Теперь обратимся к документам и фактам, собранным «небольшой группой историков-неофашистов, от которых давно отвернулись в Германии». Сразу же должен признать, что в данном случае профессор Ржешевский не сильно ошибся в формулировке. В послевоенной (и, что совсем уже странно, в постсоветской) Германии историки, не согласные с тем, что сам факт ожесточенного военного столкновения между коричневым и красным фашизмом может служить оправданием для любой из этих преступных диктатур, остаются на положении «прокаженных», с которыми остерегаются иметь дело те, кто претендует на политическую карьеру и государственные «гранты». И тем не менее в ходе упорной многолетней работы исследователей был собран и обобщен огромный массив фактов и документов.
Прежде всего следует назвать 11-томный сборник «Документация изгнания немцев», работа над которым была начата в августе 1949 г. и продолжалась более 4 лет. Выжившие рассказывали о преступлениях, жертвами которых стали их родственники и соседи; записывались показания учителей, врачей и государственных чиновников. На основании этих сведений исследователи пришли к цифре в 12 млн изгнанных с родных мест немцев, из числа которых 2 млн все еще считались «пропавшими без вести», что применительно к ситуации середины 50-х годов можно было считать синонимом слова «погибшие».
Расчеты, выполненные методом демографического баланса, привели к выводу, что в «восточных областях», перешедших после войны в состав СССР, Польши и Чехословакии, погибло 2484 тыс. человек гражданского населения (не считая погибших на фронте мужчин). Разумеется, метод демографического баланса сам по себе заведомо неточен и каждая цифра в нем может быть подвергнута обоснованной критике. Стоит, однако, напомнить о том, что канонизированная ныне цифра потерь Советского Союза (27 млн человек) была получена почти таким же методом. Оговорка «почти» относится к тому, что немецкие историки использовали данные переписи 1948 г., т. е. переписи, проведенной через три года после окончания войны, а советские — данные переписи населения 1959 г. (14 лет после войны) и фальсифицированной сталинской переписи 1939 г.
Значительно меньшую оценку числа погибших назвала церковная Служба розыска ФРГ. В 1964 был опубликован отчет, из которого следует, что во всех областях, из которых были изгнаны немцы (Восточная Пруссия, Померания, Силезия, Судеты) в сумме погибло 473 тыс. человек. Правда, здесь Надо принять во внимание, что Служба розыска не включила в суммарный итог «пропавших без вести». С точки зрения арифметики число 473, конечно же, в пять раз меньше числа 2484. Для юридической же оценки событий разница ничтожна: 473 тыс. мирных граждан, погибших в течение нескольких месяцев, — это достаточно много для того, чтобы поставить вопрос о «военных преступлениях и преступлениях против человечности». Важно также отметить, что в перечень 473 тыс. погибших гражданских лиц не вошли жертвы бомбардировки Дрездена и других городов Восточной Германии (будущей ГДР), не вошли погибшие во время и после штурма города жители Берлина, не вошли десятки тысяч этнических немцев, «исчезнувших» в ходе изгнания из Югославии, Венгрии и Румынии.
Одним из наиболее ярких представителей «небольшой группы историков» был (он умер в 2002 г.) И. Гофман (Hoffmann). 35 лет (с 1960 по 1995 г.) Гофман проработал в Исследовательском центре военной истории Бундесвера, пройдя по служебной лестнице путь от молодого специалиста до научного директора Центра. В 1995 г. вышла в свет книга И. Гофмана «Сталинская война на уничтожение» («Stalins Vemichtungskrieg 1941–1945»), переизданная до конца века четыре раза. Реакция «левых кругов» Германии на исследование Гофмана достигла такого накала, что 28 февраля 1996 г. депутаты ряда фракций Бундестага направили «шесть запросов и 14 дополнительных вопросов» в адрес правительства ФРГ (в компетенцию которого, к слову говоря, не входит управление научно-исторической дискуссией). Комментируя эту прискорбную попытку превратить парламент демократической страны в некое подобие инквизиционного трибунала, Гофман в предисловии к четвертому изданию своей книги пишет:
«Если исследователь подчас вынужден аргументировать, будто апеллируя к стене, то это вызвано причинами, которые глубоко коренятся в немецкой послевоенной психологии и поэтому едва ли могут иметь рациональное объяснение… Многие немцы в своей самопоглощенности просто не замечали, что они требуют от русских, чтобы те, русские, продолжали спокойно жить со сталинской пропагандистской ложью, лишь бы у немцев было алиби в лице Гитлера. Им было нужно перед всем миром представлять себя в должном свете, причем за счет русских, и демонстрировать, как велика стала сегодня дистанция между ними и Гитлером…».
Далее будут приведены обширные выдержки из тех глав книги (И. Гофман. «Сталинская война на уничтожение», М., АСТ-Астрель, 2006 г., стр. 305–347), в которых рассматриваются события зимы — весны 1945 г. Большинство эпизодов и цитат сопровождаются ссылкой на соответствующие фонды Федерального военного архива во Фрайбурге, но, учитывая практическую малодоступность этого архива для рядового российского читателя, я не стал воспроизводить эти сноски. Фамилии советских военнослужащих в большинстве случаев будут заменены первой буквой. Итак:
«…То, что творила пропаганда ненависти среди красноармейцев, нашло правдивое отражение в захваченных фронтовых письмах, некоторые из которых приведем здесь. Они написаны военнослужащими моторизованных частей (номер полевой почты 20 739) в период января — февраля 1945 г.
«Мы каждый день продвигаемся дальше по Восточной Пруссии, — писал, например, С. своим родителям в Смоленск, — и мы мстим немцам за все их подлости, которые они нам причинили… Нам теперь разрешено делать с немецкими негодяями все».
«Немцы все удирают, боятся нашей мести, — говорится в письме, которое Л. Написал 30 января 1945 г., — но не каждому удается ускользнуть. Пусть немецкая мать проклянет тот день, когда она родила сына. Пусть немецкие женщины ощутят теперь ужасы войны. Пусть они сейчас сами переживут то, что предназначили другим народам».
«Гражданское население теперь больше не бежит, — писал К. 30 января 1945 г. во Владимирскую область. — То, что тут вообще творится, просто жутко».
«Теперь мы ведем войну в самом прямом смысле слова, — писал 1 февраля 1945 г. П. своим родителям в Алма-Ату, — громим гадов в их логове в Восточной Пруссии… Теперь и наши солдаты могут видеть, как горят их убежища, как скитаются их семьи и таскают с собой свое змеиное отродье… Они, наверно, надеются остаться в живых, но им нет пощады».
«Немецких женщин хватает, — писал Е. 3 февраля 1945 г., — их не нужно уговаривать, просто приставляешь наган и командуешь «Ложись!», делаешь дело и идешь дальше».
В письме капитана К. от того же дня написано: «Мы тут выкуриваем пруссаков так, что перья летят. Наши парни уже «распробовали» всех немецких женщин. Вообще трофеев много…».
Даже Ю. У., уже упомянутый выше офицер, сам по себе мечтательный, почти философски настроенный, исполненный гуманистических идеалов человек, давно уставший от войны и сетовавший на жертвы и разрушения, все же не остался незатронутым пропагандой ненависти. «Мы очень ненавидим Германию и немцев, — пишет он в своем дневнике 27 января 1945 г. в Штаркенберге, — в одном доме, например, наши парни видели убитую женщину с 2 детьми. И на улице часто видишь убитых гражданских людей… Конечно, это невероятно жестоко — убивать детей… Но немцы заслужили эти зверства…».
…Подстрекаемые советской военной пропагандой и командными структурами Красной Армии солдаты 16-й гвардейской стрелковой дивизии 2-го гвардейского танкового корпуса 11-й гвардейской армии в последней декаде октября 1944 г. принялись вырезать крестьянское население в выступе южнее Гумбиннена. В этом месте немцы, вновь захватив его, смогли в виде исключения провести более детальные расследования. В одном Неммерсдорфе было убито не менее 72 мужчин, женщин и детей. Женщин и даже девочек перед этим изнасиловали, нескольких женщин прибили гвоздями к воротам амбара. Неподалеку оттуда от рук советских убийц пало большое число немцев и французских военнопленных, до сих пор находившихся в немецком плену.
Всюду в окрестных населенных пунктах находили тела зверски убитых жителей — так, в Банфельде, имении Тейхгоф, Альт Вустервитце (там в хлеву найдены также останки нескольких сожженных заживо) и в других местах. «У дороги и во дворах домов массами лежали трупы гражданских лиц… — сообщил обер-лейтенант Амбергер. — В частности, я видел многих женщин, которых… изнасиловали и затем убили выстрелами в затылок, частично рядом лежали и также убитые дети».
Об увиденном в Шилльмейшене под Хейдекругом в Мемельской области, куда 26 октября 1944 г. вошли части 93-го стрелкового корпуса 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта, канонир Эрих Черкус из 121-го артиллерийского полка сообщил на своем военно-судебном допросе следующее:
«У сарая я нашел своего отца, лежавшего лицом к земле с пулевым отверстием в затылке… В одной комнате лежали мужчина и женщина, руки связаны за спинами, и оба привязаны друг к другу одним шнуром… Еще в одной усадьбе мы увидели 5 детей с языками, прибитыми гвоздями к большому столу. Несмотря на напряженные поиски, я не нашел и следа своей матери… По дороге мы увидели 5 девушек, связанных одним шнуром, одежда почти полностью снята, спины сильно распороты. Было похоже, что девушек довольно далеко тащили по земле. Кроме того, мы видели у дороги несколько совершенно раздавленных обозов».
Невозможно отобразить все ужасные подробности или тем более представить полную картину случившегося. Пусть ряд выбранных примеров даст представление о действиях Красной Армии в восточных провинциях после возобновления наступления в январе 1945 г. Федеральный архив в своем докладе «Об изгнании и преступлениях при изгнании» от 28 мая 1974 г. опубликовал точные данные из так называемых «итоговых листов» о зверствах в двух избранных округах, а именно в восточно-прусском пограничном округе Йоганнесбург (ныне Пиш, Польша) и в силезском пограничном округе Оппельн (ныне Ополе, Польша).
Согласно этим официальным расследованиям, в округе Йоганнесбург, на участке 50-й армии 2-го Белорусского фронта, наряду с другими бесчисленными убийствами выделялось убийство 24 января 1945 г. 120 (по другим данным — 97) гражданских лиц, а также нескольких немецких солдат и французских военнопленных из колонны беженцев у дороги Никельсберг — Герцогдорф южнее Арыса (ныне Ожиш, Польша). У дороги Штоллендорф — Арыс было расстреляно 32 беженца, а у дороги Арыс — Дригельсдорф под Шлагакругом 1 февраля по приказу советского офицера — около 50 человек, большей частью детей и молодежи, вырванных у их родителей и близких в повозках беженцев. Под Гросс Розеном в конце января 1945 г. сожгли заживо около 30 человек в полевом сарае. Один свидетель видел, как у дороги на Арыс «лежали один труп за другим». В самом Арысе было произведено «большое число расстрелов», видимо, на сборном пункте, а в пыточном подвале НКВД — «истязания жесточайшего рода» вплоть до смерти.
В силезском округе Оппельн военнослужащие 32-го и 34-го гвардейских стрелковых корпусов 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта до конца января 1945 г. убили не менее 1264 немецких гражданских лиц… В Готтесдорфе советские солдаты 23 января 1945 г. расстреляли около 270 жителей, включая маленьких детей и 20–40 членов Марианского братства. В Карлсруэ (ныне Покуй, Польша) были расстреляны 110 жителей, включая обитателей Аннинского приюта, в Купле — 60–70 жителей, среди них также обитатели дома престарелых и священник, который хотел защитить от изнасилования женщин. Но Йоганнесбург (ныне Ополе, Польша) и Оппельн были лишь двумя из множества округов в восточных провинциях Германского рейха, оккупированных частями Красной Армии в 1945 г.
На основе донесений служб полевого командования отдел «иностранных армий Востока» Генерального штаба Сухопутных войск составил несколько списков «О нарушениях международного права и зверствах, совершенных Красной Армией на оккупированных германских территориях», которые хотя также не дают общей картины, но по свежим следам событий документируют многие советские злодеяния с определенной степенью надежности.
Так, Группа армий «А» донесла 20 января 1945 г., что все жители вновь занятых ночью населенных пунктов Рейхталь (Рыхталь) и Глауше под Намслау (ныне Намыслув, Польша) были расстреляны советскими солдатами 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии. 22 января 1945 г., согласно донесению Группы армий «Центр», под Грюнхайном в округе Велау (ныне Знаменск) танки 2-го гвардейского танкового корпуса «настигли, обстреляли танковыми снарядами и пулеметными очередями колонну беженцев в 4 км длиной, большей частью женщин и детей, а оставшихся уложили автоматчики». Аналогичное произошло в тот же день неподалеку оттуда, под Гертлаукеном, где были убиты советскими солдатами, частично — выстрелами в затылок, 50 человек из колонны беженцев.
В Западной Пруссии, в неуказанном населенном пункте, в конце января длинный обоз беженцев также был настигнут передовыми советскими танковыми отрядами. Как сообщили несколько выживших женщин, «солдаты сбросили повозки в кюветы на обочинах и набросились на женщин; бросающихся на помощь им детей расстреливали. Присутствующий при этом советский полковник регулировал очередь насильников, в то время как другой офицер стрелял бьющихся в истерике детей и стариков». Танкисты 5-й гвардейской танковой армии облили лошадей и повозки бензином и подожгли их: «Часть гражданских лиц, состоявших в большинстве из женщин и детей, спрыгнули с повозок и попытались спастись, причем некоторые уже походили на живые факелы. После этого большевики открыли огонь. Лишь немногим удалось спастись».
Точно так же в районе Плонене в конце января танки 5-й гвардейской танковой армии напали на колонну беженцев и перестреляли ее. «Трупы женщин, стариков, детей, лежавших среди гор тряпья и перевернутых повозок, устилали обочины дороги до самого горизонта». Всех женщин от 13 до 60 лет из этого населенного пункта, расположенного под Эльбингом (ныне Эльблонг, Польша), красноармейцы беспрерывно насиловали самым жестоким образом. Немецкие солдаты из танковой разведроты нашли одну женщину с распоротой штыком нижней частью живота, а другую молодую женщину — на деревянных нарах с размозженным лицом. Уничтоженные и разграбленные обозы беженцев по обе стороны дороги, трупы пассажиров, лежащие рядом в придорожном рву, были обнаружены также в Майслатайне под Эльбингом.
Об умышленном уничтожении гусеницами или обстреле обозов беженцев, всюду тянувшихся по дорогам и хорошо распознаваемых в качестве таковых, сообщалось из восточных провинций повсеместно, например, из района действий советской 2-й гвардейской танковой армии. В округе Вальдроде 18 и 19 января 1945 г. в нескольких местах подобные колонны останавливали, атаковывали и частично уничтожали; «падавших женщин и детей расстреливали или давили» или, как говорится в другом сообщении, «большинство женщин и детей убивали». Советские танки обстреляли под Вальдроде из орудий и пулеметов немецкий госпитальный транспорт, в результате чего «из 1000 раненых удалось спасти лишь 80». Кроме того, сообщения о нападениях советских танков на колонны беженцев имеются из Шауэркирха, Гомбина, где были «убиты порядка 800 женщин и детей»…
В лесной сторожке под Зольдином советскими солдатами 2-й гвардейской танковой армии были убиты семья лесника и все находившиеся там беженцы, неподалеку оттуда заживо сожжены немецкие солдаты, которые укрылись в сарае. Лишь в 1995 г. под Зольдином (ныне Мыслибуж, Польша) было обнаружено массовое захоронение с останками 120 гражданских лиц.
Из зверств, продолжавших регистрироваться в Восточной Пруссии, также можно привести лишь немногие. Так, красноармейцами 3-го гвардейского кавалерийского корпуса близ небольшого населенного пункта Толльниккен были расстреляны: семья из 7 человек, включая маленьких детей, поскольку родители воспротивились изнасилованию двух своих дочерей, а также молодой человек, крестьянин, и трое немецких солдат.
Более детальные расследования, как под Гумбинненом, Голдапом, Эльбингом и в некоторых других местах, удавалось провести лишь в случае нового занятия потерянной территории немецкими войсками, что случалось достаточно редко: так, в захваченных 28–30 января 1945 г. частями 10-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии населенных пунктах вокруг Прейсиш-Голланд (ныне Пасленк, Польша). В донесении Группы армий «Север» от 2 февраля 1945 г. сказано, например, что в Гёттхендорфе, Дёберне, Борденене жителей перебили или расстреляли. «В Гёттхендорфе под Прейсиш-Голландом, — говорится в донесении, — только в одной комнате лежат 7 убитых гражданских лиц, среди них 2 пожилые женщины, 2 мужчин, мальчик около 14 лет. В углу скорчившись — 9-летний мальчик с совершенно разбитым черепом, и над ним 15-летняя девочка с исколотыми руками и расцарапанным лицом, штыком изрезаны грудь и живот, нижняя часть тела совершенно голая. 80-летний старик лежал застреленный перед дверью».
Когда немецким войскам в конце января удалось освободить померанский городок Прейсиш-Фридланд (ныне Дебжно, Польша) и окружающие населенные пункты, судебные и санитарные офицеры немецкой 32-й пехотной дивизии провели допросы среди выживших. В докладе командования 2-й армии от 14 февраля 1945 г. констатируется: «В Прейсиш-Фридланде и в деревне Цискау 29 и 30 января были расстреляны после мучительнейших пыток большинство находившихся там мужчин. Дома и квартиры были разграблены, разрушены и подожжены. По женщинам и детям, которые хотели спастись бегством, большевистские убийцы стреляли из винтовок и пулеметов». В расположенном в двух километрах от шоссе фольварке во всех комнатах были обнаружены трупы детей, стариков, изнасилованных и застреленных женщин.