– А что, и презерватив не спасает от обмена энергетикой? Фигово… – улыбнулся Александр. – А как же про безопасный секс ты мне рассказывала? И здесь обман?
– А ты не ёрничай, а слушай, что тебе мать говорит! – строго сказала Алла Васильевна.
– Ой, я не знала об этом… Выходит, у нормального мужика за всю жизнь счет на сотни идет? Связей этих кармических… – впечатленно протянула тетя Оля, продемонстрировав во рту зеленый недожеванный огурец.
– Именно так. Сколько у него было сексуальных связей, у мужика твоего, столько и кармических. И тем сложнее его духовный путь. Потому что он, поучаствовав в сексуальной связи с женщиной, принимает на себя часть ее энергетики и, соответственно, часть ее проблем. И даже если она через много лет плохо себя почувствует, это может ему передаться. Он тоже может плохо себя почувствовать или заболеть, если их связывает всего-навсего лишь одно свидание и он не помнит о ней. Это не важно. Всё запоминается на энергетическом уровне.
– А с женщиной как? Тоже небось не безнаказанно? – озадаченно спросила тетя Оля, задрав брови к самому краю своего «почтового» лица.
– Вот именно! – подтвердила Алла Васильевна. – Я, например, абсолютно уверена, что сексуальная связь старит женщину. Потому что на каждого мужчину ты выделяешь новый кусок энергии. Женщина всегда отдает, а мужчина подпитывается. Не важно, живете вы вместе или просто спите, ты для него являешься определенным источником энергии, на который он подсаживается как на батарейку. Он от него заряжается. Женщина потому и способна быть матерью и давать жизнь, что она постоянно перерабатывает энергию, которую получает из космоса. Мужчина не получает энергию из космоса вообще. Он черпает энергию от женщины – это один из его постоянных источников. Сначала от матери, потом от женщины, с которой живет. На определенного мужчину ты открываешь определенный канал, который для другого мужчины не подходит. И чем больше мужчин появляется в твоей жизни, чем более теплые отношения, тем больше ты отдаешь своей энергии. Вот так. И это не я придумала. Многие прогрессивно мыслящие женщины разделяют эту теорию, что каждый новый контакт, особенно не завязанный на истинных чувствах, приближает старение женщины и омолаживает мужчину.
– Так все-таки «ура» беспорядочным связям? – сделал вывод сын.
– Связь омолаживает мужчину внешне, но внутренне вкладывает в него карму этой женщины, даже если они больше никогда не встречаются. Он записывает на свой энергетический блок, вместе с ее энергией, и все ее проблемы. Мои подруги, постоянно меняющие партнеров, выглядят старше, чем те, которые живут с одним мужчиной или вообще без него. А после каждого нового партнера у женщины появляется дополнительный седой волос или морщина. Это научно установленный факт!
– Поэтому у старушек седая голова? По количеству сексуальных партнеров? – пошутил сын.
Но Алла Васильевна к шуткам была не расположена.
– Нет, вопрос не в этом. Все люди стареют, но женщины, которые часто меняют партнеров, стареют гораздо быстрее. Может, не сразу после нового партнера появится морщинка, но она зародится во время этой связи.
– Ты потрясающе выглядишь, мам, но откуда ты взяла эту теорию? – серьезно спросил Александр.
– Говорю же, читаю я, интересуюсь, сынок. Да и жизнь научила. А ты тоже подумай над этим на досуге…
– Подумать о чем? Я женат. У меня два года одна женщина. Вот она, рядом сидит.
– Подумай, подумай… – повторила Алла Васильевна и, повернувшись к Саше, спросила: – Есть о чем размыслить, правда же, Сашенька?
– Давайте, я помогу убрать? – предложила Саша.
– Да-да, неси все на кухню, милая, – разрешила свекровь.
На кухне тетя Оля заняла Сашу рассказами о безоблачном Санечкином детстве.
– Он хорошенький такой был! Кудряшки белые, глазки голубые, ножки колесиком! В машинки обожал играть и в Анютины куклы, сестры его, Анютки. Ты общаешься с сестрой-то?
– Конечно, – соврала Саша.
– Она обижалась на него, что куклы ее брал. Она их оденет, рассадит по местам, а он раздевает и разбрасывает, она в слезы! Ох, ругались они, когда маленькие были… А вы чего ж мать на свадьбу не позвали? Она обиделась, до сих пор переживает.
– Да не было еще свадьбы, тетя Оль. Мы только расписались, а свадьбу решили потом. Как деньги будут. Сейчас так принято. Все так делают.
– А-а-а, ну это другое дело. Денег-то много нужно… Отнеси, пожалуйста, сахар на стол.
Не доходя до гостиной, Саша остановилась с сахарницей в руках, услыхав приглушенный голос Аллы Васильевны:
– У нее свои волосы-то каштановые или хной подкрашивает?
– Свои, мам, и хватит уже об этом.
– Ну как же хватит, я же переживаю! Ты же мне не чужой. Не пойму, что ты в ней нашел! Тощая, у нее болезнь, наверное, какая-то. Ты обрати внимание, круги под глазами, не дай бог забеременеет, она же ребенка угробит.
– Мам, ты можешь на другую тему говорить? Или мы уедем сейчас.
– Сашенька, сынок, ну кто же тебе, кроме матери, это скажет-то? Такие красотки у тебя были… А это что? Ну, просто смотреть жалко! А где эта твоя мисс Сургут? Алёна, кажется?
– Мисс Сургут в Сургуте, мам. А я уже же-нил-ся. Всё! – по слогам проговорил сын.
– Жена не стена, можно и подвинуть, как в народе говорят… – пробурчала Алла Васильевна, и Саша, сжав сахарницу за белые уши, вошла в гостиную, не дожидаясь конкретных предложений по сносу стены.
– Извините, Алла Васильевна, – сказала она, – у меня что-то голова разболелась. Сегодня у нас с мужем был трудный день. Вы не обидитесь, если мы поедем?
– Да, мам, мы правда устали. Мы здесь еще четыре дня будем, заедем в следующий раз, – поддержал ее муж.
– У тебя со здоровьем-то все нормально, милая? – недоверчиво спросила свекровь.
– Я диспансеризацию только что прошла. Медицинскую карту вот только не захватила с собой, – ответила Саша.
– Мы вместе ее проходили, – добавил, улыбнувшись, Александр.
Сашу наполнило теплое, почти уже забытое чувство единения с мужем. Она тайком улыбнулась ему, чтобы свекровь не видела.
Последний взгляд Аллы Васильевны, брошенный на невестку при расставании, выражал несложную, хорошо оформленную мысль: «Я тебя уничтожу, гадюка! Не будь я Алла Васильевна Добродел!» Возможно, свекровь использовала менее литературную речь, но Саша предпочла мысленно приподнять духовный уровень новой родственницы.
Муж полулежал на кровати гостиничного номера с ноутбуком на животе. Откинутая пола казенного махрового халата обнажала его красивые ноги, покрытые светлыми волосками. Он только что вышел из душа.
В номере «люкс» челябинской гостиницы «Алмаз» имелись гидромассажный душ, беспроводной Интернет, мини-сейф, мини-бар и мини-ощущение домашнего уюта.
Саша устроилась рядом. Она смотрела, как муж гоняет пальцем курсор по монитору, легко трогает кнопки, читает, и почувствовала, что возбуждается.
Она провела рукой по его бедру вверх, глядя ему в лицо, пока он не оторвал глаз от экрана и не посмотрел на нее.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Хочу тебя…
– Давно? – улыбнулся он, откладывая ноутбук.
– Очень…
– Ну, добивайся своего, ты же умеешь, – съязвил он по привычке, но голос его дрогнул.
Она взяла его лицо в ладони, наклонясь к самому уху, прошептала:
– Поцелуй меня. Там… – Кровь бросилась ей в лицо.
Он ничего не ответил, повернул ее на спину, крепко сжав руками бедра. Ее тело содрогнулось от долгожданного ощущения его языка, нежно проминающего себе норку поглубже в бутоне ее губ…
Мини-сейф с мини-баром растворились в тумане наслаждения, заполнившем всю ее целиком. Ей казалось, гостиница «Алмаз» вместе с городом Челябинском остались где-то в другой жизни. Их вообще нет, нет больше ничего, есть только ОН, превращающий ее тело в раскаленную материю…
– Я хочу от тебя ребенка… – прошептала она пересохшими губами, словно в бреду.
Саша не собиралась это говорить. По крайней мере сейчас. Да, мечтала об этом, думала, как много она бы могла дать ребенку, но говорить не собиралась. Слова как-то сами выскочили, словно выкидыш. Она выдала себя случайно, потеряв контроль над собой…
Он резко оторвался от нее и посмотрел ей в глаза. Она съежилась под его взглядом, еще долю секунды по инерции паря в нежном небе наслаждения, но уже начав стремительно падать вниз, на землю, на красный диван номера челябинской гостиницы с мини-сейфом слева и мини-баром справа.
– Ты с ума сошла? – произнес он трезвым, четким голосом. – Ты хочешь меня без копейки оставить? И ребенка, кстати, тоже.
– Почему без копейки?
– Не тупи, дорогая. Ты прекрасно знаешь, откуда растут ноги у моего бизнеса. Я еще не готов уходить в самостоятельное плаванье. Представь, какая будет реакция, если мы объявим папеньке о ребенке. Они с женой мой поход в ЗАГС-то пережить не могут. Женился на бесприданнице, говорят…
– Ты с ума сошла? – произнес он трезвым, четким голосом. – Ты хочешь меня без копейки оставить? И ребенка, кстати, тоже.
– Почему без копейки?
– Не тупи, дорогая. Ты прекрасно знаешь, откуда растут ноги у моего бизнеса. Я еще не готов уходить в самостоятельное плаванье. Представь, какая будет реакция, если мы объявим папеньке о ребенке. Они с женой мой поход в ЗАГС-то пережить не могут. Женился на бесприданнице, говорят…
– Но ты же сам работаешь… – слабо возразила она, чтобы не молчать.
– Слушай, не беси меня! Сам – я смогу снять нам двушку во Владыкино, рядом с твоим настоящим алкоголиком из Москвы, как ты сегодня матери его представила. И в «Пятерочку» ездить раз в неделю на «Daewoo Nexia». Я, знаешь, не готов так шиковать. Если ты ЭТОГО хочешь, то без меня, пожалуйста.
Саша почувствовала, как горло сдавило, словно грубой безжалостной рукой. Нос и глаза защипало. Она села на кровати и отвернулась, чтобы муж не видел ее изменившегося лица. Приступ кашля, раздирающий пересохшее горло, настиг ее. Она глотнула воды, но кашель не проходил.
– Может, тебе еще раз провериться у врачей? – брезгливо спросил муж между приступами. – Вот и мама заметила, что круги у тебя под глазами нехорошие…
Саша больше не могла сдерживаться. Приступы кашля уступили место слезам. Сидя на краю двухметрового гостиничного ложа, она тихо плакала, чувствуя себя совершенно раздавленной.
Муж слегка дотронулся до ее локтя:
– Милая… Ну ладно тебе. Успокойся… Ты же видишь, как много я делаю, чтобы мы могли быть вместе. Ведь знаешь же, что люблю.
– Да, милый, вижу. Ты молодец, – вымученно поддержала Саша, почему-то подумав, что нежным он становится, обычно доведя её до слёз…
Утром он как ни в чем не бывало спросил, зевнув:
– Что у нас сегодня?
Саша процитировала наизусть страницу ежедневника.
– До хрена… – разочарованно протянул муж. – Слушай, я хочу фоно поставить в угловую комнату. Какое-нибудь поприличнее, «Стейнбек», там, или что-то типа. По-моему, пора мне замахнуться на нашего Рея Иваныча Чарльза. А? Как думаешь?
– Замахнись, – удивленно согласилась Саша.
– «Замахнись», – передразнил муж. – А где же «Ты гений, милый, ты бог ремикса! Только самое лучшее фоно достойно твоего мощнейшего таланта!»?
– Ну видишь, ты и сам все знаешь.
– Я знаю, это одно. А жена мне зачем? – улыбнулся он, направляясь в ванную.
– Не представляю… – грустно ответила Саша.
– Ну, вот вернемся из города Челябинска, и замахнусь, – ответил сам себе муж и с шумом включил воду.
Глава 27
– Помнишь, у нас был разговор о беспилотниках? Ты сказал, что думаешь заняться этой темой, создать компанию, акционеров найти? – напомнила Саша мужу недели через две после их разговора в самолете. Это был редкий совместный домашний завтрак. Обычно они не пересекались по утрам. Муж спал, и чаще всего не дома.
– Ну помню. И что? – насторожился Александр.
– Есть израильский фонд, который заинтересовался твоей идеей и готов участвовать финансово. Я подготовила документы. Вот, посмотри. – Она протянула мужу внушительную стопку листов в прозрачной папке.
– Потом посмотрю, у меня встреча сейчас, – отозвался муж. – А, хотя нет, давай. – Он опустился на стул, подвернув под себя ногу, что означало заинтересованность.
Саша большими глотками пила горячий кофе с молоком, успокаивающий ее саднившее горло, и смотрела, как муж водит глазами по тексту, слегка приподнимая у начала и конца строчек свои длинные, загнутые вверх ресницы со светлыми искорками на концах.
– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – с сомнением поднял глаза муж, дочитав последний лист и даже перевернув его.
– Я провела предварительную встречу. У них представительство в Москве есть. Их заинтересованность имеет хорошую гососнову. Они готовы к переговорам и готовы работать.
– Вообще-то я тебя не уполномачивал проводить за моей спиной какие-либо переговоры по моим делам.
– Я провела не переговоры, а разведку боем. Мы же одна команда? Так? – бодро произнесла Саша.
– Молодец, молодец, разведчица, – похвалил муж. – Я заберу бумаги.
На следующий день утром Саша завтракала одна. Муж, как обычно, не пришел ночевать, видимо, снова зависнув у кого-то. Она уже привыкла к этому. Поначалу пыталась звонить и изредка слать эсэмэски, спрашивая, все ли с ним в порядке, нервничала из-за того, что не отвечал.
Но один раз он ответил: «Оставь эту дебильную привычку меня пасти! Ничего со мной не случится, я не в лесу, я с друзьями! А если вдруг что, тебе все расскажут в программе “Время”».
Она перестала «пасти» ночью, но продолжала вытаскивать на следующий день его обмякшее и уже послушное тело из квартир «друзей». Часто водитель доставлял домой посылку в девяносто кг живого полупьяного веса, передавая ее буквально с рук на руки. Против доставки по Москве муж уже не мог возражать. Этой ночью он наверняка у Бори… Саша почему-то вспомнила Анжелу с ее грудью пятого размера и сосисочными ногами, обтянутыми колготками в сеточку, и поправила на своей небольшой груди шелковый халат.
Горло снова засаднило, пришлось сделать большой глоток теплого, забеленного молоком кофе. Телефон, лежащий рядом на столе, завибрировал.
– Да, – ответила Саша, проглотив кофе.
– Доброе утро, дорогая, – услышала она голос Давида.
– Здравствуй, дорогой.
– Найдется минутка в твоем загруженном графике? – Голос в телефоне с трудом сдерживал раздражение.
– Смотря для чего.
– Ну как для чего? Пообщаться.
– О чем?
– Ты считаешь, нам с тобой не о чем поговорить?
– Нет, не считаю. Как самочувствие твоей Анджелины Джоли? Покушала ли она сегодня? Повесил ли ты картину, которую тебе «брат» подарил на день рожденья? Не мешают ли остальные сто сорок ее портретов восприятию шедевра? Вот сколько тем у нас с тобой для общения. Только у меня сейчас совсем нет времени, к сожалению. Давай в другой раз?
– Я тебя не задержу, – процедил Давид. – Знаешь, меня сегодня мысль одна философская посетила, и мне безумно захотелось ею с тобой поделиться. Вот она: что бы ты ни дал женщине, она сделает из этого что-то еще более лучшее. Если ты дашь ей продукты, она сделает вкусную еду. Если ты дашь ей квартиру, она сделает уютный дом. Если ты дашь ей сперму, она родит ребенка. Женщина все приумножает, развивает, улучшает. Поэтому, если ты сделал ей какую-нибудь малюсенькую какашку, будь готов получить обратно тонну дерьма!
– Ты о чем? – равнодушно спросила Саша, подумав, что вот оно – то самое слово для Давида, «дерьмо», – в нем уже есть мягкий знак после «р». «Рязвивает» и «обрятно» все же немного режут слух…
– О чем?! – Голос Давида приблизился к точке кипения. – Об израильском фонде по беспилотникам и о фразе твоего мужа: «Знаешь, брат, мы не можем с тобой вместе делать бизнес. Это испортит нашу дружбу». Я же знаю, каким ветром надуло это его решение! Какого хрена ты лезешь туда, где ни фига не понимаешь?
– Я не буду разговаривать в таком тоне.
В трубке замолчали, видимо, справляясь с эмоциями.
– Да. Извини. Александра. Я был груб, не вежлив, не учтив. Исправлюсь, искуплю, – доброжелательно проговорил Давид через секунду. – Я не хочу с тобой ссориться. Ты ещё пока жена моего лучшего друга. Но зачем ты постоянно встаешь между нами? Что ты хочешь? Скажи. Может, мы сможем договориться?
– Это действительно его решение, Давид. Я тут ни при чем, – твердо сказала Саша.
– А-а-а, ну-ну… Ладно, пока. Увидимся.
– Пока… – повторила она, не в силах скрыть победную улыбку. Муж все же послушался ее совета. Странно…
Странно, потому что в последнее время он лишь отдалялся от нее, и она бы не удивилась, если бы он послушал Анжелу, а не ее… Это Давид познакомил его с Анжелой, вспомнила Саша новость от Лизы Саволайнен. «Может, мы сможем договориться…» – подумала она, решив сейчас же заехать в офис к Давиду.
Зеркальный лифт офиса поднимал Сашу на двенадцатый этаж в компании трех ее отражений. В левом зеркале она видела свою маленькую грудь, которую не увеличивал даже хорошо сидящий короткий пиджачок.
Саша поправила шпильку в пучке, пригладила ладонью каштановые волосы, казавшиеся в ярком белесом освещении почти рыжими, и вышла из лифта. Секретарское место пустовало. Отодвинутый стул, нетронутая чашка кофе и надкусанная булочка на столе говорили о том, что собравшуюся было перекусить Ксению согнало с нагретого места срочное секретарское дело.
Саша толкнула дверь с золотой табличкой, на которой были указаны фамилия и должность Давида, и вошла. В кабинете тоже никого не было. «Куда это все подевались?» – удивилась Саша. На огромном угловом столе Давида как всегда был идеальный порядок, но компьютер включен, значит, Давид здесь.
На стене в логичной последовательности фотографии: Алексей Олегович Добродел с президентом, он же с премьером, Давид с Алексеем Олеговичем и Александром, Давид с Александром и, наконец, Анджелина Джоли одна с заколкой от Сваровски по-хозяйски оглядывает кабинет своего благодетеля глазками-вишенками. «По логике, не хватает фотографии “Анджелина с премьером” и “Анджелина с президентом” или с ними обоими», – подумала Саша и огляделась в поисках чего-нибудь подобного. Между стеллажами с папками она заметила еще одну дверь.