— Поверить не могу, что я так счастлива! Поверить не могу, что имею право быть такой счастливой. Скажи мне, что я не жадное, алчное создание!
— Ты не жадная, — заверил он.
Они допили вино, и Майя, встав с постели, нашла тазик и теплую воду на полке, встроенной в очаг. Рядом с тазиком лежали мягкие тряпочки. Забрав все, она вернулась к мужу, обтерла его плоть и вымылась сама.
— Горауин говорит, что это необходимо после того, как улеглась страсть, ибо она может вспыхнуть снова, и что между любовниками не должно быть препятствий, — пояснила она, удивленно глядя на коричневую воду в тазике. Да это же ее собственная кровь!
Она поспешно опустила глаза на простыню и увидела доказательство своей потерянной девственности. Легкая удовлетворенная улыбка коснулась ее губ. Пятно куда больше, чем у Аверил! Отец будет горд.
— Ты поняла, что имела в виду Горауин, говоря о препятствиях? — осведомился Эмрис.
Майя покачала головой:
— Нет, но я знаю, что ты научишь меня, господин.
— Да, любимая, научу, но, наверное, не сейчас. Отставь пока тазик и ложись рядом. Я снова хочу тебя, прежде чем мы заснем этой ночью.
Она увидела, что его плоть начинает оживать и шевелиться. Майя отнесла тазик на полку и вернулась в нежные объятия мужа.
— Не медли на этот раз, дорогой, — попросила она. — Я сгораю от желания и хочу ощутить твое копье в своих ножнах.
Но он уже играл с ней и, найдя крохотную горошинку женственности, стал перекатывать между пальцами. Майя стонала все громче. Скоро соки увлажнили ее потаенный грот, и он проник в нее пальцами, шепча на ухо:
— Ты бесстыдница, моя прекрасная жена, ужасная бесстыдница.
— А ты хотел, чтобы я стыдилась и пряталась, дорогой мой? — парировала она. — Иди ко мне! Наполни своим голодом. Сейчас. Немедленно! Сделай это. Ах-х-х-х, да! Да!
Он снова вошел в нее, и Майя инстинктивно обвила его ногами, чтобы он смог проникнуть еще глубже.
— Ах, Майя! — выкрикнул он. — Как я хочу тебя, любимая! Как я хочу тебя!
Их сплетенные тела выгибались и извивались, и идущий от них жар, казалось, вот-вот расплавит кровать. Губы распухли от поцелуев. Они вместе достигли экстаза, и он наполнил ее горячими соками. Оба одновременно вскрикнули и обмякли.
Наконец уставшие любовники заснули крепким сном. А на рассвете проснулись уже в «Драконьем логове», как и обещал Эмрис.
Майя с довольным вздохом потянулась и заметила, что в маленькой комнате совсем холодно. Поспешно вскочив, она побежала к очагу и добавила дров к тлеющим угольям. Огонь разгорелся снова. Она быстро схватила стоявший в золе тазик, снова вымылась, сначала лицо, потом все остальное, и осторожно тряхнула Эмриса за плечо.
— Проснись, муж мой. Солнце уже встает.
— Если немедленно не оденешься, я могу никогда не встать с кровати да и тебя не пущу!
Он потянулся к ней, но она со смехом увернулась.
— У меня есть теплая вода для тебя, — сообщила она и натянула шелковую камизу, отметив, что на том же стуле висит простое коричневое платье. Майя быстро оделась.
— Ты должен зашнуровать меня, сама я не дотянусь, — попросила она.
— Предпочитаю расшнуровывать все твои платья, — лукаво улыбнулся он.
— Эмрис! Мой отец наверняка хочет знать, пережила ли я эту ночь с тобой, и потребует простыню в доказательство моей невинности, чтобы вывесить ее из окна, — начала Майя, и, сообразив что-то, побледнела.
— Эмрис! Мы были не здесь, а в твоем замке! Что теперь делать?
Он встал, и она увидела, что простыня на кровати бела как снег. Но стоило ему взмахнуть рукой, и на ткани расплылось пятно.
— Я перенес ее из замка сюда, — спокойно пояснил он. — А теперь, жена, позволь мне зашнуровать тебе платье.
— Как хорошо иметь мужа с такими талантами, как у тебя, господин, — с улыбкой сказала Майя, и Эмрис весело усмехнулся.
— Помоги мне одеться, женщина, — велел он.
— Сначала умойся! — парировала она.
— Тогда я оденусь сам, поскольку припоминаю, что, когда ты пыталась умыть меня прошлой ночью, это привело к новым восторгам плоти. Кстати, я хочу сегодня же отправиться домой. А ты?
— Тоже, — ответила Майя. — Не можем ли мы пуститься в путь на конях? А когда солнце зайдет, ты своими чарами перенесешь нас в Иль-дю-Лак. Хорошо?
Эмрис кивнул:
— День сегодня ясный, и я не могу придумать лучшего способа провести время. Согласен, любимая.
С этими словами он взял влажную тряпочку и стал мыться.
— А как я буду жить в замке? — спросила она. — Там такое же хозяйство, как в других поместьях? Смогу ли я управлять слугами и выполнять все обязанности, как полагается хорошей жене? Или ты постоянно пользуешься магией и мне нечего будет делать?
— Нет, — покачал головой Эмрис. — Ты будешь делать все, что пожелаешь, любимая, и слуги должны тебе подчиняться. Единственная моя просьба: прислушайся к советам Сайона, пока не освоишься и не поймешь, как лучше вести хозяйство.
— Разумеется, — согласилась она. — Но у нас будет много гостей?
— Нет. Иль-дю-Лак находится в стороне от проезжих дорог. Но твои родственники могут приезжать к нам в любое время, когда только пожелаешь. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя несчастной или одинокой, любимая. Но ты обязательно подружишься с обитателями замка. Не все они слуги. Есть среди них и мои дальние родственники. Большинство их принадлежит к волшебному народу.
— У Аверил в роду тоже есть такие. Поэтому она вся золотистая. А я всего лишь обычная девушка.
— В тебе нет ничего обыкновенного, любимая, — заверил Лорд Озера и, вынув из сундука чистую одежду, принялся одеваться.
Майя взяла щетку из грушевого дерева и привела его волнистые черные волосы в некое подобие порядка.
— У тебя такие же густые волосы, как мои, — заметила она. Он взял у нее щетку и, усадив на табурет, принялся расчесывать длинные локоны цвета червонного золота.
— Сегодня, госпожа моя, ты уложишь волосы, как подобает замужней женщине. Обожаю такой цвет. Цвет закатного солнца.
Он отступил. Майя уложила волосы в мягкий узел на затылке и, улыбаясь, обернулась к мужу:
— Тебе нравится, господин мой?
— Очень красиво, — ответил он.
— Я не хочу обматывать косы вокруг головы, как Аверил. Пусть у меня все будет по-другому.
— Косы идут Аверил, потому что она высокого роста, а этот узел любви подходит тебе больше, потому что ты изящнее, — польстил он.
— Только не вздумай сказать это при Аверил, — засмеялась Майя, снимая с матраца простыню.
Они вышли из комнаты и спустились вниз, где уже ожидали родные. Майя торжественно вручила простыню отцу, и, хотя Аргел поморщилась при виде большого пятна, Мирин поздравил дочь, ставшую женщиной. И немедленно покинул зал, чтобы вывесить простыню на всеобщее обозрение. Вернувшись, он пригласил всех за стол.
После завтрака гости начали разъезжаться. Сначала Мортимер с сыном, который, как оказалось, уже был помолвлен с кузиной, потом Аверил и Рис. Майя долго баюкала племянника, перед тем как отдать матери.
— Может, на следующий год к этому времени и у меня будет сын, — вздохнула она.
— Ты выглядишь такой счастливой, — тихо заметила Аверил. — Я рада, что ты нашла свою любовь, дорогая сестрица.
— А ты? Ты счастлива? Рис кажется спокойным и довольным.
— Очень, — призналась Аверил, — хотя я не думала, что этому суждено быть. Смерть маленькой Мэри сблизила нас. Милая девочка, наверное, радуется, глядя на нас с небес. Упокой Господи ее душу.
— Мы с Эмрисом хотим отпраздновать Рождество в Иль-дю-Лак. Постараетесь приехать? Пожалуйста.
— Постараемся, но ты знаешь, какая может быть погода в декабре. Если навалит много снега, к вам не пробиться.
— Если не сумеете, приезжайте на Иванов день, — попросила Майя, и сестры обнялись.
— Не забывай меня! — вскричала Джуния, проталкиваясь между ними. — О, нам больше никогда не жить вместе! Я этого не вынесу.
Она обняла сестер и заплакала.
— Мы ни за что тебя не забудем, малышка, — заверила Майя, и Аверил согласно кивнула.
— Ты пригласишь меня в Иль-дю-Лак, сестрица? — взмолилась Джуния.
— Приедешь на Рождество, если позволит погода, а если нет, я пришлю за тобой весной, — пообещала Майя, вытирая слезы с розовых щек сестры. — Не плачь, детка. Это еще не конец света, и скоро ты сама найдешь свою любовь и вступишь в брак.
— Но мне всего двенадцать! Ненавижу свой возраст! — страстно объявила девочка.
Старшие сестры рассмеялись.
— Не успеешь оглянуться, как тебе исполнится пятнадцать, — отмахнулась Аверил. — А теперь мне нужно бежать, пока Рис не лопнул от злости. До встречи, сестрички.
И она поспешила выйти во двор.
В «Драконьем логове» остались только домочадцы. Эмрис Ллин взглянул на жену. Та кивнула.
— Теперь наша очередь прощаться, — объявила она. Аргел громко всхлипнула.
— Я не вынесу расставания, — пожаловалась она.
— Я не вынесу расставания, — пожаловалась она.
— Отныне мое место рядом с мужем, матушка. Разве не этому ты меня учила? Я уезжаю не на край света, и ты всегда можешь меня навестить, но сейчас буду честной: мне не терпится оказаться в своем новом доме, — объяснила Майя и, обняв мать, поцеловала.
— Я отправлю с тобой отряд воинов, — решил Мирин.
— Не стоит, — отказался Лорд Озера, послав тестю многозначительный взгляд. — Нам ничто не грозит. Дорогу охраняют мои люди. К закату мы доберемся до замка.
Лорд Дракон кивнул. В дальнейших объяснениях не было нужды.
— Приданое Майи уже отослано в замок, так что вам ничего не остается, кроме как поскорее уехать, пока моя жена не затопила поместье слезами. Прощайся, Майя, и уезжай поскорее.
— Да, отец, — с улыбкой согласилась она и в последний раз обняла Горауин, Исбел и Джунию.
— Помни свое обещание Джунии, — резко бросила Исбел. Майя, ничуть не обидевшись, кивнула.
— Разумеется, госпожа. Я не собираюсь отрекаться от сестры только потому, что ее мать — ты.
Майя снова обняла Аргел, отца и, распрощавшись со всеми еще раз, взяла Эмриса за руку. Новобрачные вышли во двор, где уже стояли лошади. День в самом деле был солнечным, хотя в воздухе чувствовался осенний холод.
Всадники выехали за ворота, и Майя ни разу не оглянулась. Позади осталось прошлое, а ее куда больше интересовало будущее.
Глава 11
— Он должен был стать моим, старуха! Почему это Эмрис не видит, что я его люблю? — бушевала красавица с темно-каштановыми локонами.
— Помолчи, Моргант, — грубо одернула Драйзи. — Тебе не предназначено судьбой стать женой Лорда Озера. — Почему ты не успокоишься? Почему продолжаешь настаивать на своем?
— Но моя кровь так же чиста и благородна, как ее! — сердито ответила Моргант.
— Твоя кровь проклята, девочка, и ты это знаешь. Недаром происходишь от Мордреда, предавшего Артура.
— А разве Ланселот не предал Артура? — ехидно заметила Моргант.
— Предал и горько об этом жалел всю свою жизнь. И всю жизнь пытался загладить свой грех. Мордред же ни о чем не жалел и ни в чем не раскаялся, — отрезала Драйзи.
— Мордред был сыном Артура, значит, я происхожу из того же рода, — не сдавалась Моргант.
— Лорд Озера любит свою жену, и, что еще важнее, она его любит. Скоро ее ждет испытание, и если она его выдержит, с потомков Ланселота наконец будет снято проклятие.
— Но тогда для нас все изменится! — вознегодовала Моргант. — А я не желаю, чтобы времена менялись, старуха!
— Перемены — это естественный порядок вещей, — заявила Драйзи.
— А вдруг она не выдержит испытания? — коварно улыбнулась Моргант. — Или умрет, как первые две?
— Думаешь, я не знаю, что ты сотворила? — вскинулась Драйзи.
— Но ты промолчала, старуха, — пробормотала Моргант.
— Они были недостойны господина и не любили его по-настоящему. А госпожа Майя любит. Оставь их в покое, Моргант, или я расскажу господину, кто убил женщин.
— О, как жаль, что я фея лишь наполовину, — проныла Моргант.
— Ты такова, какой тебя создала судьба. Но помни, в этом доме ко мне прислушиваются. Веди себя прилично, или я позабочусь, чтобы тебя наказали.
Моргант как ошпаренная вылетела из комнатки в башне.
— Она опасна, госпожа, — заметила служанка Эфа. — Почему ты не посоветуешь господину отослать ее отсюда?
— Придется сказать, почему я прошу о таком одолжении, — пояснила Драйзи. — Я сделала огромную ошибку, не сказав Эмрису, что Моргант убила первых двух его жен. Теперь я боюсь признаться из опасения потерять его любовь. Раньше я никогда не предавала господина. Молю Бога, чтобы новобрачная выдержала испытание, назначенное Леди Озера, прежде чем Моргант в очередной раз натворит бед. Если проклятие будет снято, господин отошлет Моргант в один из двух миров, где она должна остаться навсегда. Она желает стать феей, и это ему известно.
— Тебе все же следовало поговорить с ним, госпожа. Он простит тебя. Ты стара, и каждый может ошибиться в таком возрасте. Господин и его мать любят тебя.
— Не могу, — упорствовала Драйзи. — Я действительно страшусь, что он не простит меня.
— По крайней мере шепни хозяину, что Моргант возжелала его и ревнует к молодой хозяйке, — вздохнула Эфа. — Ты ведь знаешь, что она недаром втерлась в доверие к госпоже Майе, а та, бедняжка, радуясь новой подруге, полностью ей доверяет.
— Я попытаюсь предостеречь господина. Ты права, госпожа Майя должна быть настороже, — согласилась Драйзи.
Однако Эмрис Ллин, выслушав увещания старой няни, небрежно отмахнулся.
— Я давно знаю, что Моргант воображает, будто влюблена в меня, но у нее есть глаза. Должна же она видеть, что я люблю свою жену. Майя тоскует без сестер, и Моргант стала ее единственной подругой. Если я отниму эту подругу, Майя зачахнет от одиночества. И Моргант отвлекает Майю от мыслей о ребенке, ибо она мечтает о материнстве и расстроена, что еще не зачала.
— И не зачнет, пока проклятие не будет снято, мальчик мой, — мрачно предрекла Драйзи. — Не можешь же ты сомневаться в любви жены! Ты просто обязан призвать Леди Озера и позволить ей испытать Майю. Чем скорее это будет сделано, тем лучше для всех нас, и ты знаешь, что я права.
— Я еще не готов сказать Майе правду, Драйзи, — пробормотал Эмрис. — Чересчур рано. Пусть немного побудет в неведении.
— Чем дольше ждешь, тем больше времени остается у Моргант, чтобы наделать бед, — твердо сказала старуха. — И она их наделает. В этом можешь быть уверен.
В замке отпраздновали день Зимнего Солнцестояния, но семья Майи не смогла приехать даже на Рождество, поскольку обильный, выпавший рано снег так и не растаял до весны. Но, как ни странно, Майя не скучала. Днем она не расставалась с новой подругой, Моргант, наполовину смертной, наполовину феей, а по ночам она лежала в объятиях мужа. По мнению Майи, жизнь в Иль-дю-Лак была чересчур идеальной. Любуясь снежинками, медленно падавшими на замерзшие воды озера, она думала, что жизнь прекрасна. Даже слишком прекрасна… если бы не мечты о ребенке. Прошло три месяца, а она все еще не беременна. Неужели она в этом похожа на мать? Той понадобилось несколько лет, чтобы произвести на свет первенца! Что же теперь делать?
Как-то, сидя с Моргант в парадном зале, она высказала вслух свои страхи.
Кровь фей придавала Моргант пикантный вид. Большие миндалевидные глаза отливали серебром. Бледная кожа была так тонка, что казалась полупрозрачной. Длинные каштановые волосы ниспадали волнами почти до колен. Моргант не делала тайны из того, что гордится своей красотой.
— Ты на год старше меня, — заметила Майя. — Не пойму, почему ты до сих пор не замужем. Ты еще красивее моей сестры Аверил.
— Только очень смелый мужчина способен жениться на женщине из рода фей. Тем более дать ей ребенка. Твой муж тоже волшебник, и, хотя я никогда не слышала о том, что в его жилах тоже течет кровь волшебного народа, может, так оно и есть, и поэтому он не хочет, чтобы ты родила от него. Спроси, почему ты не можешь зачать. По-моему, все это очень грустно. Ты хочешь дитя, а господин отказывается подарить его тебе.
— А вдруг я похожа на мать? — тревожилась Майя. — Мне говорили, как долго она ждала чуда.
— Говорят, такой изъян проявляется один раз в несколько поколений, — покачала головой Моргант. — Я все же считаю, что ты должна поговорить с самим господином. Ты любишь его, а он утверждает, что любит тебя. Но мужчинам легко говорить нежные слова. Только не следует им верить. Разве парни, которые ухаживали за тобой, не клялись в любви?
— Нет, — покачала головой Майя. — Никогда. Единственный, кто признавался мне в любви, — это мой муж. И я верю ему, потому что Эмрис никогда не лжет.
— Нет-нет, конечно, нет, — поспешно заверила Моргант, сообразив, что Майя далеко не так наивна во всем, что касается мужа, и ее так просто не проведешь. — Лорд Озера — человек редкого благородства.
Но слова Моргант все же чем-то задели Майю. Она мало что понимала в подобных вещах, но не может так случиться, что Эмрис действительно не хочет детей? Она, конечно, спросит его, ибо хочет дать мужу наследника.
Этой ночью после страстных ласк, лежа в объятиях мужа, Майя робко заговорила:
— Что, если мое чрево окажется бесплодным, господин? Почему я не могу зачать? Или ты этого не желаешь? Но в таком случае почему? Я люблю тебя всем сердцем и не сомневаюсь в твоей любви ко мне.
Эмрис Длин вздохнул. Придется сказать ей правду, и, хотя раньше он заявил Драйзи, что Майе еще рано знать, как обстоит все на самом деле, иного выхода нет. Он и раньше страдал от необходимости хранить от нее тайны, но боялся, что, узнав все, она проклянет его.
— Пойдем, — попросил он. — Вставай, и я расскажу все, что тебе следует знать. Только при этом я должен смотреть в твое лицо, любимая.
Он помог ей подняться, закутал в бархатную накидку, подбитую мягким кроличьим мехом, сам набросил на плечи такое же одеяние и, налив два кубка сладкого вина, усадил жену под окном, выходившим на озеро.