Еще одно системообразующее положение в идеологии салафитских группировок – особо интерпретируемое понятие джихада. Салафитские группировки, во-первых, трактуют джихад в первую очередь как вооруженную борьбу, во-вторых, вменяют в обязанность каждому мусульманину (естественно, физически и умственно способному к этому) ведение джихада, в-третьих, объектом джихада определяются кяфиры. Но поскольку кяфирами – неверными – объявляются все, кто не согласен с салафитами, то этот джихад ведется в первую очередь против мусульман, в частности против тех, кто не согласен с салафитской трактовкой джихада45.
В настоящее время существует всемирная сеть радикальных исламских организаций салафитского толка. Для того чтобы получить некоторое представление об этой сети, можно поработать в Интернете, начав движение с сайта SalafiNet46 и переходя затем через кнопки links ко все новым идеологически родственным группам. В результате выяснится, что салафитских организаций в мире довольно много47.
Правда, эти сайты достаточно академичны. Более популярную электронную хрестоматию салафитской мысли можно обнаружить на сайте Al Walaa’ wa’I Baraa’ (Azzam Brigades)48, где собраны, кажется, все салафитские электронные публикации по вопросам такфира и джихада.
Салафиты могут называть себя по-разному: «Джихад» и «Исламская группа» (Египет), «Вооруженная исламская группа» и «Салафитская группа за развитие джихада» (Алжир), «Сторонники шариата» (Великобритания), «Международный фронт борьбы против иудеев и крестоносцев», «Партия исламского освобождения» (Ат-Тахрир, или просто Тахрир) с филиалами в Британии, Сирии, Узбекистане, Таджикистане, Киргизии и так далее, Конгресс «Исламская нация» – «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» – «Исламские правительственные силы» (боевики Шамиля Басаева и Хаттаба на территории Чечни) и тому подобное. Были тут и курьезы. Экстремистская организация, давшая знать о себе в Египте в 1987 году покушениями на бывшего министра внутренних дел Хасана Абу-Башу и ряд интеллигентов, назвала сама себя «Спасающиеся от адского пламени» – Ан-Наджун мин ан-нар (вспомним приведенный выше хадис Пророка). Иногда салафиты именовали себя очень просто и без затей – «Мусульмане» (как назвали себя члены египетской экстремистской организации, которая получила в СМИ название Ат-Такфир ва-ль-хиджра, «Обвинение в неверии – куфре и уход от мира»). Но дело конечно же не в названии, а в деятельности салафитских группировок, которая, что важно подчеркнуть, задана программными идеологическими установками, облеченными в религиозную (вероучительную и шариатскую) форму, и осуществляется в соответствии с ними.
Проблема квалификации
Однако проблема квалифицирующего названия рассмотренного течения в исламе (салафизма) существует. И она в некотором отношении высвечивает сущность салафизма. Сами салафиты называют себя либо салафитами (арабское салафийюн), либо единобожниками (му-ваххидун)49, либо просто мусульманами (муслимун). И эти названия, вернее, самоназвания достаточно точны – в той мере, в какой они соответствуют верованиям и действиям салафитов в пределах, очерченных шариатскими нормами.
Революционеры, реформаторы, фундаменталисты, экстремисты, традиционалисты, радикалы и даже модернисты50 – вот те наименования-характеристики, которые давались и продолжают даваться внешними наблюдателями (например, политиками или исследователями), налагающими на салафитское движение шаблоны, выработанные в иной, неисламской нормативной культуре. Они не в полной мере адекватны рассматриваемому и квалифицируемому объекту. И нет абсолютно ничего странного и неожиданного в том, что салафиты не узнают себя в таких характеристиках и чаще всего протестуют против того, чтобы их называли, скажем, фундаменталистами.
Но когда салафиты выходят из своего собственного нормативного поля, в котором джихад как обязательная для мусульманина насильственная, вооруженная борьба против неверных не расценивается как политический экстремизм или даже терроризм, они могут квалифицировать свою деятельность в терминах иной (неисламской, «западноориентированной») нормативной системы. Так, шейх Омар Абд-ар-Рахман, муфтий запрещенной египетской организации «Исламская группа», перебравшийся на жительство в США в 1990 году и осужденный на пожизненное тюремное заключение по делу о взрыве Всемирного торгового центра в Нью-Йорке 26 февраля 1993 года (6 человек убито, 12 ранено, убытки составили примерно 1 миллиард долларов), осуществленном мусульманами, американскими гражданами арабского происхождения, сделал следующее заявление. «Почему мы страшимся слова террорист? Если террористом является тот, кто защищает свое право, то мы террористы. И если террорист – это тот, кто ведет джихад на пути Аллаха, то мы террористы. Нам… предписано быть террористами, так как мы должны собрать все силы для того, чтобы терроризировать врагов Бога. Коран говорит: „…брошу страх“, поэтому мы не боимся, что нас нарекут террористами. Пусть они говорят, что хотят. Они могут сказать: он террорист, он прибегает к насилию. Пусть говорят. Нам предписано готовиться, как только можем, к тому, чтобы терроризировать врагов ислама»51.
Но дело не в признании или непризнании отдельным салафитом того, что он является или не является террористом (или экстремистом). Дело в том, что салафитские группировки, ведя джихад в соответствии с собственной интерпретацией шариатских норм, вступают в явный конфликт с правом отдельных государств и всего мирового сообщества (во всяком случае, «западноориентированного»), хотя сами салафиты могут считать, что они действуют в согласии с шариатскими нормами. После захвата индийского гражданского самолета А-300 с заложниками в конце декабря 1999 года дислоцированная в Лондоне группировка «Мухаджиры» (своего рода организационное инобытие международной «Партии исламского освобождения») выступила с заявлением о том, что «захват самолета компании Air-lndia является законным актом джихада в исламе»52. Одно и то же действие, рассмотренное в рамках разных нормативных систем, квалифицируется по-разному53.
Мусульманская самозащита
Салафизм на территории бывшего СССР получил название «ваххабизм». И религиозные мусульманские деятели России, и исламоведы сколько угод но могут говорить о том, что ваххабизм—это движение, возникшее в Аравии XVIII века под руководством Ибн-Абд-аль-Ваххаба. Но в процессе общественно-политической практики, хотим мы того или нет, в языке за последнюю четверть XX века уже утвердилось и другое значение слова ваххабизм – политическое течение, сторонники которого, основываясь на специфической, субъективной интерпретации положений ислама, осуществляют деятельность (преимущественно с использованием насилия), направленную на изменение status quo (в первую очередь, но не исключительно) в странах распространения ислама.
Это, второе, значение установилось на всем постсоветском пространстве – не только в русском, но и в узбекском, таджикском, казахском, киргизском, татарском, в кавказских и других языках. Именно во втором смысле оно употребляется также и в английском, и во французском, и в немецком. И сколько угодно можно говорить об ошибочности этого словоупотребления и даже о злонамеренности тех, кто данное выражение в этом смысле употребляет, факт остается фактом: слово ваххабизм во втором значении прочно вошло в общественный оборот.
Выше мы констатировали, что с точки зрения ислама, как он исторически сложился к настоящему времени, истинны, имеют право на существование в качестве человеческих интерпретаций, соотнесенных с Кораном и Сунной, разные формы ислама. Этот вывод должен быть дополнен и другим выводом. Мусульмане – сторонники какого-то конкретного направления ислама – имеют право не принимать определенные человеческие интерпретации ислама, особенно если они навязываются силой.
Известные события августа 1999 года в Дагестане продемонстрировали реальную опасность ваххабизма для этой республики в составе Российской Федерации. И не просто для республики как таковой, а мусульман этой республики. И не просто опасность, а угрозу прямого физического уничтожения в ходе джихада, направленного против объявленных кяфирами мусульман Дагестана, которые не соглашаются принять ваххабитскую трактовку ислама. Именно поэтому против агрессии боевиков с территории самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия встали мусульмане Дагестана, с недоумением и даже подозрением оглядываясь на федеральный Центр, который долгое время не желал замечать угрозу ваххабизма на Северном Кавказе (и не только там), а то и заигрывал с ним.
Выше мы констатировали, что с точки зрения ислама, как он исторически сложился к настоящему времени, истинны, имеют право на существование в качестве человеческих интерпретаций, соотнесенных с Кораном и Сунной, разные формы ислама. Этот вывод должен быть дополнен и другим выводом. Мусульмане – сторонники какого-то конкретного направления ислама – имеют право не принимать определенные человеческие интерпретации ислама, особенно если они навязываются силой.
Известные события августа 1999 года в Дагестане продемонстрировали реальную опасность ваххабизма для этой республики в составе Российской Федерации. И не просто для республики как таковой, а мусульман этой республики. И не просто опасность, а угрозу прямого физического уничтожения в ходе джихада, направленного против объявленных кяфирами мусульман Дагестана, которые не соглашаются принять ваххабитскую трактовку ислама. Именно поэтому против агрессии боевиков с территории самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия встали мусульмане Дагестана, с недоумением и даже подозрением оглядываясь на федеральный Центр, который долгое время не желал замечать угрозу ваххабизма на Северном Кавказе (и не только там), а то и заигрывал с ним.
Именно как форму правовой самозащиты мусульман Дагестана от ваххабизма необходимо рассматривать вступивший в силу в конце сентября 1999 года Закон Республики Дагестан «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан».
Закон создает юридическую базу для противостояния религиозному экстремизму. Статья первая гласит: «Признать противоречащей Конституции Республики Дагестан, угрожающей территориальной целостности и безопасности республики и запретить на территории РД:
– создание и функционирование ваххабитских и других экстремистских организаций (объединений), деятельность которых направлена на насильственное изменение конституционного строя, подрыв безопасности государства, нарушение общественной безопасности и общественного порядка, создание вооруженных формирований, пропаганду войны, разжигание национальной, расовой и религиозной розни, посягательство на права и свободы граждан, побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий;
– деятельность религиозных миссий, их филиалов, религиозных учебных заведений, благотворительных и иных фондов, военно-спортивных и других лагерей, отдельных миссионеров, физических лиц, проповедующих идеи экстремистского толка;
– изготовление, хранение и распространение печатных изданий, кино-, фото-, аудио-, видеопродукции и других материалов, содержащих идеи экстремизма и сепаратизма, противопоставление людей по национальному или конфессиональному признаку, призывы к изменению конституционного строя».
Закон регламентирует обучение в религиозных учебных заведениях за пределами РД (статья вторая). В соответствии с положениями указанной статьи обучение граждан РД за рубежом в религиозных учебных заведениях допускается только по направлению органа управления республиканской религиозной организации, согласованному с государственным органом по делам религий Республики Дагестан. Обучение в религиозных образовательных учреждениях контролируется органом управления республиканской религиозной организации (статья третья). Если иметь в виду, что в соответствии с принятым ранее в РД Законом о свободе совести и религиозных объединениях на территории РД может существовать только один орган управления республиканской религиозной организации (для мусульман это Духовное управление мусульман Республики Дагестан), а при правительстве РД действует Комитет по делам религии, то нужно полагать, что контроль за ваххабитской и иной деятельностью такого рода будет осуществляться достаточно плотно.
Этот законодательный акт – не единственная форма мусульманской самозащиты от ваххабизма. В июле 1998 года в Грозном прошел Конгресс мусульман Северного Кавказа, в котором приняли участие религиозные деятели всего региона. Резолюция конгресса в обращении к властям Чечни, Ингушетии и Дагестана требовала «объявить все экстремистские течения вне закона, установить контроль над всеми исламскими учебными заведениями, учебной литературой, средствами массовой информации во избежание проникновения вредной ваххабитской идеологии в общество». После этого президент Ингушетии Руслан Аушев принял указ о запрете ваххабитской деятельности на территории республики, поддержанный местным мусульманским духовенством. Что-то подобное попытался сделать и президент самопровозглашенной ЧРИ Аслан Масхадов. В ходе последней (будем надеяться) войны в Чечне на территории Гудермесского района под духовным водительством муфтия Чечни Ахмед-хаджи Кадырова создана «зона, свободная от ваххабизма». В октябре 1999 года председатель Госсовета Республики Татарстан Фарид Мухаметшин заявил, что татарстанский парламент тоже может принять решение о «запрещении ваххабизма, поставить его вне закона на территории республики».
По-видимому, противодействие мусульман России (да и СНГ в целом), государственных структур ваххабизму не закончилось. В нем все более активное участие принимают исламские религиозные авторитеты РФ, новых независимых государств Центральной Азии, разъясняющие и мусульманам, и немусульманам, что субъективные интерпретации ислама, даваемые салафитами (ваххабитами), далеки от ислама как религии мира, милосердия и терпимости.
Примечания
Впервые: Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 2.
1 Под нормой в исламе здесь подразумевается не только то, что надлежит делать, но и то, во что нужно верить, или, если сформулировать это иначе, что нужно знать (вера-знание).
2 По этим темам в конце 1999 года даны развернутые фетвы известных исламских ученых из разных стран – членов Европейского совета фетв и исследований. См.: Аш-Шарк аль-Авсат. 1999. 3, 6, 7, 12, 13, 23 ноября.
3 Здесь мы можем только отметить проблему несовпадений и даже противоречий, которые существуют между законодательством любого из государств мира, в которых проживают мусульмане, с одной стороны, и чисто исламским правом – с другой.
4 Мы сосредоточиваемся на суннитском направлении ислама.
5 В последующем в суфизме (исламском мистицизме) было восстановлено восприятие человеком Божественного воздействия. Но оно отличается от Откровения (вахй) и даже называется иначе – вдохновение (ильхам). Еще, по словам Пророка в известном хадисе, «сорок восьмой частью пророчества» является обновление (p/я). Авторитетные исламские ученые, например Ибн-Таймийя, считали, что «сновидение правоверного – речь, с которой к Своему рабу, когда тот спит, обращается Господь» (см.: Ibn Taimiyya. A Letter of Ibn Taimiyya to Abu l-Fida’ / Ed. by Dr. Serajul Haque//Documenta islamica inedita. Berlin, 1952. P. 158).
6 Сюкияйнен Jl.P. Шариат и мусульманско-правовая культура. М., 1997. С. 12–13, 18.
7 Мухаммад Са’ид аль-Ашмави. Аль-ислям ас-сийяси [Политический ислам] / 3-е изд. Каир, 1992. С. 53.
8 Там же. С. 54.
9 MuhammadAl-Mass’ari. Ruling by Kufr is Haraam [http://msanews.mynet.net/Scho-lars/Massari],
10 В таком ракурсе особая дисциплина, теология, в исламе является избыточной. И в исламе постоянно шла борьба против теологии (ильм аль-калям). Противниками теологии как таковой были и аль-Газали, и Ибн-Таймийя, и Аверроэс (Ибн-Рушд), который, кстати сказать, являлся знаменитым и авторитетным законоведом (факи-хом) маликитского толка, его труды до сих пор используются судьями-кадиями в Северной Африке. Неприятие философии (фальсафа) в исламе было вызвано не пресловутой борьбой между сторонниками веры и разума, а тем, что, с одной стороны, в исламе учеными-алимами в опоре на Коран и Сунну была выработана постоянно обновлявшаяся и самодостаточная концепция мироустройства, а с другой – философы обращались не к Богооткровенным источникам, а к человеческим авторитетам (к наследию Платона, Аристотеля и других мыслителей Античности), что было абсолютно неприемлемо для правоверного мусульманина.
11 SchactJ. Introduction au droit musulman. Paris, 1983. P. 13.
12 Ibid. P. 12.
13 Ибн-Таймийя. Аль-акида аль-васитийя [Васитское исповедание веры] //
Laoust Н. La profession de foi d’lbn Taymiyya: Texte, traduction et commentaire de laWasityya. Paris, 1986. P. 27, 86.
14 Landau-Tasseron E. The «cyclical reform»: a study of the mujaddid tradition // Studia Islamica. 1989. Vol. LXX. P. 81.
15 Например, известный дамасский историк Ибн-Асакир (1106–1176) сообщает о том, что для первых двух веков ислама это были халиф Умар II (Умар Ибн-Абд-аль-Азиз) и законовед аш-Шафи’и. Для третьего века упоминаются Ахмад Ибн-Ханбаль, аль-Аш’ари, Абу-На’им аль-Астарабади, Абу-ль-Аббас Ибн-Сурайдж, для четвертого века– аль-Бакилляни и Абу-т-Тайиб Сахль ас-Су’люки, для пятого – знаменитый теолог аль-Газали и халиф аль-Мустаршид би-ль-Лях. Сам Ибн-Асакир считал, что в список «обновителей» входят: Умар II, аш– Шафи’и, аль-Бакилляни, аль-Газали. См.: Ibn ’Asakir’s apology//The Theology of al-Ash’ari / Publ. by R. J. McCarthy. Beyrouth, 1953. P. 157–158.