты что-то говорил? Я так увлеклась этой книгой, что все прослушала, – с некой обидой и радостью в глазах сказала она. Затем добавила: – Ты что-то говорил про чай и кофе… Сделай мне кофе, только не на свой вкус. Эспрессо с двумя ложками сахара, пожалуйста.
День третий. «Дьявол»
То, что в моей квартире находилась сатана в женском обличии, никаких сомнений больше не вызывало. Да, не спорю: грешен и я, как и миллионы людей на этой планете, но в самом разгаре своей жизни встретить дьявола… В чем же нужно было так согрешить?
Я не то что боялся оставлять ее одну в своей спальне, которая уже третий день была в ее владениях, я даже чихнуть без моего присмотра ей позволить не мог. Каждый ее шаг – как по минному полю. Слепой сапер, по-другому и не назовешь это милое создание. Проклиная тот июльский вечер, я уже боялся покидать квартиру даже на пару минут. Чего от нее ожидать? Явно не походов по воде с криками «Аллилуйя!»
В этот раз все произошло внезапно… Страшнее было ожидание беды, чем она сама. Особенно когда эта «беда» поселилась в твоей спальне. Я, как обычно, принимал теплый утренний душ, закрыв глаза на то, что все в ванной комнате уже было обставлено ее кремами, гелями и прочей женской… Сигаретный дым проник даже в ванную, плотно закрытую изнутри. Обмотав себя полотенцем, я выбежал и увидел следующее: вся квартира была пропитана дымом, а она, как ни в чем не бывало, лежала на кровати и сбрасывала пепел в мою любимую маленькую чашечку, с которой каждое утро я наслаждался кофе.
– Твою мать! – не сдержав эмоций, вскрикнул я.
Мало того, что она убила мне больше нервных клеток за эти три дня, чем я сам за всю свою жизнь, так она еще решила добить меня инфарктом.
– Ты что творишь? – совладать с собой я уже был не в силах.
Вырвав из ее рук сигарету и потушив ее в чашке, я открыл балкон и в гневе выбросил чашку вниз. Свежий воздух проветривал квартиру, и от этого становилось прохладно. Из всех сил игнорируя ее присутствие, я направился в гостиную, чтобы одеться и выпроводить ее без всяких церемоний. Все, спектакль окончен. Такого я больше не потерплю.
На ходу она сорвала с меня полотенце, и я остался перед ней в чем мать родила. Стыд? Нет, к большому удивлению стыдно мне не было. Она смотрела то на меня, то опускала глаза ниже. В ее глазах не было интереса, в любом случае, я этого не заметил. В них было что-то другое…
– Никогда не видела голого мужчину? Так вот я, смотри, – даже не собираясь поднимать полотенце, сказал я.
– Мужчину видела, а мальчика с величием Бога – нет, – спокойно ответила она, затем добавила: – У мужчины эго не должно выходить за рамки языка, а в твоем случае оно не помещается не только в этой квартире, но и в любом месте, где бы ты ни находился.
Мало того, что этот, как она назвала «мальчик» был старше ее не только по годам, но и по прожитой жизни, так еще вдобавок мне были прописаны курсы лечения этим чудо-психологом. То, что я эгоист, я знал и без нее, но величать себя богом – это уж слишком.
– Ты закончила? – с насмешкой спросил я.
– Нет! – отрезала она. – У тебя на среднем пальце перстень, – она взяла мою руку и с интересом стала осматривать мой перстень.
– Белое золото, – уверенно сказала она.
От ее слов у меня участилось сердцебиение и дыхание стало неровным, она повергла меня в шок. Но показывать это я не стал, никак не отреагировав в ответ. Как? Как она могла попасть прямо в точку? Белое золото очень похоже на серебро, платину или простое железо, которое можно купить за пару долларов в любом переходе.
– Так интересно… Ты живешь в дешевой квартире, носишь дешевую одежду и пытаешься за всем этим скрыть дорогое. Нет, я бы даже сказала, ценное. Ведь ты не такой на самом деле, просто… – не успела закончить она, как я ее перебил:
– Это кусок железа, и не более того. И я такой, каков я есть.
Нужно было заканчивать этот диалог, ведь она действительно начала копать в нужном направлении, и рано или поздно она бы докопалась. Только мне это было не нужно, как, впрочем, и ей.
– Мои серьги. Как ты думаешь…
– Серебро и парочка мелких стекляшек. Ничего удивительного, – убежденно заявил я.
То, что эти сережки не из перехода за девяносто или сотню-две долларов, я был уверен без всяких сомнений. Она была весьма прилично одета, не менее прилично рассуждала. Все факты налицо. Но я бы не удивился, если бы продавец уверил ее в том, что эти камни в её серьгах – настоящие бриллианты. Да, это бы еще больше стройнило ее самооценку. Пожалуй, все так и было.
– Не угадал. Платина. И «стекляшки» эти – боюсь, не смогу тебя удивить… Бриллианты! – улыбаясь, ответила она, и по ее улыбке явно было видно, что верить ей я не стану.
Без продолжения диалога она бросилась на меня и повалила на кровать. Я лежал на спине, а она на мне. И смотрела в глаза, а затем на губы. Это можно было назвать игрой: кто сделает первый шаг навстречу вовсе не ветру, а другому, что имело свой запах и вкус. Я отвечал ей взаимностью, глядя в глаза, а затем на губы. Но резкий прилив, который она просто не могла не почувствовать, заставил меня сделать этот шаг…
Дело вовсе не в сексе, хотя кого я обманываю? В тот момент, а затем еще, с небольшими перерывами, все дело было в нем, и только. Ее тело пахло мной, а это возбуждало еще сильнее и дольше. Обычный секс, что имел необычную страсть и желание. Давно у меня такого не было.
В комнате было прохладно, балкон так и оставался открытым, но нам тогда прохладно не было. Только когда за окном стемнело, обессиленный и насытившийся по самое не могу, я встал и, выйдя на балкон, закурил. День сегодня был прекрасный, как и вечер. Надеюсь, ночь будет спокойной и глубокой. Я хотел спать, как никогда раньше, и сразу уснуть: приятная усталость была лучшим снотворным во все времена.