4. Капрал Даринуэрн вступает в переговоры
Когда Тони выполз на опушку леса и рухнул без сил где стоял, капрал Даринуэрн, которому тоже пришлось несладко, тем не менее счел ниже своего достоинства даже присесть, а лишь согнулся в три погибели, упершись ладонями в колени, несколько раз шумно вздохнул, прочищая легкие от чертова парфюма, прокашлялся, проплевался, а затем сообщил самым серьезным голосом:
– Есть такой небольшой народец в самом сердце Тиралингской саванны, где, собственно, льергаэ и произрастают в естественном виде, только небольшими рощицами, а не в такой дурной концентрации. Этот народец, марокси, как они себя называют, к источаемому зарослями льергаэ аромату относятся вполне терпимо, молодые побеги употребляют в пищу, а хвою сушат, толкут и используют как нюхательную соль.
– Наши предки тоже, случалось, пили одеколон, – проворчал Тони. – Но это уж от полной безысходности.
– А еще, – продолжал Даринуэрн с воодушевлением, – старейшины-марокси специально уходят в рощицы льергаэ с тем, чтобы надышавшись до полной одури, общаться с предками и выслушивать советы богов. Это довольно примитивный народ, цивилизацией он практически не затронут и всячески сопротивляется попыткам привнести в их уклад современные культурные ценности.
– Быть может, оно и к лучшему, – не без злорадства заметил Тони. – Зачем небольшому, как вы говорите, народу ваши Суды справедливости и силы, когда вы сами до сих пор путаете силу со справедливостью?
– В прежние времена, – сообщил капрал, пропустив ироническое замечание мимо ушей, – они просто съедали миссионеров. Поэтому решено было предоставить их самим себе и лишь наблюдать. Есть еще, конечно, энтузиасты…
– Странно, – сказал Тони раздумчиво. – Ведь мы вас, кажется, тоже однажды съели, причем едва ли не подчистую. Что же вы нас-то в покое никак не оставите? Энтузиазм одолевает?
– Послушайте, Тони, – укоризненно сказал капрал. – Странно то, что я, эхайн, должен вам это говорить. Но будьте добрее и терпимее. Хотя бы сейчас. Вы должны понимать: быть может, у нас с вами осталось не так много времени, чтобы тратить его на пустые препирательства. И на то, чтобы сидеть здесь сиднем.
Тони нехотя поднялся. Они двинулись по знакомой уже тропинке между мертвенно шуршащими стеблями церфесса в сторону поселка. Крыши пряничных домиков выглядели привычно и мирно, хотя и не чувствовалось в них былой притягательности. Не ощущалось в них жизни.
– А вот мне обидно, – упрямо заявил Тони. – Я прожил жизнь, так ничего и не увидев. Как консервированный овощ. Я не готов умереть. И никто не готов. Наверное, вам проще, вы кое-что успели повидать.
– Ничего я не успел, – отмахнулся капрал. – Ничего из того, о чем мечтал. Только эти домики, да бронированные стены по ту сторону этого выдуманного неба. Да еще ваши лица, одни и те же из года в год. С небольшими перерывами… Надеялся, что стану т’шегром и все успею. Поэтому не думайте, Тони, я тоже не хочу умирать здесь и сейчас. И постараюсь выжить. И вы постарайтесь. Тогда, может быть, Стихии проявят к нам свою благосклонность.
– Вы и вправду верите в чудо?
– Конечно, нет. Какие могут быть в нашем положении чудеса?
– Но ведь вы сказали, что чудеса случаются.
– А что я должен был сказать?! Что мы обречены, и давайте готовиться к смерти? Кстати, что такое «день Ноль»?
– Не знаю, – признался Тони. – Честно, не знаю.
– Собственно говоря, мы пришли, – напряженным голосом сказал капрал.
Они вступили на окраину поселка, поравнялись с домом Готье – пустым, разумеется, как и все остальные дома. И сразу увидели чужака в глухом комбинезоне из переливчатой ткани, с непокрытой головой, что стоял на углу дома, непринужденно выцеливая их своим громадным боевым скерном.
– Капрал Даринуэрн, если не ошибаюсь? – небрежно спросил чужак.
– Ваш верный слуга, сударь, – сказал тот с непроницаемым выражением лица.
– Я капитан-торпедир Хэнтауту. Прибыл со специальной миссией. Как вы меня нашли?
– Вы, как и подобает командиру, двигались центральной аллеей, должно быть – много поражаясь тому обстоятельству, что никто не выбегает вам навстречу. Рано или поздно со всей неизбежностью вы должны были выйти к лесу в этом месте поселка.
– Не лишено логики, – засмеялся каптор Хэнтауту. – Я становлюсь предсказуем, и не нахожу в этом повода для гордости. Вам повезло, капрал, что вы не попали на моего товарища, командор-сержанта Гротизурна, тот и разговаривать бы с вами не стал – шлепнул бы с полусотни шагов… Верно, вы уже извещены, что проект «Стойбище» завершен?
– Я не получал никаких приказов на сей счет, – невозмутимо сказал Даринуэрн. – Впрочем, вас это вряд ли остановит, не так ли?
– Для меня это вообще не проблема, – ответил каптор Хэнтауту, раздражаясь. – И я на вашем месте, капрал, поостерегся бы дерзить Истребителю Миров. Ведь вы даже не вооружены.
– Я в более выигрышном положении, чем вы думаете, янрирр капитан-торпедир. Честь диктует мне выполнять приказ даже ценой собственной жизни. А то, что вы, эхайн, угрожаете оружием безоружному сородичу, очевидно наносит урон вашей чести аристократа и воина.
– Наивно, капрал. И глупо. Высота моего социального статуса такова, что моей чести ничто не угрожает.
– Как я понял, вы решили поразвлечься? – спросил капрал очень спокойно.
– Да, знаете ли, счел за благо употребить редкие минуты досуга для оттачивания подзабытых в постоянных экзометральных рейдах боевых навыков… гм… аристократа и воина.
– Боевой скерн против безоружных не добавит вам славы.
– Что вы знаете о славе, капрал? Впрочем, мы уже выяснили: ничего. Итак, чтобы не терять попусту времени, вот мое предложение: вы указываете мне, куда спрятали всех этелекхов, после чего пешим ходом двигаетесь в сторону восточного шлюза, где пришвартован наш люгер. Вы ведь знаете, что такое «восточный шлюз»? Там место сбора персонала станции, подлежащего эвакуации. Четверо ваших приятелей и, надеюсь, доктор Сатнунк уже на месте. Кстати, где остальные патрульные?
– Исполняют свой долг, – сдержанно сказал капрал Даринуэрн.
– К демону-антиному долг, – сказал каптор высокомерно. – Долг вы тоже понимаете превратно. Отзовите их, и расстанемся если не добрыми друзьями, так сослуживцами.
– Я не могу этого сделать.
– Вы решаете за всех, капрал?
– Мы совещались перед тем, как мне отправиться сюда. Мои люди будут защищать заложников, и в отличие от меня они вооружены.
– Вы не оставляете мне выбора, капрал.
– Полагаю, брошенный вам вызов на Суд справедливости и силы не возымеет никаких последствий? – печально осведомился капрал.
– Сожалею, но не могу его принять. Я эршогоннар, а вы унтер-вертухай. Вот за такое меня неизбежно подвергнут обструкции в кругах, где я имею обычай вращаться. Вы отстоите от этих кругов намного дальше, чем я – от Справедливого и Грозного… Предлагаю в последний раз: просто уйдите с моей дороги. Сегодня мой скерн настроен на более мелкую дичь.
– Капитан-торпедир… – произнес Тони презрительно. – Это и есть ваша военная элита, господин капрал? Но почему он ведет себя как последний грунтоед?
– Я никогда не учил вас этому слову, Тони, – озабоченно нахмурился Даринуэрн.
– Зато назвали этим словом, когда пропустили мой удар в спарринге.
Каптор Хэнтауту, до сего момента старательно не замечавший присутствия постороннего, впервые обратил заинтересованный взгляд на Тони.
– Этелекх, – сказал он удовлетворенно. – Юный и сильный. То, что нужно для разогрева. Как мило с вашей стороны, капрал, что вы обо всем позаботились.
– Он здесь, чтобы вы поняли: этелекхов нельзя убивать, словно животных. Они такие же, как мы.
– Вы слишком много времени провели в их компании, капрал. А я слишком долго мечтал поохотиться на врага так, как сейчас: лицом к лицу, глаза в глаза. И читать в его глазах страх смерти.
– Вы неверно читаете, капитан-торпедир, – сказал юноша с вызовом.
– Тони, – сказал капрал негромко. – Вы вооружены. А я нет. Это всего лишь цкунг, он никого не убьет, но даст нам время…
– Мне что, стрелять? – поразился Тони. – В этого?!
– Грунтоед, – промолвил капрал с ласковым укором.
Шагнув вперед, он не очень-то правдоподобно изобразил, будто теряет равновесие: грузно качнулся в сторону Тони, выхватил парализатор из рук юноши, а самого со всей силы оттолкнул могучим плечом. И даже успел выстрелить в падении, хотя на прицеливание времени не оставалось.
Поэтому он промахнулся, а каптор Хэнтауту сильно запоздал с ответным залпом, но зато прицелился и попал.
5. Мичман Нунгатау в недрах «Стойбища»
Когда следопыт идет по следу, он редко вынужден заботиться о выборе пути. След диктует и направление, и, если потребуется, линию поведения. В степи, по снегу, да хотя бы даже и в пропахших сыростью, тухлятиной и вредными веществами городских джунглях следопыта трудно остановить, если он взял след. Те, кого он скрадывает, обычно не проходят сквозь стены, не утекают в канализацию.
– Тони, – сказал капрал негромко. – Вы вооружены. А я нет. Это всего лишь цкунг, он никого не убьет, но даст нам время…
– Мне что, стрелять? – поразился Тони. – В этого?!
– Грунтоед, – промолвил капрал с ласковым укором.
Шагнув вперед, он не очень-то правдоподобно изобразил, будто теряет равновесие: грузно качнулся в сторону Тони, выхватил парализатор из рук юноши, а самого со всей силы оттолкнул могучим плечом. И даже успел выстрелить в падении, хотя на прицеливание времени не оставалось.
Поэтому он промахнулся, а каптор Хэнтауту сильно запоздал с ответным залпом, но зато прицелился и попал.
5. Мичман Нунгатау в недрах «Стойбища»
Когда следопыт идет по следу, он редко вынужден заботиться о выборе пути. След диктует и направление, и, если потребуется, линию поведения. В степи, по снегу, да хотя бы даже и в пропахших сыростью, тухлятиной и вредными веществами городских джунглях следопыта трудно остановить, если он взял след. Те, кого он скрадывает, обычно не проходят сквозь стены, не утекают в канализацию.
Нынче мичману Нунгатау как-то уж слишком сильно не фартило.
Двигаясь с эршогоннарами параллельным курсом, но одним ярусом выше, он злополучно встряпался в технологические сети и там застрял. Не то чтобы совершенно прекратил перемещение, но вынужден был сбросить скорость до почти нуля. Все его внимание и силы уходили на то, чтобы раздвинуть какие-то упругие металлизированные кишки в кольчатых оболочках, протиснуться между торчавшими дурным частоколом мелко вибрировавшими колоннами смоляного черного цвета, найти брешь в свисавшей с низких сводов паутине из белых и почему-то влажных нитей, которая очевиднее всего возникла сама собой уже после того, как в орбитальном доке угасла прежняя насыщенная жизнь.
Он сильно отставал от преследуемых. Почти не слышал голосов, не чувствовал слабых колебаний металла. И, как назло, ни одного люка, ни одной лестницы, ни тем более лифта, чтобы спуститься в менее захламленные пространства нижнего яруса и там уж как-нибудь, тайком, ползком, протащиться за Истребителями до намеченной цели…
Он вдруг подумал, что их цели могут не совпадать. Эршогоннары вполне свободно могли искать здесь что-нибудь иное, а не охотиться на келументари. Тогда это упрощало его задачу. Ему не нужно было в нужный, точно избранный момент, опережать их с тем, чтобы забрать себе главный приз. Но что могло им понадобиться в этой пустотелой и давно выпотрошенной железной громадине, кроме того, что составляет главную ценность?!
Тратить время на обдумывание версий мичман не намеревался.
Тем более что перед ним вдруг обнаружился пандус – узкий, но против ожиданий не заваленный всяким трудно разгребаемым хламом. Было бы странно, если бы между ярусами не было совершенно никакого сообщения. Но все же намного лучше, когда таковое сообщение попадается на глаза в нужный момент.
Мичман лег на спину и медленно, ногами вперед, не производя никакого шума и даже зажмурившись от усердия, сполз по пандусу вниз. Так же бесшумно затормозил пятками, сгруппировался. Огляделся, провожая собственный взгляд раструбом скерна, прислушался.
Никого.
Ни голосов, ни перестука шагов.
Эршогоннары исчезли.
Сам себе удивляясь, мичман отнесся к этому в иных условиях разочаровывающему открытию с философским спокойствием.
Все это херюзга. Главное, что он здесь, он внутри, и он на верном пути. Ничто его не остановит. И если эршогоннары даже сумеют его опередить, что ж… он, выкормыш самых опасных хищников в городских джунглях, умеет отбирать добычу у охотников.
Но, кроме шуток, куда они пропали?!
Куда ни кинь взором, протиралась гулкая темная пустота. Ничего уже особо не опасаясь, мичман включил фонарь. Прямо перед ним танцевали не успевшие осесть хлопья пыли. И эту пыль взбаламутил не он.
Пятачок света уперся в глухую стену, внахлест обшитую броневыми плитами.
Приближаясь к ней, мичман споткнулся. То, что он увидел под ногами, напугало и одновременно развеселило. Не до конца заглубленный в металлокерамическое покрытие пола эмиттер внутренней защиты. Когда-то, быть может – совсем недавно, здесь был надут пузырь изолирующего поля. Но сейчас поле было отключено. Должно быть, затем, чтобы пропустить эршогоннаров. Поспеши мичман немного – и уперся бы в абсолютно непреодолимую преграду. И тогда можно смело поворачивать лыжи. Но он опоздал, и теперь ничто не препятствовало его движению к цели.
Кроме, понятное дело, этой стены. Которая выглядела внушительно, и даже слишком, и не оставляла никаких шансов ее преодолеть.
Однако же эршогоннары прошли здесь, не задержавшись ни на миг.
Вдохновленный этой мыслью, мичман принялся за решение задачки на сообразительность.
Он сразу увидел, где заканчивались следы. Создавалось впечатление, будто его предшественники дошли до бронированной преграды и растворились в воздухе. На самом-то деле они давно уже были по ту сторону. И, алчно щерясь, потирая татуированные лапы, подбирались к беззащитному пацану-келументари…
Мичман уперся обеими руками в стену и приналег.
Видать, удачно приналег и в нужном месте. Если и задел какой-то скрытый сенсор, то даже и не заметил, где и когда.
Плиты беззвучно расступились…
Опережая реакцию светофильтров, по глазам наотмашь хлестануло ярчайшее полуденное солнце.
Еще не успев толком сообразить, что к чему, откуда здесь солнце, зачем здесь солнце и какие новые сюрпризы ожидают его там, впереди, под этим солнышком, мичман все же успел злорадно подумать: коль скоро все системы безопасности на сверхсекретном объекте пришли в полный упадок, то и впрямь пора прикрывать лавочку…
6. Военные игры, кода
Избавившись от боекомплекта, штурм-крейсер «Протуберанец» во все лопатки удирал с поля боя. Ему единственному из всего соединения эршогоннаров удалось сохранить ход и системную живучесть. Поэтому, зафиксировав безотрадный факт умирания боевых товарищей, обездвиженных и обреченных, корабль нырнул в атмосферу Троктарка, чудовищным болидом прошел на рискованной высоте над каким-то континентом, безымянным и заснеженным, с тем, чтобы укрыться в тени планеты от сканеров противника и невидимкой скользнуть к регулярному ЭМ-порталу. Каптор-три Наллаурх старался не думать, как он сможет объяснить свое поведение военному трибуналу – а что таковой непременно состоится, сомнений не было. Объяснять предстояло очень многое, от странного поведения бывшего каптора-один Хэнтауту, гарантированно покойного, до своего спонтанного решения применить в деле торпеды экспериментальной серии…
Кстати, где же обещанный эффект от их применения? Где конец света, разрыв пространства-времени и разнообразные гравитационные флуктуации?!
Каптор-три Наллаурх еще успел по внутренней связи связаться с лейтенантом Пурмиорком и получить от того заверения, что суперторпеды вышли штатно и легли на курс. Если верить секретным инструкциям, этим изделиям не было даже нужды приближаться к цели. Достаточно было оказаться с избранной целью в одном квадранте пространства. Такое соседство этим адским игрушкам каптор-три безусловно обеспечил. Теоретически он мог подорвать их внутри торпедных отсеков «Протуберанца» – ожидаемый эффект все равно был бы достигнут. Но инстинкт самосохранения никто пока не отменял.
Высказав самому себе предположение, что в «семерку» с «восьмеркой» заложена некая интеллектуальная программа, которая дает всем заинтересованным сторонам шанс унести ноги прежде, чем станет совершенно и бескомпромиссно поздно, Наллаурх расслабился, вытянул ноги и прикрыл глаза. Чему быть, того не миновать. А главное кресло, что ни говори, располагало к комфорту, хотя бы даже и кратковременному.
В этом положении его и застал удар дисторсионных эмиттеров ярхамдийского корвета «Луч добра», что вот уже скоро час как патрулировал подступы к регулярному ЭМ-порталу в звездной системе Троктарк.
* * *– Это и есть хваленое секретное оружие Черной Руки? – брезгливо осведомился легат Хештахахтисс, показывая когтистым пальцем на сильно увеличенное изображение «семерки» – незатейливый металлический бочонок, что, беспорядочно кувыркаясь, летел в сторону объекта «Стойбище».
– Да, мессир, – с усмешкой отвечал инженер Янахетаарору.
– И чем же нам это может угрожать?
– Если верить оперативной информации, скорой и неминуемой гибелью.
– Вот как! Что за начинка в этой игрушке?
– «Мистические мультимембраны», – охотно пояснил инженер. – Желал бы обратить ваше внимание, мессир… таких игрушек здесь две.
– Каким циником нужно быть, чтобы использовать супергравитационные взаимодействия в качестве оружия! – поморщился Хештахахтисс. – Как досадно, что познание фундаментальных законов мироздания и нравственная зрелость зачастую сильно расходятся в темпах прогресса… Мы что-нибудь можем с этим поделать?